И вот ворота Кенсана остались позади. Одна четверка уехала из города по следам другой четверки. Джесси, Янка, Райман и Коул теперь были в поисках наших главных героев, которые пока успели отъехать от Кенсана на достаточное расстояние. Но хватит ли этого запаса, чтобы преследователи не догнали их?
Джесси, проезжая на лошади через северные ворота, одарила стражника-сенбернара самым «милым» взглядом, которым только могла. Видимо, ей это удалось, ибо воин попятился, пока не вжался в стену.
По негласному соглашению, всех вела Джесси, так как только она знала точные приметы сбежавшей четверки (как ни пыталась Янка вспомнить их внешний вид – у нее так ничего и не получилось).
Сразу было видно, что Коул, как самый молодой в плане опыта в команде, чувствовал себя не очень уютно и оглядывался по сторонам, как будто кого-то выискивая. Иногда Райман одергивал его, что-то тихо произнося на ухо. В какой-то момент это не укрылось от внимания острой на язычок Янки:
– Мастер Райман, может, его надо одергивать как-нибудь более действенно?
Кон-Сай достала из ножен на бедре один из своих странных кинжалов и медленно провела им в воздухе, как будто что-то чертила:
– Этот красавчик будет более действенным, чем ваши увещевания.
Опытный Цепной выдержал взгляд Кон-Сай:
– Госпожа Янка, я понимаю ваше нетерпение, но Коул – мой ученик. Я не сомневаюсь, что ваши методы обучения и усмирения действенны, но мы из мальчика делаем не Кон-Сай, а Цепного. Думаю, лучше мне его поучить. Не утруждайтесь, госпожа, у вас будут более важные дела.
Янка с прищуром посмотрела на Цепного, но кинжал все-таки убрала обратно.
В дверь кабинета постучались:
– Отец Бойдул, разрешите войти?
Лис поморщился, словно от зубной боли:
–Заходите.
Дверь точно под портретами Иерархов открылась, и в нее зашел полосатый енот в оранжевом одеянии Ордена. Бойдул хмуро посмотрел на енота:
– Что не так, Скортекс?
Енот низко поклонился:
– Ваше Святейшество, у нас скоро будет необходимость производства нескольких новых Кон-Сай для отправки в дальние уголки Граальстана, но наших сил не хватит без Монолита. Что нам делать?
– Используйте альтернативные источники. Мои Кон-Сай уже идут по следу похитителя и скоро доставят Монолит обратно в Ландар.
Скортекс снова поклонился, произнеся древнее посвящение Иерарху:
– Ваша мудрость превосходит наши стремления, отец Бойдул.
После того, как енот исчез, лис почесал зудящие от волнения виски. Только бы Кон-Сай отняли Монолит как можно скорее…
Джесси ехала в седле и полностью ушла в себя. За свою безопасность она нисколько не беспокоилась – мало того, что никто в здравом уме не нападет на Кон-Сай, даже на одинокую, так еще она была не одна.
В отличие от многих своих подруг, Джесси была особой Кон-Сай, хотя она сама этого не подозревала. Волчица умела определять своих соратниц не только по внешнему виду, но и по их внутренней силе, что было недоступно другим Кон-Сай. Также она была единственной из ныне существующих волчиц, кто помнил процедуру превращения в охотницу за еретиками.
Одно только давалось Джесси с трудом – она почти не помнила свое детство и время до того момента, как стала одной из Кон-Сай. Смутно проглядывало в воспоминаниях что-то светлое и доброе, но оно никогда не вырисовывалось во что-то определенное. Ни своих родителей, ни братьев или сестер, если они и были, Джесси не помнила. Как она узнала в редких разговорах со старшими чинами Ордена, это было странным, так как все остальные Кон-Сай помнили свое прошлое до инициации.
Коул перестал оглядываться по сторонам и устремил свой взор вперед. Он видел, что наступает ночь, и им вскоре придется остановиться на ночлег, если только они не намеревались идти вперед день и ночь без остановки. Хотя Чойг-Ма’л и были элитной кастой воинов, как и Кон-Сай, но они были живыми существами, и сон для них значил ровно столько же, сколько и для остальных зверей – очень много. Тигр взлохматил гриву. Кон-Сай Джесси ехала впереди, погрузившись в свои мысли и ни на кого не реагируя. Доводилось Коулу слышать о Джесси – как она могла за секунду превратиться из тихой и безобидной с виду волчицы (хотя кто назовет Кон-Сай безобидной?) в настоящую машину для убийств, которая не будет щадить никого. Разное про нее говорили, но обязательно шепотом, чтобы это не касалось ее ушей, а то хлопот можно было не обобраться.
И снова вздохнул Коул. Порой ему было очень грустно, что есть Кон-Сай, которых вырывали еще в подростковом или даже детском возрасте из их привычной жизни и превращали в безжалостных охотниц, которые не ведали страха ни перед кем.
Тигр невольно засмотрелся на пышную русую гриву Джесси. Все волчицы непременно носили длинные волосы, как знак своей касты, но именно у Джесси они были особенно пышными. Кроме этого, зеленая шелковая лента, которой волчица перетягивала свои волосы, еще больше оттеняла их объем и красоту.
Четверка перебрасывалась между собой редкими фразами, но их не хватало, чтобы завязать полноценный разговор, и в итоге большую часть пути они проехали в молчании. Именно поэтому тигр не сразу заметил, что все вокруг начало загадочно меняться. Постепенно наплыл какой-то странный белый туман. «Странно, – подумал Коул – туман же образуется только утром, а на дворе уже почти ночь». Поначалу он не придавал этому никакого значения, но туман все усиливался и усиливался, пока не стал настолько плотным на вид, что, казалось, его можно было резать ножом.
Внутри молодого воина начала подниматься паника, когда он увидел, что рядом с ним осталась только одна Джесси, которая продолжала ехать, не обращая внимания ни на что. Ни Раймана, ни Янки рядом не было. Коул позвал волчицу:
– Госпожа Джесси, очнитесь!
Кон-Сай дернулась:
– А, что?
Тигр подъехал поближе:
– Госпожа Джесси, мастер Райман и госпожа Янка пропали!
Волчица с некоторым равнодушием осмотрела туман вокруг:
– Похоже, мы забрели куда-то не туда, Коул. Надо бы повернуть назад.
Цепной посмотрел назад:
– А как же поймешь, куда назад? Ничего не видно в этом тумане!
Волчица спустилась с лошади на землю:
– Ничего, разберемся.
Подумав, Коул последовал ее примеру и спешился. Лапы чувствовали под собой траву – похоже, они сошли с дороги и очутились в поле. Видимость была очень плохая. Одно только радовало – луна на небе была очень яркой, и золотистый свет освещал туман вокруг Коула и Джесси, окрашивая его в бледно-желтые цвета. Каждый шаг давался ему с трудом, потому что он не видел, куда ступал. Приходилось ощупывать кончиками пальцев стоп каждый участок земли перед собой, прежде чем пройти вперед.
Внезапно Коул понял, что Джесси нет. Он остался совсем один. Подумав, тигр вытащил меч из ножен, зажал его в ладони и пошел вперед, предварительно проверив крепление цепи к кольцу на шее.
Джесси не заботило то, что находится под ней. Как ей казалось, под лапами была та дорога, по которой они и ехали. На Коула, идущего сзади, Кон-Сай также не обращала внимания. Немного смущало ее только то, что все происходило почти ночью, а не днем. Оглянувшись, Кон-Сай поняла, что и тигра нет. То ли потерялся, то ли сам ушел…
Наконец, туман расселся. Перед ней шла дальше, как ни в чем не бывало, дорога. А на ней стоял тот самый волк в одеянии ученика мага, увиденный в Кенсане. Волчица впала в ступор. Неужели они их успели догнать? Да невозможно, если только они не стояли бы и не ждали их.
Волк просто смотрел на нее, ничего не делая. Его серо-голубые глаза как будто приковывали к месту, хотя его взгляд не был ни злым, ни осуждающим. И снова Джесси почувствовала, что перед ней находится самый настоящий Кон-Сай. Как такое возможно?
Пересилив себя, волчица сделала еще несколько шагов навстречу загадочному зверю. Тот продолжал стоять на месте и смотреть на нее, не произнося ни слова. От этого взгляда Джесси, которая привыкла по жизни не бояться ничего и никого, становилось очень страшно. С каждым шагом в ней росла уверенность, что он принадлежит к касте охотников за еретиками.
И вот она подошла вплотную к нему. Стоило протянуть лапу – и Джесси коснется этого волка, кем бы он ни был. Ее внутренний голос упорно призывал ее уходить отсюда, но Кон-Сай его не слушала. Раздался голос волка:
– Так вот вы какие, Кон-Сай.
Джесси немного отпрянула:
– Кто ты?
Волк пожал плечами:
– Здесь меня знают как Мирпуда, бродячего менестреля, который что-то смыслит в магии.
Только сейчас Джесси заметила, что у Мирпуда в лапах находится резной деревянный посох со стеклянным шаром на вершине. На секунду ей показалось, что в шаре промелькнуло чья-то искаженная морда, но шар настолько часто менял степень своей прозрачности, что утверждать что-то наверняка было нельзя. Кон-Сай попыталась коснуться волка, но ее лапа как будто натолкнулась на невидимую стену. Казалось, самому Мирпуду происходящее было интересное. Его голос прозвучал спокойно, но как будто предостерегающе:
– Кажется, я видел тебя где-то, Кон-Сай. Уж не в Кенсане ли?
Джесси выхватила кинжалы:
– Так значит, я тебя догнала, Мирпуд!
Волк остался недвижим:
– Вряд ли. Ты мне снишься. Снюсь ли я тебе – не знаю.
Из кончика его посоха выскочило лезвие, и он продолжил:
– Я знаю, что Орден идет за мной. И просто так я не сдамся.
С криком Джес обрушила свои кинжалы на Мирпуда, стремясь поработить его магию… как внезапно он растворился с перекошенной от ужаса мордой, и волчица рухнула вперед на землю, с трудом успев выставить лапы перед собой. К счастью, она умудрилась не напороться на собственные кинжалы. С трудом встав, она засунула кинжал в ножны на бедрах, тяжело дыша.
В это время в нескольких сотнях футах от нее Коул тоже тяжело дышал. На него нападали все новые и новые существа. Его меч описал круги вокруг его шеи, рассекая их черные тела, которые сразу же исчезали, не оставляя после себя и следа. Тигр понимал, что он долго не протянет: шея начинала уставать от вращений меча, а лапы ослабели.
К сожалению, очередной удар Коул пропустил… и все исчезло. Тигр упал на колени, и едва не рухнул от усталости. Он чувствовал себя так, как будто он проводил несколько спаррингов подряд на тренировке с опытными Цепными. Все тело ныло и болело от нагрузок. Коулу хотелось только одного – лечь и не вставать.
Джесси увидела, как в нескольких десятках метрах от нее, возле дороги, сидел на коленях Коул и тяжело дышал. Его меч валялся рядом на траве, прикрепленный цепью к кольцу на шее. Джесси вытащила кинжалы, подошла к Цепному и подняла кончиком лезвия его подбородок:
– Прохлаждаемся, солдат?
Коул поднял полубезумный взгляд:
– Госпожа… Джесси?
Кон-Сай сохранила бесстрастное выражение морды:
– Помнишь меня, уже хорошо. Ну что же, возвращаемся к лошадям, они должны быть недалеко.
Тигр просто шел за Джесси, без всякой мысли в голове. Туман рассеялся полностью, и Джесси увидела, как на дороге стоят все четыре лошади, а рядом с ними Янка и Райман. Кон-Сай подбежала к ним:
– Джес, где вы были? Мы уже вас обыскались! Вы так внезапно исчезли!
Джесси прислонилась к боку своей лошади:
– Делаем привал на ночь, потом расскажу.
Лоум смотрел на Гессена:
– Опять ты за старое, приятель?
Заяц все еще пытался вырваться, несмотря на то, что его придавили к земле:
– Они демоны, Лоум! Как ты этого не видишь! Они должны умереть, иначе убьют всех нас!
Гепард жалобно посмотрел на нас:
– Благородные лары, я прошу простить меня за этого идиота.
Я подозрительно посмотрел в ответ:
– Что вообще происходит?
Старейшина устало прислонился к косяку:
– Да деревня вся такая, лары. Пугливые они и темные. Боятся тех, кто смог пройти сквозь поле до Калимона. Думают, что это либо сами демоны, либо звери, ими одержимые. А Гессен – один из самых фанатичных сторонников этой версии.
Вейлин поджала губы:
– Так, нужно с этим фанатиком что-то делать. Нам надо спать, а не бояться того, что очередной придурок пойдет нас убивать.
