Глава десятая. Королевский двор Мариссы

Утром меня разбудил Рамзи:
– Мирпуд, пошли в Высокий Город, я вам проведу экскурсию по Мариссе и потом покажу королевский дворец.
Взгляд хорька необычно блестел, как будто он был в предвкушении чего-то. Я встал, сладко потянулся, едва не смахнув на пол Эйнара:
– Это не терпит отлагательств?
Лучник уже стоял в полном облачении:
– Позавтракать время будет. Я тебя разбудил первым, пойду будить наших самочек.
Я потер голову:
– Я что-то упустил один момент. А куда вчера вечером пропал Себастьян?
Рамзи остановился в дверном проеме и посмотрел на меня:
– Меня занимает тот же вопрос. Он исчез сразу после ужина. А вот куда – я не знаю. Комнаты я уже заказывал без него.
Хорек вышел за дверь, а я начал натягивать на себя одеяние мага. Нацепив обратно браслеты, я медленно подошел к окну, выглянув наружу.
Утро было в самом разгаре, и толпы зверей наполнили улицу перед таверной, спеша по своим делам. Выглядел райончик так себе – стены домов были сделаны в лучшем случае из покоцанного известняка. В основном же дома строили из дерева, которое часто несло на себе следы начинающегося разъедания червями и пятнами гниения.
Отсюда были видны каменные лестницы со щербатыми ступенями. По краям этих лестниц неизвестно зачем были воткнуты ржавые колья острием вверх. В их положении не было никакой системы – иногда втыкалось по два или три кола, иногда по пять, а порой и ни одного на протяжении нескольких метров. Вдоль домов стояли щербатые бочки, на некоторых из которых не хватало обручей. Рядом с ними валялся всякий мусор, битые бутылки, обрывки веревок. К счастью, запах здесь если и был, то не такой тошнотворный, как в бедных кварталах того же Кенсана. В Меровии с отвратительным запахом что-то делали, и дышать здесь можно было, не зажимая нос. Кое-где возле лестниц сидели нищие в оборванные белых балахонах, протягивая лысые лапы навстречу прохожим, дополняя, таким образом, облик Низкого Города.

От дальнейшего созерцания района меня отвлек появившийся воин:
– Давай, забирай своего черного демона и пойдем.
Я подошел к кровати и протянул лапу. Эйнар запрыгнул ко мне на ладонь, и я посадил его на плечо, где котенок по привычке устроился, слегка выпустив коготки, чтобы не упасть.
Должно быть, образ мага с посохом, в черных одеждах, с черным котенком на плечах и большим чехлом за плечами производил впечатление на посетителей таверны – меня осторожно обходили, взирая на мой образ с долей опаски. В очередной раз я задумался – а насколько образ Судьи известен среди простых зверей?
Ради смеха я старался во время ходьбы напустить на себя хмурый и грозный вид, как будто выискивал кого-то в толпе взглядом. В сочетании с гордой осанкой и образом получалось наверняка шикарно, в чем я убеждался, встречая очередного зверя на пути.
Только сейчас я обратил внимание, что непостижимым образом за ночь дорожное одеяние хорька стало если не идеально чистым, то хотя бы более презентабельным. Исчез слой сероватой пыли, пропали некоторые пятна грязи на рукавах, а также исчез кровавый след, который был у Рамзи на рукаве еще со времени нападения Дисто на постоялом дворе Кенсана. Похоже, я был единственным, кто обратил внимание на этот факт. Впрочем, я подумал, что это наверняка связано с экскурсией по королевскому дворцу – кто же в здравом уме попрется туда в грязной и замызганной одежде?

Мое внимание привлекла невысокая тигрица возле стойки, которую окружало несколько самцов сурового вида. Тигрица была одета как типичная пиратка – платок на шее, широкие штаны, тельняшка (только не с горизонтальными, а с вертикальными полосами). За спиной загадочная морячка носила пару кинжалов длиной с локоть. Она спокойно пила, пока один из самцов что-то сурово ей говорил, показывая куда-то в сторону зала. Ответ же тигрицы я услышал отчетливо:
– Тим, а тебе не кажется, что я давно послала тебя в задницу? Мне надоело каждый день слышать твой писклявый голос.
Тот, кого она назвала Тимом, резко схватил ее за запястье:
– Ах ты сука, решила поборзеть?
Уже научившись за время пребывания в этом мире чувствовать мельчайшие особенности тона, я уловил в голове тигрицы притворную нежность:
– О Тимми, не будь таким грубым, я тебя прошу.
Самец расслабился – и сразу же за это поплатился. Самочка схватила его за загривок и с силой ударила мордой об стойку. Несмотря на хрупкий внешний вид, удар у нее был что надо – Тим сразу же вырубился, упав мешком. Напарники вырубленного зверя попробовали было напасть на морячку, но их постигла участь сраженного товарища – через секунду кружка тигрицы разбилась об голову второго нападавшего, направив того в нокаут следом за Тимом. Оставшихся двух самочка вырубила еще быстрее – один получил между лап и упал, корчась и постанывая от боли, второму тигрица мгновенно вывернула кисть, уронив на грязный пол.
Последний нападавший пытался вытащить меч с пояса и занести его над головой, но возле его горла сверкнул клинок одного из кинжалов морячки:
– Скажи мне, Ласвел, стоит ли это все твоей смерти?
Ласвел, бородатый сервал, попятился назад и убрал медленно меч обратно, помогая своим товарищам встать с пола. Тигрица усмехнулась, глядя на то, как нападавшие позорно ковыляют из таверны, и взяла вторую кружку, залпом осушив ее:
– Я тоже так думаю.
Все уложилось в какие-то пять секунд. Конечно, драка привлекла внимание посетителей, но, похоже, стычки в «Казненном Солдате» были нормой, так что через какое-то время все вернулись к своим тарелкам и прерванным разговорам. Я повернулся к Рамзи:
– Кто же эта морячка???
Хорек спокойно отправил в пасть кусок мяса:
– Доводилось мне ее знать, когда я здесь был несколько лет назад. Ее зовут Келли. Когда-то она была капитаном корабля, но его то ли утопили, то ли угнали, и с тех пор она осела в Мариссе, как в крупнейшем городе-порте страны. Характер у нее тяжелый, но общаться с ней просто. Главное не борзеть, как тот Тим.

После завтрака Рамзи вывел нас из таверны и повел в сторону Высокого Города на холме. Меня захватил водоворот самых разнообразных запахов. Запах еды был не самым сильным – в основном доносились ароматы свежевыкованного оружия, продаваемого на местном рынке, запах тканей портновского ряда, где торговали толстые пожилые самочки. В одном месте я наткнулся на лавку лекаря, над входом в которую висели пучки высушенных трав и баночки самого разнообразного «аптечного» запаха.
Мы все время поднимались в гору, и постоянно перед нашими глазами был холм с Высоким Городом. Подниматься было тяжело, и через какое-то время я начал задыхаться с непривычки:
– Вот какого черта архитектор придумал размещать вторую часть города так высоко?
Ответом мне была шутливая реплика Вейлин:
– Что простые жители видели начальство, зачем же еще. Знали, куда стремиться на своем жизненном пути.

Джесси уезжали со своими спутниками от пограничной заставы в смешанных чувствах. С одной стороны, ей безумно хотелось убить всех стражников на воротах, которые пропустили через границу волка и его группу, а с другой ее начали одолевать сомнения. Загадочный волк путешествует с принцем. Но откуда же взяться принцу в его окружении? Кон-Сай прекрасно знала состав преследуемой группы: бывший ученик главного ландарского гарнизонного мага, перебежчица из Проклятых, армейский дезертир из королевского патрульного отряда и магесса-дезертир. Наличие принца (если, конечно, он было настоящим) серьезно усложняло поимку целей. Кон-Сай обладали широкими полномочиями, но в соседних государствах старались не связываться с властными зверями.
В очередной раз волчица присмотрелась к расстилающей перед ними равнине. Давно выработанное чувство цели не подводило ее и в этот раз. Уже несколько недель они шли по следу, и с каждый разом в охотнице крепла уверенность, что они на правильном пути.
Сзади Джесси ехала Янка:
– Сестра, как же ты чувствуешь, куда нам идти? Наши Цепные – опытные следопыты, однако ты даже не следишь за дорогой и не обращаешь внимания на их следопытские изыскания.
Волчица потрогала перевязанные лентой волосы:
– Я чувствую магию этого волка впереди. Несильно, но мне достаточно, чтобы чувствовать направление. Я не смогу объяснить подробнее.
Янка промолчала. Она давно знала, что Джесси отличалась от других Кон-Сай чутьем магии, которое не мог объяснить ни сержант, ни высшие служители Ордена из Кенсана.

Наконец, последняя лестница по пути в Высокий Город покорилась нам – и мы его достигли. Не знаю, как мои спутники, а я задыхался от долгого подъема. Как я успел понять за время пребывания в этом мире, фурри потели не так, как люди – испарение происходило только между пальцев лап и с языка, как у собак. Теперь вы понимаете, почему мне было вдвойне тяжелее.
На первой же площади, где возле увитых плющом колонн стояли торговцы, я прислонился в ближайшей стене и буквально сполз вдоль нее, обессиленно выпустив посох из лап и тяжело дыша:
– Изверги, дайте хоть отдохнуть немного.
Чтобы облегчить свое состояние, я скинул плащ и расстегнул ворот рубахи, чтобы легкий летний ветер, гулявший по площади, хотя бы немного охладил меня.
Рамзи, оценив мое состояние, начал что-то негромко рассказывать самочкам, показывая на площадь и на дворец, видневшийся впереди. Я же, слегка отдышавшись, остался сидеть вдоль стены, осматриваясь вокруг. Была заметна колоссальная разница между Высоким и Низким Городом – дома здесь были более высокие, построены из кирпича или прочного известняка без трещин или сколов, лестницы были в идеальном порядке, во многих местах стояли стражники, подобные тем, что я видел на въезде в город. С некоторых домов свисали полотнища бордового цвета, на которых золотым шитьем был изображен меч в лавровом венке – символ королевского двора.
Ко мне подошел стражник, шлем которого наполовину скрывал морду представителя семейства псовых. Его голос был спокоен, но требователен:
– Почтенный лар, здесь вам не постоялый двор, а Высокий Город. Прошу вас не сидеть вдоль стены.
Менее всего в данный момент мне хотелось выяснять отношения с кем бы то ни было. Я медленно встал, поправив на плече Эйнара. Заметив котенка, страж пробормотал что-то вроде: «Прошу прощения» и спешно ретировался.
Мои спутники не заметили это происшествия, и я присоединился к остальным. Рамзи как раз продолжал говорить:
… от основания Ордена. Как и в прошлом, это площадь – своеобразный проход в Высокий Город, поэтому на ней всегда много торговцев. Конечно, здесь не так шумно, как на базарах Низкого Города, и выбор товаров здесь не такой большой, но качество гарантировано, потому что торговец продает здесь товары только после получения разрешения в королевском дворе. Плохого торговца и паршивый товар сюда не пустят. Пойдем дальше, скоро придем в королевский дворец.
Бросив на меня короткий взгляд, лучник повел нас в сторону лестницы, выводящей с торговой площади. Уже идя по ней, я оглянулся – поднявший меня стражник провожал группу глазами. И казалось, что особо внимательно он смотрел на меня.

По пути хорек показал местные достопримечательности: Церковь, внушительное строение из серого камня с изящными арочными пролетами и большими порталами окон, главное пристанище Ордена в столице; Церковный Дворик с самой большой статуей Арханиса во всей Меровии, высотой около тридцати метров; Оружейную Мастерскую, где трудились лучшие мастера со всей страны, производя оружие для королевской армии. Оказалось, что в Мариссе был свой квартал «красных фонарей», который, впрочем, здесь назывался более поэтично – «розовые поля». Я успел мельком посмотреть на улицу этого квартала – картина ничем не отличалась от нашего мира. Все те же нарумяненные самочки стояли вдоль стен зданий, призывно покачивая бедрами и хитро улыбаясь проходящим мимо самцам.

