Глава седьмая. Туманное поле

Ночь мы вполне уютно провели под навесом. Костерок, который поддерживался все время, пока мы там были, достаточно согревал в холодную летнюю ночь.
С утра, когда поле вокруг нас еще было покрыто росой, мы уже начали собираться в дальнейший путь. Лошади вдоволь попаслись и напились из ручья, протекавшего неподалеку, Эйнар был накормлен, мы были сыты – оставалось только идти вперед, в сторону границы с Меровией.

Джесси вскоре нашла Янку в жилом крыле корпуса:
– Сестра, нужно собираться.
Кон-Сай удивленно подняла ушки:
– Куда?
– Задание магистра. Слышала о паре зверей, которые сбежали из Ландара примерно с несколько недель назад?
– Да, доводилось.
– Так вот, там, у постоялого двора, были именно они. Нам нужно найти и доставить волчицу и волка в столицу. Поэтому нужно выезжать сейчас, пока они не ушли далеко.
Янка обвела комнату глазами, задержавшись взглядом на простой кровати и невысоком деревянном шкафчике:
– Мы будем говорить Констанции, что уезжаем?
– Не стоит, нам нужно поторопиться, потому что эти четверо продолжают ехать на лошадях, пока мы с тобой тут разговариваем. Нам нужно успеть выехать до наступления темноты, чтобы не задержаться.
Янка, которая до нынешнего момента была одета в простой халат, начла облачаться в полное одеяние Кон-Сай. Ее красные глаза светились энтузиазмом:
– Что-то еще?
– Сестра Лайра сказала взять на всякий случай пару Цепных. Стоит ли?
– Джес, от этого хуже не будет. Так им будет еще труднее с нами справиться. Даже если они знают наш секрет, то при наличии двух воинов им не удастся нас победить.
Через пару минут Янка, как и Джесси, уже стояла в полном облачении Кон-Сай:
– Я готова.
Джес развернулась к выходу:
– Надо вернутся к сестре Лайре, чтобы она выбрала двух Чойг-Ма’л, которые с нами поедут.

Сержант подняла взгляд на вновь пришедших Кон-Сай:
– Вы уже готовы, сестры? Что же, я тогда подобрала двух Цепных, которые поедут с вами. Вот и они.
Взгляд Лайры скользнул вправо, и две волчицы увидели в углу пару воинов в традиционном облачении Цепных Мечей. Как всегда, их мечи были в ножнах, прикрепленные цепью к кольцу на шее.
Левый воин, снежный барс с проседью на короткостриженной черной гриве и серебристо-пятнистой шерстью, медленно встал со стула:
– Райман.
Правый боец, молоденький тигр с полосатой мордой и рыжим окрасом, встал следом:
– Коул.
Чойг-Ма’л были выше всех Кон-Сай в кабинете, однако Коул смотрелся на фоне Раймана как школьник рядом со студентом. Джесси скептично осмотрела Цепных:
– Ну по поводу Раймана я нисколько не сомневаюсь – давний, испытанный боец, которого я очень хорошо знаю, но что здесь делает этот молокосос с кольцом на шее?
Коул попытался было что-то сказать, но Райман наступил ему на лапу и произнес спокойным голосом:
– Коул – мой ученик, а я его наставник. Сержант Лайра решила, что будет неплохо, если мальчик пойдет в поход за этими беглецами. Коул очень способный, но практики у него не было.
Джесси вздохнула. Среди Цепных Мечей практика наставничества была распространенной, так как не всякий новичок среди этой элитной касты получал инструктора. Вследствие этого старшие и более опытные воины часто сами обучали новичков, что в итоге выходило быстрее и дешевле для Ордена, так как ветераны всегда имели боевой опыт и могли на собственном примере передать его новым поколениям.
Янка кивнула:
– Берем лошадей и выдвигаемся.

Мы все ехали и ехали. Дорога впереди тянулась тонкой лентой среди бескрайней лугово-пшенично-распаханной равнины.
Первым нарушил молчание Рамзи:
– Примерно через десяток-другой миль эта дорога перейдет в основной тракт. Я специально повел вас по стороннему пути, чтобы мы шли быстрее – так мы сэкономим около полудня.
Справа от меня ехала Вейлин. Я повернулся головой к ней:
– Лин, у меня к тебе вопрос.
Волчица, которая думала о чем-то своем, словно очнулась:
– А… да, ты что-то сказал, Мирпуд?
– Да, у меня к тебе вопрос.
– Валяй.
– Я вот не понимаю одного… Лин, ты же так стремилась в Орден, прошла ради этого через пару государств, побывала в рабстве – а теперь бежишь. Почему? Разве ты не мечтала стать послушницей?