Лоум на несколько минут исчез внутри дома и вскоре появился вновь с мотком веревок:
– Привязать его к колесу – это все, что я могу вам предложить.
Рамзи привязал крепко Гессена к лежащему посреди двора тележному колесу так, чтобы тот имел возможность сесть и лечь, после чего вытащил из кармана тряпку:
– Пожалуй, стоит ему заткнуть пасть, чтобы не кричал и не оповещал всю деревню о происходящем.
С морды Лоума не сходила испуганная озабоченность:
– Почтенные, есть проблема побольше того, что он будет кричать. Утром он сообщит всем, что произошло, и тогда будет только хуже и вам, и мне!
Заяц, которому все еще не закрыли пасть, прошипел:
– Я подниму всю деревню утром, Лоум. Ты будешь убит как пособник этих отродий!
Волчица села перед связанным зайцем:
– Придется вспоминать свои навыки усмирения, хоть мне и не очень сильно хочется этого делать.
Вейлин начала водить ладонями вокруг головы Гессена. Ее лапы покрылись подушкой электричества. Заяц смотрел на ее действия с каким-то животным ужасом, периодически дергая мощными задними лапами.
Вскоре его глаза практически полезли на лоб, и из его пасти доносился низкий и очень страшный стон, который был негромким, но слышался каждому, находящемуся рядом. Лоб Вейлин напрягся:
– Почти…
Волчица начала произносить фразы на каком-то языке, похожем на латынь. Отдельные слова я понимал, но этого не хватало, чтобы ухватить смысл сказанного.
Под воздействием магии, стекавшей разрядами с лап Вейлин, Гессен становился все тише. У него оставался безумный взгляд, но страшные стоны полностью исчезли, сменившись частым дыханием. Еще минута – и заяц начал оглядываться вокруг себя:
– Где я?
Старейшина сел рядом с Вейлин:
– Что вы с ним сделали, почтенная ларесса?
Вейлин села, вытянув лапы:
– Скажем так, я немного почистила ему память. Он не будет помнить того, каким образом мы оказались в этой деревне. Мы будем казаться ему обычными путниками, которые не были ни на каком поле. Следовательно, утром у него не будет повода поднимать панику. Может быть, будь у меня время и силы, я смогла бы что-то сделать с его фанатизмом, но сейчас я не хочу и не буду этим заниматься.
Во взгляде старейшины сквозило огромное облегчение:
– Вы меня очень спасли, сударыня!
Волчица попробовала встать, но у нее не получилось. Я подхватил Вейлин и перекинул ее лапу себе через плечо:
– Что с тобой, Лин?
Волчица слабо улыбнулась:
– Я очень устала и хочу спать. Боюсь, магия отняла у меня много сил и сама я не дойду.
Я взял ее на лапы:
– Ничего, дойдем.
В обычных условиях Вейлин наверняка бы запротестовала против такого «маневра» с моей стороны, но сейчас, похоже, ей было абсолютно все равно, каким образом она окажется на сеновале.
Мне пришлось немного поднапрячься (все-таки, Вейлин была стройной самочкой, но немного тяжеловатой, как мне показалось). В итоге я положил ее на сено и накрыл ее пледом, пока готовился лечь спать снова. Заснул я уже поверх пледа.
Ночь прошла спокойно, но с утра я очень сильно хотел спать. К сожалению, задержаться мы не могли. Все, на что у нас было время – позавтракать и расплатиться. Справедливо рассудив, что лучше мы пообедаем своими припасами, а не едой Лоума, мы быстро соорудили завтрак.
Деньги старейшина поначалу упорно отказывался принимать, мотивируя это тем, что уж он должен нам заплатить за все хорошее, что мы сделали для него, а не мы ему. С огромным трудом мы сумели убедить его, что гости имеют право заплатить за ночлег, если они того пожелают.
Жители деревни провожали нас подозрительными взглядами, но ничего не предпринимали. Посреди них стоял и Гессен, которого, естественно, отвязали от колеса еще ночью. Порой в его взгляде сквозило нечто, показывающее, что заяц пытался что-то вспомнить, но ему это не удавалось. Тем лучше для нас, и в особенности для Лоума. Не знаю почему, но я проникся к нему симпатией.
И снова путь-дорога. С каждым шагом мы оказывались все ближе к границе, которая сейчас мне казалась каким-то гипотетическим понятием, а не реально существующим объектом.
Джесси в нескольких словах рассказала, что произошло с ней на поле. После нее высказался Коул. Янка переглянулась с Райманом и удивленно воззрилась на волчицу:
– Сестра, ты явно что-то путаешь. Да, был туман, но он очень быстро исчез, и мы оставались на дороге. Никаких чудищ или других путников не встретилось. Ты уверена, что видела его?
Джесси с некоторой злостью воззрилась на подругу:
– Посмотри на меня. Я в грязи. Думаешь, мне был бы резон просто так падать?
Кон-Сай покачала головой:
– Резона нет, согласна, но все-таки, никого не было.
Девушка начала счищать с себя грязь:
– Ну вот и чудно. Придется нам останавливаться здесь. Не отдохнем – не будем идти быстро завтра.
Барс подозвал Коула и что-то тихо ему сказал, обведя лапой пространство вокруг себя. Тигр коротко кивнул, вытащил меч из ножен, сжал в лапах и встал возле дороги, превратившись в недвижимую статую. Янка подняла бровь:
– И вот это чудо малорослое будет нас охранять? Да еще и после того, как отбивался от воображаемых чудовищ?
Райман спокойно посмотрел на Кон-Сай:
– Вы что-то имеете против, госпожа Янка?
Волчица фыркнула по-звериному:
– Что-то имею против? Конечно, имею, мастер Райман. Я не могу доверить свой сон этому полурослику. Либо дежурите вы, либо вместе с Коулом дежурит кто-то из нас, но это худший вариант.
Барс приподнялся на локте и посмотрел на Янку:
– Вы верите мне, госпожа?
Янка подвинулась, давая Джесси сесть рядом с собой:
– Конечно. Кто же вам не будет верить? Каждая Кон-Сай, если и может верить в Цепных, то именно в вас.
Райман показал лапой на Коула:
– И неужели вы думаете, что я настолько выжил из ума, что буду брать в ученики полного бездаря, абсолютно недостойного звания Чойг-Ма’л? Я говорил вам еще в Кенсане, что Коул – способный малый и вполне может защитить нас. Опыта только у него не очень много, но это поправляется хорошим походом вместе с Кон-Сай и наставником во благо Ордена. Если что-то случится по его вине – я возьму вину на себя, как наставник.
Янка еще сильнее фыркнула:
– А сам за себя он отвечает, или мал еще для такого?
Тигр, который все это время стоял недвижно, произнес, не оборачиваясь:
– Пока вы тут препираетесь, идет время, которое можно потратить на сон. Он полезнее для здоровья, чем споры.
От неожиданности Янка запнулась, после чего легла:
– Если произойдет хоть что-нибудь по твоей вине, мелочь, то ты будешь наказан лично мной. А я умею наказывать!
Коул ничего не ответил и, кажется, даже не отреагировал на фразу Кон-Сай. Он так и продолжил стоять, вперив взгляд в поле. А позади него спали трое, прямо на траве, не накрываясь ничем.
Я тронул за плечо Рамзи, подъехав поближе:
– А какой город будет ближайшим по пути?
Хорек задумался, поправив лук за плечами:
– Стиндал, если не ошибаюсь. Он самый крупный город, который попадется нам на пути до границы.
– Мы будем в нем останавливаться?
Воин пожал плечами:
– А у нас есть выбор? Я не знаю, где мы сможем провести ближайшую ночь, не считая чистого поля или леса. Деревень по пути я не помню, так что Стиндал – единственный вариант.
Я вздохнул:
– Честно говоря, мне уже хотелось бы покинуть Граальстан, чтобы точно ничего не бояться. Кто знает, идет ли за нами кто-нибудь?
Лучник ничего не ответил, смотря вперед, на дорогу. А я в очередной раз поймал себя на мысли, что слишком пристально слежу за Вейлин. На вид она была нормальной, но мне почему-то казалось, что с ней что-то не так. То ли она не выспалась, то ли ночная магия отняла у нее слишком много сил, но она выглядела слишком вялой, продолжая дремать в седле.
Пейзаж снова поменялся: если до этого мы ехали целый день или даже больше среди бескрайних полей, то теперь начали появляться зачатки леса, который с каждым часом становились все гуще, пока не превратились в самый настоящий сосновый бор. В очередной раз я подивился тому, насколько широкие и оживленные тракты проходили в этом мире сквозь леса. Казалось бы, в лесу были бы более уместны пешие путники или отдельные конники. Но когда среди вековых деревьев нам попадались караваны из многих обозов, мне это казалось несколько… необычным, если так можно сказать.
Тракт здесь иногда разветвлялся на несколько дорог меньшей ширины, но на каждом перекрестке стояли дорожные указатели, показывающими, какая трасса куда вела. На одном из таких перекрестков Рамзи свернул налево, оставив основную дорогу справа от нас:
– Знаете, давайте лучше поедем здесь. Ночевать возле тракта меня не прельщает, а в лесу мест для ночлега можно найти предостаточно. Может, мы даже к вечеру успеем в Стиндал, если очень сильно постараемся.
Ласса подозрительно покосилась на лучника:
– Я надеюсь, эта короткая дорога не заведет нас в очередную ловушку типа туманного поля?
Охотник покачал головой:
– Нет, эта дорога безопасна. Я ездил по ней несколько раз, когда еще не был в патрульном отряде: там нет никаких поселений, блокпостов или лесных застав. И магических ловушек там точно не было, можете не беспокоиться.
Часы Рамзи показывали семь вечера, но небо почти не изменило своего цвета. Мы ехали достаточно долго и лишь единожды за день остановились, чтобы подкрепиться.
Внезапно Рамзи натянул поводья и едва не свалился мешком с седла:
– Всем назад!
Перепуганные донельзя, мы заставили наших лошадей сделать примерно с десяток шагов назад. Хорек спрыгнул с седла:
– Проклятый меня дери, придется идти другой дорогой!
Вейлин выглядела не очень дружелюбно:
– Кто еще несколько часов назад вещал о безопасности дороги…
Рамзи рыкнул, не оборачиваясь, и показал вперед:
– Я не мог предусмотреть ее!
Мы посмотрели в ту сторону, куда указывал его палец, но ничего не увидели. Ласса наклонила голову:
– Рамзи, что ты увидел?
Воин снова показал вперед:
– Видите, на большом камне лежит красновато-серая ящерка?
Мы напрягли зрение. Первым ее разглядел я:
– Да, вижу ее.
Хорек грустно сел на землю:
– Это василиск. И мы не пройдем мимо нее.
Я хохотнул:
– Что, в камень обратит?
На меня смотрел тяжелый взгляд карих глаз Рамзи:
– Да.
Я с сомнением посмотрел на маленькую ящерку:
– А если мы не будем на нее смотреть?
Теперь головой покачала гиена:
– Не поможет. Ей достаточно посмотреть на нас – и мы окаменеем ровно на ту часть нашего тела, которую она увидела.
Мы осторожно двинулись вперед, внимательно следя за тем, куда смотрит ящерка. Пока она не обращала никакого внимания на нас, смотря куда-то в сторону. Мы спрятались за широким дубом – достаточно широким, чтобы за ним поместились четверо зверей. Рамзи осторожно выглянул:
– Вроде не видит нас.
Похоже, ящерка все-таки услышала наши голоса и повернула голову в нашу сторону. Мы успели спрятаться, но вот хорек был недостаточно проворен, и вся кисть его левой лапы обратилась в камень. Мы с испугом смотрели на Рамзи, который пошевелил изменившейся частью лапы. Вейлин спросила:
– Допрыгался… Это навсегда?
Хорек покачал головой:
– Лапа – это не беда. Спадет в течение пары дней. Опаснее, когда каменеют органы – это практически всегда смерть. Самое опасное будет посмотреть в глаза – статуя в мгновение.
Я задумался:
– Есть что-нибудь, что может прикончить ее?
Лучник перестал исследовать закаменевшую кисть:
– Да все что угодно. Эта ящерка так же смертна, как и обычные рептилии, только к ней не подойдешь просто так.
– Значит, надо как-то ее прикончить, иначе мы застряли тут до скончания века… Ну или пока она не уйдет сама.
Я медленно осел вдоль дерева:
– А она может закаменеть от своей же магии?
Рамзи задумался:
– А шут ее знает. Может быть. К сожалению, эти твари попадаются редко, но метко, поэтому о них известно очень мало.
– А что если обратить ее магию против нее?