И вот перед нами открылась очень широкая лестница, ступени которой вели наверх и заканчивались широким проспектом. Хорек на мгновение остановился:
– Мы и пришли. Это так называемая Лестница короля и Дорога короля. По ней и только по ней можно попасть во дворец. Сейчас мы поднимемся на самую высокую точку города. С нее всю Мариссу будет видно как на кончиках лап.
Особенностью этой лестницы было то, что она разделялась двумя продольными полосами на три «дороги», каждая из которых была отгорожена от других невысоким частоколом. Хорек пояснил:
– В Меровии для короля считается почетным спускаться ровно по центру лестниц, особенно по этой. Более того, его свита при спуске или подъеме должна занимать ровно треть лестницы по центру. Именно для этого была отгорожена центральная часть. Она как раз и называется Королевской Свитой. Также по центру лестницы поднимаются важные гости, направляющиеся на прием к королю.
Я хитро посмотрел на Рамзи:
– Так почему мы поднимаемся по центральной части? Мы что, важные гости?
Лучник не полез за словом в карман:
– Перечисленное нужно только во время прохода короля. В остальных случаях здесь может идти каждый. Традиция традицией, но перекрывать треть лестницы постоянно не очень хорошо.
Я наступил лапой на первую ступеньку, смотря на знамена на зданиях:
– Я еще никогда не был в королевском дворце.
Буквально в ту же секунду подушечку на правой лапе пронзила острая боль. Я со стоном осел на ступени. Ласса испуганно спросила:
– Что случилось?
Я, закусив губу от боли, ощупывал подушечку на стопах:
– Наступил на что-то острое, кажись.
С трудом мне удалось найти причину сильной боли – что-то похожее на иглу торчало из лапы, вызывая кровотечение и сильную боль, которая слегка ослабла после извлечения иглы. Вейлин присела и осторожно коснулась лапы:
– Что же это за игла?
Хорек взял ее пальцами и осмотрел, после чего посуровел:
– Колючка акиро-госсы. Ядовитое растение, у которого иглы часто смазаны отравленной смолой. Я не знаю, откуда она на лестнице, но если мы сейчас не найдем целителя, то все может быть очень плохо. Как ты себя сейчас ощущаешь?
Я сморщился, схватившись за икры:
– Сильно сводит все до колена и очень болит.
Хорек начал нервно оглядываться:
– Плохо дело, эта игла отравлена. Целителя сюда бы срочно!
Волчица грустно опустила глаза:
– Я умею лечить, но не такое.
К нам подошел стражник:
– Лары, у вас проблемы?
Рамзи что-то коротко, но эмоционально произнес на незнакомом языке, показывая на мою лапу, активно жестикулируя и показывая колючку. Страж сломя голову помчался вверх по лестнице. Вейлин села рядом со мной и протянула маленькую склянку, выуженную из сумки:
– Выпей, это замедлит распространение яда.
Я залпом осушил маслянистую жидкость – и меня едва не вырвало – по вкусу она напоминала тухлую капусту. Лишь с огромным трудом я смог удержать выпитое внутри. Лапу сводило немилосердно, как будто всю мышцу вытягивало до предела. Проходящие мимо звери со страхом смотрели на нас, но не вмешивались.
Вместе со стражником вернулся перепуганный пожилой гиббон в серебряных латах:
– Я целитель. Кому нужна помощь?
Я со страдальческой мордой смотрел на гиббона, уже плохо соображая от боли. Чтобы не взвыть, я держал лапу согнутой, немного сбивая боль в мышце. Целитель мягко отстранил мою лапу от икр. Тут мне пришлось приложить все усилия, чтобы не заорать от накатившей боли. Я с трудом расслышал слова гиббона:
– Кто-нибудь дал ему хризолитовый экстракт?
Вейлин показала пустую склянку. Врачеватель вздохнул с облегчением:
– Отлично, как раз вовремя. Теперь не должно быть проблем.
Он провел пальцем от колена вниз, и из места прокола потекла зловонно пахнущая масса черного цвета. Тут я не сдержался и завыл в голос. Гиббон провел свои манипуляции быстро, и лапа вскоре перестала болеть. Целитель осторожно собрал вытекший гной и смолу в банку и убрал ее:
– Попробуйте встать.
Рамзи и стражник подхватили меня под лапы и поставили. Я осторожно наступил на правую стопу – боль осталась, но стоять я мог. Пошатываясь, я сделал шаг – и он получился. И с каждым новым шагом боль уходила. Я поискал глазами целителя, но его не было рядом. Стражник, приведший гиббона, задумчиво вертел в лапах колючку акира-госсы:
– Странно, вы уже не первый, лар, кто вот так наступает на колючку.
Я забыл на мгновение о боли:
– Не первый?
Стражник выкинул иглу с лестницы в проулок возле лестницы, сначала тщательно протерев ее тканью от смолы:
– Да, в Мариссе было уже несколько случаев, когда прохожие наступали на колючки, похожие на эту. Мы не придавали этому особого значения, потому что акира-госса растет у нас в городе, и бывают случаи уколов. Но здесь были странности. Звери укалывались там, где акира-госса не росла. Более того, иглы всегда были смазаны ядовитой смолой. Некоторых не успели спасти, потому что рядом не было целителя. Мы уже начали думать, что кто-то намеренно разбрасывает колючки, но никогда еще игла акира-госсы не была так близко к дворцу. А ведь здесь ходят многие знатные звери!
Покачивая головой, стражник ушел в сторону замка, покачивая головой и что-то продолжая бормотать. Рамзи посмотрел в сторону колючки, брошенной с лестницы:
– Не нравится мне все это.
Одернув рукава, хорек пошел вперед, помогая мне на первых порах идти по лестнице вверх.

Высокие ворота, на каждой из створок которых были выбиты изображения меча в лаврах, были открыты наполовину. Справа и слева стояли стражники в латах, следящие за входящими в замок зверями.
Внутри же дворец поражал воображение не столько роскошью, сколько своим величием. Каждая деталь выглядела так, как будто она была достойна только королевского дворца, даже если это был красный ковер на ступенях лестниц.
Прямо перед нами начиналась еще одна лестница из серого мрамора с прожилками. В ней было всего около десятка ступеней, и на верхней площадке она шла направо и налево, поднимаясь еще на десяток ступеней. Каждая лестница вверх имела две лестничные клетки – свою собственную, и одну общую большую с противоположной лестницей. После этого общая площадка превращалась в большой коридор, ведущий вглубь дворца.
Справа и слева от лестницы стояли столы со свечами, которые уже горели, несмотря на дневное время. Возле столов общались звери в изысканных одеждах. Как объяснил Рамзи, здесь находились те, кто хотел прийти на прием к королю, а также те, кто ждал ответа на свои жалобы или прошения. Хорек обвел лапой все пространство вокруг себя:
– Вот мы и внутри. Направо по лестнице находится кабинет короля, где он занимается рабочими делами в те моменты, когда не принимает послов в тронном зале, слева находятся казармы городской стражи, солдат которой вы видели по всему городу, а вперед по коридору тронный зал. Конечно, в замке полно комнат, своя кухня, пекарня, кузница и прочее, но они находятся в глубине здания по вспомогательным лестницам. Пойдемте, я вам быстренько все покажу.
Рамзи уверенным шагом поднялся по лестнице, и стражники не обратили на него никакого внимания. Подумав, я пошел следом. Если может хорек – почему не можем мы?
Лучник дошел до правой площадки и что-то спросил у стражника возле двухстворчатой дубовой двери. Воин кивнул головой, и Рамзи скользнул за дверь, приглашая за собой.
Внутри нас ждал небольшой кабинет с одним окном, перед которым стоял письменный стол. Тяжелые бархатные шторы на окнах была наполовину задернуты, оставляя, тем не менее, достаточно света для работы. Справа от стола стоял полностью прозрачный стеклянный шкаф, набитый свитками, папками и бумагами. На левой стене висела большая карта какой-то местности, густо исписанная знаками, линиями и кружочками.
За столом с бумагами сидел хорек. Его нос украшало пенсне, а одежда была достаточно обыденной – халат, пусть и шелковый, колпак, и перчатка на одной только левой лапе. На правой лапе на указательном пальце виднелось массивное золотое кольцо-печатка. Хозяин кабинета устало поднял глаза:
– Хаммонд, я же велел никого не… Сынок?

Настала очень долгая пауза и мертвая тишина. Было превосходно слышно, что происходит за дверью во всем входном зале, хотя дверь была толстой – настолько было тихо. Хорька сверлили четыре пары глаз. В полной тишине Рамзи опустился на одно колено и склонил голову:
– Да, Ваше Величество.
После этого настал полный ступор у всех в кабинете. Я смотрел на Рамзи со смесью ужаса и удивления. Я путешествовал почти несколько недель с принцем Меровии? С принцем, который был свойским парнем, с которым мы часто по-мужски обсуждали наших самочек-попутчиц и который часто по-дружески хлопал меня по плечу, как и я его?
Особенно была потрясена Ласса, державшаяся одной лапкой за косяк. Рамзи повернулся к нам:
– Простите, мои друзья, что так долго от вас скрывал свое происхождение. Мое настоящее имя Анри, наследный принц Меровии. А это мой отец, нынешний король Меровии Гаскон Второй.
Новоиспеченный Анри вновь повернулся к столу:
– Отец, я хотел тебе представить свою будущую невесту, Лассу.
Гиена пискнула, с трудом удержавшись на лапах. Гаскон покачал головой:
– Все-таки ты решил взять себе в жену простую самочку, как хотел и тогда, пять лет назад. Прости, я не могу одобрить такой брак. Ты будущий король, и тебе негоже брать себе невесту из безродных.
Ласса внезапно начала всхлипывать, с трудом нащупала ручку двери и буквально выбежала наружу. Анри побежал следом:
– Ласса, стой!

Уже внизу лестницы хорек ухватил гиену за лапу:
– Подожди, куда же ты убегаешь?
Огневица посмотрела на Анри заплаканными глазами, под которыми шла дорожка из мокрой и спутанной от слез шерсти:
– Почему ты сразу не сказал, что ты принц? Зачем ты больше полугода скрывал это?
Лучник опустил голову:
– Прости, я не хотел, чтобы ты полюбила меня только за то, что я принц. Да, я неловко за тобой ухаживал, но пусть лучше бы ты полюбила меня как простого зверя, который по статусу не выше тебя.
Ласса вытерла слезы:
– Но твой отец не позволит состояться такому браку! Да и я настолько запуталась за последние несколько минут, что не знаю, что и ответить.
Анри скрестил лапы на груди:
– Если отец будет против – я откажусь от престола, тогда буду абсолютно свободен. Но я знаю своего отца. Он, в конце концов, согласится, иначе ему придется оставаться без наследника.
Магесса села в ближайшее свободное кресло:
– Получается, россказни про деревню Мансер и умерших от туберкулеза родителей – выдумка? Как и про Янсена?
– Не совсем. Деревня Мансер существует на самом деле, и там действительно живет охотник Янсен. Я там бывал по пути в Граальстан, когда меня уже сопровождал Молчаливый. Кстати, он не просто лев Молчаливый, которого ты знала несколько месяцев как сослуживца. Он мой телохранитель, который попутно подучивал меня искусству боя и оберегал меня.
Ласса погрузила морду в ладони и взъерошила гриву:
– Что я еще о тебе не знаю?
Внезапно Анри встал на одно колено и протянул ладонь вперед, на которой лежало серебряное колечко с зеленым камнем:
– Ласса, ты выйдешь за меня?
Огневица заметила, что сцена выяснения отношений не прошла незамеченной, и теперь за ними наблюдал весь приемный зал. Настала долгая пауза, в течение которой Анри-Рамзи стоял на колене, не поднимая головы, а Ласса смотрела на кольцо в протянутой ладони и серьезно думала. Наконец он произнесла:
– А ты точно откажешься от престола, если отец будет против брака?
Голос хорька был твердым:
– Если я не получу его благословения, то отрекусь официально.
Голос магессы стал совсем тихим:
– Я согласна.
Раздались радостные крики гостей, и Анри обнял притихшую Лассу под аплодисменты тех, кто уже успел понять, что в столицу вернулся наследник престола. Анри прошептал на ушко Лассе:
– Я знаю, как заставить моего отца согласиться на такой брак.

Новоиспеченный Анри вернулся обратно. Пока его не было, король успел нам рассказать историю о том, как Анри покинул Меровию пять лет назад. Оказалось, что тогда, в возрасте двадцати лет, принц уже мог стать королем, так как был не по годам мудр, но по законам королевства наследник мог получить престол только после того, как выберет себе супругу. Конечно же, Анри подобрали невесту, которую он не хотел. И тогда он разругался с отцом и ушел искать себе невесту. Как оказалось, нашел в соседнем государстве, и она оказалась простой самочкой, незнатного рода.
Гаскон оперся на лапы, сурово смотря на Лассу:
– Милостивая ларесса, я не хочу вас обидеть, но вы понимаете, что я не могу одобрить ваш брак с моим сыном. Вы явно не принадлежите к королевскому роду. Да что уж там, ваши родители вряд ли знатные звери. Кстати, кто они?
Магесса потеребила в лапах кольцо Анри:
– Мой отец, Парфаль Синистрис – городской стражник в Пангоре, моя матушка, Лаванда Синистрис – торговка тканями на городском рынке Пангора, портниха.
Король поднял голову:
– И ты хочешь, Анри, чтобы я позволил дочке стражника и портнихи выйти замуж будущего короля?
Казалось, хорек нашел какое-то решение, потому что следующие слова были произнесены спокойным и даже несколько веселым тоном:
– Отец, я могу жениться на Лассе и стать наследником даже без твоего позволения, нисколько не нарушая законы королевства.
Гаскон хохотнул:
– Но это же невозможно, сынок!
Анри хмыкнул:
– Хорошо, тогда предлагаю спор. Если я докажу, что прав – ты не только даешь благословение на брак, но и приглашаешь в Меровию родителей Лассы и даешь им пожизненное обеспечение, чтобы они ни в чем не нуждались. Если же прав ты – я женюсь на любой самочке, какой только ты захочешь.
Ласса обиженно засопела, но Анри спокойно погладил огневицу по ушкам:
– Не бойся, я знаю, что делаю.
Гаскон погладил живот, и к нему впервые за все время вернулось благоприятное расположение духа:
– Я согласен, Анри. Если ты мне докажешь, что можешь жениться на простой самочке – я приму твои условия, и даже позволю лару Синистрису стать лейтенантом в городской страже Мариссы.
Мы с Вейлин продолжали молчать, стоя в стороне и наблюдая за этой семейной драмой, достойной бразильского сериала. Анри посадил Лассу на один из стульев:
– Отец, попроси Чанума прийти сюда и принести свод законов королевства Меровия, том третий.
Король поднял голову:
– Хаммонд!
Дверь приоткрылась и показалась голова стражника:
– Да, Ваше Величество?
– Попроси кого-нибудь прислать сюда из архивов Чанума и третий том свода законов.
– Будет исполнено.