Взгляд магессы посмотрел на Рамзи и Лассу, ехавших рядом и переговаривавшихся о чем-то своем:
– Мирпуд, не все так просто. Наверное, я в свои двадцать три года была слишком наивной, как маленькая самочка, которая знает о жизни только по красивым картинкам в книжках со сказками. Я везде чувствую себя лишней, не подходящей ни под какие стандарты и не попадающей ни в какие рамки. На родной земле на меня смотрели как на прокаженную, разносчицу заразы под названием магия. В Граальстане же на меня смотрят как на Проклятую, только и мечтающую распространить учение культа среди архианцев. Мне нет места ни там, ни там. Я приговоренная к смерти в своей стране и считаюсь как минимум подозрительной или опасной здесь. Куда мне приткнуться? Я поняла, что не хочу быть ни в одном из обществ. Хочу жить, как обычный зверь.
Я посмотрел на волчицу, наклонив голову. Впервые на моей памяти она сказала свой возраст. Меня абсолютно не удивило, что она старше меня на три года. Порой у меня складывалось впечатление, что в этом мире взрослеют несколько быстрее, чем в моем. По своему уму, мудрости, рассудительности и взглядам на жизнь Лин уж точно была старше меня не на три года, а гораздо больше.
Продолжая размышлять о своих спутниках в общем, я посмотрел на Рамзи. Признаюсь честно, первое впечатление, которое он произвел на меня еще в обозе четвертого патрульного отряда, было весьма… странным. Я тогда и предположить не мог, что ему уже двадцать пять лет и у него просто огромный опыт в военном и охотничьем деле. Наверное, соседство Лассы так влияло на него. Кто не потеряется в компании той, в которую влюблен?
Я вернул взгляд в сторону Вейлин:
– Наверное, ты права. Я никогда не был ни в Ордене, ни в твоей стране, поэтому мне будет тяжело тебя понять.
Внезапно я понял, что сказал неправду. Я тоже ее понимал. Я тоже был из разряда тех, кому некуда примкнуть и негде остановиться. В моем мире я никому не нужен, кроме моей бабушки. В этом мире я никому особо не нужен. Куда мне прийти? К мастеру Гимеону? К Фархаду? К Бирну? Они сейчас там, где мне появляться нельзя. А больше у меня и нет знакомых, не считая тех, кто едет со мной.
Бабушка… Я же обещал приехать к ней через неделю… А она меня наверняка ждет. А меня все нет и нет. Хорошо, что время в двух мирах течет по-разному. Сколько прошло здесь? На третий день я попал в столицу. В ней я тоже провел минимум недели три, а то и больше. Еще примерно с неделю мы в пути. Что же, месяц выходит? Если здесь месяц, то там… шестьдесят часов или всего лишь два с половиной дня. Так значит, я зря беспокоился – прошло меньше половины недели.

Пока я ехал и думал, все вокруг поменялось. Начал клубиться сильный туман, который скрывал поле вокруг. Похоже, за разговорами мы сошли с тракта и не заметили этого. Оглядевшись, я понял, что вокруг меня никого нет. Вейлин и Рамзи с Лассой куда-то исчезли. Моими единственными попутчиками остались Зогмо’с и Эйнар, продолжавший безмятежно дрыхнуть в капюшоне. Я крикнул:
– Лин! Рамзи! Ласса! Вы где?
Голос быстро потонул в тумане, и в ответ я ничего не услышал. Подумав, я спешился с коня, и мои лапы коснулись земли. Несмотря на то, что вокруг меня должно было расстилаться бескрайнее травянистое поле, лапы чувствовали под собой каменистую почву. Зогмо’с размеренно прядал ушками, глядя на меня черными глазами.
До меня донесся глуховатый крик:
– Ласса!
Голос быстро пропал в тумане, поэтому я не смог определить, откуда он шел. Я успел понять только то, что голос принадлежал Рамзи.
Туман начал потихоньку рассеиваться… и тут, как по мановению волшебной палочки, исчез, обнажив сухую почву, щедро пересыпанную камнями, как в предгорьях. Я точно был уверен, что такой земли в радиусе видимости от дороги не было. Насколько мне хватало зрения, вокруг тоже никого не было, хотя глаза цеплялись за небольшие скалы, разбросанные в округе. Я как раз стоял возле одной из них.
Подумав, я вытащил веревку и привязал коня к скале. Зогмо’с недоуменно посмотрел на меня, но не стал протестовать, принявшись пастись на сухой земле. Я вытаращил глаза. Конь явно думал, что жевал какую-то траву, хотя в радиусе нескольких миль не росло ни кусточка, ни травинки. Неужели это странное место так влияло на его восприятие, и у него начались галлюцинации? Я присел и потрогал землю. Никакой травы я не ощущал – только камень и твердую землю. Похоже, Зогмо’с сошел с ума.