На меня уставились три пары глаз:
– И как ты себе представляешь?
Я щелкнул пальцами:
– Нам нужно зеркало!
– И где мы возьмем зеркало?
Я посмотрел на волчицу:
– Лин, ты же водный маг. Построй перед ней водную гладь так, чтобы она стояла вертикально и чтобы ящерка в нее посмотрела. Вода порой бывает не хуже зеркала.
Вейлин хрустнула пальцами:
– Сделать-то можно, но поможет ли?
Я пожал плечами:
– У кого есть решение лучше?
Ответом мне была тишина. Я махнул лапой:
– Нет так нет. Лин, на тебя вся надежда.
Волчица выглянула из-за дерева. Василиск смотрел в другую сторону. Лин начала что-то шептать, и ее лапы окутались льдисто-синеватым сиянием. Перед ящеркой начала вырастать стена воды, которая постепенно начала превращаться в импровизированное водное зеркало. С каждой секундой оно становилось все более отчетливым, пока не превратилось в вертикальную гладь – эдакое водное зеркало без кругов и морщин.
Похоже, василиск смотрел именно в него, потому что его окраска начала потихоньку меняться с красно-серой на более серую. Ящерка смотрела перед собой, не отрываясь. Ее окраска все больше серела, пока на камне не остался полностью однотонный василиск без капли красного цвета. Ящерка окаменела от собственной магии.
Первым вперед пошел Рамзи. Он встал перед василиском, но ничего не произошло. Как я и предполагал, водное зеркало сработало. Вейлин махнула лапами, и вода исчезла, не оставив и следа. Вместе с этим погасло и сияние на ее лапах. Хорек взял получившуюся статуэтку василиска и осмотрел ее со всех сторон:
– Заберу себе, будет, что своим потомкам рассказать.
Я посмотрел на статуэтку василиска с некоторым подозрением:
– А откуда вообще такие ящерки здесь?
– А никто не знает. Обычные зверушки, которые никому не желают зла намеренно. Почему у них такое свойство – тоже никто не знает. Одно радует – они попадаются редко.
Уже наступил вечер, когда мы достигли того города, что Рамзи называл Стиндалом. Как мне показалось, в город съезжалось куда больше зверей, чем мне доводилось видеть даже при въезде в столицу. Хорек подтвердил мои подозрения:
– В Стиндале раз в год проводится соревнование бардов и менестрелей. Город – центр всего Граальстана, когда дело касается культуры и искусства. Сюда даже из Кораланд приезжают иногда певцы. Как раз буквально через пару-тройку дней начнется состязание.
Я заинтересованно посмотрел на тянущуюся крепостную стену. Как бы это ни странно звучало, но слова Рамзи о культурной столице государства находили свое подтверждение еще до того, как путник попадал в сам город. Каменные стены, несмотря на монолитную крепость, выглядели изящными, как будто архитектор хотел совместить красоту и силу в одном сооружении. Дозорные башни продолжали орнамент на стенах, являя собой новые участки повторяющего рисунка. В голове промелькнула мысль о том немыслимом количестве краски, которую потратили на разрисовку такого длинного крепостного вала.
Конечно же, никто из нас не хотел проходить мимо Стиндала, и поэтому мы встали в очередь, стремясь как можно быстрее попасть в город. По местным законам (имеется в виду законы всего государства, а не только одного города), примерно в восемь или девять вечера ворота закрывались вплоть до рассвета, и желающие попасть в неурочное время платили большой штраф страже и только после этого их пропускались внутрь. Еще мастер Гимеон говорил мне, что штрафные деньги – один из способов пополнения городской казны, который всегда стабилен, несмотря ни на что.
Вот и подошла наша очередь. Каждый из нас боялся проверки на подвесном мосту. Никто не знал, успели ли новости о побеге или наше описание дойти до Стиндала.
Глаза стражника внимательно осмотрели нас и остановились на мне, глядя из-под забрала:
– Ученик мага? Почему ты идешь без своего учителя? У тебя есть разрешение?
Такое развитие событий мне сразу не понравилось. Неужели мне требуется разрешение, чтобы ходить одному в плаще ученика? Я судорожно бегал глазами по своим путникам, пока не остановился на Лассе. Тогда я смог произнести более-менее внятным голосом:
– Почтенный лар, вы ошибаетесь. Вот мой учитель, в красном плаще.
Я показал на гиену. Огневица округлила глаза. К этому моменту мы уже спешились, и я наступил ей на лапу, чтобы она не сболтнула лишнего. Глаза стражника сощурились:
– Слишком молодо выглядит для учителя мага. Ты и то старше нее кажешься.
Я произнес театральным шепотом, делая вид, что говорю все втайне от Лассы:
– Конечно, вы абсолютно правы. Пьет молодильный эликсир, вот и смотрится как молоденькая. А ей ведь больше ста лет!
После этого воин посмотрел на нее с уважением и склонил голову:
– Простите, почтенная ларесса, что не признал вас. Проезжайте.
С Рамзи стражник предпочел не связываться. Наверное, у хорька был слишком угрюмый вид для разговоров. Хорошо еще, что свою закаменевшую кисть лучник прятал под плащом, не показывая ее никому.
Стоило нам въехать на площадь за воротами, как Ласса треснула меня по голове:
– Мирпуд, Проклятый тебя дери, твоя фантазия и экспромты просто не знают границ. Это мне-то сто лет???
Огневица собралась еще раз ударить меня, но ее лапу перехватил Рамзи:
– Остынь, он нас спас, между прочим.
Ласса гневно смотрела в глаза Рамзи, но тот продолжал держать ее кисть, пока огневица не успокоилась и не опустила лапы:
–Прости, что ударила тебя.
Я погладил ее по лапе:
– Понимаю.
Рамзи не был в этом городе раньше, так что знал не больше нас, куда идти. Под вечеревшим небом открывалась картина города – от площади вели три улицы, каждая под углом около сорока пяти градусов к соседней. По центральной улице, которая казалась необычайно широкой, ехали целые караваны в обе стороны, не мешая друг другу. В конце этого «проспекта» в лучах заходящего солнца виднелся большой замок, окрашенный в самые невероятные оттенки закатного солнца – оранжевые, желтые и красные. Именно в его сторону направлялась большая толпа зверей с инструментами, гитарами и прочими атрибутами, показывающие на них как на менестрелей. Я задумчиво посмотрел на них:
– Может, тоже поучаствовать?
Рамзи хохотнул:
– Ну и желание у тебя, Мирпуд! Участвуй, кто тебе мешает. Главное, чтобы нас не нашли. Только вот перед выступлением тебе придется приодеться как-нибудь по-другому, а то в своей накидке ты очень сильно выделяешься.
Я рассеяно кивнул, продолжая думать о конкурсе. Я давно уже не играл ничего на гитаре. Возможно, я соскучился по возможности слышать знакомую мне музыку и чувствовать ее всем телом.
Я задал вопрос, адресованный всем:
– А где размещаются те, кто приезжает на конкурс?
Хорек пожал плечами:
– А шут его знает. Наверное, своими силами ищут жилье. А что?
– Раз я участвую, то надо остановиться где-нибудь в городе, потому что не на день и не на два задержимся. Давайте тогда за менестрелями последуем – может, они нас и выведут куда надо.
Вейлин пошла вперед:
– Разумно, давайте пойдем.
Мы влились в толпу бардов, и она понесла нас вперед нескончаемым звериным потоком.
Моим соседом в толпе оказался добродушный тигр, несущий на плече инструмент, похожий на скрипку:
– Что, тоже участвовать?
Я кивнул:
– Да, хочу попробовать свои силы.
Бард растопырил пальцы на ладони и протянул ее вперед:
– Кертис.
Я переплел пальцы:
– Мирпуд. А это мои спутники: Рамзи, Ласса и Вейлин.
Кертис поздоровался с моими соратниками, галантно поклонившись самочкам:
– Очень приятно. Вы издалека?
Мы переглянулись, после чего ответил Рамзи:
– Мы сами из разных мест и даже государств, но путешествуем вместе.
Такой ответ устроил Кертиса:
– А я сам из Мариссы, столицы Меровии, из королевского оркестра бардов. Раньше там состоял, а потом ушел оттуда и начал играть один.
Рамзи посмотрел на него с неподдельным интересом:
– Из Мариссы? Доводилось мне видеть ваш оркестр. Давно там состояли?
Кертис посчитал что-то на пальцах:
– Ну, года так четыре назад, а что?
Хорек повел плечом:
– Да так, интересно. Я ваш оркестр не видел примерно лет пять, думал, участвовали ли вы в нем тогда.
Я тронул тигра за плечо:
– А где останавливаются участники конкурса? И как на него записаться?
Кертис махнул лапой куда-то вперед:
– Специально для конкурса выделяется отдельный постоялый двор, самый большой в городе, где барды имеют право первоочередного заселения. Мест обычно хватает на всех и еще остается для других посетителей. Сейчас мы идем как раз туда.
Толпа вынесла нас к широкому зданию из белого известняка, покрытого красноватыми узорами. Похоже, это и был тот самый постоялый двор. По мне, он был больше похож на шикарную гостиницу высотой в шесть этажей.
Зайдя внутрь, я убедился, что не ошибся в своих предположениях – внутри нас ждал обычный ресепшн типичного отеля в виде большой и тяжелой дубовой стойки полукругом. По всем четырем сторонам, кроме одной, были расставлены красивые деревянные стулья, которые сейчас занимали некоторые из менестрелей. С потолка свисал дорогой канделябр, в который вместо свечей были вставлены стеклянные палочки, светящиеся магической аурой желтого цвета и очень хорошо освещавшие зал. Стены были завешены драпировками с изображением видов города.
Я осторожно толкнул Кертиса:
– Надеюсь, нам хватит денег разместиться четверым? Этот постоялый двор не выглядит сильно дешевым!
Тигр замахал лапами:
– Для бардов скидка, примерно половина обычной стоимости.
Я поднял бровь:
– Подожди, а как тогда будут определять, кто бард, а кто нет? Вот, например, Вейлин может петь. Как определят, что она участвует? Может, она просто решила задешево остановиться на лучшем постоялом дворе города?
– А все просто. Сейчас запишут ваши имена и при помощи магии повесят на вас маячок. Потом вы будете регистрироваться на конкурсе. Если вы будете участниками – при регистрации маячок снимут. Если же не вы не будете участвовать, а просто решите сэкономить – вас не выпустят из города, пока не заплатите полную стоимость проживания за все время конкурса. И этот маячок могут снять только регистраторы здесь или на конкурсе. По нему вас быстро найдут, даже если решите удрать и прятаться в городе.
Подошла и наша очередь. Местный менеджер, очень симпатичная лисичка с черным хвостом и мордочкой, подняла глаза:
– Кто из вас участвует в конкурсе?
Я переглянулся с Вейлин:
– Мы вдвоем с ней. Мирпуд и Вейлин. А они вдвоем – наши спутники.
Лисичка записала наши имена и при помощи магии послала два светлячка, которые сели нам на плечо и исчезли. Самочка потерла ладони:
– Вам двоим нужно будет оплатить по тридцать барра. Ваши спутники будут платить столько же, но только если останутся места после всех участников.
Я вытащил из кошеля шестьдесят барра:
– Я надеюсь, что для них останется место.
Лисичка протянула ключ:
– Ваша комната на двоих, номер 4-56, четвертый этаж. Ждите.
Когда вся очередь иссякла, мы вернулись к регистраторше:
– Осталась ли комната для наших спутников?
Лисичка поджала губы:
– Только одна, но она на одного зверя.+
Рамзи протянул тридцать барра:
– Я согласен.
Самочка протянула ключ:
– Комната 1-78, дальняя на первом этаже.
Я с подозрением посмотрел на хорька:
– А кто-то говорил мне, что денег у него нет.
Рамзи спокойно посмотрел мне в глаза:
– Подарок Астора, не беспокойся. Так что, идем ужинать? Уже вечер на дворе.
Я повернулся к регистраторше:
– Простите, ларесса, у вас есть свой трактир?
Лисичка показала влево:
– По лестнице второй этаж, после чего направо вторая дверь.
Мы увидели лестницу, которая вела наверх. Я кивнул:
– Спасибо.
В Стиндале уже наступил вечер. Будущие участники конкурса уже давно успели разойтись по своим комнатам. Из-за дверей доносились звуки скрипок, голоса певцов и прочие звуки, свойственные репетициям. Никто из постояльцев не протестовал против этого, потому что сам был занят абсолютно тем же.