Минуты ожидания прошли в тишине, которую нарушал только звук, с которым король негромко барабанил по столу коготками.
Через десять минут в дверях показался крыс невысокого росточка с сильно выдавшимися резцами, в халате неопределенного серого цвета и с большим томом в лапах. Новопришедший низко поклонился:
– Архивариус Чанум прибыл, Ваше Величество.
Гаскон откинулся в кресле:
– Твой ход, Анри. Найди мне пункт, позволяющий тебе жениться на незнатной самочке и получить престол.
Хорек улыбнулся:
– Чанум, открой раздел шесть, глава четыре, пункт три, примечание два.
Крыс с невероятной скоростью начал листать том справа налево (как обычно писались все книги в этом мире), и скоро открыл нужную страницу:
– Вот, Ваше Высочество, как вы и просили.
Анри начал говорить вслух, ведя пальцем по строчке:
– Примечание два: запрет наследнику или наследнице престола Меровии брать себе в жены или мужья зверя незнатного рода или безродного происхождения не распространяется на тот случай, когда вышеобозначенные избранники наследника происходят не из Меровии. В случае, если запись о рождении избранника или избранницы есть в приходской книге города соседнего государства, обозначенный зверь имеет право становиться супругой или супругом наследника или наследницы, не обладая высокородным происхождением. Отпрыски же от подобного брака не должны вступать в брак с незнатными зверями в течение двух поколений, чтобы не ухудшить королевскую кровь.

Анри поднял взгляд:
– В нашем роду не вступали в брак с незнатными в течение нескольких сотен лет, так что я выполнил все условия.
Гаскон смог выдавить:
– Но почему, как..?
Чанум пожал плечами:
– Ваше Величество, эту оговорку придумали около пятисот лет назад, когда в государстве пришел к власти Ласир Третий. Никто не знает, почему оно было введено. Возможно, Ласир сам хотел выбрать себе невесту из незнатных в соседнем государстве, и внес этот пункт. Примечание не отменил никто из последующих королей и о нем попросту забыли.
Король медленно встал из-за стола и подошел к Анри и Лассе. Гаскон очень долго смотрел на Анри, как будто что-то обдумывая. После этого он взял их лапы, сложил вместе и произнес:
– Что же, слово короля должно исполняться. Если ты действительно любишь ее, а она полюбила тебя еще раньше, не зная о твоем знатном происхождении, то сердце ее чисто и бескорыстно. Я благословляю вас на счастливый брак, Ласса Синистрис и Анри Конотьер.
Хорек и гиена склонили головы. Гаскон зычно крикнул:
– Хаммонд!
Снова показалась голова стражника. Король смотрел волевым взглядом:
– Снарядите самого быстрого коня, какого только найдете, чтобы отправиться в Пангор. В течение недели здесь должны оказаться родители ларессы Синистрис, которых зовут Лаванда и Парфаль Синистрисы, портниха и стражник. Позовите на помощь нашего дворового мага Лейхарта, чтобы он ускорил перемещение. Если через неделю ее родителей здесь не будет – ответите по всей строгости. Выполнять.
Хаммонд исчез, а Гаскон отнял лапы от Анри с Лассой и вернулся обратно за стол:
– Через неделю устроим свадьбу и коронацию. Я уже стар и хотел бы отправиться на покой, Анри. Думаю, в течение недели я тебя буду вводить в курс дела, чтобы ты представлял, что происходит в стране, а потом передам тебе престол. Пока остановитесь в замке, в гостевом крыле. Там хватит места на всех.
Мы вышли вчетвером на площадку, куда еще не вернулся Хаммонд. Я оперся на перила и посмотрел вниз, размышляя. Кажется, Вейлин поздравляла Лассу и Анри, но меня больше волновали наши преследователи, о которых я не слышал относительно давно.

Я чувствовал себя усталым и каким-то опустошенным. Возможно, последствия отравления давали о себе знать. В голове вновь возникли мысли, от которых я успел отвыкнуть на какое-то время.
Я чужой в этом мире, даже имея друзей. Порой мне хотелось просто лечь спать, проснуться в Москве, посчитать прожитый в Мире Спокойной Воды месяц странным, но красочным сном, и жить дальше. Но сон оказался куда более цепким, чем я ожидал.
Об мою лапу терся Эйнар, но я не обращал на это ровным счетом никакого внимания, все еще продолжая думать. А эти Кон-Сай? Одна из них приснилась мне ночью, когда я видел ее на том странном туманном поле. Она казалась мне реальной и правдоподобной, как будто это был вовсе не сон. Знание о том, что они меня ищут, нисколько не позволяло расслабляться – две недели непрерывной погони с короткими передышками, когда опасность становилась немного меньше, но только ненамного.
Меня погладила по плечу Вейлин, отвлекая от мыслей:
– Мирпуд, что такой задумчивый?
Я повернулся, успев уловить взглядом, как Анри поднял Лассу на лапы и закружил, радостно смеясь. Я пожал плечами:
– Я немного завидую им.
Взгляд Вейлин стал немного хитрым:
– Чем же? Тем, что они есть друг у друга?
Я снова повернулся мордой к парапету, смотря в приемный зал:
– Это не главная причина для зависти.
– А какая же преобладает?
Я поставил посох вдоль колонны, отделяющей перила на парапете:
– Они достигли спокойствия. Им больше некуда торопиться, некуда спешить. Больше им ничего не угрожает, и они могут спокойно любить друг друга. Ласса и Анри теперь не дезертиры, а будущие король и королева Меровии. Кто посмеет их тронуть? А я остался преследуемым, и это больше всего меня тревожит. Куда мне податься? У Анри сейчас будут бо;льшие заботы, чем следить за мной. Теперь ты понимаешь меня? Я могу остаться здесь как гость, но так не может продолжаться вечно. Рано или поздно нас настигнут – и тогда остается либо сдаться, либо дать бой.
Мордочку Вейлин осветила клыкастая белозубая улыбка:
– Мирпуд, мы прорвемся, я верю в это.
Я опустил взгляд в зал:
– Хотелось бы в это верить.

Меровийский стражник по имени Джейдир уже три дня провел в пути, практически не слезая с коня. Молодую рысь уже порядочно утомило такое путешествие в соседнее государство, но приказ короля не обсуждался. К счастью, его попутчиком был придворный маг Лейхарт, очень низкая зеленая лягушка с большими глазами и широкой мордой. Только благодаря магу им удавалось путешествовать быстро, не «убивая» коня Джейдира и коня Лейхарта.

И вот на горизонте показались очертания Пангора. Позади было несколько дней пути и постоянный недосып. Джейдир уже давно мечтал о самой простой кровати, путь даже это будут голые камни под открытым небом. Вид города слегка прогнал усталость. Оставалось найти родителей будущей королевы и надеяться, что за оставшиеся четыре дня у них получится добраться до Мариссы. Лейхарт уверял, что это ему по силам, но рысь всегда предпочитала учитывать самое плохое развитие событий.
За спиной Джейдира развевались знамена Меровии, прикрепленные к планкам на лопатках – символ посланника соседнего государства с важным поручением лично от короля.
Естественно, персона рыси привлекла повышенное внимание городской стражи. Был вызван начальник городских солдат стражи, капитан Айлин, суровый барс с отсутствующим левым глазом и багровым шрамом через глазницу:
– Посланники? Что вас привело? Надеюсь, не войну объявлять?
Джейдир спрыгнул с лошади, мягко приземлившись на лапы, и вытащил свиток с седельной сумы на боку лошади:
– Мое имя Джейдир Руфалло, срочный посланник короля Меровии Гаскона Второго. Мне поручено доставить в Мариссу стражника по имени Парфаль Синистрис, а также его жену Лаванду Синистрис.
Айлин сложив лапы на груди:
– Синистрис? Есть у меня такой стражник. Зачем он вам?
Джейдир развернул свиток:
– Дочь лара Синистриса выходит замуж за наследного принца Меровии, поэтому Его Величество повелел привезти родителей невесты, чтобы они были свидетелями на свадьбе. О большем вы можете прочесть в этом свитке.
В полной тишине (хотя рядом находилось с десяток стражников, которые, конечно же, слышали разговор) Айлин развернул свиток и начал его читать, прищурив единственный глаз. С каждой секундой напряженная морда капитана как будто становилась все более и более сосредоточенной. Закончив читать свиток, капитан рявкнул, обращаясь к стражнику слева от себя:
– Руфус, сегодня Синистрис дежурит на восточной стене в полумиле отсюда. Живо его сюда!

Через минут десять с Руфусом вернулся воистину гигантский стражник, ростом за два метра, с устрашающей мордой и пятнистой шерстью гиены. Голос Парфаля был соответствующим. Стражник осведомился низким басом:
– Капитан Айлин?
Барс ушел, бросив напоследок:
– Разбирайся сам с посланником, потом зайдешь ко мне за расчетом.
Джейдир нервно сглотнул, когда Парфаль повернулся к нему – не самый высокий посланник чувствовал себя на фоне стражника карликом. А уж про Лейхарта и разговора не было – лягушка едва доставала лару Синистрису до пупка. Гиена наклонила голову:
– Что происходит?
Джейдир повторил стражнику ровно то же, что он говорил капитану Айлину. Парфаль недоуменно почесал затылок:
– Принц? Какая свадьба? Ласса должна быть в Ландаре, в патрульном отряде. Она только два месяца назад писала, что у нее все хорошо.
Рысь пожала плечами:
– Я не знаю, почтенный лар, мне велено доставить вас в Мариссу вместе с вашей супругой. Его Величество король Меровии Гаскон Второй приглашает вас вдвоем в столицу на свадьбу и дает вам пожизненное обеспечение как родителям будущей королевы, и сверх того должность при городской страже Мариссы.
Казалось, неустрашимый Парфаль Синистрис выглядел растерянным:
– Это все заманчиво, но что я скажу Лаванде? Она же не захочет уезжать! Даже из-за дочери не захочет, я думаю. Что же мне делать?
Лейхарт лениво облизнулся:
– Лар Синистрис, прошу вас думать быстрее, потому что времени у нас не так много. Его Величество распорядился доставить вас за неделю, а прошла уже половина срока.
Гиена развернулась на месте:
– А Проклятый с ним, что-нибудь придумаем. Идемте за мной, сначала я получу расчет у капитана Айлина, а потом попробуем уговорить мою суженую.

Уже через час посланники были у дома Синистрисов, деревянного двухэтажного здания в спокойном квартале, где обычно жили семьи стражников или солдат королевской армии. Ларесса Синистрис, моложаво выглядящая лисица с черными волосами до лопаток и зелеными глазами, едва достающая мужу до груди, смотрела на Парфаля:
– Но это же невозможно! Как наша Ласса могла встретиться с наследным принцем соседнего государства, да еще и принять его предложение лапы и сердца! Неужели нам все придется бросить и сорваться в другое королевство? А мои заказы? А моя портновская мастерская дома?
Джейдир мягко остановил возражения Лаванды:
– Ларесса Синистрис, Его Величество прекрасно осведомлен о вашей профессии и готов помочь вам обустроить новую мастерскую в столице. Помимо этого вы получите пожизненное обеспечение, как родитель будущей королевы.
Лисица затихла и посмотрела на мужа:
– Но даже если так, кому мы оставим дом? Мы же вряд ли сюда вернемся, а дом не должен пустовать.
Парфаль тронул ее за плечо:
– Отдай Ларелле.
Лаванда наклонила голову:
– Моей сестре? Ну да, она тоже портниха, тогда мастерская не будет пустовать. Хорошо, Парфаль, пусть тогда кто из твоих стражников передаст ключи от дома Ларелле. Только мне прежде нужно собрать немного вещей.
Гиена пошла следом за ней:
– Я с тобой, чтобы ты ничего лишнего не взяла. Прошу прощения, лары посланники, вам придется немного подождать.
Чета Синистрисов исчезла внутри дома. Джейдир задумчиво поправил сумку на боку своего коня:
– Мастер Лейхарт, мы точно успеем за три с половиной дня в Мариссу?
Лягушка усмехнулась:
– Только если родители будущей королевы не захотят пойти пешком. Я надеюсь, у лара Синистриса как у городского стражника есть лошадь. В таком случае мне хватит сил, чтобы довезти и четверых до столицы быстрее. От Пангора до границы не так далеко. Не Ландар, в конце концов, чтобы пару недель переться куда глаза глядят.