Послышался треск, исходивший из-под моих лап. Я отошел на несколько шагов в сторону, отдалившись от коня… и тут земля под моими лапами начала исчезать, отверзая бездну нереальной глубины. Я закричал и вцепился в другую скалу, находившуюся по соседству с первой, но мои лапы начали предательски соскальзывать вниз. К сожалению, скала была гладкой, и мне не за что было ухватиться. Эйнар с писком вывалился из моего капюшона и оказался на необрушенном участке, рядом с привязанным конем. В итоге я повис над пропастью, держась за край двумя лапами и нашарив правой задней лапой какой-то узкий карнизик.
Я не говорил об этом раньше, но я панически боюсь высоты. До дрожи в коленках. До ужаса. Я боялся упасть даже с трехметровой высоты при неустойчивом положении, а тут подо мной было явно около ста метров свободного падения.
Я понимал, что долго не протяну, если меня не вытащат. Задние лапы уставали стоять на узком карнизе, поэтому мне приходилось их менять. Я попытался подозвать коня:
– Зогмо’с, милый, подойди, пожалуйста, ко мне.
Конь было дернулся, но веревка не дала ему подойти, хотя меня от него отделяло всего несколько шагов. Я проклял себя за решение спешиться и привязать коня. Жаль, я бы мог ухватиться за коня и вылезти. А лапы все скользили и скользили.
Котенок стоял и смотрел на меня голубыми глазенками. Я прохрипел:
– Эйнар, сделай что-нибудь!
Понимаю, что это было сказано уже от безысходности, но мне больше ничего не оставалось. Неожиданно котенок что-то коротко мяукнул и одним прыжком достиг веревки, которая держала Зогмо’са привязанным к скале. Котенок начал царапать и кусать веревку, пытаясь перегрызть ее. Видимо, жеребец тоже понял его замысел и начал натягивать с силой веревку, пытаясь освободиться от связывавших его пут. К сожалению, связка была подобрана лично Рамзи, чтобы ее было не так просто порвать, поэтому работа шла медленно. Я чуть не взмолился:
– Быстрее, мать вашу, я сейчас упаду!
Еще пару натяжек – и конь порвал веревку, громко ржа. Эйнар что-то мяукнул и упал со скалы, потому что теперь ему не за что было держаться. Зогмо’с сделал несколько шагов по направлению ко мне, и порванная веревка оказалась возле меня. Я судорожно схватил ее левой лапой, и конь начал отходить назад, вытягивая меня. Громко пыхтя и матерясь от усердия, я все-таки вылез на твердую землю и обессилено рухнул, переводя дыхание и пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Я был спасен…

Я не знаю, сколько я пролежал. Мне казалось, что полученный шок был таким сильным, каким еще никогда не был в моей жизни. Даже после аварии с КАМАЗом я чувствовал себя не таким опустошенным, как сейчас.
Над головой раздался голос:
– Смотрите-ка, кого я поймал!
Я вскочил на лапы, и увидел, как зверь в рельефных темных доспехах Цепных Мечей держал перед собой Вейлин, и клинок его меча касался ее горла. Я запаниковал, но выхватил посох, притороченный к седлу Зогмо’са. Лин смотрела на меня испуганно:
– Мирпуд!
Я выпустил лезвие с конца посоха:
– Отпусти ее.
К сожалению, из-за шлема я не видел, какая принадлежность была у Чойг-Ма’л, но зверь был явно не из робкого десятка:
– С чего бы этого?
Я обратился к Вейлин:
– Где все, что случилось?
Ответом мне была тишина. Цепной сказал со страшным хохотом:
– Все умерли. Осталась твоя подружка.
Лезвие меча надавило на горло, и я отчетливо увидел, как проминается кожа под сталью оружия. В глазах магессы теперь была только пустота смирившейся со своей участью. Я опустил посох:
– Что ты от нас хочешь? Отпусти ее, и я сделаю, что ты попросишь, только не причиняй ей зла.
В этот момент я понял, насколько я готов низко пасть, лишь бы Вейлин была жива. Цепной наклонил голову:
– Ты ведешь себя как последний трус, который не умеет сражаться. Терпеть не могу таких. Из-за этого она умрет.
Лезвие меча прошло по ее горлу, перерезая его слева направо. Я закричал:
– Лин!!!
К сожалению, поздно. Волчица с остекленевшим взглядом рухнула на землю, обагряя ее кровью из перерезанного горла. Чойг-Ма’л засмеялся… и исчез. После этого я потерял сознание.

Очнулся я возле тракта. Надо мной склонился Рамзи:
– Черт возьми, напугал ты меня, Мирпуд. Думал, тебя уже не растолкать.
Я поднял на него опечаленный взгляд:
– Вейлин…
Над ухом раздался такой близкий и родной голос:
– Меня кто-то звал?