Обойдя конюшню во дворе гостиницы, где немногие путники, приехавшие верхом, оставили своих лошадей, в дверь гостиницы зашел высокий путник, фигуру которого скрывал плащ с капюшоном. Невозможно было понять его видовую принадлежность, но одно можно было сказать точно – зверь обладал широкоплечей фигурой и солидной мускулатурой. Сквозь прорезь капюшона смотрели внимательные желтые глаза, которые оценивали все вокруг, не упуская ни одной детали. Казалось, что плащ скрывал какое-то большое оружие на спине, но утверждать наверняка было нельзя.
Постояв на месте, новоприбывший подошел к регистраторше. Она подняла на него глаза и бодро произнесла:
– Мест нет, уважаемый лар, участники конкурса заняли все комнаты!
Незнакомец оперся на стойку и произнес очень красивым голосом, не вязавшимся с его угрожающей внешностью:
– Я пришел не заселяться. Я пришел повидать того зверя, что называет себя Рамзи. Мне нужно знать, где он остановился.
Лисичка с сомнением оглядела его фигуру:
– Мне не нравится ваша внешность, лар. Откуда я могу знать, не убить ли вы его собираетесь? Вообще, вам стоило хотя бы капюшон снять, когда с дамой разговариваете!
Зверь остался на удивление спокойным:
– Если бы я захотел его убить, я бы это сделал давным-давно, когда был к нему ближе. Я очень не хочу никому причинять вред, но вам лучше добровольно сказать, где он остановился.
На лапах регистраторши заплясали огненные шарики:
– Я могу защитить себя.
Зверь протянул лапу и накрыл ей ладонь лисички, отчего огонь на ее лапах погас:
– Милая девушка, я клянусь, что пришел не убивать. Если вы сомневаетесь в моих словах – вызывайте прямо сейчас стражу, чтобы я не мог уйти отсюда безнаказанным. Но оно вам надо?
Самочка долго смотрела в желтые глаза незнакомца, после чего медленно произнесла:
– Комната 1-74, по коридору до конца.
Зверь галантно поклонился:
– Большое спасибо. А это вам в благодарность от меня.
Зверь вытащил из-под полы плаща большой букет фрезий, которые умудрились не помяться. Лисичка пискнула:
– Фрезии! Мои любимые цветы! Откуда вы знаете?
На мгновение регистраторше показалось, что зверь улыбнулся:
– Это моя работа, милая девушка.
Лисичка смущенно порозовела, а незнакомец пошел до конца коридора, пока не увидел дверь с нужным номером. Подумав немного, он постучал в нее кулаком.
Новый номер понравился Рамзи, хоть он и был рассчитан только на одного зверя. Галантно уступив постель Лассе, хорек начал обустраивать свое спальное место прямо на ворсистом ковре. Состояло оно только из одного мешка и плаща, которым хорек собирался накрываться. Гиена с сомнением посмотрела на Рамзи:
– Я думаю, мы можем поместиться на одной кровати. Кажется, она достаточно большая для двоих. Зачем тебе спать на полу?
Хорек на подобное предложение только махнул лапой:
– Я привык спать прямо на земле. Правда, ее тут не наблюдается, но пол вполне сойдет для сна.
Съеденный ужин и вечернее время способствовали тому, что на хорька накатывала сонливость, но стук кулака в дверь мгновенно прогнал ее.
Рамзи сразу понял, что это не могли быть ни Вейлин, ни Мирпуд – никто из них не стал бы стучать так требовательно, так властно. Проверив, насколько легко кинжалы выскакивают из лап, хорек медленно открыл дверь, готовый в любой момент напасть.
Снаружи стояла высокая фигура в сером плаще. Сквозь капюшон на хорька смотрели желтые глаза, которые наверняка принадлежали представителю семейства кошачьих. Неожиданно густой и смутно знакомый голос произнес:
– Сударь Рамзи? Выйдите в коридор, нам надо поговорить.
Хорек огляделся, бросил мимолетный взгляд на Лассу, успокаивая ее, и вышел за дверь.
Незнакомец откинул капюшон – перед хорьком стоял Молчаливый. Лев встал на одно колено и прижал кулак к сердцу:
– Ваше Высочество, я рад, что вы живы и здоровы. Я старался следить, чтобы с вами ничего не произошло. Надеюсь, моя работа выглядела незаметной?
Рамзи, нисколько не удивленный подобному обращению, поднял льва с пола:
– Рассел, твоя работа была в высшей степени тайной. Как я ни старался тебя разглядеть среди всех, кто был вокруг нас или ездил за нами по тракту, я так и не смог тебя увидеть. Отличная работа.
В глазах воина застыла улыбка:
– Вы же меня знаете, Ваше Высочество. Я не буду виден, пока сам не захочу показаться на глаза.
Хорек слегка погрозил пальцем льву:
– В Кенсане я тебя не видел на постоялом дворе, и мне пришлось биться с наемным убийцей почти в одиночку.
Лев опустил голову:
– Это моя вина, Ваше Высочество. Прошу прощения, что не уследил за ситуацией. Надеюсь, обошлось без последствий?
Хорек закатал рукав и показал Молчаливому длинный белый шрам на левой лапе:
– Маги-медики были на месте. Надеюсь, больше такого не произойдет.
Лев еще ниже склонил голову и прижал кулак к сердцу:
– Я прослежу за этим.
Лучник оглянулся, посмотрев на дверь:
– Думается, я выполнил то, ради чего ушел, и теперь я возвращаюсь домой.
Молчаливый ухмыльнулся:
– Наконец-то домой. Сколько мы там не были? Лет пять?
– Именно. Спасибо за все время, что ты был рядом. А теперь попрошу тебя удалиться, чтобы ни у кого не возникло вопросов. Я сам все расскажу своим спутникам, когда мы приедем в Мариссу. Продолжай ехать за нами, но не показывайся на глаза.
Рассел молча отдал честь и ушел обратно по коридору. Подумав, Рамзи зашел обратно в комнату. На него смотрела Ласса:
– Кто это был?
Лучник замялся:
– Эээ, давний знакомый, который узнал, что я оказался в Стиндале. Мы с ним все обсудили, и больше он сюда не придет.
– А почему он скрывал свою внешность? Мне не нравится, как он выглядел.
– Он слишком известен в узких кругах и не хочет показывать свою внешность каждому прохожему.
– Рамзи, ты связался с разбойниками?
Хорек посмотрел в глаза огневицы:
– Ты мне веришь? Нет, он не разбойник, очень даже честный зверь, практически не имеющий проступков перед законом.
Гиена долго смотрела в глаза лучника, после чего медленно произнесла:
– Я тебе верю.
После этих слов магесса слезла с кровати, села посреди комнаты и начала создавать на лапах какие-то красивые огненные фигуры. Хорек сел напротив нее и стал наблюдать за появляющимися образами и всполохами пламени, которые отражались на мордочке огневицы.
Зрелище завораживало. Прямо у него на глазах разворачивалась целая история: сначала появилась маленькая огненная гиена, подозрительно напоминавшая саму Лассу. Она становилась все больше, пока не стала размером по плечо огневице. Из дрожащей огненной фигуры выползло какое-то облачко, которое приняло вид оскаленной фигуры и попыталось напасть на фигурку гиены. Та с ужасом упала, и оскаленная пасть укусила ее, пропав из вида. Постепенно вся картина закружилась в огненном вихре, который полностью исчез. Вместе с ним пропали и отблески огня в глазах и на мордочке Лассы. Рамзи только и смог, что заворожено прошептать:
– Я никогда не видел ничего подобного… Ты… просто красива… Ну, я хотел сказать, что твоя картина красива, хотя и ты тоже…
В глазах Лассы сверкнула какая-то хитринка, но она ничего не сказала, поднявшись с пола и сев обратно на кровать. Подумав, огневица легла и накрылась одеялом. Через какое-то время раздался полусонный голос магессы:
– Помни мне стопы, пожалуйста, а то я что-то устала сегодня.
Лучник сел на кровать и бережно взял в ладони задние лапы магессы, начав мять их. Раздалось сонное урчание, которое скоро перешло в сопение. А Рамзи все продолжал и продолжал разминать подушечки, чему-то улыбаясь. Так он и заснул, сидя на кровати и держа лапы Лассы у себя на коленях.
Наступило утро. Я хорошо выспался, несмотря на то, что весь прошлый вечер раздавались звуки репетиций.
Все утро я разглядывал спящую волчицу, которая лежала как раз напротив меня. Я говорил как-то о том, что во сне она выглядит не менее прелестно, чем в бодрствующем состоянии. И в очередной раз я убеждался, что это так.
Мои размышления прервал стук в дверь. За то время, пока я путешествовал со своими спутниками, я научился понимать, кто стучит в дверь, даже не видя их. На этот раз за дверью был Рамзи, как я и предполагал:
– Мирпуд, нам нужно сходить за одеждой.
– Так ведь запись на конкурс…
– Не бойся, я уже узнавал, запись будет в полдень, а у нас есть еще пару часов для переодевания.
Я вытащил из-под кровати свой походный мешок и вытряхнул из него свою чистую, но уже давно не ношеную одежду, в которой я оказался в этом мире:
– Ну что же, пойдем.
Первый этаж был заполнен менестрелями и певцами, которые собирались куда-то пойти. Среди них мне попался и Кертис, который на этот раз был без инструмента:
– Мирпуд, доброе утро. Собираешься куда?
– Да вот, приодеться хочу.
Тигр захохотал:
– Зачем? В своем магическом одеянии ты выглядишь круто!
– Поверь, у меня есть причины, чтобы так хотеть сделать.
Кертиса кто-то позвал из толпы. Тигр быстро переплел со мной пальцы:
– К сожалению, меня зовут. Встретимся на регистрации!
Рынок в Стиндале по своему размеру чем-то напоминал ландарский, но, конечно же, проигрывал ему в количестве и длине рядов. А в остальном было все то же разнообразие товаров, невероятное количество запахов от самых приятных до самых тяжелых и неудобоваримых.
Рамзи сразу же потащил меня в портновские ряды. Я слабо сопротивлялся, потому что абсолютно не смыслил в местной моде и предоставил право выбора лучнику. Оставалось надеяться, что он подберет мне такую же элегантную одежду, какой было одеяние ученика мастера Гимеона.
Взгляд воина скользил по лавкам, некоторых попросту не удостаивая даже мимолетным взором. Я не понимал систему, по которой он отсекал продавцов – некоторые казались мне очень даже заслуживающими доверия.
Наконец он меня завел в лавку, и заявил продавцу:
– Вот этого надо приодеть так, чтобы его мама родная не узнала.
Я попытался вставить свои пять копеек:
– И чтобы не вычурно!
Продавец, пожилой барсук с сантиметром на шее, произнес старческим, дребезжащим голосом:
– Какие предпочтения в цветах, почтенные лары?
Ответ вырвался у меня сам собой:
– Сочетание черного и серебряного!
Портной повернулся в сторону прилавка, заваленного отрезами ткани и уже готовой одеждой:
– Я думаю, у меня есть то, что нужно вам. Прошу вас подождать.
Барсук вернулся через пару минут, держа в лапах сверток с одеждой черного цвета с вкраплениями металлического серебряного:
– Прошу вас, примерьте это.
Хозяин магазина отодвинул красную штору примерочной и завел меня внутрь, задернув ткань обратно.
Внутри стояло зеркало в полный рост. В первый раз за время пребывания в этом мире у меня была возможность увидеть себя полностью. На меня смотрел высокий волк с серо-голубыми глазами в черных одеждах ученика мага. Если бы не возможное преследование Орденом, я бы так в них и остался – уж очень мне нравилась белая рубашка, шелковые черные штаны и черный плащ с символикой ученика.
Переодевание не заняло много времени. Теперь я выглядел по-другому: вместо рубашки на мне было надето что-то типа дублета. Его украшали несколько ремней. Из них только один имел функциональное значение – на поясе. Остальные явно имели декоративное значение, придавая фигуре владельца подтянутый вид. На самом поясе нашлось место для крепления кошелей, но я решил не светить деньгами и убрал их в карман штанов. Сами штаны были тоже черного цвета, чуть ниже колена с подвернутыми штанинами. Отворот на них был обшит серебряными нитями. Неожиданностью для меня стало наличие «носков», подобных тем, что я видел у Кон-Сай – они оставляли пальцы и подушечки лап открытыми, и скрывали все вплоть до отворотов штанин.
Конечно же, такой комплект не мог обойтись без плаща с капюшоном – легкого, но в то же время солидного на вид. Отличался он от плаща ученика мага только заменой символа коленопреклоненного льва на какие-то загадочные узоры, которые казались мне смутно знакомыми, но все равно непонятными.