Через десяток минут из ворот вышел Парфаль Синистрис в полном облачении стражника, ведя пол уздцы гнедую лошадь, и Лаванда Синистрис, прижимающая к себе узелок средних размеров. Лейхарт коснулся лошади, от чего она начала пританцовывать на месте и негромко ржать. Гиене маг объяснил так:
– Я несколько изменил метаболизм у вашей лошадки, лар Синистрис, так что теперь она будет более выносливой и быстрой. Правда, воды и еды она теперь будет потреблять больше в три раза, но это не самая ужасная плата за возможность попасть в Мариссу за три дня.
Стражник вскочил в седло и помог Лаванде сесть перед собой. Лисичка сразу же прижала к себе узелок, а Парфаль обхватил ее, правя лошадью.
Перед тем, как окончательно покинуть город, Парфаль остановил на улице одинокого стражника и бросил ему ключ:
– Тимер, дойди Лареллы и отдай ей ключ. Скажи, что мы уехали и вряд ли вернемся.
Стражник, уже наслышанный о произошедшем, только пожелал удачи, забрал ключ и убежал в противоположную от ворот сторону. Лошадь Синистриса была недовольна тем, что они идут так медленно, и рвалась бежать вперед, и только хватка Парфаля позволяла удерживать ретивую лошадь на месте.
Джейдир занял место впереди и повел за собой Лейхарта и чету Синистрисов. Три лошади понесли седоков в сторону границы с Меровией.

Прошло шесть дней с того момента, как мы вчетвером оказались во дворце. Анри целыми дня пропадал у отца, который вводил его в курс дел, происходящих в королевстве. Ласса обычно находилась с Анри, наравне с ним слушая короля.
Я не знал, где поселили Анри и Лассу, но нам с Вейлин досталась одна комната в глубине замка, высокие и стрельчатые окна которой выходили во внутренний двор. Поначалу нам пытались дать большие «апартаменты», но Вейлин упорно запротестовала, и камердинеру пришлось подыскивать комнату более скромных размеров, близкую к тем, в которых мы останавливались по пути в Мариссу.
Несмотря на размеры, комната казалась огромным залом даже по сравнению со всей площадью дома мастера Гимеона в Ландаре. Все стены были завешены изящно сотканными гобеленами, изображающими фуррей во время охоты на дикого кабана или дикого оленя, пол застилал махровый, очень приятный на ощупь ковер красноватого цвета, кровать под балдахином была только одна, но мне казалось, что на ней при желании может улечься четверо зверей, не мешая друг другу. У каждой действующей гостевой комнаты была своя горничная. В нашем случае ей оказалась высокая, но очень симпатичная сиамская кошка по имени Росинда.
В первый день, когда нам только дали комнату, я не мог поверить, что после стольких дней в пути я наконец-то прилягу в очень хорошую постель, из которой не захочется подниматься.

Во дворце мне было нечего делать, поэтому я вместе с Вейлин гулял по городу, не забывая следить за тылами. Часто мы наведывались в таверну, чтобы проверить, как там поживают наши лошади, которых мы пока что оставили на попечение трактирщика, и тот был абсолютно не против этого, потому что Анри заранее щедро оплатил уход за лошадьми. Зогмо’с узнавал меня и радостно подставлял шею для почеса. В такие моменты я чувствовал себя спокойным и умиротворенным, когда поглаживал шею жеребца, а он в ответ толкал меня мордой в плечо и незлобно фыркал.
Забыл рассказать про Эйнара. Этот маленький демон, когда мы оказались во дворце, появлялся рядом со мной только один раз в день, утром. После легкого завтрака котенок исчезал на целый день. Камердинер поговаривал, что Эйнар за несколько дней сумел истребить большое количество мышей и крыс, с которыми не могли справиться другие коты, проживающие во дворце. Каким образом это удавалось сделать маленькому котенку – никто не мог понять.
Попутно шли приготовления к свадьбе и коронации. Залы и коридоры дворца украшали цветами и яркими лентами, выметался абсолютно весь мусор, какой только могли найти. Повара начали свой тяжелый, но такой нужный труд, готовя ингредиенты для блюд, которые в будущем украсили бы стол. На них легла работа в двойном объеме – помимо собственно торжественного банкета во дворце король повелел накрыть длинный стол в Высоком Городе, чтобы любой житель или гость города смог отведать с него лучших яств и, таких образом, почувствовать атмосферу праздника.
Центральную площадь перед Дорогой Короля изменили до неузнаваемости. Была уложена новенькая брусчатка, все дома в Высоком Городе были украшены новыми полотнами золотого цвета с инициалами АЛ, в честь первых букв имен жениха и невесты.

Новость о возвращении принца, да еще и с невестой, произвела фурор в городе. Куда бы я ни пошел, везде только и говорили, что о предстоящей свадьбе и последующей коронации. Каким-то образом из дворца просочилась информация, что невеста незнатного происхождения, и все гадали, каким образом король благословил своего сына на подобный брак. Конечно, никто не знал об исключении, прописанном в законе королевства, поэтому основной версией было то, что предки будущей королевы были очень знатными зверями, и именно это послужило причиной согласия короля на свадьбу.
Так прошла почти неделя. До коронации оставался ровно один день, когда к ночи приехали родители Лассы…

Позади остались два с половиной дня пути. В любом случае Лейхарт совершил невозможное и сумел довезти чету Синистрисов не за три дня, а два с половиной. Правда, поездка была все равно утомительной. Из четверых конников только Лаванда более-менее спала, откидываясь назад и опираясь на широкую грудь мужа. Самцы же не могли позволить себе такой роскоши, поэтому их остановки были короткими, только чтобы напоить лошадей, которые поглощали немеренное количество воды, и самим успеть отдохнуть за это время. Джейдир несколько раз виновато извинялся перед Парфалем:
– Я прошу простить, лар Синистрис, что доставляем вас в столицу в подобном виде. Если бы не приказ короля доставить вас через неделю, мы бы предоставили вам соответствующий эскорт.
И всякий раз гиена с пониманием говорила, что ничего не имеет против, продолжая двигаться вперед и смотря вперед опытным взором стражника.
Так они доехали до Мариссы. На дворе уже был поздний вечер, а на следующий день были запланированы все торжества. Чету Синистрисов сопроводил почетный эскорт вплоть до дворца. Лаванда уже ничего не соображала от усталости, да и Парфаль тоже уже был на грани того момента, когда он был готов лечь в любом месте и уснуть. Гостям заранее приготовили теплую ванную, омыли их, осушили, и препроводили в комнату, где обычно останавливались гости-супруги. У разморенной супружеской пары остались силы лишь рухнуть на постель и уснуть, прижавшись друг к другу.
Во сне лару Синистрису приходилось немного поджимать лапы, потому что длина кровати была рассчитана на высокого зверя, но никто не предполагал, что Парфаль Синистрис окажется таким огромным.

Утром в день коронации Вейлин разбудила меня рано:
– Вставай, нам нужно подготовиться. Переоденемся, приберемся, чтобы выглядеть как можно торжественнее.
Я с тоской посмотрел на свою земную одежду, висевшую на спинке стула. Пока я был в Мариссе, я не удержался от соблазна и носил джинсы и футболку, от которых успел отвыкнуть за время пребывания в Мире Спокойной Воды. И моя любимая одежда явно не подходила для торжественного случая. Только одеяния Судьи выглядели более-менее торжественно. Вейлин потянулась:
– Мирпуд, отвернись.
Я усмехнулся:
– А чего меня стесняться, я же свой.
Волчица легко щелкнула меня по носу:
– Отвернись.
Мне пришлось покориться, и я начал смотреть в окно, ведущее во внутренний двор, пока магесса переодевалась. Устроители празднества облагородили даже внутренний двор. Фонтан в центре оказался покрашен в приятные розоватые цвета, трава подстрижена, деревья обровнены, дорожки вымощены заново, хотя во внутренний двор, как я знал, нечасто заходили даже обитатели дворца, не говоря уже о посетителях.
Сзади раздался голос Вейлин:
– Можешь оборачиваться.
Я отвернулся от окна. Вейлин надела то самое синее бархатное платье, в котором она выступала на фестивале бардов в Стиндале. Капли стекла поблескивали на ткани платья, отражая свет, падающий из окна. Вейлин улыбнулась только уголками губ:
– А теперь одеваешься ты, Мирпуд.
Волчица отвернулась, разглядывая какой-то из гобеленов на другом конце комнаты, а я стал натягивать на себя черные одежды. Особенно долго мне не удавалось натянуть штаны и протянуть хвост через дырку сзади. Подняв голову и посмотрев на свое отражение в зеркале, я заметил, что за месяц у меня немного подросла грива, и теперь на голове у меня были небольшие, но очень симпатичные стоячие волосы.
Вейлин продолжала рассматривать гобелен, когда я подошел к ней сзади и обнял за плечи, сложив ей лапы между грудью и шеей. Волчица тихо ответила:
– Мирпуд, не надо, прошу.
Я отступил на шаг назад:
– Да что с тобой?
Вейлин повернулась:
– Милый Мирпуд, ты не мой самец, чтобы так меня обнимать. Я тебе много раз говорила, что ты мой друг, к которому я испытываю бесконечную благодарность. Не больше и не меньше. Поэтому прошу, не позволяй себе лишнего. Я очень не хочу на тебя обижаться, но если ты будешь настырен, то у меня не останется другого выхода.
Я абсолютно не ожидал такой фразы от магессы. Увидев мою удивленно-огорченную морду, Вейлин смягчила голос:
– Наверное, это звучит для тебя слишком грубо, но лучше тебе знать правду, чем тешить себя иллюзией того, чего нет на самом деле. Прости.
Я сел на край постели, пожалев, что рядом не было Эйнара, наличие которого меня всегда успокаивало:
– Иллюзией? Ты меня нисколько не любишь?
Волчица покачала головой:
– Нет. Только бесконечно благодарна тебе за выкуп из рабства. За это я тебя очень уважаю и ценю, но этого недостаточно, чтобы я тебя полюбила.
Я встал с кровати, взял посох и пошел к двери, оставив гитару возле изголовья. Остановившись в дверном проеме, я бросил оставшейся на месте Вейлин:
– На туманном поле меня встретили два страха: боязнь высоты, и боязнь того, что с тобой что-нибудь случится. Мне на всю жизнь запомнилось видение, как Чойг-Ма’л перерезает тебе горло мечом, а я с этим ничего не могу поделать.
Не дожидаясь ответа, я вышел из комнаты и пошел в сторону приемного зала.
Во дворце было тихо, но я прекрасно понимал, что в течение буквально нескольких десятков или даже нескольких минут все изменится. Побегут слуги в ливреях, проверяя последние приготовления к большому празднику, горничные еще раз проверят номера и коридоры, повара в последний раз продегустируют готовые блюда, готовые отправиться на дворцовый стол или же на стол в Высоком городе. А пока я наслаждался тишиной дворца, проходя через его величественные залы и широкие, светлые коридоры. Встав в углу приемного зала, я достал из мешка дневник. За последнее время я уже научился читать тексты на архаичном священном без ключа, практически не запинаясь во время чтения:

После случая с обращением Вериссы в охотницу прошло время. Отец Ягмур начал создавать новых Кон-Сай. По его мнению, их не требовалось много. Он видел в них помощниц, которые за счет своей невосприимчивости к магии могут помочь победить темных демонов, с которыми невозможно справиться обычными средствами. Несмотря на устрашающий вид, Кон-Сай были может и не добрыми в полном смысле этого слова, но они были очень спокойны и не пользовались своей силой без необходимости. Они четко знали, зачем нужны и понимали, что Орден благодаря им может побеждать самое опасное и темное зло в мире, не давая разрастаться ему до критических пределов.

Однажды мы говорили с отцом Ягмуром о церкви, и я задал ему вопрос, на который долго не мог найти ответ сам:
– Отец, почему же среди Кон-Сай никогда не бывает самцов? Почему туда набирают только самок, пусть даже и одного вида?
Вопрос не застал Иерарха врасплох, но отвечал он медленно, как будто говорил очень важные вещи и хотел, чтобы я их понял как можно лучше:
– Самок волчиц мы набираем туда в память о Вериссе, которая стала первой Кон-Сай в новой истории религии после того, как старое знание о прошлых охотницах считалось навсегда утерянным. А самцов среди Кон-Сай нет по очень важной причине. Возможно, ты думаешь, что самцы не могут стать охотниками за нечистью  или они не способны вместить силу Кон-Сай. Нет, это не так. Они способны к тому, и к другому. Но наличие хотя бы одного охотника приведет к гибели многих зверей.
Помнится, тогда я даже сжался:
– Но почему?
– Как ты знаешь, самки Кон-Сай невосприимчивы к любой магии. Но есть только одно «волшебство», против которого бессильна охотница – это сила самца Кон-Сай. Если охотница попробует пленить силу самца-охотника, то она погибнет, причем очень мучительно. В хрониках описано пару историй, как самка Кон-Сай пыталась пленить охотника и мучительно умирала. Также бывали случаи, что попытки охотницы пленить самца Кон-Сай превращали ее в рабыню охотника, готовую выполнять любой его приказ.
– Другая проблема заключается в том, что самцы Кон-Сай намного сильнее и опаснее самок. Самки управляемы. Самцы нет. И их почти невозможно остановить. Поэтому их называют «бешеными» Кон-Сай. Их сила делает их слишком опасными, поэтому самцов не принимают в охотники. Более того, самца Кон-Сай не всегда можно определить по внешнему виду. Они могут быть красноглазыми, с пятнами, но иногда они бывают и обычными зверями, без особых примет. Бывали редчайшие случаи, когда самец-охотник был адекватным, как и любая самка Кон-Сай, если после инициализации он не получал особых примет, но никто никогда не мог объяснить, почему такое происходит. В противоположность «бешеным» Кон-Сай таких нормальных самцов-охотников называли «адекватными» Кон-Сай.
После паузы Ягмур добавил:
– И у меня такое ощущение, мой верный соратник, что я тоже стал самцом Кон-Сай из-за этого монолита. И если это так, то у меня есть теория, почему у меня не красные глаза, нет пятен ритуальной крови и нет ужасного характера.
Я продолжал заинтересованно слушать. Ягмур продолжил:
– У меня в магии есть серебряный спектр. Возможно, именно он позволил мне не превратиться в «бешеного» Кон-Сай. Правда, у меня появился загадочный шрам на правом боку в виде изогнутой линии, как будто меня кто-то пырнул кинжалом. Я точно помню, что его не было. Может, это показатель нормального охотника? Как будто магия Монолита пыталась обратить меня в истинного Кон-Сай, дала мне силу, но не смогла пробить защиту спектра, оставив только этот белый шрам. Но помни, что даже если моя теория верна, то не стоит принимать самцов в касту охотников. И тогда пусть я буду единственным случаем Кон-Сай не самки в новой истории Ордена.