Я буквально махом отполз от Рамзи на несколько метров назад задом наперед. Нет, мне не почудилось. На меня смотрела волчица, вопросительно поднимая бровь:
– Менестрель, ты чего?
Я на карачках подполз к ней и тронул ее за колено:
– Но… ты же мертва.
Вопрос в глазах магессы сменился недоумением:
– Мирпуд, ты с неба рухнул? Я живая и умирать не собираюсь пока что!
Я не сдержался и буквально повалил ее на землю, крепко прижимая ее к себе:
– Лин, ты жива… Я так переживал за тебя…
Волчица запищала и с трудом смогла вырваться из моих объятий:
– Мирпуд, пусти же меня!
Я посмотрел на Рамзи и Вейлин с полным недоумением:
– Что это было? Почему все потерялись? Откуда посреди зеленого поля появился каньон и каменистая почва?
Рамзи потер щеку:
– Каньон? Каменистая почва? Мирпуд, ты чего-то путаешь. Там не было никакого каньона. Там была зеленая трава, как и должно быть. Правда, я видел какой-то холм, которого точно не было раньше, но в остальном было зеленое поле.
– Но я едва не свалился в глубокий каньон… И Вейлин перерезал горло воин из клана Цепных Мечей. У Зогмо’са должна быть порвана веревка, которой я его привязывал к скале…
Лучник медленно встал, сопровождаемый взглядом малость ошалевшей волчицы:
– Да, это было в высшей степени странное поле: я видел туман, который нас разъединил. Но тебя, Мирпуд, я нашел лежащим возле какого-то неглубокого оврага. Да, рядом была скала, стоял твой конь с порванной веревкой и твой котенок, который постоянно пытался разбудить тебя. Но ты лежал на траве. Неужели тебе каньон причудился из неглубокого оврага? Там всего было ярда три глубины, не больше.
Я потер голову:
– Подождите, подождите… Так это что, мне все показалось? А что видели вы в тумане?
Первой высказалась Вейлин:
– Я оказалась после тумана на дороге, причем не на этой. Светило яркое солнце, и мне встретился Иерарх Бойдул. Он ничего не сказал, но пытался схватить меня и куда-то увести. Я вырывалась, пыталась применять против него магию, но у меня ничего не получалось. Потом он попросту исчез, снова появился туман, и потом я очнулась уже здесь. Меня вытащил Рамзи.
Я поднял голову на лучника:
– Так ты что, нас двоих тащил?
Хорек пожал плечами:
– А что тут такого? По траве это не так сложно. Взял обоих за шиворот и потащил. Правда, Лассу мне пришлось поискать, но и ее я нашел. Правда, дальше, чем вас двоих.
Мне оставалось только помотать головой:
– А она где?
Воин ткнул мне за спину:
– Вон лежит, пока еще не очнулась.
– Скажи, Рамзи, а что видел ты?
Хорек понурил плечи:
– Я видел Лассу. Видел, как она умирает, но ничего не мог с этим поделать. Еще я видел своего отца… Но об этом я не хочу говорить. Потом я понял, что стою на тракте, вокруг все то же поле, что было вокруг нас и раньше, а вы вдвоем лежите в нескольких сотнях ярдах от дороги без сознания, причем не так далеко друг от друга. В отличие от вас, я не терял сознания, а просто очутился там же, где меня впервые застал туман.
Позади нас заворочалась Ласса, которая начала говорить нереально сиплым голосом, абсолютно непохожим на ее обычную приятную хрипотцу:
– Проклятый дери, что со мной было?
Рамзи с видимой тревогой сел у нее:
– Ласса, как ты себя чувствуешь?
Гиена увидела над собой хорька:
– Паршиво. Мне какие-то кошмары в тумане мерещились. Вспоминать противно.
– Кошмары? Какими они были?
Огневица с видимым трудом села:
– Дух эцхеде… Он преследовал меня. Пытался отомстить за то, что мы его изгнали. Он меня терзал и мучил, как будто жег заживо.
Я потряс головой:
– Тогда что же это получается… Нас преследовало то, чего мы боимся?
Все начали обдумывать мои слова. В конце концов, все согласились, что им привиделось то, чего они боятся больше всего. Я заметил:
– Несуразица тогда какая-то… Почему Рамзи не потерял сознание? Почему конь щипал траву, хотя я ее не ощущал? Почему это не подействовало на наших лошадей?
К сожалению, ни у одного из нас не было ответов на эти вопросы. Нам оставалось только идти вперед и пытаться найти ответы на вопросы позже. Рамзи поглядел вдаль:
– До пересечения с основным трактом осталось не так много – всего около пяти или десяти миль. Будем торопиться – за час успеем. Там уже надо будет искать место для ночлега.