Оставалась только одна деталь. Она порадовала меня больше всего – к комплекту одежды прилагались металлические браслеты цвета серебра на лапы, длиной от запястья до середины расстояния от локтей до запястий. При желании они могли бы использоваться как средство защиты при нападении, подумалось мне.
Я убрал в пустой мешок одежду ученика и еще раз посмотрел на себя в зеркало, оценивая внешний вид. Новой одеждой я остался доволен – в ней, как и в старой, я выглядел очень мужественно и… мощно. Необъяснимым образом покрой одежды словно увеличивал визуально мои размеры, делая меня более мускулистым. В моем понятии, если Судья в этом мире и выглядел каким-то определенным образом, то именно так – черно-серебряные одежды. В голове пронеслась мысль, что к подобному наряду наличие Эйнара на плече и посоха с навершием-шаром подходит куда больше, чем к прошлому.
Удовлетворившись осмотром, я отдернул штору и вышел. Рамзи только стоял и кивал, осматривая мой новый образ:
– Это… впечатляет. Тебя просто не узнать. Хоть твоя старая одежда была таких же цветов, но она была не такой впечатляющей, как эта. Думаю, наши самочки оценят твой вид.
Хорек хитро подмигнул мне. Барсук проскрипел:
– Вы остались довольны, лары?
– Определенно. Сколько я вам должен?
Портной погрузился в раздумья, сопровождаемые мурлыканьем. После паузы он ответил:
– Эти одежды я делал под другого зверя. К сожалению, он не пришел их купить, и мне пришлось убрать их в надежде, что их приобретет кто-нибудь другой. Я намеревался продать их за пятьсот барра. Да, пятьсот.
Я повернулся в сторону окна, открыл кошель и отсчитал нужное количество денег. Я заметил, что кошель за время путешествия уменьшился в объеме примерно на треть или четверть. Денег еще хватало, но покупка лошадей, ночлег и покупка новой одежды для меня и Вейлин уже стоили мне около трех тысяч барра. Оставалось еще примерно восьми тысяч.
Портной принял купюры, пересчитал их и засунул в карман на разорванном переднике:
– Благодарю вас за покупку, лары. Да благословит Арханис ваш дальнейший путь и да пребудет с вами его мудрое Слово.
Я поклонился в ответ:
– И вам удачи в торговых делах.
Когда я вернулся обратно в комнату, Вейлин уже не спала. Как я и ожидал, у нее был восхищенный взгляд:
– Круто! Тебя абсолютно не узнать, Мирпуд. Тебе очень идет!
Я посмотрел на бордовое платье, которое висело на спинке стула:
– Думаю, теперь я буду лучше дополнять твое новое платье, не находишь?
Волчица пропустила комментарий мимо ушек:
– Когда будет запись на конкурс?
– Рамзи говорил, что в полдень.
– Я так понимаю, у нас есть еще час или около того. Вчера я забыла с тобой отрепетировать, но пока у нас есть время. Ты же ведь знаешь, что будешь исполнять, не так ли?
– Определенно.
– Если ты хочешь, чтобы я пела, тебе придется дать мне текст заранее и дать возможность пробно спеть.
Моя лапа замерла на полпути к мешку:
– Эээ. Хорошо.
Я вытащил лист бумаги и баночку чернил:
– Тебя не смутит, что текст будет на непонятном тебе языке?
– Мирпуд, давай я буду переживать по поводу текста только тогда, когда его увижу, хорошо?
Я сел за стол. Исполнять на конкурсе я собирался песню португальского стиля под названием «фаду». Этот стиль предполагал женский голос, гитару. Все остальные звуки я собирался оставлять на совести музыкального помощника.
Текст на португальском я знал наизусть, поэтому написание заняло немного времени. После этого я передал лист Вейлин. Она начала читать его и выгнула бровь:
– Тесгонское наречие? Я его немного знаю.
После паузы ее бровь поползла еще выше:
– Мирпуд, да на такой версии тесгонского наречия не говорят уже лет сто или двести! Похоже, это старая песня, если ты написал ее в таком виде. Впрочем, смысл я понимаю. Любишь романтические баллады, как я вижу?
– Ты же слышала еще в Ландаре, какие песни я играю. Решила, что на этот раз будет что-то другое?
– А теперь мне бы прослушать эту песню.
Я поглядел на чехол от гитары:
– А что, если ты услышишь не только музыку, но и голос?
– Разве ты будешь петь?
– Нет, но у меня есть артефакт, который может воспроизвести эту песню.
Вейлин пожала плечами:
– Ну что же, попробуй.
Я вытащил плеер из кармана чехла и включил его. Как я и предполагал, уровень заряда у него нисколько не снизился:
– Сейчас я вставлю тебе в ушки два провода – они передают звук. Придерживай их лапами, потому что они рассчитаны на уши жителей моего мира, а не на жителей этого.
Волчица осторожно взяла наушники и вставила их в ушки, придерживая лапами. Я поставил средний уровень звука, чтобы магесса не испугалась внезапно возникшего громкого звука, и запустил песню.
Самочка прослушала песню до конца, держа текст перед глазами. С самого начала она придерживала наушники только одной лапой, а второй делала в листе с текстом песни пометки.
В итоге, когда песня закончилась, лист оказался исчеркан какими-то непонятными мне значками в виде стрелок, палочек и крестиков. Магесса ответила на мой немой вопрос:
– Если это эталонное звучание, то мне нужно расставить тоны, паузы и придыхания в твоем тексте, чтобы мое пение было как можно лучше.
Глядя на лист, Вейлин начала негромко распевать. Пока у нее получалось не идеально, но ее красивый голос все нивелировал.
Ее распевка была прервана появившимся Рамзи:
– Давайте, уже все на регистрацию идут. Побежали, а то в очереди долго стоять будем!
На улице мы влились в толпу менестрелей, которые шли по центральной улице в сторону видневшегося вдалеке замка. Мы как могли обходили зверей в толпе, чтобы оказаться на месте как можно раньше. Были и такие, кто тоже следовал нашему примеру, не желая уступать первенство записи.
Наконец мы вышли на огромную центральную площадь. Позади нее находился очень изящный и красивый мраморный дворец с колоннами белого цвета, золотой крышей – наверное, здесь жил кто-то из особо знатных зверей. По правую сторону площади стояла большая сцена, наподобие той, что используется на фестивалях под открытым небом. Рядом с ними спокойно и невозмутимо стояли стражники, пресекая беспорядки и не пуская зрителей занять места перед сценой раньше времени.
По левую сторону же тянулся длинный ряд столов, за которыми сидели звери с гусиными перьями в лапах. Я насчитал около десятка или около того регистраторов.
Торопясь, мы с Вейлин подошли к первому попавшему писцу, молодому крысу с большими очками. Тот поднял голову:
– Имена или сценические псевдонимы?
Я прочистил горло:
– Мирпуд. Просто Мирпуд. А это Вейлин.
Крыс провел лапой над нашими предплечьями, и от нас отделились пару светлячков, растворившиеся в воздухе. Он кивнул:
– Ваша регистрация окончена, о порядке выступления вы узнаете позднее. А пока прошу готовиться к фестивалю так, как вы считаете нужным.
Позади нас оказался лучник. Я похлопал его по плечу:
– Рамзи, не в службу, а в дружбу. Можешь отследить, какими по счету нас поставят выступать? А мы пока с Вейлин вернемся на постоялый двор и порепетируем, хорошо?
Воин насупился:
– Ты выступаешь, ты бы и узнавал.
Я приобнял его за плечи:
– Понимаешь в чем дело. Я готов играть хоть сейчас, но вот Вейлин еще нет. А как она будет репетировать без моего аккомпанемента?
Лучник что-то проворчал, но остался на площади. Я окликнул его:
– А где Ласса?
– В комнате. Она очень устала после вчерашнего дня и не захотела никуда идти. Думаю, я смогу ее вытащить только на ваши выступления, но не на прогулку по городу.
Позади нас раздался жалобный всхлип. Мы увидели, как за Рамзи лежал небольшой опоссум со сломанной кистью, висевшей плетью. Тот с трудом поднялся и пошел в сторону, продолжая всхлипывать от боли. Мы попытались понять, что произошло, но рядом с нами никого не было. Пожав плечами, я увел Вейлин в сторону постоялого двора.
И вот мы снова оказались в нашем номере. Вейлин встала у окна:
– Ну что, просто Мирпуд, поиграй немного, а я постараюсь спеть. Особого вокала от меня не жди, мне нужно голос сберечь для выступления.
Я закрепил музыкального помощника на отвороте дублета, и полилась мелодия гармоники, предшествующая основной части.
Голос Вейлин, чистый и нежный, наполнил комнату. Пусть он не был похож на голос Филипы Соузы, исходной исполнительницы песни, но он заставлял кожу покрываться мурашками. А ведь Вейлин даже не напрягала особо голосовые связки! Я боялся представить, как буду чувствовать себя на фестивале, когда волчицу не будет ограничивать ничего, кроме ее собственных вокальных данных!
Еще со времен Ландара я понял, что у Вейлин абсолютный музыкальный слух. Сколько раз она умудрялась петь экспромтом песни, получая текст по мыслесвязи от меня во время концертов в «Синем Коне»! Я спрашивал ее, как ей это удавалось, но Вейлин только разводила лапами: «Я не знаю, как. Просто получается и все. Для меня это вполне естественно».
Вот и стих последний аккорд. Я восхищенно поаплодировал:
– У тебя божественный голос, даже когда ты не выкладываешься по полной!
Магесса сделала изящный книксен:
– Я стараюсь, Мирпуд. Так откуда ты знаешь тесгонское наречие, да еще и такое старое?
– Я не знаю его. Не забывай, что я умею исполнять только песни моего мира, но не вашего. Так что это… «тесгонское наречие» – один из языков в моем мире.
Волчица села на край кровати и создала на кончиках пальцев маленькую электрическую сферу:
– Меня это саму удивляет порой. Может, наши миры связаны больше, чем можно предполагать? Может, не ты один путешествовал оттуда сюда?
– Ну а кто сейчас даст ответ на такой вопрос? Мы можем только гадать, но точно никогда не узнаем.
Сфера в лапах Вейлин превратилась в красивый серебристо-синий цветок, искрящийся всполохами энергии. Она задумчиво произнесла:
– Порой ответы на некоторые вопросы лежат ближе, чем ты предполагаешь. Даже если ты думаешь, что это не так… У тебя есть дневник. Думаю, там найдется нужная информация. Я не знаю, почему ты забросил его расшифровку. Поначалу ты хорошо с ним работал, но потом как-то забыл про него.
Я хлопнул себя по лбу:
– Дневник! А я даже уже не вспоминал о нем. Он как Эйнар – вспоминаешь о нем не сразу, а только через какое-то время.
Словно в подтверждение моих слов, раздалось мяуканье котенка, который выполз из-под моего одеяла, мило жмуря глазки от света. Я усмехнулся:
– Да, Эйнар, о тебе говорим.
Котенок подумал и снова замяукал, показав себе на пасть лапкой. Я взял его в ладони:
– Голодный, да?
Эйнар закивал и потерся об мою новую одежду, призывно урча. Я посмотрел на Вейлин:
– Пойду, накормлю этого маленького демона. Если придет Рамзи и скажет, когда мы выступаем – просто передай мне потом, хорошо?
Волчица закивала, а я пошел в местную таверну искать что-нибудь из еды для Эйнара.
Молчаливый находился на площади перед сценой, не показываясь на глаза, как он и обещал Рамзи. Но Расселу никто не запрещал следить за обстановкой, чем он в полной мере и пользовался. Тем более, на площади появился и сам Рамзи, что вдвойне заставляло льва быть бдительным и следить за происходящим вокруг.
Пока хорек переговаривался с Мирпудом, воришка в обличии маленького опоссума попытался незаметно вытянуть кошель с пояса лучника. И это могло у него получиться, если бы не реакция Молчаливого, молча вывернувшего кисть бедняге, сразу же сломав ее. Лев отошел в сторону, чтобы никто из трех зверей в компании не опознал его. Все что они видели – корчащегося от боли воришку, который с трудом встал и похромал со стенаниями в сторону, нянча сломанную кисть. Рассел усмехнулся и снова влился в толпу, затерявшись в ней.
Джесси уже долго ехала со своими спутниками после того загадочного поля. К ее удивлению (как и к удивлению Янки) Коул провел великолепное дежурство всю ночь, не сменяя себя никем, даже Райманом, несмотря на усталость после боя с воображаемыми существами. После этого Кон-Сай начали думать о тигре слегка более уважительно. Они уже не так подкалывали молодого бойца, как это было еще день назад.