Я задрал дублет и посмотрел на шрам, который у меня остался на правом боку после нападения Васи Мажора. Моим глазам предстала слегка изогнутая линия, как та, что была описана в дневнике. Тогда я Кон-Сай, если Ягмур говорил правду? Подождите, но что-то тогда не сходится. Если я Кон-Сай, то я могу быть только «адекватным» Кон-Сай, потому что у меня не красные глаза и нет пятен на шерсти. Но почему я не поработил мастера Гимеона, если он применял против меня магию во время обучения? Ведь мастер часто попадал в меня различными огненными заклинаниями? Может, Ягмур ошибся, и никаким Кон-Сай он не был, а шрам – всего лишь совпадение? Действительно, а почему он подумал, что обладает силой самца-охотника?
Пока я читал, дворец ожил и зашумел, словно огромный муравейник. C кухни пошли бесконечные повара и поварята, несшие тарелки с яствами. Все это предназначалось для всеобщей трапезы в Высоком Городе. Специально, чтобы этой «процессии» не мешало ничто и никто, был создан коридор из солдат стражи, внутри которого шли повара. Было видно даже из ворот дворца, что площадь перед Дорогой Короля была запружена зверями, и единственными пустым местом на площади был коридор, по которому в окружении стражи шли повара.
Позади меня оказалась Вейлин:
– Ну вот, все уже начинается.
Я ответил достаточно холодно:
– Очень рад.
Волчица произнесла достаточно требовательно:
– Мирпуд, повернись ко мне.
После разворота я увидел серьезные глаза магессы:
– Присядь, нам надо поговорить.
Мы заняли два стула у стены в приемной. Вейлин посмотрела на меня понимающим, но отстраненным взглядом:
– Я понимаю, что сейчас тебе больно и обидно. Ты наверняка думаешь, что я слишком несправедливо к тебе отношусь, не так ли?
Я только буркнул в ответ:
– Ты читаешь мои мысли. Я сделал для тебя более чем достаточно, чтобы быть более чем другом, которому ты благодарна.
– Ты требуешь слишком много.
– Много?! Я встаю и засыпаю с твоим именем на губах. Я нашел немереную сумму, чтобы выкупить тебя из рабства, я откладывал все свои деньги от выступления в таверне, чтобы купить тебе это платье, что сейчас на тебе, я был всегда добр к тебе. Тебе этого мало?
Глаза Вейлин засветились какой-то грустью:
– Мирпуд, я давно хотела тебе сказать, но боялась сделать тебе больно. Боюсь, без этого не обойтись.
Я недоуменно посмотрел на волчицу:
– Что?
Магесса опустила глаза:
– Я помолвлена и люблю другого у себя в Кораландах.
Я глубоко не ожидал таких слов от неё. Лапы буквально подкосились, и я почувствовал, что в глазах темнеет. На мгновение я почувствовал себя совсем беззащитным и никому не нужным. Ощущение глубокой безысходности глубоко забралось в мою голову и упрямо не хотело её покидать. Ни единому слову верить не хотелось. Посох выпал из моих лап:
– Как???
Волчица вздохнула:
– Прости, я не говорила тебе этого. Я даже предположить не могла в самом начале, что ты меня полюбишь.
Я поднял посох и убежал обратно в нашу комнату, расталкивая всех на своем пути. Вслед мне доносились крики магессы, на которые я не обращал внимания:
– Мирпуд, подожди!
Добежав до комнаты, я закрыл ее изнутри. У меня стоял ком в горле, но я не мог заставить себя выплакать хотя бы одну слезу. О, Арханис, как же я безнадежно заблуждался! Нет, девушки одинаковы во всех мирах, как бы они ни выглядели и что бы ни происходило. И в Мире Спокойной Воды ты будешь думать, что приложил все усилия, чтобы завоевать любовь той, кто тебе нравится. Ан нет – недостаточно. И не знаешь, чего не хватает, что еще надо сделать. Я всегда был с ней ласков, приветлив, всегда приходил на помощь, когда она требовалась. Я надеялся, что Вейлин будет той самочкой, которой будет нужна ласка и забота, что я всегда ей давал, но и здесь я ошибся.
Я сел на кровать, оставив посох у окна. Абсолютно не было желания куда-либо идти – ни на свадьбу Анри и Лассы, ни на коронацию будущего правителя Меровии.
Дверь попробовали открыть, а потом постучались. Раздался голос Вейлин:
– Мирпуд, я знаю, что ты там. Открой, пожалуйста.
Я отодвинул телекинезом запор, сразу повернувшись на кровати мордой к стене. Раздались шаги Вейлин и шорох ее платья:
– Если бы у меня была возможность помочь тебе почувствовать себя лучше, я бы без сомнения это сделала.
Я буркнул:
– Ты это уже сделала. Вижу, тебе очень нравится делать мне больно. Если для тебя это хорошо – тогда ты все делаешь правильно. Какое тебе дело до того, как я себя чувствую? Ты же ясно дала мне понять, что не ценишь меня даже за ржавый тельман. Зачем тебе утешать того, кого ты не ценишь?
Магесса ответила с болью в голосе:
– Мирпуд, ну пойми же ты, что я не могу заставить себя полюбить насильно!
Я процедил в ответ:
– Мне не нужна любовь через силу или из жалости. Это не любовь, а просто подачка. Я ищу взаимных искренних чувств, но ты мне их дать не в состоянии.
В комнату зашла Росинда, предварительно постучавшись:
– Лар В’арф, Его Высочество очень просит вас прийти в главный зал.
Кошечка вышла из комнаты, а я буркнул в ответ:
– Я никуда не хочу идти.
Моего плеча коснулась лапа Вейлин. О, как же мне хотелось плюнуть на все и заключить ее в объятия… Раздался ее очень нежный голос:
– Мирпуд, я тебя прошу. Анри очень хочет видеть тебя своим шафером на свадьбе, как лучшего друга. Сделай это ради меня, пожалуйста. Без шафера не состоится свадьба будущего наследника королевства. Я буду вместе с тобой как подружка невесты.
После паузы я встал с кровати:
– Хорошо, я сделаю это только ради тебя.
Волчица мило улыбнулась и погладила меня по плечу:
– Вот и славно. Пойдем же в главный зал.

В назначенном месте меня уже ждал Анри в новом военном мундире в окружении целой свиты придворных зверей:
– Мирпуд, ну Проклятый тебя дери, где ты пропадаешь? Бракосочетание уже скоро, а тебя все нет и нет.
Я замялся:
– Были… некоторые сложности. Что от меня требуется?
Хорек протянул мне два серебряных кольца с какой-то гравировкой по ободку:
– У тебя будет ответственная миссия – хранить свадебные кольца, пока служитель Ордена не закончит процесс заключения брака и не разрешит надеть кольца. Считается, что именно лучший друг жениха обязан держать кольца до начала, чтобы брак был счастливым и долгим. Кстати, а вот и Ласса!
Из боковой двери вышла гиена в свадебном наряде нежно-розового цвета. Ее платье было с открытыми плечами, спину украшал большой бант, а ткань платья струилась вниз, почти доставая до пола. Передние лапы, коготки которых были покрашены в ее любимый красный лак, сжимали букет фрезий. Мордочку огневицы закрывала сетчатая маска с малыми ячейками, сквозь которую было трудно разглядеть все, что лежало выше носа . Следом за ней стояла очень высокая гиена-самец в одежде городского стражника и невысокая лисица с черными волосами в фиолетовом платье.
Глаза стражника отыскали Анри. Хорек учтиво поклонился, с нескрываемым восхищением глядя на колоссальный рост гиены:
– Отец Лассы, я так понимаю?
По глазам лара Синистриса было видно, что он не очень представляет, как ему следовало ответить на поклон Анри. Подумав, Парфаль тоже поклонился как можно более учтиво:
– Да, Ваше Высочество. Парфаль Синистрис, отец Лассы. А это моя жена, Лаванда Синистрис.

Встреча Лассы с родителями была очень теплой и даже горячей. Синистрисы не видели свою дочь без малого два года. Лисица на фоне Лассы была примерно одного размера, зато в объятиях отца Ласса буквально утонула.
После долгих писков радости мать Лассы шутливо пригрозила ей пальцем:
– Красива ты в свадебном наряде, не то слово. Как же ты умудрилась познакомиться с наследным принцем? И что же ты нам ничего не сказала раньше? Решила все сама провернуть, самостоятельная?
Огневица рассмеялась:
– Я не знала, что он принц. Анри, которого я знала как Рамзи, был со мной в одном патрульной отряде больше полугода и был простым солдатом, с которым я изъездила все окрестности Ландара.
Отец посмотрел на Лассу сверху вниз, прищурив глаза:
– А как твой демон, Ласса?
Магесса потупила глазки:
– Его… больше нет. Мои друзья помогли изгнать его.
Стражник сложил лапы на широкой груди:
– Да ну? Вот так просто взяли и выгнали?
Ласса закачала головой:
– Пап, я чувствую, что его больше нет. Это вполне доказывает, что я больше не опасна.

Анри улыбнулся:
– Почтенный лар, вы не мой подданный, так что можете быть не столь официальны. Честно говоря, я сам хотел попросить у вас прощения за то, что доставляли вас в такой спешке. Я пытался уговорить отца, чтобы он не торопился так со свадьбой, но ему непременно хотелось, что она состоялась через неделю после моего возвращения, и мне не удалось его переубедить. Но, хоть такой сумбур и произошел, но все-таки негоже начинать процессию без получения вашего благословения на брак. Как бы то ни было, вы родители невесты, и ваше разрешение тоже очень важно.
Гиена переглянулась с женой и после кивка последней подозвала к себе:
– Ласса и Анри, подойдите ко мне.
В зале настала тишина. Так как фигура стражника возвышалась над дочерью и ее будущим супругом почти на две головы, Парфалю не составило труда положить лапы им на голову, не поднимая их выше уровня груди:
– Ласса говорила мне, что встретила тебя, Анри, когда ты был простым патрульным. Я сам стражник и уважаю тех, кто может постоять за себя. Происхождение твое высокое, но душа чиста. Ты не подвержен гордыне, ты познал тяготы жизни простого солдата. Моя дочка очень требовательна к своему будущему избраннику, и я знал это давно. Если она выбрала тебя – значит, ты достоин этого. Именно поэтому мы с Лавандой не возражаем – Ласса всегда была самостоятельной девочкой, и мы не вправе запрещать ей выходить замуж. Будь верным мужем, который всегда сможет защитить ее – и мне будет этого достаточно. Да будет ваш брак счастливым.
Парфаль сделал символический жест лапами, изображая клевер – так Анри получил благословение на брак с Лассой не только от собственного отца, но и от отца гиены. После всего хорек низко поклонился:
– Благодарю за столь высокую оценку, лар Синистрис.
Как мне рассказала Вейлин несколько дней назад, вся свадебная процессия в Меровии обычно состоит всего из четырех зверей – соответственно жениха и невесты и хранителя колец с подругой невесты (меня и Вейлин). Но сначала по коридору, составленному из стражников, повели отца и мать Лассы, чтобы они успели занять лучшие места в Святилище. После того, как главный камердинер дворца дал отмашку, мы двинулись вперед.
Первыми шли Анри и Ласса. Как я уже говорил, гиена шла в свадебной маске, и ее нельзя было снимать даже хорьку. Ровно за ними шли мы с Вейлин. Я сжимал в левой лапе небольшую шкатулку, в которой были запечатаны кольца. Ключ от них уже был передан тому служителю Ордена, что собирался сочетать наших друзей браком.
Готов был поспорить, что Вейлин в своем синем бархатном платье выглядела не хуже, а может даже и лучше невесты. Волчица шла следом за хорьком и гиеной с какой-то умиротворенностью, которая была сейчас понятна только ей. В лапах магесса держала тот самый букет, с которым Ласса появилась в главном зале дворца. Наверное, эти цветы тоже имели какое-то символическое значение, которое мне еще предстояло узнать.