Наши кони стояли чуть позади и щипали траву. На этот раз я ее отчетливо видел и был уверен, что мне ничего не мерещится. Я окинул взглядом поле – ничего примечательного, только одна маленькая скала метрах в пятидесяти от меня. Я потряс головой и вскочил в седло. Посох был заранее приторочен обратно (похоже, забота Рамзи), а Эйнар ждал меня на луке седла, глядя на меня голубыми глазками. Я почесал котенка за ушком:
– Большое тебе спасибо, Эйнар, ты меня спас от возможного падения в трехметровый овраг.

Как и обещал Рамзи, наша дорожка скоро влилась в основной тракт, где движение было более оживленным. Нам стали чаще попадаться торговые караваны и одиночные путники. Конечно, мы выделялись на фоне остальных тем, что были верхом – никто более не ехал на лошади.
Периодически я оглядывался назад, чтобы убедиться, что за нами не едет никто подозрительный. Похоже, я был не один такой – Рамзи тоже часто проверял дорогу позади нас.
С удовлетворением я отметил про себя, что сегодня мне было не так сложно сидеть в седле, как вчера, хотя неприятные ощущения в пятой точке все равно накапливались. Именно поэтому я с таким энтузиазмом ждал того момента, как мы приедем в какую-нибудь деревню, где можно остановиться. Мои размышления прервал возглас Рамзи:
– Кажется, мы нашли ночлег!
Пока я думал о своем, посреди поля появились деревянные домики, разбросанные по небольшой площади. На вид они были вполне добротными, но низенькими и немного покосившимися. Позади домов, где начиналось пшеничное поле, стояла мельница, лопасти которой крутились на легком ветру. Кстати, это был первый раз, когда в этом мире я увидел мельницу. Единственным отличием ее от нашей, земной, было в том, что лопасти ее располагались не на боку здания, а сверху, на манер флюгера с четырьмя лопастями или импровизированного анемометра. Несмотря на такой оригинальный способ расположения лопастей, мельница работала. Сразу за мельницей вдалеке виднелись какие-то скалы, в которых была прорублена пещера, черневшая своим входом и видимая с большого расстояния.
По неизвестной причине все караваны обходили эту деревню стороной. Я отметил про себя этот факт, но не стал заострять на нем внимание своих спутников.
Нас заметили издалека. Ватага маленьких зверят высыпала на дорогу и с писком облепила наших лошадей, что-то говоря. Вслед за детьми на некотором отдалении шли взрослые звери, которые с заинтересованностью нас разглядывали.
Сквозь жителей пробился низенький и неожиданно полный гепард в потертом халате:
– Зачем пожаловали, лары и ларессы? Мы всего лишь бедные сельские жители, у нас ничего нет!
Рамзи спрыгнул со своего коня:
– Мы хотели бы у вас остановиться на ночь и потом уехать дальше. Не больше.
Гепард грустно осмотрел деревеньку:
– Но мы очень бедны и не можем многого дать.
Я незаметно вытащил из кошеля не очень крупную купюру и показал ее гепарду:
– Мы оплатим съеденное и выпитое.
Зверь взял купюру и повертел ее в руках, даже посмотрев ее на фоне заходящего солнца, после чего вернул обратно:
– Не фальшивая хотя бы, и то хорошо. Обманщиков сегодня много, Проклятый бы их побрал. Я старейшина деревни Калимон. Мое имя Лоум. Добро пожаловать в нашу скромную обитель. Вы будете первыми за долгое время, кто у нас остановился.
Слезть с Зогмо’са было очень тяжело, потому что маленькие зверятки все так же облепляли коня, и даже матери малышей не могли их отозвать обратно. Тогда я снова включил импровизатора:
– Ну что, зверятки, кого сейчас поймаю – того и съем. Берегитесь!
Конечно, я произносил это все с улыбкой, чтобы они ненароком не подумали, что я говорю это серьезно. Задумка сработала – зверятки с писком разбежались в стороны, позволив мне слезть с коня. Похоже, некоторые из них все-таки восприняли мою фразу буквально и теперь жались к матерям, глядя на меня с испугом. Лоум кивнул кому-то из самцов, и тот начал отводить коней куда-то в сторону. Вслух гепард произнес:
– Не бойтесь, коней ваших не заберем – только выпасем их, напоим и накормим – чай мы не разбойники какие-то. Кстати, а как вы сюда приехали?
Я ответил, не задумываясь:
– Да через короткую дорогу.
Все жители сразу ахнули и уставились на нас. Лоум был весьма удивлен:
– Через короткую дорогу? Вы уверены, что именно так?
Рамзи возмутился:
– Нет, блин, мы ходим и обманываем всех подряд, чтобы нас боялись!
Старейшина замахал лапами:
– Не гневайтесь на глупого крестьянина, милостивые лары. Просто давно никто не ходил той дорогой, вот мы и не поверили.