Путь привел их к небольшой деревеньке на краю пшеничного поля с мельницей. Все звери попрятались в свои домишки, испугавшись прихода Кон-Сай и Цепных Мечей в деревню. Джесси оглядела пустынные промежутки между домами и громко крикнула:
– Или сейчас сюда выйдет старейшина, или я сама пойду его искать!
На площади показался полноватый гепард, который старался смотреть в землю, боясь глядеть в глаза Кон-Сай. Джесси вытащила кинжал, подъехала к гепарду и подняла кончиком лезвия его голову. Старейшина затрясся:
– Мы только бедные крестьяне, у нас ничего нет!
Волчица буквально сверлила его красными глазами:
– Мне плевать на вашу блохастую деревеньку. Здесь проезжали четверо путников на лошадях – два волка, хорек и гиена?
– Они были здесь.
– Куда они поехали?
Старейшина показал дрожащей лапой в сторону тракта:
– Т…туда.
Джесси обернулась к своим соратникам:
– Едем дальше.
Вскоре четверка конников исчезла за ближайшим поворотом. Гепард быстро осенил себя символом клевера:
– Упаси Арханис еще раз увидеть их глаза…
Следующие слова он прошептал, хотя никого рядом с ним не было:
– И пусть пребудет с тобой Арханис, Мирпуд. Ты слишком добрый, чтобы они тебя нашли.
Повздыхав, старейшина ушел обратно к себе в дом. Напуганные взгляды жителей Калимона провожали Лоума взглядом, но до наступления вечера никто так и не рискнул выйти из своих домов.
Котенок уже был накормлен, и я вернулся в номер. Внутри меня ждал Рамзи:
– Вы будете выступать сегодня вечером, седьмыми по счету. И сегодня же будут объявлены результаты.
– Так быстро? Но ты же говорил, что фестиваль идет несколько дней!
– А я и не соврал. Фестиваль не состоит только из одного конкурса бардов. Здесь будут соревноваться и танцоры, и поэты, да много кто. Песенная и танцевальная часть – лишь малая доля всего фестиваля.
– Хорошо ли выступать седьмыми?
– Наверное, да. Судьи еще не устали от выступлений и есть шанс удивить их и заставить себя запомнить. Вообще, запоминаются первые десять участников и последний участник, как это ни странно. По крайней мере, на фестивалях, в которых мне доводилось быть зрителем, было именно так.
– Сколько у нас осталось времени?
Лучник достал часы и посмотрел на них:
– Пару часов. Лучше пойти сейчас.
Я взял Вейлин за лапу:
– Подожди, у меня для тебя кое-что есть. Специально для выступления. Купил еще в Ландаре, но все не решался вручить.
Волчица заинтересованно подняла ушки:
– Да?
Я взял мешок и взвесил его на лапах. Я не писал об этом, но еще когда я жил в столице и у меня были ограниченные средства, я откладывал все деньги с игр в таверне Фархада, чтобы купить для Вейлин одно шикарное платье, которое увидел в портновском ряду.
Представьте себе бархатное платье небесно-голубого цвета, обшитое мелкими камушками прозрачного цвета. Пусть это были не драгоценности, но это было неважно. Тогда я понял, что такое достойна носить только волчица и никто другой. Мне пришлось целых две недели копить деньги, чтобы купить его. И теперь я вспомнил о нем. Как бы мне ни нравилось бордовое платье, купленное в Кенсане, но для концерта лучше было именно ландарское платье.
Я вытащил платье, завернутое в скромную серую ткань:
– Буду очень признателен, если на фестивале ты будешь выступать в нем.
Волчица развернулась ткань, и вниз заструился голубой бархат с мелкими блестящими точками камешков. Рамзи присвистнул, а Вейлин восхищенно произнесла:
– Оно очень красиво…
Магесса положила платье на кровать и сильно обняла меня:
– Большое тебе спасибо, Мирпуд. Я обязательно надену его прямо сейчас.
В такое ситуации мне не оставалось ничего иного, как обнять ее в ответ. Я чувствовал себя очень счастливым.
Мы с Рамзи ждали снаружи, пока Вейлин переодевалась. Хорек уважительно похлопал меня по плечу:
– Самец, ничего не скажешь. Платье само по себе очень красивое, но на ней оно будет смотреться еще лучше!
Дверь открылась:
– Мальчики, я готова.
На нас смотрела Вейлин, одетая в новое платье. Я понял, что попросту пропадаю. Сочетание голубого бархата и голубых глаз волчицы, оттененное пепельно-серыми волосами, сводило с ума своей красотой. Если в этот момент мне бы сказали, что у меня отвисла челюсть – я нисколько бы не удивился подобному сравнению. Магесса кокетливо пригладила складки:
– Ну, как я вам?
Похоже, я лепетал что-то несвязное, потому что Вейлин засмеялась:
– Вижу, впечатление я произвела.
Подумав, волчица взяла меня под локоть:
– Тогда такой статный кавалер проводит меня до сцены. Пусть все встречные самочки мне завидуют!
В глубине души я понимал, что отношение Вейлин ко мне не изменилось и после подарка, но сейчас это меня нисколько не занимало. Я гордо вел ее вперед, чувствуя себя абсолютно умиротворенным.
Наверное, мы произвели впечатление на всех, кто был на улице. Я слышал, как то и дело за нашими спинами звучали шепотки. Самцы присвистывали, глядя вслед Вейлин, самочки же обсуждали как меня, так и волчицу в равной степени.
Дойдя до площади, я задумчиво произнес вслух, поправив за спиной гитару:
– Однако же черт. Куда нам идти дальше?
Вздохнув, Вейлин повела меня в обход сцены и толпы, которая уже начинала потихоньку собираться перед сценой:
– Я даже отсюда вижу твоего милашку Кертиса.
И точно, за сценой уже стояли в ряд менестрели, проверяя свои инструменты, певцы, поющие ноты и прочие участники. Тигр восхищенно вздохнул, глядя на нас с Вейлин:
– Не будь я женат, я бы приударил за такой шикарной самочкой, как вы, милостивая ларесса. А ты, Мирпуд, просто… я даже не знаю, какое слово подобрать. В этом костюме ты выглядишь как… герой какого-нибудь эпоса.
На мое удивление, Вейлин с улыбкой восприняла подобный комплимент:
– Вы такой милый, Кертис. Спасибо.
Тигр почесал затылок и начал проверять струны своей скрипки:
– Я выступаю шестым, перед вами. Пожелайте мне удачи. Я не первый раз участвую, но ни разу не попадал даже в десятку. В этот раз я намерен выиграть.
Настала пора выступлений. Каждого участника на сцену приглашал проводник в ливрее. Он называл имя участника и просил пройти его сквозь дверь в помещение, которое, очевидно, вело уже на саму сцену. Одновременно он приглашал следующего участника, который во время выступления своего предшественника ожидал своего выхода в комнате перед сценой.
По непонятной причине звуки концерта доносились за сцену очень плохо. Были слышны только отдельные аккорды. Более-менее доносились только голоса певцов, но и они были тихими. Когда же я поделился своими наблюдениями с Кертисом, тот усмехнулся:
– Так и есть. Специально, чтобы будущие участники не мешали выступающим своими репетициями перед выходом, заднюю стену заговорили, чтобы она глушила все звуки, идущие в ту сторону. Со сцены звуки еще проходят, но вот в ту сторону нет.
Наконец, настало время, когда Кертис оказался в комнате. Мы с Вейлин с волнением ждали, пока позовут нас. С каждой секундой пульс учащался. Я никогда еще не выступал перед такой большой аудиторией. Я не боялся публичной игры, но сама ситуация заставляла меня нервничать.
Раздался голос проводника:
– Мирпуд и Вейлин, прошу в комнату ожидания.
Мы прошли сквозь дверь и оказались в уютной комнате, в которой стоял мягкий диван, столик на трех ножках и графин воды на столике. Дверь за нами закрылась, и теперь все помещение освещал только канделябр на тумбочке в стороне.
Я слегка приоткрыл дверь, ведущую на сцену, и стал следить за Кертисом. Тот играл на скрипке активные, зажигательные мелодии, которые так и заставляли пританцовывать на месте. Похоже, у него было какое-то подобие электрической скрипки.
Я до такой степени заслушался его музыкой, что не заметил, как она закончилась. Очнулся я оттого, что меня трясла Вейлин:
– Мирпуд, очнись, наш выход!
Я вздрогнул и быстро взял волчицу за лапу. Мы вышли на сцену. Перед нами было море зрителей. Откуда их столько я взялось – я попросту не представлял. Куда я ни бросал взгляд – везде были звери, пришедшие на фестиваль.
Перед нами на сцене висела в воздухе только сфера прозрачно-белого цвета. Вейлин сделала какой-то жест лапой, и сфера застыла на месте, у нее появилась ножка, воткнувшаяся в пол. Похоже, это был местный вариант микрофона.
Наступила полная тишина. Даже шепотки закончились. Я привычно нацепил музыкального помощника, взял в руки гитару, глубоко вздохнул, отбрасывая все переживания. Со сцены заиграла гармоника. Песня началась.
Чистый, пробирающий до глубины души, голос Вейлин, усиленный микрофоном, разнесся над толпой зрителей:
По городу старому я прохожу,
Темному, пыльному, скромному.
И пахнет разлукой по всем площадям,
По улицам самым укромным.
И вот прохожу я по улице главной,
И смотрят за мной глаза,
А я поднимаю от сердца желание
Вернуться и встретить тебя.
А я поднимаю от сердца желание
Вернуться и встретить тебя.
И будешь ты светом в жизни моей,
Улыбкою нового дня.
Водой ключевой для простого цветка,
Любое приму от тебя
И будешь ты светом в жизни моей,
Улыбкою нового дня.
Да впрочем, неважно все это –
Ты жизнью всесильной стал для меня
А я поднимаю от сердца желание
Вернуться и встретить тебя.
И будешь ты светом в жизни моей,
Улыбкою нового дня.
Водой ключевой для простого цветка,
Любое приму от тебя
И будешь ты светом в жизни моей,
Улыбкою нового дня.
Да впрочем, неважно все это –
Ты жизнью всесильной стал для меня.
Я словно находился во сне. Магический свет от прожекторов заполнял сцену и омывал фигуру волчицы фантастическим светом. Бархатное платье облегало ее стройную фигуру и дополняло картину. Я перебирал струны больше по наитию, чем по памяти. Все звуки, кроме гитары, музыкального помощника и ее голоса, исчезли из моего сознания. Мне казалось, что сейчас в мире есть только мы вдвоем, и Вейлин поет эту песню только для меня… Выразительно, чисто, нежно и правдиво, как умеет только она.
Всю песню я стоял со вздыбленной шерстью от получаемого наслаждения. Наверняка я сейчас представлял собой пушистый шарик, а не обычного волка-менестреля.
Во время песни Вейлин часто оборачивалась ко мне и пела, смотря мне прямо в глаза. И ее голубые очи были выразительнее любых слов. Она пела ее мне, а не зрителям. Даже если бы все они исчезли, она бы вряд ли обратила на это внимание.
Ничего не могло длиться вечно, особенно момент блаженства. Я готов был исполнять эту песню бесконечно, лишь бы видеть именно такую Вейлин. Я был готов подпевать ей, как делал это в конце песни, снова и снова, лишь бы это не кончалось. Но пришлось завершить исполнение. Последний аккорд – и музыка стихла.
Нас накрыла такая волна аплодисментов, что я едва не оглох от их громкости. Казалось, что передо мной находится не несколько сотен или тысяч зрителей, а десятки, сотни тысяч, миллионы – так громко они выражали свое одобрение. Я взял ладонь волчицы и крепко ее сжал, на что она сжала мою. Не выпуская моей лапы, магесса сделала изящный реверанс. Я не знал, как мне следовало поступить, поэтому учтиво поклонился, надеясь, что этого хватит. Появившийся на сцене проводник показал, куда надо идти – в противоположную от входа на сцену дверь. Там оказалась похожее на комнату ожидания помещение, с той лишь разницей, что она была куда больших размеров и там уже находились те, кто выступал раньше. Выход на улицу виднелся в другом углу комнаты, за большим платяным шкафом цвета мореного дуба, но пока не все участники фестиваля ушли наружу. Среди оставшихся был и Кертис, сидящий в богато украшенном кожаном кресле:
– Мирпуд, ты просто гений! Ты и… простите, как вас звать, ларесса?
– Вейлин. – отозвалась волчица.
– Да, ты и Вейлин были просто великолепны. Я уверен, что судьи оценят ваше выступление очень высоко!
Я усмехнулся:
– А твоя скрипка заставляла пританцовывать меня на месте.
Тигр снял свой инструмент с плеча и хитро посмотрел на меня:
– А это не скрипка. Это градир. И не путай его со скрипкой, хоть они и похожи.