Мы вчетвером шли по центральной улице Меровии, ведшей от Дороги Короля в сторону торговой площади в самом начале Высокого Города. Вся дорога была буквально забита зверями, громкими криками приветствовавших своего без пяти минут нового короля. На мгновение мне даже показалось, что в толпе я видел массивную фигуру Рассела, но я не мог быть уверен в этом до конца.
По пути я рассматривал дома вдоль улицы, изменившиеся до неузнаваемости. Не только новые драпировки с инициалами молодоженов украшали фасады. Были протянуты ленты всех цветов радуги, каждый наличник был украшен цветами и с балконов за процессией наблюдали те, кто по разным причинам не смог оказаться в толпе на улице, и решил наблюдать за всем с высоты балконов.
Факелы были заменены на особые осветительные магические артефакты, называемые «свет Арханиса». Они представляли собой протянутую ладонью вниз бронзовую лапу, под которой прямо в воздухе висел небольшой, но яркий шарик желтого или голубоватого цвета. На тот момент они были приглушены, чтобы не мешать зрителям ярким светом, но вечером, как мне думалось, их бы обязательно включили, чтобы на улицах было светло как днем.
От шума толпы по всему пути следования процессии у меня начинали болеть уши, и я мечтал, чтобы мы пришли в святилище как можно скорее. Шкатулка с кольцами оказалась тяжелее, чем я думал, и мне пришлось поднапрячься, чтобы нести ее в одной лапе.

Наконец я увидел Святилище – самое большое в Мариссе. Как и полагалось главному храму, масштабы постройки были впечатляющими – оно напоминало мне какой-нибудь французский готический храм с его умопомрачительной высотой, высокими арками, скульптурами и барельефами на стенах, фресками и очень большими входными воротами. Конечно, как и всякий готический храм, Святилище давило своими размерами, и на его фоне я чувствовал себя очень маленьким и ничтожным. Только ощущение того, что в его стенах должно произойти очень радостное событие не только для Анри и Лассы, но и для всего королевства, помогало мне справиться с ощущением неуютности.
Толпа, пытаясь увидеть принца с невестой поближе, старалась забраться даже на ступени Святилища, но стражники из оцепления не давали им толпиться на ступенях, чтобы у нас четверых был свободный проход.
Еще ступени – и вот мы оказались внутри храма. Двери позади нас закрылись, и я знал, что теперь они откроются только тогда, когда Анри станет мужем Лассы.
Первой в глаза бросилась огромная кованая люстра, свисающая с потолка. Цепь от нее шла вверх и исчезала под куполом, и снизу было очень сложно разглядеть, к чему она крепилась. Сквозь окна под потолком на пол ложились лучи света, наполняя огромное помещение теплым солнечным облаком, в котором лениво кружились пылинки. Конечно, по стенам шли фрески, но сейчас меня больше заботило то, что лежало впереди: скамьи, которые были заняты придворными зверями. На самом первом ряду на отдельных местах сидели король Гаскон и королева, миловидная ласка с рыжей шерстью, а также чета Синистрисов. Король с королевой смотрели на процессию с беззаботной улыбкой, а гиена с лисицей смотрели на нас с тревогой. Я очень надеялся, что у них не проснулось в последний момент сожаление, что они дали благословение на брак.
Несмотря на общее великолепие храма, у него не было алтаря как такого. На подиуме стоял служитель Ордена в парадной белой хламиде с зеленым вышитым клевером. Рядом с ним стоял только пюпитр с открытой книгой и подсвечник высотой с меня, в котором горела одинокая свеча из красного воска. На лапе монаха висел небольшой ключ, наверняка от шкатулки в моих лапах.
Подождав, пока Анри с Лассой встанут перед ним, служитель поднял лапу, и в зале наступила полная тишина. Поставив пюпитр перед собой, зверь начал говорить, иногда заглядывая в книгу:
– Дом Арханиса всегда готов принять любого, кто придет в его стены. Арханис милостив в своей доброте и всегда готов протянуть лапу помощи тому, кто просит Его об этом. Порой те, кто ищет Его ободрения, проходит многие мили. И сегодня мы собрались, чтобы соединить союзом Арханиса тех, кто несмотря ни на какие преграды понял, что не может идти дальше один без того. Анри Конотьер и Ласса Синистрис, сегодня перед взором Арханиса произойдет сочетание вас браком. Есть ли в зале те, кто выступает против союза?
Я оглянулся. Синистрисы сидели спокойно, хотя Лаванда еще была напуганной, держа незаметно пальцы передних лап в форме клевера, как будто желая оградить дочь от каких-то страшных событий. Священник перелистнул страницу:
– Теперь все зависит только от вас. Ласса Синистрис, готова ли ты перед взором Арханиса и всех в зале признать Анри Конотьера своим мужем до конца дней своих, быть ему верной, любить его и быть ему опорой во всех невзгодах жизни?
В полной тишине раздался тихий, но ясный голос огневицы:
– Да, согласна.
Лаванда расслабилась, и ее лапа легла на подлокотник кресла. Парфаль положил свою ладонь сверху, и лисица впервые улыбнулась. Священник посмотрел на хорька:
– Анри Конотьер, готов ли ты перед взором Арханиса признать Лассу Синистрис своей женой, быть ей опорой, защитником и кормильцем и оберегать от всех превратностей нашей жизни?
Ответ лучника был громким, отдавая немного солдатской дисциплиной:
– Да, так точно.
Священник поднял лапы, и прямо с потолка упали лучи очень яркого света. Они отразились от лап монаха и упали на плечи Анри и Лассы.
– Арханис показывает, что ваше согласие искренне и благословляет вас на долгий брак. Теперь жених может снять маску с невесты.
Ласса повернулась мордочкой к скамьям, и Анри снял с нее сетчатую маску. На всех смотрели невероятно счастливые карие глаза магессы, хотя улыбка на ее морде была показана только глазами, но не губами. Я ожидал, что сейчас будет что-то типа «а теперь можете поцеловаться», но следующая фраза служителя была неожиданной:
– А теперь вы можете разорвать маску пополам.
Хорек без усилий разорвал сетчатую ткань и отдал половину Лассе. Вейлин тихо шепнула мне на ухо:
– Это свадебная традиция. Теперь они должны хранить половинки маски у себя, как показатель того, что они уже муж и жена.
Священник обратился ко мне:
– Хранитель колец, все ли в порядке со шкатулкой?
Я ответил первое, что пришло в голову:
– Да.
– Тогда я попрошу вас отдать ее мне.
Я подошел к алтарю, все еще держа шкатулку одной левой лапой, и протянул ее служителю. Он открыл ее ключом и вытащил лежавшие на бархатной подушечке кольца, отдав их Анри:
– Теперь вы можете надеть друг другу кольца.
Хорек взял маленькое изящное колечко и надел его Лассе на указательный палец правой лапы , и в ответ огневица надела ему кольцо побольше на его указательный палец правой лапы. Священник снова поднял лапы:
– Анри Конотьер и Ласса Синистрис, с этого момента вы объявляете пред взором Арханиса мужем и женой. Можете обнять друг друга .
Теперь уже под аплодисменты Анри обнял Лассу и прижал к себе. Общее настроение помогло мне забыть на время, что было с утра между мной и Вейлин.
Теперь можно было открыть дверь Святилища, чтобы выпустить уже не просто Анри и Лассу, а мужа и жену, наружу.
Снаружи их приветствовало прямо-таки ревущее море жителей города. Хорек поднял половину свадебной маски над головой – и это завело толпу еще больше. Так все увидели, что бракосочетание прошло успешно. И это означало, что Анри имел право стать новым правителем Меровии.
Как и прежде, многие жители города пытались прорваться через оцепление городской стражи, чтобы оказаться как можно ближе к принцу, но многоопытные солдаты не давали этому случиться.
По неизвестной мне причине коронация должна была проводиться не в Святилище, как этого можно было ожидать, а во дворце, в присутствии только короля и придворных зверей. К народу Анри должен был уже выйти полноправным королем Меровии.
Я бы покинул «процессию» и прогулялся по городу, но плотность зверей на площади заставляла меня отказаться от подобного намерения.

Да, мне так и не удалось отлучиться вплоть до начала коронации. Анри был очень внимателен и не дал мне уйти, посчитав, что я обязательно должен быть свидетелем.
Тот большой зал, в котором начиналась процессия еще не женатого Анри и незамужней Лассы, успели переоборудовать в зал для коронации. По сути, не изменилось особо ничего – только поставили несколько рядов скамей, чтобы придворные звери могли занять место, да поставили королевский трон у стены, между двух больших окон. Скамьи поставили так, что между ними прошла бархатная синяя дорожка-ковер. Хорек успел переодеться из военного мундира в парадную мантию с бархатным плащом. Его одеяния очень напоминало те, в которых сегодня был его отец Гаскон, с той лишь разницей, что в облике не хватало некоторых деталей. Сама магесса переоделась из свадебного платья в более строгое, серого цвета и бархатное, спускавшее до пола и скрывавшее ее лапки.
Пригласили писца и особого зверя, именуемого «коронователем». Именно он назначал нового короля при условии, что все требования для вступления на престол были соблюдены. На время процедуры ему назначалась власть короля по передаче короны в лапы нового правителя.

Сквозь окна пробивался солнечный свет, ложась на ковер золотистыми прямоугольниками. Стояла полная тишина. Анри медленно двинулся вперед, держа под лапу свою новоявленную жену. Гости коронации провожали их взглядами, пока в полной тишине раздавались мягкие шаги четырех лап по ковру.
Дойдя до конца, хорек развернулся с гиеной ко всем присутствующим. Теперь перед скамьями были трое: Анри, Ласса и Гаскон. Королева, жена Гаскона, стояла чуть в стороне, возле стены, наблюдая за происходящим. Король произнес, снимая с себя корону:
– Мы собрались здесь, чтобы быть свидетелями события, которого королевство ждало долгие пять лет. Я уже не в том возрасте, чтобы отдавать все свои силы моим подданным и поэтому снимаю с себя корону. К счастью, мой любимый сын вернулся после долгого отсутствия, и я могу смело передать ему корону и трон. А пока, ближайшие несколько минут, Меровия будет без короля. Коронователь, будьте добры взять корону.
Выдра в простом сером костюме с эмблемой королевства, парой колосьев, обвивающих меч, приняла корону и держала ее на вытянутых лапах. Сам символ власти выглядел очень просто – он напоминал больше диадему с одним большим красным камнем посередине, чем роскошную корону. После передачи Гаскон медленно сел на трон:
– Коронователь, прошу вас начинать, я передаю вам свои полномочия на время процедуры.
Выдра подняла диадему над головой:
– Прежде чем будет провозглашен новый король, я должен убедиться, что все условия вступления на престол выполнены. Анри Конотьер, я буду задавать вопросы, а вы – отвечать на них. Итак, вы прожили хотя бы пятнадцать лет жизни в королевстве?
Хорек кивнул:
– Да.
– Принадлежат ли ваши родственники к правящей династии?
– Да.
– Женаты ли вы?
– Да.
– Есть ли у вас детеныши от вашей супруги, либо же детеныши, рожденные вне это брака?
Анри немного замялся, но ответил:
– Нет.
Выдра не обратила внимания на заминку и продолжила:
– Все требования к будущему королю соблюдены, поэтому я могу короновать его.
Из-за того, что выдра была немного ниже его, Анри склонил голову, и через несколько секунд его голову украсила диадема-корона. Так хорек стал полноправным правителем Анри Третьим, а Ласса получила титул «консорт-королевы Меровии» . Я заметил, что сидящая в первом ряду Лаванда украдкой вытирает слезу, прижавшись к плечу Парфаля. Она что-то говорила мужу, но ее голос заглушили аплодисменты тех, кто сидел в зале.

Конечно же, после этого Анри предстал перед жителями города, выйдя на балкон дворца вместе с Лассой. Вся площадь была заполнена зверями настолько плотно, что не было видно мостовой под ними – один сплошной пушистый разноцветный ковер. Анри помахал лапой – и толпа взревела, приветствуя его криками. Я стоял на балконе чуть в стороне, чтобы мне была видна площадь, но при этом меня не было видно снизу. В эту секунду хорек выглядел абсолютно умиротворенным. Ласса же смущалась от такого внимания, но что еще стоило ожидать от простой магессы, которая только неделю назад узнала, что ей сделал предложение лапы и сердца наследный принц Меровии?
А я смотрел сбоку на бывшего лучника Рамзи, а теперь уже короля Анри Третьего, и думал о превратностях судьбы и о том, как все меняется в жизни. Еще пару недель назад Анри был для меня простым хорьком по имени Рамзи, с которым можно было завсегда поболтать обо всем. А теперь он стал главным зверем в королевстве в свои двадцать пять лет. Теперь уже с ним так запросто не пообщаешься – у него будут свои дела, в которых я ничего не смыслю. Радовало меня то, что Ласса, за которую я всегда переживал как за хорошего друга, была абсолютно счастливой.