Я задумчиво почесал лапу:
– А кто может сказать, что это за поле такое было? И почему в вашу деревню так нечасто захаживают?
Лоум оглянулся. Все стояли, потупив взор. Гепард снова посмотрел на нас:
– Нехорошее это поле, ой какое нехорошее, лары. Чудища там бродят, страхи мерещатся. Те, кто смог пройти той дорогой, разное говорят, поэтому и стараются ехать по главной дороге, хотя по малой было бы намного быстрее.
Гепард взял паузу, набирая воздух, так как сказал всю фразу на одном дыхании, когда я задал новый вопрос:
– Так почему там такое поле? Может, кто-то его сделал таким?
Ответом была тишина. Долгая тишина. После чего все звери начали расходиться. Только один Лоум остался на месте. Я удивленно наклонил голову:
– Лар, что же это происходит? Почему все разошлись?
– Эх, темная история у поля, боятся все ее рассказывать, вот я остаюсь единственным, от кого все узнают. Наверное, вы очень устали с дороги? К сожалению, только у меня одного хватит еды, чтобы прокормить всех вас четверых. Пойдемте, я расскажу вам про то поле.
Гепард пошел немного вразвалочку в глубину деревни. Я заметил, что сквозь окна нас преследуют взгляды жителей, причем некоторые из них были напуганными.

Наконец дошли до его дома. Старейшина толкнул калитку и провел во двор перед ним. На дворе было чисто и аккуратно, одно только тележное колесо, брошенное почти посередине, выбивалось из общего ряда. Домик Лоума был деревянный, а окна – слюдяные. Видимо, не настолько он был богат, чтобы позволить себе стекло, подумалось мне. У остальной части деревни вообще не было даже слюды – лишь у некоторых окна закрывало какое-то подобие навощенной или промасленной бумаги, остальные же вообще обходились одними рамами. Похоже, деревенька была исключительно бедной.
Внутри, к моему удивлению, оказалась только одна комната, без чердака и дверей, не считая входной. По своей аскетичности Лоум умудрился выиграть даже у такого признанного мастера как Бирн – в комнате был только стол и сундук, на котором была постелена перина. Даже кровати и той не было. Правда, в углу стояла маленькая печурка, но она настолько сливалась со стеной, что я даже не сразу обратил на нее внимание.
И снова я укрепился в мысли, что деревня была откровенно бедной. Как я давно убедился, старейшины в деревнях были много богаче, чем можно было представить. Но здесь, похоже, Лоум либо решил не считать себя выше жителей Калимона, либо реально был не богаче остальных. Я даже побоялся представить, насколько плохо живут остальные…
Гепард остановился посередине комнаты:
– Вы хотите сначала услышать или поесть?
Мы переглянулись:
– Можно услышать.
Лоум сел прямо на пол в позе по-турецки и пригласил нас сесть таким же образом. Я оглянулся вокруг, но вскоре осознал, что у старейшины был лишь один сундук как место, на которое можно присесть, поэтому понял его поведение. Гепард обвел нас красноватыми глазами:
– Вы хотели услышать про поле, почтенные лары, ммм? Сначала я расскажу немного про нашу деревню, потому что это будет связано с этим странным полем.
Лоум закрыл глаза, как будто прислушивался к чему-то, а потом снова открыл их и начал говорить:
– Нашу деревню Калимон основали шахтеры примерно с сотню или около того лет назад. Может, даже сто пятьдесят лет. На их жаргоне калимоном называется особо золотоносная жила. Вы, наверное, видели пещеры позади нашей деревни? Так вот, в них шахтеры обнаружили золото. Решив обосноваться здесь, они создали деревню и стали ее первыми жителями.
– Поначалу добыча шла активно: шахтеры богатели, переправляя золото в Ландар, деревня была достаточно часто посещаема проезжими караванами. Но потом произошло страшное и странное одновременно…
Гепард снова закрыл глаза и продолжил говорить, но с закрытыми глазами:
– Среди шахтеров был один маг по имени Курт. Магом он был достаточно сильным. В один из дней добычи шахтеры пробудили какое-то существо, которое до поры до времени мирно спало. Это чудище убило почти половину золотодобытчиков. Видимо, оно было зло на тех, кто осмелился трогать золото. Курт и оставшиеся в живых шахтеры смогли убить это чудище, но после этого все золото в пещере пропало. Его искали несколько месяцев, излазили каждый дюйм пещер, но ничего не нашли. Начали подозревать, что золото исчезло вместе с гибелью чудища. После этого начались проблемы: Курт сошел с ума и стал представлять опасность для всех жителей Калимона. Оставшиеся в живых шахтеры изгнали его, и Курт ушел в то поле, через которое вы прошли. После этого его так никто и не нашел, а поле стало заколдованным местом. Некоторые, кто там был, говорили, что там им мерещатся всякие чудища или их собственные страхи, возведенные в абсолютную степень.