Я развел лапы в стороны:
– Ну куда уж мне, неучу, этого знать?
Кертис хохотнул в ответ и похлопал меня по плечу:
– Ничего, это не смертельно. Осталось дождаться, когда закончатся все выступления. Надеюсь, сегодня управятся быстро, а то скоро будет смеркаться.
Ждать пришлось долго. Выступления шли более трех часов. По словам Кертиса, в этом году количество участников побило рекорд.
Наконец отзвучал последний аккорд, и над толпой раздался громкий голос проводника:
– А теперь, когда выступления окончены, я попрошу всех участников выйти на сцену, чтобы в последний раз показаться на глаза наших зрителям перед тем, как наше доблестное жюри окончательно решит, кто победит в сегодняшнем фестивале бардов и танцоров!
Я не знаю, как сцена уместила всех. Участников было около сотни, если не больше. Наверное, многие выступали на сцене по десять человек или около того, потому что я иначе не могу представить, как такая прорва зверей смогла бы выступить всего лишь за три часа.
Толпа зрителей просто неистовствовала, приветствуя участников. Проводник обошел нас и встал впереди, обращаясь к зрителям:
– Вот и они, наши участники. Все они старались изо всех сил, показывая свои способности. Но как вы понимаете, призовых мест не может быть больше, чем полагается по регламенту и по здравому смыслу. Пусть же судьи решат, кто достоин занять первые три места! Да начнется голосование. Лары и ларессы участники, возвращайтесь в комнату ожидания или же выходите за сцену и ждите, когда судьи вынесут свое решение. Пожелаю вам удачи. А зрители? Я не слышу ваших одобрительных возгласов!
И как на самых больших концертах звезд, аплодисменты и крики стали громче, словно звук резко усилили. Волчица потерла голову:
– Это полчаса я хотела бы провести в тишине, если возможно.
Я повел ее за лапу в сторону выхода:
– Да не вопрос, Лин.
Тигр вышел вместе с нами, удрученно глядя на свой градир:
– Какой-то пустоголовый танцор, Проклятый его дери, ударил по моему инструменту и теперь в нем трещина. Как же мне теперь на нем играть? И даже не извинился, паршивец эдакий.
По боку его градира, слева от грифа со струнами, змеилась длинная трещина, который выглядела угрожающе. Я осторожно провел по ней коготками, стараясь не занозить палец:
– У тебя есть деньги на ремонт?
Музыкант покачал головой:
– У меня не будет таких средств, чтобы отремонтировать его. А без градира я как без лап.
Я похлопал его по плечу:
– Все образуется, друг, только не грусти.
Кертис поджал губы и осторожно повесил градир на плечо:
– Остается надеяться.
Полчаса прошли в томительном ожидании. Каждая минута тянулась словно час. Я уже думал, что совещание затянулась раза в три дольше, чем предполагалось, когда снова раздался бойкий голос проводника:
– Судьи вынесли свое решение, я попрошу выйти на сцену наших участников, дабы услышать окончательный итог первого дня Фестиваля Искусств в Стиндале!
Мы с Вейлин и Кертисом находились ближе всех к выходу на сцену и поэтому вышли в числе первых. Всех нас построили большим полукругом в два ряда. Я погладил волчицу по спинке:
– Ну что, Лин, волнуешься?
Магесса покачала ладонью:
– Есть немного. А ты?
Пульс у меня был учащенный, но я произнес вполне спокойным голосом:
– С чего бы это?
Конферансье стоял к нам спиной с белым конвертом в лапах:
– Итак, лары и ларессы, вы видите у меня конверт, в котором лежит решение судей. Сейчас я его вскрою, и все мы узнаем, кто из исполнителей, коих у нас оказалось несколько десятков, занял первые три места! Напоминаю, что вторые и третьи места получают по серебряной и бронзовой статуэтке победителей конкурса соответственно, а победитель получает золотую статуэтку, пять тысяч барра и звание «мастер-барда» или «мастера искусств», в зависимости от того, с каким номером он выступал на сцене. Итак, мы начинаем!
И снова, как в начале нашего выступления, голоса в толпе полностью затихли. Звук открываемого конверта, магически усиленный микрофоном, разнесся над толпой, делая момент еще более томительным. Наконец, проводник достал лист серой бумаги с текстом:
– Итак, по решению нашего доблестного жюри, третье место и бронзовую статуэтку получает Алленда Кордов, танцовщица из Паруссии!
Зазвучали громкие аплодисменты, и к конферансье запинающимся шагом подошла маленькая скромная мышка серого цвета в простом зеленом платье. Казалось, что она нисколько не верила в свою столь высокую позицию. В ее больших черных глазах застыла какая-то смесь шока и удивленной радости. Она пролепетала что-то благодарственное, пока награждающий, барсук среднего роста в красном плаще и шляпе с пером, вручал ей бронзовую статуэтку в виде фигуры неопределенного вида с гитарой в лапах. Конферансье произнес:
– Вот в случае Алленды говорят – мала, да удала. Кто бы мог ожидать, что ларесса Кордов при своем скромном внешнем виде покажет такие чудеса пластики и красоты движений. Третье место бесспорно ваше, поздравляю.
Барсук отвел ее в сторону и поставил ближе к краю сцены, пока конферансье зачитывал текст дальше:
– И теперь самое неожиданное. Впервые за всю историю конкурса первое и второе место на фестивале набрали одинаковое количество голосов. Судьи так и не смогли решить, кто же достоин быть победителем, но в любом случае вы должны знать их имена. Итак, первое место разделили между собой Кертис Морис Шентилье из Меровии, а также дуэт Мирпуд и Вейлин из Граальстана!
Внутри меня все замерло. Мы с Вейлин смотрели друг на друга непонимающими глазами. Мы… первые? Наверное, я сейчас был даже в большем смятении, чем бронзовый призер Алленда Кордов. Я подозревал, что и Вейлин была в таком же состоянии, как и я. Кертис уже стоял на сцене, срывая порции аплодисментов. Мы встали рядом с ним. Конферансье посмотрел на нас с какой-то ухмылкой:
– Как вам должно быть известно, почтенные лары, в конкурсе не может быть два победителя. Вам нужно решить, кто из вас будет первый.
После паузы, я взял у проводника микрофон и произнес, уже обдумав свои будущие слова:
– Я успел немного познакомиться с ларом Кертисом до начала фестиваля. Он говорил мне, что участвует здесь давно, но еще ни разу не входил даже в первую десятку. Так почему бы не вознаградить его за многолетние усилия титулом победителя? Мы с Вейлин участвуем здесь в первый раз, поэтому не стремились к победе. Я готов отказаться от первого места в пользу него. Надеюсь, моя спутница поддержит меня?
Я посмотрел на волчицу. Она с готовностью кивнула. Я с улыбкой посмотрел в толпу:
– Ну что же, раз моя соратница не против, я уступлю первое место Кертису, как тому, кто больше заслужил его. Да, и думаю, пять тысяч барра пригодятся ему, чтобы привести свой градир в порядок, не так ли?
В глазах тигра стояли слезы:
– С…спасибо, Мирпуд.
Мы обнялись с ним под громогласные возгласы и аплодисменты. Барсук вручил мне с Вейлин серебряную статуэтку, идентичную той, что получила Алленда, не считая того, из чего была сделана награда. А Кертис получил диплом «мастера-барда», пять тысяч барра в большом кошеле и золотую статуэтку. Пока все внимание было обращено на него, я вывел Вейлин из толпы участников:
– Давай, пойдем отсюда.
Волчица безропотно пошла за мной. Так как все были увлечены созерцанием Кертиса, наше отсутствие почти никто не заметил. По крайней мере, я надеялся на это.
Уже на улице Вейлин остановилась и встала передо мной:
– Так почему ты отказался от первого места?
Я мягко взял ее за лапу:
– Лучше не останавливаться, Лин. Причина проста – к первому месту слишком много внимания. Посуди, что оно мне даст? Признание? Зачем оно мне? Я уже начинаю жалеть, что захотел поучаствовать в фестивале. Лучше было быть менее заметным. Деньги? У меня в кармане осталось больше, чем получил Кертис в качестве первого приза. Пойми, сейчас о втором месте быстро забудут, пусть и произошел такой прецедент с одинаковым количеством баллов. Да, будет у них в памяти благородный поступок имени Мирпуда, но второе место здесь часто означает забвение. Заночуем на постоялом дворе и поутру уедем. Думаю, Рамзи поймет меня. И заодно я помог хорошему зверю. Этих денег ему теперь хватит отремонтировать градир.
Сзади раздался шорох, и нас догнали Рамзи с Лассой. Лучник тяжело дышал:
– Вас не найдешь, победители. Смылись так внезапно, а вас там искали.
– Кто?
– Да, конферансье искал, чтобы в очередной раз сказать большущее спасибо, но вас и след простыл. Обратили все в шутку и переключили внимание на Кертиса, когда поняли, что вас искать бесполезно.
После этого хорек похлопал меня по плечу:
– Я не знаю, почему ты решил отдать победу этому Кертису, но по мне он был невообразимо скучен, в отличие от вас с Вейлин. Впрочем, решение твое.
Глаза же огневицы сверкали:
– Ваше выступление было очень красивым. А твое платье было не менее великолепным, чем пение. Где ты его только достала?
Видно было, что Вейлин нравилось такая похвала. Волчица показала на меня:
– А это спрашивай у нашего доблестного менестреля.
Я откашлялся:
– Из Ландара, вестимо. В свое время мне пришлось три недели копить деньги, чтобы его купить.
Я повел всех вперед:
– Завтра утром уходим из Стиндала. Боюсь, мы и так задержались больше, чем стоило. Возражения есть?
Никто не сказал ничего против. Статуэтку же я закинул в мешок, почти сразу же забыв о ней.
Мы договорились, что как можно раньше утром мы уже будем собираться после открытия таверны на постоялом дворе. Быстро, но сытно поев (и покормив Эйнара), мы разошлись по номерам, собирать вещи.
Окна нашего с Вейлин номера выходили на улицу и на задний двор одновременно. Я уже собрал свой мешок, закинув в него запасную одежду и последние остатки пищи из собственных запасов, когда заметил в окне пару Кон-Сай и двух Чойг-Ма’л, едущих верхом и осматривающих улицы. Я похолодел:
– Лин, нас нашли.
Волчица выглянула в окно и помрачнела:
– Я знаю ту охотницу, у которой волосы собраны в хвост. Она была одной из тех Кон-Сай, что патрулировали улицы Кенсана, когда мы собирались уезжать из города.
Я выругался:
– Спускайся к Рамзи с Лассой и скажи им, чтобы уходили через черный ход. Лошадей возьмем чуть позже, когда обойдем их. Меня не прельщает перспектива драться с ними. Если что, я по мыслесвязи скажу тебе, зашли ли они на постоялый двор. Иди вместе с Лассой и Рамзи
– А ты?
– Я спущусь на задний двор другим путем.
– Прыгнешь из окна, что ли?
Я невесело усмехнулся:
– Можно сказать и так…
Вейлин собрала свои вещи и выбежала в дверь. Я задумчиво посмотрел в окно и задумался. Я писал об этом не один раз, но повторюсь. С тех пор, когда я попал в этот мир, я начал замечать, что предметы из моей реальности здесь обретали необычные свойства. К примеру, смартфон и плеер не разряжались, гитара обрела свойства подражать любому типу гитары, чехол… Вот как раз о нем и были мои мысли. Я замечал, что какие-либо мелкие и нужные предметы появлялись в карманах чехла несмотря на то, что я ничего туда не клал. А если попробовать применить это свойство на практике? Допустим, мне нужна кошка. Нет, не живая кошка, конечно, а приспособление с крюком для подъема или спуска. Появится ли она?
Я пошарил по карманам чехла. В одном из них я нащупал какой-то острый металлический предмет в виде треножника с веревкой. Вытащив его, я понял, что это самая настоящая кошка, которую я и «заказывал».
В последний раз я выглянул в окно. И тут же помрачнел. Одна Кон-Сай вместе с ирбисом-воином сурового вида направилась в сторону дверей постоялого двора. Я вызвал Вейлин:
– Лин, они идут сюда вдвоем. Вы уже вышли?
– В процессе. Черный ход нашли, осталось открыть замок. Рамзи говорит, что может взломать его.
– Когда будем брать лошадей, надо быть осторожными, потому что сюда пошли только двое из группы. Остальные остались на улице.
– Ты давай, сам спускайся, а то сейчас начнут обыск комнат и все, заметут.
– Я сейчас буду.
Мне никогда раньше не приходилось использовать кошку в деле, но я представлял, каким образом ее крепить. Эйнар был посажен в мешок, чтобы не выпал, посох в левой лапе – начался спуск.