Празднования в Высоком Городе были в самом разгаре, когда я узнал, что во дворце вечером будет дан бал, на который будут приглашены знатные звери из столицы, других крупных городов, а также представители соседних государств, собиравшихся засвидетельствовать почтение новому королю. И вновь главный зал преобразился в большую танцевальную площадку, по окружности которой стояли роскошные бархатные стулья, чтобы гости могли передохнуть между кругами танца.
Наконец-то у меня получилось уйти из дворца и немного прогуляться. Постепенно из головы выветривались плохие воспоминания из утра, и я старался о них не вспоминать.
Высокий Город удивлял меня не столько своим чистотой и уютом, по сравнению с тем же самым Низким Городом, сколько практически полным отсутствием каких-либо узких проулков, тупичков и маленьких проходов между домами. Возникало ощущение, что архитекторы упорно старались избегать глухих мест и в основном строили широкие улицы, где все было на виду.
Пройдя квартал Магов, я попал на улицу Когера Пятого, одну из немногих, от которой отходили маленькие проулки. Улица отстояла от дворца на порядочное расстояние, и празднеств здесь особо не чувствовалось. Дома здесь были такими же, как и по всему Высокому Городу – высокие, из белого известняка, с высокими проемами и изящными решетками на окнах.
Прямо посередине этой улицы стояла очень миловидная самочка-пантера бело-кремового цвета с большими карими глазами, в которых блестели искорки, и белыми волосами немного ниже плеч. Ее глаза были напуганы: перед ней стояло трое зверей-стражников и что-то говорили ей негромкими голосами. Пантера нервно теребила платье малахитового цвета с открытыми плечами и одной лямкой через левое плечо и отвечала сбивчиво. После паузы стражники осторожно взяли ее за плечи и повели в проулок, откуда вскоре донесся сдавленный писк. Я выхватил посох и побежал в сторону проулка. Там я увидел, как трое лапают пантеру, пытаясь ее раздеть. Я поднял посох, на котором начался светиться красным шар-навершие:
– Отошли от нее.
На меня воззрилось четыре пары глаз. Во взгляде пантеры сквозило облегчение, а вот стражники смотрели на меня с некоторых страхом. Двое из них практически тут же убежали, а вот третий, достаточно рослый барсук ростом лишь немного ниже меня, как будто перестал бояться и хрустнул костяшками:
– Какие мы грозные. Нацепили крутых тряпок, нашли где-то посох и все, типа самые смелые. А теперь я тебе говорю – пошел вон отсюда по-хорошему. Если будешь непонятливым – огребешь в нос.
Вокруг навершия начала полыхать огненная дымка, но на стражника это не произвело ни малейшего впечатления. Он хрустнул шеей:
– Значит по-плохому. Тем лучше.
Его рывок был для меня слишком стремительным, и я получил очень болезненный удар в челюсть. Я отшатнулся, и случайно нажал на один из знаков на посохе, из-за чего с кончика посоха выскочило лезвие. Я успел только поднять посох, еще с трудом осознавая, что происходит, как барсук напоролся боком на лезвие и рухнул на землю, зажимая на боку рану с сочащейся кровью. Похоже, для него рана была столь же болезненной, как и его удар в челюсть для меня. Я почувствовал, как внутри меня начинает зарождаться ярость. Не желая, чтобы Судья во мне очнулся, я направил лезвие на лежащего стражника:
– Уходи, если не хочешь умереть мучительно.
Видимо, мои глаза начинали светиться голубым, потому что барсук побледнел и убежал, оставляя за собой капли крови. Как только он исчез, ярость во мне пропала, и я со стоном прислонился к стене, выронив посох, потому что боль в челюсти вернулась, как только отступила обезболивающая ярость. Пантера подошла ко мне и произнесла очень нежным голосом:
– Большое спасибо вам, почтенный лар, что вступились за меня. Эти презренные хотели меня изнасиловать. Как мне вас отблагодарить?
Я не очень хорошо соображал от боли, но самочка поняла это и осторожно коснулась челюсти:
– Вижу, он сильно вас ударил. Сейчас вам станет немного легче.
С ее пальцев потекла энергия, и через несколько секунд боль если и не исчезла, то, по крайней мере, теперь я мог соображать, не отвлекаясь на пострадавшую челюсть. Увидев, что мне стало лучше, пантера чарующе улыбнулась:
– Мое имя Тиссел. А ваше?
Я потер челюсть:
– Мирпуд. Спасибо за помощь. А вы целительница?
Тиссел засмеялась и замахала лапами:
– Да что вы, лишь немного смыслю в обезболивании. Целитель из меня посредственный. А так я работаю помощницей адвоката Пибоди в Высоком Городе.
Я улыбнулся:
– А я всего лишь странствующий менестрель, который что-то понимает в магии.
Глазки пантеры стали немного шире:
– Менестрель? Да это же чудесно, обожаю слушать их игру! Сегодня вечером я приду в замок на бал вместе с ларом Пибоди. Жаль, наверное, что мы не встретимся.
Я загадочно повел плечами:
– Я тоже буду на балу.
Тиссел снова улыбнулась:
– Ну, тогда и чудесно. Мирпуд. А могу я попросить такого хорошего самца проводить меня до конторы?
Я подал ей лапу:
– Почему бы и нет?

Внешность и характер Тиссел так и располагали к разговору, и я не заметил, как успел по пути рассказать ей о себе почти все, кроме того, что я не родился в Мире Спокойной Воды и что меня преследует Орден. Слушала пантера внимательно, и ее искристые карие глаза внимательно смотрели на меня. Было видно, что мой рассказ очень занимал ее, и она проявляла к нему искренний интерес.
Остановившись возле высокого двухэтажного здания, сложенного из какого-то подобия красноватого кирпича, Тиссел поправила лямку на плече:
– Мирпуд, вы очень интересная личность. Было очень приятно вас послушать. Вот мы и пришли к адвокатской конторе Пибоди. Спасибо, что проводили.
Пантера замялась на секунду, после чего немного приподнялась на лапках и поцеловала меня в щеку:
– И еще раз спасибо, что спасли меня. До встречи в замке, Мирпуд.
Тиссел очаровательно улыбнулась, отчего в ее глазах появились новые искорки, и исчезла в дверях. Я увидел свое отражение в оконном стекле и понял, что стою и улыбаюсь во всю пасть…

До начала бала еще оставалось время, и я прошелся в Низкий Город, чтобы проведать Зогмо’са. Мой конь привычно обрадовался моему приходу и подставился под почес гривы. Мне очень нравилось трогать его мускулистую шею и перебирать пальцами черную гриву.
Сзади меня раздался голос хозяина таверны:
– Почтенный лар, было бы хорошо, если бы лошадей все-таки забрали.
Я обернулся:
– Проблемы?
Тавернщик развел лапами:
– Проблем как таковых нет, но вы понимаете, лошадей мало кормить и поить. Им нужно гулять и помногу. Особенно вашему коню. Он томится здесь, а мы не можем часто выпускать его из стойла.
Я посмотрел на Зогмо’са:
– Может, я тогда буду выгуливать их? Двух лошадей я могу еще как-то отсюда убрать, но остальные два принадлежат зверям, у которых сейчас… ммм, очень важные дела. Возможно, я поговорю с ними, и они разрешат продать коней, но пока я ничего не могу для них сделать.
Зверь улыбнулся:
– Хотя бы так, одной заботой мне меньше.
Уже привычными движениями я начал седлать коня обратно, так как всю сбрую с него сняли еще в самом начале. Зогмо’с за время, пока он был в пути, уже привык к ощущению лишних ремней и подпруг на себе, и теперь только с интересом смотрел на мои манипуляции.
Приторочив посох к луке седла, я вскочил на коня. Зогмо’с заржал и пошел в сторону выхода из конюшни постоялого двора, потряхивая гривой. Было видно, что ему не терпится поехать куда угодно, лишь бы не стоять на месте.

Я видел, что были накрыты столы для жителей города, как и обещал король еще неделю назад. Удивительным было то, что это не превращалось в кавардак. Конечно, к этим столам пускали всех желающих, среди которых были и достаточно бедные, и даже нищие звери, но не было ни толкотни, ни мусора, ни перебранок, ни криков. В этом плане жители Мариссы могли дать фору даже культурной столице Граальстана Стиндалу. У самих столов ели в основном торговцы и жители Высокого Города, когда как гости из Низкого Города предпочитали собрать какое-то количество еды со столов в узелок и чинно унести обратно в свои дома, семьям и родственникам.
Я осторожно объезжал те площади, на которых были столы, чтобы не попадать в толпу зверей возле них. Теперь ехать до дворца было значительно проще, чем идти, потому что перед Зогмо’сом старались расступиться, чтобы не попасть под его копыта. Так я проехал Торговую площадь, Торговый Квартал, Квартал Магов, Срединную Площадь и Дворцовый Мост, который лежал через единственную текущую по городу реку Зальцер.
В итоге я спешился у ворот дворца. Многие слуги во дворце уже знали меня, и меня встретил один из помощников главного камердинера дворца по имени Тост:
– Лар В’арф, я позабочусь о вашем коне.
Я вытащил посох из крепления на луке седла и пошел внутрь замка по уже знакомой дороге в главный зал.

Гости уже начали собираться. Я видел самых разных зверей: волков, тигров, медведей, пантер, ящериц, нескольких драконов, лисиц – кого там только не было. Казалось, во дворце решили собраться звери всех видов, какие только возможны в Мире Спокойной Воды.
Одежда на зверях тоже самой различной. Глаз цеплял шелковые, хлопковые, шерстяные одеяния, среди которых попадались и сделанные из неизвестных мне материалов. От раскраски некоторых одежд у меня начало рябить в глазах. Мало этого, в воздухе висел слабый, но ощущавшийся запах парфюма, который использовали самочки и даже некоторые самцы. К счастью, дамы знали меру и не выливали на себя ведра одеколона (или что они там использовали).
В одеяниях Судьи я выглядел очень даже неплохо, в сравнении с другими. Самочки провожали меня заинтересованными взглядами, видя, что я иду без пары, самцы осматривали меня с тревогой. И в очередной раз я задавался вопросом: насколько же посторонние знают, что я Судья, видя только мой посох и черно-серебряные одежды?..

Во время самой коронации был приглашен оркестр. Меня очень удивили инструменты их мира. С одной стороны были там и знакомые мне виолончель, нечто напоминающее саксофон, и даже фортепиано, но они как будто были немного другими, причем я так и не мог понять, что меня смущало в их внешнем виде. Были и совершенно другие инструменты, которые я раньше не видел никогда.
Мое внимание привлек инструмент, напоминающий длинную трубу, только играло на нем аж три зверя. На глаза попалась гитара, скрещённая со скрипкой. Даже смычок у этого гибрида был странным: он мало того, что был страшно изогнут, так и раздвоен. Мне было интересно только одно – удобно ли им было играть?
Я искал глазами кого-нибудь из знакомых зверей, но ни Вейлин, ни Анри, ни Лассы, ни кого бы то ни было еще я не видел. Оставив посох за одной из портьер, прикрывающей нишу в стене, я наложил на него простое заклятие, которое не позволяло никому, кроме меня, брать посох в лапы.
Раздался окрик камердинера:
– Его Величество Анри Третий с королевой Лассой!
Все как по команде начали собираться в полукруг, центром которого оказалось пустое пространство вокруг того места, где во время коронации стоял трон.
Из боковой двери вышел Анри, одетый в военный мундир с бракосочетания, и Ласса в темно-золотистом платье с ассиметричным кроем верха. Хорек поклонился присутствующим, немного наклонив голову, а Ласса сделала торопливый книксен. Поклоны же со стороны гостей были намного более учтивыми и уважительными.
По традиции королевства, бал всегда открывали король и королева, вне зависимости от того, по какому поводу он давался.
Заиграла музыка, похожая на какой-то из типов вальса, и Анри с Лассой закружились по залу в танце. Шорох платья огневицы смешался с музыкой и тихим звуком пошаркивания подушечек лап по начищенному паркету. Я закрыл глаза и наслаждался музыкой, которая была очень похожа на классику моего мира…
Когда же танец закончился, Анри отошел в сторону того места, где днем стоял трон:
– Вынужден вас покинуть вместе с Лассой, почтенные гости, но перед тем, как уйти, я объявляю бал открытым!
Я заметил, что, несмотря на улыбку, морда Анри была слишком суровой. Мне показалось это подозрительным, и я подбежал к хорьку с гиеной, когда те уже почти исчезли в дверях:
– Что случилось?
Пройдя немного вперед и убедившись, что зал остался позади, король тихо произнес:
– Стражники поймали того урода, который разбрасывал колючки акира-госсы по городу. Застали с поличным. К счастью, от тех колючек, что он раскидал сегодня, не пострадал никто, и их уже убрали. Он уже признался во всем. Мне неприятно это говорить, но его ждет смертная казнь, скорее всего, потому что от его лап погибло с десяток зверей за несколько месяцев.
Я поднял бровь:
– Смертная казнь? Но это же слишком публично. Как-то нехорошо начинать правление с казни.
Голос подала Ласса, молчавшая до того момента:
– Казнь будет тайной, чтобы не омрачать умы жителей города. Чем меньше мы будем привлекать внимание к этому, тем лучше.
Я потер гриву:
– Анри, я тут хотел у тебя спросить один момент. Сегодня в городе я спас от изнасилования одну самочку. Ее хотели обесчестить трое зверей в латах стражи. У меня смутное подозрение, что они не принадлежат городской страже, а просто украли латы и творят беспредел. Можно как-то их вычислить?
Гиена посмотрела на мужа:
– Дорогой, помнишь, начальник городской стражи говорил, что у них пропало три комплекта лат? Может, воры и есть эти «стражники»?
Анри крякнул:
– Да Проклятый его знает, они это или не они. Если их всего трое, то их не вычислишь в таком городе. Как они выглядели хотя бы? И где все произошло?
– Я помню внешность только одного. Рослый барсук, размерами лишь немного меньше меня. Правда, там могли остаться пятна крови этого барсука. Я успел его ранить перед тем, как он убежал. А произошло все в одном из переулков, отходящих от улицы Когера Пятого.
Морда хорька просветлела:
– Кровь? Отлично, тогда его не составит труда найти. Сейчас пошлю туда мага-ренамона, чтобы он все разузнал.
Ласса объяснила:
– Маги-ренамоны работают с кровью и даже по капле могут определить, где находится ее владелец.
Я кивнул:
– Тогда поторопитесь, пока она там не засохла.
Хорек улыбнулся:
– Не беспокойся, ренамон может работать и с засохшей кровью. Возвращайся в зал и не беспокойся, все будет под контролем.
Я остановил его:
– Подожди, последнее. Можно продать твою лошадь и лошадь Лассы?
Хорек удивленно прищурился:
– А зачем?
– Понимаешь, владелец таверны не может обеспечить им постоянный уход, и кони страдают от этого. Своего я забрал, и, возможно, уговорю Вейлин забрать свою кобылу. А с вашими что делать?
Хорек махнул лапой:
– А пусть продают, Проклятый с ним. Они нам уже ни к чему.
Анри посмотрел с нежной улыбкой на жену, и они ушли в сторону казарм городской стражи. Пожав плечами, я вернулся в зал.