Лоум говорил слишком быстро и часто задыхался, не произнося одно предложение в один заход. Гепард вдохнул глубже и продолжил:
– Но Курт был не главной проблемой – ушел и ладно. Самое плохое для Калимона заключалось в том, что исчезло золото, а оно было для жителей практически единственным источником существования. Тогда жители Калимона поняли, что для выживания надо заниматься чем-то другим. Так калимонцы начали сеять пшеницу. На последние деньги, которые у них оставались, была построена мельница, которая и продолжает работать почти сто лет. Она – наша кормилица. Конечно же, Калимон стал намного беднее, потому что пшеницы теперь хватало только на то, чтобы жители не умерли с голода и имели небольшой запас семян для следующего посева. Караваны стали нас объезжать. И так некогда богатая шахтерская деревня стала затерянным местом, хотя и стоящим на главном тракте.
После этого Лоум поднялся:
– Попрошу меня простить, я выйду за едой – она у меня в погребе.
Гепард вышел, и Лассу как прорвало:
– Я не хочу оставаться здесь на ночь, не хочу!
Рамзи начал ее урезонивать:
– Успокойся, что ты паникуешь?
Огневица отстранилась и оглядела всех нас:
– Вы не видели, как на нас смотрели жители? Как на прокаженных! Они нас боятся и ненавидят после того, как узнали о нашем пути через поле, будь оно неладно. Только Лоум нас не боится, хотя его я тоже опасаюсь. Вдруг они нападут на нас ночью? Старейшина сам же сказал, что деревня нищая. Думаете, жители не рискнут на нас напасть из-за желания поживиться?
В дверь зашел гепард, несущий большую миску, накрытую тканой материей. Магесса заткнулась так резко, как будто у нее выключили звук. Лоум сел на пол и снял ткань. В миске лежали большие картошины. Гепард виновато посмотрел на нас:
– Это все, что у меня есть, милостивые лары. К сожалению, она холодная, но на вас всех должно хватить. Конечно, там есть мясо, но его очень мало.
Вейлин развязала мешок и достала что-то из провизии:
– Лар Лоум, нехорошо, что мы будем забирать у вас последнее. Давайте мы добавим немного своих припасов, и вы хорошо поедите с нами, ладно?
В глазах гепарда мелькнули слезы, когда он увидел, как волчица достает кусок нарезки и что-то еще из мясного:
– Я так давно не ел, как полагается. Спасибо, что так заботитесь о старом Лоуме.
Ласса сняла свой плащ, и расстелила его на полу. После этого она развела костерок магией прямо на плаще, к удивлению всех присутствующих. В ответ на немые вопросы огневица произнесла:
– Когда-то я заговорила этот плащ, чтобы он был огнеупорным, поэтому на нем можно разводить костры и не опасаться, что ткань загорится.
После этого гиена взяла миску с холодной картошкой и провела ей над магическим пламенем, что-то шепнув. Пламя на мгновение взметнулось вверх, заставив от неожиданности отпрянуть всех, кроме Лассы, после чего она поставила дымящееся блюдо на пол:
– Думаю, горячую еду есть всяко приятней, чем холодную, не так ли?
Таким же образом огневица приготовила и те куски мяса, что вытащила Вейлин. Вскоре у нас был горячий ужин, которого хватало на всех пятерых присутствующих в домике зверей.
Лоум ел свою часть так, как будто давно не видел нормального питания. Глядя на его полную фигуру, я сомневался в этом, но факт от этого не менялся – ел он жадно. Быстро съев все, гепард откинулся назад и удовлетворенно улыбнулся, заурчав:
– Большое вам спасибо. Правда, нехорошо, что гости кормят хозяина, но мы очень бедны…
Я прервал начавшуюся было жалобу, которую все и так уже слышали несколько раз:
– Скажите, где мы можем провести ночь?
Гепард перестал урчать:
– У меня есть сеновал. Это все, что я могу предложить. Там сухо, и вы будете делить ночлег с вашими лошадьми. Вас это не пугает?
Мы помотали головами. Лоум поднялся:
– Ну что же, пойдемте, я вас провожу.
Старейшина толкнул входную дверь и вышел под незаметно потемневшее небо, на котором уже была видна золотая луна. Постояв пару секунд на пороге, Лоум вышел в калитку и повел нас вокруг забора, ограничивающего его двор. Примерно метрах в сорока-пятидесяти позади дома старейшины стоял большой сарай, в котором была открыта дверь, ведущая внутрь. Был виден большой стог сена, наваленный в углу.
Мы подошли ближе. Теперь, помимо сена, моему взору открылось самодельное стойло в противоположном углу сарая, где фырчали наши кони. Над входом висело что-то типа керосиновой лампы, но сейчас она была погашена. Лоум обвел сарай лапой:
– Это все, что могу вам предложить. Располагайтесь. А я пойду спать – время позднее.