После примерно полуминуты я оказался на земле. К сожалению, кошка намертво застряла в оконной раме, поэтому я не смог ее вытащить с земли. Рамзи покачал головой:
– Да брось ты ее, они все равно догадаются, что ты сбежал через окно. К лошадям!
Во дворе гостиницы никого не было, но это не обнадеживало нас. В любой момент могли появиться наши преследователи. Мы быстро нашли наших лошадей и отвязали их. Я споро прицепил посох к боковине седла, чтобы он не занимал лапы и продолжил следить за двором.
Из окна на четвертом этаже раздался возглас Кон-Сай, приглашающий остальную часть группы прийти. Похоже, что они были в нашем с Вейлин номере. Появились еще одна Кон-Сай с Чойг-Ма’л верхом. Вышедшая из гостиницы волчица что-то коротко им произнесла, и двое поехали в сторону конюшни. Мы спешно зарылись в стог сена в углу, чтобы новоприбывшие нас не заметили. Оставалось еще надеяться, что они не станут присматриваться к лошадям.
Волчица с волосами, перетянутыми на конце в хвост, и молодой тигр в черных доспехах спешились и оставили лошадей, не привязывая их. Они не стали приглядываться к другим лошадям, что было весьма кстати. Нас они тоже не заметили.
Как только они исчезли, Рамзи вытащил из рукава кинжал:
– Похоже, первая парочка тоже оставила лошадей здесь. Это было их очень большей ошибкой. Я успел за прошлый день увидеть, какие лошади уже здесь были, так что чужих вижу сразу.
Я посмотрел на кинжал с большой опаской:
– Ты собрался убить лошадей?
Лучник посмотрел на кинжал:
– Можно и так, но у меня есть на уме что-то, что не повредит лошадкам, но нанесет увечья их владельцам.
Крадучись, хорек подошел поочередно к каждой из четырех лошадей наших преследователей и парой точных движений подрезал подпруги так, что они со стороны казались нормальными, но были повреждены больше чем наполовину. Рамзи убрал кинжал в рукав:
– Упадут через десяток ярдов, когда наберут скорость. При таком условии падения будут болезненными. А лошадки обретут свободу. А теперь по коням и валим отсюда.
Я вскочил в седло, и мы выскочили из конюшни. Послышались крики Кон-Сай, но сейчас мы заботились только о том, чтобы кони бежали как можно быстрее.
Буквально через несколько секунд позади нас раздались сдавленные крики и звуки падения с лошадей. Мне очень хотелось обернуться, чтобы посмотреть на получившийся результат, но благоразумие перевесило любопытство.
Джесси сразу поняла, что загадочный волк не так далеко. Она успела за прошлые разы изучить его магию, и теперь могла бы найти его в толпе, если бы он был рядом. Но сейчас ее больше вела интуиция охотниц за еретиками, чем чувство магии цели. Стоящая возле дороги гостиница сразу показалась ей подходящей для того, чтобы там мог остановиться волк. Джесси показала жестом Райману, чтобы тот следовал за ней. Янке же волчица бросила:
– Ты с Коулом остаешься здесь, пока я тебя не позову.
Янка кивнула, а Джес поехала в ворота вместе со старшим Цепным. Поставив лошадей в конюшню, волчица стремительно пошла в дверь и буквально ворвалась в нее. За стойкой сидела молодая лисичка, которая с опаской воззрилась на Кон-Сай. Джесси на ходу вытащила кинжалы:
– У вас есть постоялец-волк высокого роста с серо-голубыми глазами в черном плаще и длинным мешком за спиной?
Регистраторша испуганно посмотрела на охотницу, но отвечала достаточно спокойно:
– Мы не можем просто так рассказывать о наших постояльцах…
Волчица оперлась на стойку, держа кинжалы в лапах:
– Значит есть. В какой он комнате?
С каждой секундой лисичка теряла уверенность:
– Но я не могу…
Перед глазами девушки блеснула сталь кинжала:
– Если ты хочешь попасть в застенки с Кон-Сай как пособница преступника, я могу тебе это обеспечить с радостью. Более того, я сама буду допрашивать тебя. Где он, несчастная?
Регистраторша пролепетала, с ужасом глядя в безжалостные красные глаза волчицы:
– Четвертый этаж, комната 4-56.
Выдержав паузу, Джесси убрала кинжалы:
– Другое дело. Благодарю за вклад в дело во благо Арханиса.
Не дожидаясь ответа, волчица побежала вверх по лестнице. За ней мчался Райман, не отставая ни на шаг.
Подойдя к двери в самом конце коридора, волчица заранее вытащила кинжал, готовая первой напасть. Получив одобрительный кивок, Райман мощным ударом лапы открыл дверь. Внутри никого не было. Окна в этом номере выходили на обе стороны здания. И окно во внутренний двор было открыто. К оконной раме была прикреплена кошка с веревкой, уходящей вниз. Джес выругалась:
– Проклятый его дери, он нас заметил.
Убедившись, что под окном никого нет, Кон-Сай крикнула в противоположное окно, предварительно открыв его:
– Янка, Коул, сюда!
И снова волчица бежала вниз, стремясь как можно быстрее оказаться во внутреннем дворе.
Оказавшись внизу, Джес коротко скомандовала:
– Поставьте лошадей в конюшне, не привязывайте их и давайте обыскивать двор. Они где-то здесь.
Вскоре пешие Янка и Коул оказались перед ней. Джес осмотрела двор:
– Вы двое туда, за здание, мы смотрим здесь.
Стоило только Янке и Коулу сделать пару шагов, как из конюшни вылетело четверо всадников. Джес закричала:
– Идиоты, они прятались в конюшне! Быстро за ними!
Четверка уже выехала за ворота, пока Кон-Сай и Цепные достигли своих лошадей. Вскочив в седло, они погнались за четверкой, убегавшей в сторону ворот.
Но, преследователям было не суждено настигнуть их. Через несколько десятков футов они попросту свалились с лошадей почти одновременно. Джес успела сгруппироваться, но все равно падение оказалось болезненным. «Похоже, эти гады подпилили подпруги, пока ротозеи Янка и Коул проспали их наличие в конюшне. Урою этого молокососа», – думалось волчице, пока она с трудом вставала. Их лошади, будучи натренированными, никуда не убежали, но упряжь была испорчена. А их цели исчезали вдали. С досады Джесс сильно врезала лежащему Коулу задней лапой по животу, но могло ли это что-либо изменить? Снова они упустили беглецов и снова им нужно прилагать все усилия, чтобы догнать их. А как близко они были…
Стражники попытались было остановить нас при выезде с города, но в данной ситуации это было бы с их стороны актом самоубийства. Им пришлось броситься врассыпную, чтобы не попасть под копыта лошадей.
И снова воля, снова открытое небо над нами и дорога впереди. Немного сбавив темп бега, мы продолжили нестись вперед, стараясь отдалиться от города как можно дальше, но при этом не загнать лошадей.
Минут через пять или десять мы перешли на рысь, а потом уже на шаг, чтобы дать коням отдохнуть. Вейлин выдохнула:
– Вот это гонка!
Из моего мешка раздался возмущенный мяв Эйнара. Я развязал тесьмы мешка и достал котенка:
– Ну прости, маленький, пришлось нам побегать, но зато мы теперь в относительной безопасности.
Ласса смотрела на меня без всякой улыбки:
– Какая, к Проклятому, безопасность, Мирпуд? Ты понимаешь, какую ты ересь несешь?! Нас едва не накрыли охотницы, а ты говоришь об «относительной безопасности»??? Ты в своем уме?
Рамзи взял ее за лапу:
– Лэс, успокойся, он ведь не такую и уж глупость сказал. Сейчас нас не преследуют.
– А ты в этом уверен, Рамзи? Кто знает, вскочили ли они в седло? То, что мы не видим их за спиной, вовсе не означает, что за нами не продолжают погоню. И вообще, дайте-ка сюда карту, будем маршрут прорабатывать, иначе нас быстро настигнут.
Волчица достала из мешка карту и развернула ее прямо на холке у лошади, не останавливаясь. Мы втроем подъехали поближе и смотрели в бумагу через плечо Вейлин. Магесса ткнула пальцем в полоску тракта:
– Сейчас мы находимся вот здесь, в десятке миль от Стиндала. По пути будут населенные пункты Лоуси и Мрачег, но в них лучше не заходить. И вообще лучше никуда не заходить, а то произойдет самое плохое.
Ласса покачала головой:
– Но мы же не можем не заходить вообще никуда. Я сомневаюсь, что припасов нам хватит до Мариссы. Да и ночевать постоянно под открытым небом меня не прельщает. А вдруг пойдет дождь, а навеса не будет?
Волчица усмехнулась:
– Милочка, Рамзи не даст мне соврать, дальше по дороге пойдут одни леса, а если мы найдем там витиеватые ели, то ночлег нам будет обеспечен в самую дождливую погоду.
Гиена осмотрела Рамзи с недоумением:
– Витиеватые ели? Никогда не слышала о таких.
Морда хорька стала мечтательной:
– О, витиеватые ели… У меня к ним особая любовь. Помнится, для меня всегда было радостью найти ее в лесу до наступления темноты, если я не успевал вернуться. Это такая ель, у которой ствол закручен и выглядит как коса самочки, а нижние ветви с хвоей очень густые и образуют шатер. Они настолько густые, что ни одна капля дождя до низа попросту не дойдет. Ни древесина этого типа елей, ни ее хвоя не горят, как это ни странно, поэтому под ней можно разводить костры и не бояться, что случайно спалишь дерево. В общем, витиеватая ель – эдакий постоялый двор прямо в лесу.
Огневица посмотрела вперед:
– Ну что же, тогда едем. Далеко еще до леса?
Рамзи мельком посмотрел в карту и улыбнулся:
– Сегодня уже доедем!
Ягмур очнулся после того, как из глаз полностью исчез зеленый свет портала перемещения. Похоже, он остался жив. Значит, его экстренное перемещение из башни произошло успешно. Но куда же он попал?
Монах оказался в переулке, зажатом среди двух кирпичных домов красного цвета. Впереди виднелась часть улицы, по которой шли какие-то существа и проезжали странные повозки. Вокруг него стояли большие металлические баки с торчащими кусками странного материала, похожего на пленку. Запах здесь был очень неприятный, и Ягмур зажал нос… и тут же с удивлением посмотрел на свою лапу. Теперь она у него была без шерсти, без когтей и с каким-то странными пластинками на кончике пальцев.
Дальнейший осмотр себя показал, что Ягмур полностью изменился, лишившись шерсти, хвоста, своей прежней головы и задних лап. Теперь его тело было каким-то уродливо-голым, как у какой-нибудь дикой обезьяны. Ягмур не на шутку перепугался.
Рядом с баками натекла лужа. Так как зеркала у него не было, Ягмур посмотрел в нее. Увиденное его неприятно поразило: его голова теперь была не волчьей, а какой-то… Монах даже не мог подобрать правильного прилагательного для описания. На него смотрела какая-то лысая обезьяна с гладкой кожей бежеватого цвета. Конечно, тогда Ягмур еще не мог предполагать, что люди выглядят именно так, но что можно взять с того, кто всю жизнь прожил среди прямоходящих зверей?
Иерарх остался одет в свой балахон, в котором был во время перемещения, но его новые лапы остались голыми и ужасно мерзли от прикосновения холодного камня. Рядом с баком Ягмур заметил какую-то странную обувь, которую в его мире носили некоторые звери типа медведей: странные ботинки из твердой кожи со шнурами, порванные на боковине. Видимо, прошлый хозяин не захотел носить рваную обувь и выкинул ее. «Расточительство, ничего не скажешь», – подумалось монаху. Ягмур встал с земли и с удивлением понял, что он может опираться на всю стопу без всякого дискомфорта для себя и без болезненных ощущений в лапах.
Только интуитивно Иерарх понял, как следует натягивать обувь себе на стопы. Как только у него это получилось, стопы сразу согрелись, не опираясь больше на холодный камень мостовой в проулке. Конечно, новая обувь абсолютно не вязалась с его балахоном, но это было лучше, чем идти босым. Подумав, Ягмур пошел в сторону улицы, надеясь узнать, в каком месте он оказался. На дворе было двадцать седьмое июня тысяча девятьсот тридцатого года. И забросило ничего не подозревающего Ягмура в Чикаго. Но это уже совсем другая история!
Глава восьмая. Фестиваль бардов в Стиндале
© Copyright: Александр Сильварг, 2015
Свидетельство о публикации №215110801673
Свидетельство о публикации №215110801673
Рецензии