Старейшина исчез. Рамзи потрогал будущее спальное место:
– Хорошее сено, должен сказать, такое не стыдно предложить и лошадям. Пойду, проверю, как их выпасли.
Хорек пересек сарай, откуда раздался его возглас:
– Кто-нибудь зажжет лампу? Здесь видно очень плохо.
Ласса вздохнула, создала на лапе небольшой, но яркий огонек, и пошла в сторону лучника, чтобы тому было виднее. Мы же с Вейлин остались на сене. Эйнар, которого тоже немного покормили мясом во время ужина, вылез на сено и задумчиво на нем потоптался, принюхиваясь. После этого он радостно пискнул, немного подпрыгнул и вцепился во что-то зубами. После паузы он гордо показал нам пойманную мышь, которая еще трепыхалась в его пасти и визжала, пытаясь освободиться. Вид у котенка был самый гордый. Я потрепал его по голове:
– Молодец, Эйнар.
Котенок сжал зубы сильнее, после чего мышка замолчала. Эйнар потопал куда-то в темный угол, где и оставил мышь. Я вопросительно посмотрел на котенка:
– Эйнар, а здесь есть еще мыши?
Котенок начал задумчиво прислушиваться, поджав все лапки. Подумав, он покачал головой. Тем временем вернулся Рамзи вместе с Лассой:
– Что же, они неплохо сделали свою работу, должен сказать. Давайте уже спать, ночь на дворе.
Вейлин вытащила из мешка тот самый плед, которым мы укрывались в лесу. Вскоре мы вместе лежали под одним пледом, практически свернувшись клубочком. Места хватало всем, и мы не мешали друг другу. Последней моей мыслью было то, что мы первый раз заснули все вместе, не оставляя кого-либо на дозоре.

Ночью я проснулся оттого, что рядом со мной тихо шипел Эйнар. Я погладил котенка и попытался затащить его к себе под плед, но Эйнар внезапно уперся и начал кусаться, не желая лезть. Я поднял ушки и услышал чьи-то шаги снаружи сарая. Так как я лежал не в середине, а с краю, то у меня получилось улечься удобнее, не будя остальных. Так мне был лучше виден выход из сарая, который освещался золотистым светом от луны. Там мелькнула какая-то тень. Я прикрыл глаза, притворившись спящим. Тень ненадолго застыла, а потом двинулась дальше, пока на пороге не появился зверь, видовую принадлежность которого было трудно определить, хотя луна была очень яркой. В его правой лапе блеснула узкая полоска металла, и я инстинктивно напрягся. Так, только убийц нам не хватало. К счастью, Эйнар понял, что я не сплю, и перестал громко шипеть.
Зверь прошел в сторону сеновала, тихо ступая. Нож в его лапе начал медленно подниматься по мере его приближения к нашему спальному месту. Мне подумалось, что зверь движется нереально тихо, если трое моих спутников продолжали сладко спать, не реагируя.
Еще шаг. Зверь остановился прямо передо мной и поднял лапу с ножом. Я буквально вскочил из лежачего положения и двинул кулаком куда-то в грудь. Убийца явно не ожидал подобного и выронил нож, от звука падения которого все проснулись. Я молча скрутил скулящего зверя и уткнул его мордой в пол, вывернув лапы за спину. Держа одной лапой его запястья, второй я пошарил по его штанам, но кроме ножа, похоже, у него не было ничего. Сзади раздался взволнованный голос Лассы:
– Что случилось?
Я прошипел:
– Какой-то засранец решил нас убить.
Воин одним движением перемахнул через полулежащих самочек и оказался рядом со мной. Он поднял голову зверя:
– Кто ты?
Убийца зашипел, но скорее обреченно:
– Демоны! Вы должны были умереть, все!
Рамзи вздохнул:
– Понятно, у нас тут умалишенный. Придется будить Лоума…

Нападавшим оказался русый заяц с длинными ушами и загнанно-бешенными глазами. Он пытался вырвать из хватки лучника все время, пока мы шли до дома старейшины, но Рамзи был сильнее зайца и не давал тому вырваться. На всякий случай я нес с собой нож, которым зверь пытался нас убить.
Так как у Рамзи были заняты лапы, я постучал в дверь Лоума рукояткой ножа. Стук вышел неожиданно громким, и через примерно десяток секунд дверь открыл заспанный гепард:
– Ну что вы в дверь колот… Гессен? Что случилось???
Лучник бросил зайца по имени Гессен на землю и надавил на него сверху задней лапой:
– Этот… я даже не знаю, как его назвать, пытался только что убить нас, пока мы спали. Слава Арханису, Мирпуд смог его обезвредить. И что нам делать?