Пары уже кружили в танце под зажигательную музыку скрипок, фортепиано и гитар. В противоположном конце зала я увидел, как Вейлин машет мне лапой, а рядом с ней стоял… Рассел в строгом сером костюме. Вот уж кого, а льва увидеть я абсолютно не ожидал. Я обошел танцующих по кругу и приблизился к Вейлин и Расселу. Лев поприветствовал меня знакомым мелодичным голосом:
– Мирпуд, рад снова тебя видеть.
Я переплел с ним пальцы:
– Рассел, я думал, что ты остался в Ландаре, в казармах.
Воин покачал головой:
– Нет, раз Его Величество ушел из города за Лассой, я обязан был идти следом. Наверное, он вам так и не рассказал, но с тех пор, как мы вдвоем покинули Мариссу пять лет назад, я был его телохранителем и попутно наставником в боевых искусствах.
Мне оставалось только переводить взгляд с Вейлин на Рассела и обратно:
– Так Анри с самого начала знал, что ты никакой не Молчаливый, а известный рыцарь Рассел ван дер Коссанти?
– Именно так. За пределами Меровии мы решили, что наше происхождение и наши настоящие имена не имеют особого значения. В поисках невесты для Его Величества мы собирались исследовать весь Граальстан. До того, как я покинул Ландар десять лет назад, у меня было высокое воинское звание, которое я получил за усердную службу, но для того, чтобы незаметно защищать наследного принца, я согласился быть простым солдатом в патрульном отряде. Моя легенда оказалась настолько удачной, что после отсутствия в Ландаре меня не узнавали даже те, с кем я много общался до ухода из столицы.
Вейлин произнесла:
– Лар Рассел рассказал мне, что он помог тебе выкупить меня из рабства.
Я огорченно вздохнул, мысленно проклиная льва за тот редкий случай, когда у него против обыкновения появилась болтливость. Дело в том, что я не рассказал подробно, откуда у меня взялись десять тысяч барра. Вейлин знала только то, что они были получены исключительно честным путем. Конечно, я мельком упоминал еще в Ландаре, в день выкупа, что в спасении замешан Рассел, когда объяснял Гимеону, откуда взялась нужная сумма, но тогда Вейлин пропустила сказанное мимо ушей. Теперь же она будет думать, что моей заслуги в ее выкупе из рабства практически нет – без денег Рассела я бы не смог сделать этого. К моему удивлению, продолжение фразы волчицы было другим:
– Тогда я могу благодарить сразу двух зверей за свободную жизнь. Тебя, Мирпуд, в большей степени, потому что ты выполнил самую сложную часть, и лара Рассела в меньшей степени за поддержку.
Я подыграл ситуации:
– Я никогда не забывал, кто мне помог. Рассел, я думаю, ты же не будешь протестовать, если я буду благодарить тебя, но мысленно?
На морде льва появилась улыбка, которая была свойственна Молчаливому:
– Я буду вполне этим доволен. Кстати, ты не будешь против, если я приглашу Вейлин на танец?
Я ответил, стараясь вложить в голос немного иронии:
– Она не моя самочка, так что можешь ее хоть в Кораланды увозить.
Рассел уловил настроение, вложенное в мои слова:
– Я верну ее в целости и сохранности.
Я коротко кивнул, наблюдая, как лев галантно взял волчицу под лапу, и вскоре они закружились в танце.

Меня отвлек знакомый голос:
– Лар Мирпуд, вы здесь!
Я обернулся на возглас и увидел Тиссел в шикарном темно-красном платье до пола. Рядом с ней стоял очень крепкий ящер ростом с меня в иссиня-черном пиджаке и такого же цвета штанах, носящий на морде небольшое пенсне. Тиссел показала на меня лапой:
– Лар Пибоди, Мирпуд как раз тот, кто спас меня сегодня днем от насильников.
Ящер поклонился и произнес глуховатым хриплым голосом:
– Благодарю вас, лар Мирпуд, что спасли мою дочь от нападения.
Видя мое замешательство, Пибоди развел лапы в стороны:
– Тиссел – моя приемная дочь. Ее родители были моими хорошими друзьями, но, к несчастью, погибли пятнадцать лет назад во время обрушения дома. Тогда я взял над ней опекунство, и с тех пор называю ее своей дочкой, хотя она никак не привыкнет называть меня отцом.
Пантера мило рассмеялась:
– Лар Пибоди, я могу не называть вас своим отцом, но считать вас им!
Адвокат поднял голову, вглядываясь в толпу:
– Меня зовет мастер Рейнолдс. Прошу меня извинить.
Ящер осторожно обошел нас и исчез в толпе гостей. Тиссел начала разглядывать танцующие пары:
– Я так понимаю, вон та волчица в синем платье и есть Вейлин?
Мне оставалось только признать, что она права. Пантера ответила:
– А у вас очень хороший вкус, лар Мирпуд. Она действительно великолепна.
Подумав, Тиссел повернулась ко мне:
– Лар Мирпуд…
Я прервал пантеру:
– Давай на «ты» и просто по имени, хорошо?
Тиссел кивнула:
– Мирпуд, ты танцуешь сегодня?
Я развел лапы в стороны и честно ответил:
– Я не смыслю ничего в танцах, да и танцевать не умею.
Самочка рассмеялась:
– Так это не беда, Мирпуд, я тебя научу!
Буквально вытащив меня за лапу из толпы в заднюю часть зала, Тиссел остановилась:
– Тут нам никто не будет мешать. Давай я тебя научу основным фигурам танца «бестил» – он всегда дается на балах. Правую лапу положи мне на плечо, а левую лапу согни в локте и прижми кулак к поясу. Да, вот так. А теперь повторяй движения за мной…

Я никогда не умел и не любил танцевать. Но с Тиссел я забыл об этом. Каким-то невероятным образом пантера смогла научить меня танцу за какие-то двадцать минут, и все движения я повторял практически без ошибок.
Закончив обучение меня бестилу, Тиссел мило улыбнулась:
– Видишь? Я же говорила, что это несложно. Вот ты уже можешь исполнять основной танец любого бала, а этого часто бывает более чем достаточно.
Поправив выбившуюся прядку, пантера взяла меня под локоть, и мы вернулись обратно.
Закончился очередной танец, и Тиссел шепнула мне на ушко:
– А сейчас наступает время бестила. Пойдем!
Не успев ничего сделать, я оказался вместе с Тиссел в центре круга. К моему разочарованию, мы были одни. Пантера тихо шепнула:
– Обычно бестил первой танцует пара, еще ни разу за вечер не побывавшая в круге.
Я посмотрел по сторонам:
– Ну почему сразу я?
Тиссел мягко посмотрела на меня:
– Расслабься, Мирпуд. Во время танца смотри мне в глаза, и тебе будет намного легче. Вспомни то, чему я тебя учила.
Нас поприветствовали бурными аплодисментами, и я сдался:
– Хорошо, давай попробуем.
Глазами я нашел в толпе Вейлин. Сейчас она стояла одна, без Рассела, и ее взгляд выражал удивление пополам с заинтересованностью.

Мы заняли исходное положение: я положил лапу ей на плечо, а пантера, будучи ниже меня, положила правую лапу мне на бок, в то время, как я прижимал кулак согнутой в локте левой лапы к поясу.
Заиграла красивая мелодия на духовых инструментах, похожая на военную музыку, и Тиссел немного подтолкнула меня, сделав первое движение, и мы начали танцевать.
Я полностью сосредоточился на глазах Тиссел, как она и меня просила. Глядя в ее карие, глубокие очи с искорками, я растворился в них, абсолютно забыв о том, что кроме нас двоих еще кто-то есть. Хотя нет, вру. Я помнил еще и о Вейлин.
Во всем теле чувствовалась необыкновенная легкость, которой у меня не было очень давно. Звучащая музыка казалась и далекой, и близкой. Мы не просто слышали ее – мы начинали жить в ней, исполняя фигуры бестила. Даже звуки наших шагов почти не достигали ушей, как и шорох платья Тиссел.

Музыка стихла и прекратилась совсем. Я слышал аплодисменты, но как-то глухо, отдаленно. Я все продолжал смотреть в карие глаза пантеры. Стоило ей повернуть голову, как я очнулся, вернувшись к реальности. Тиссел обняла меня, и мне ничего не оставалось, как ответить ей тем же. Пантера улыбнулась шире, обнажив клыки:
– Мирпуд, танец был шикарен, большое тебе спасибо.
Я несильно сжал ей ладонь:
– И тебе, Тиссел.
Мы вышли из круга, и его практически сразу заняли другие пары. Бал продолжался.
Я вытащил из-за портьеры посох, снял с него защитные чары и пошел к выходу из зала. Меня догнала Тиссел:
– Ты уходишь?
– Уже позднее время, и я думаю, что видел на балу достаточно. Хотелось бы постоять на балконе и посмотреть на ночной город.
Пантера поправила рукав платья:
– Если ты не против, я тоже хотела бы с тобой пройтись.
Я поднял голову, выискивая Вейлин глазами. Я увидел волчицу, смотрящую на нас с Тиссел с долей тревоги и… огорчения? Чуть прищурив глаза, я тихо ответил:
– Ну что же, можно.
Я подставил локоть и повел пантеру по коридору в сторону ближайшего балкона.

Открылся потрясающий вид на Высокий город. Так как королевский дворец был самой высокой точкой Мариссы, с нее был великолепный обзор на весь город. Низкий Город разглядеть было трудновато, потому что его освещали только отдельные факелы и лунный свет, зато яркий и праздничный Высокий Город было видно великолепно.
Золотистый свет луны лился с неба, добавляя великолепия ночному городу. Дул ветерок, и ночной воздух был прозрачным и свежим. Я сел на парапет, прислонившись к колонне. Тиссел встала рядом, оперевшись на перила и смотря на город.
Продолжая с наслаждением вдыхать ночной воздух, я поднял посох и поближе рассмотрел его. Его поверхность покрывали различные вырезанные символы, и я понимал лишь некоторые из них. Оставалось еще немного чистого места на древке, и у меня возникло непреодолимое желание его чем-нибудь заполнить.
Я вытащил из-за пояса кинжал давно погибшего Мечела. Его лезвие показалось мне вполне подходящим для создания символов. Тиссел с интересом посмотрела на посох:
– Твой посох очень красивый и необычный. А откуда он у тебя?
Я взял кинжал за лезвие у кончика и начал снимать лишнее дерево:
– Этот посох хранился у матери моего учителя, и он разрешил мне забрать его.
Пантера с интересом наблюдала за тем, как я работаю кинжалом:
– И ты умеешь вырезать по дереву?
Я помотал головой:
– Не умею. Но у меня подозрение, что меня сейчас как будто что-то направляет.
Тиссел провела пальцем по вырезанным символам:
– Я, конечно, не боевая магесса, но я узнаю некоторые знаки на нем.
Я остановил занесенное для очередного движения лезвие:
– И какие же?
Тиссел показала на узор, похожий на вырезанный лист с прожилками:
– Это символ целительства. Такой знак иногда носят на одеждах и знахари в селениях, и опытные маги-врачеватели.
Отложив в сторону кинжал, я провел пальцем по изображению листа. В навершии шара закружилась зеленоватая пелена, которая вскоре превратилась в зеленоватую дымку, покрывшую шар снаружи.
Что для меня, что для пантеры, это стало неожиданностью. Я коснулся шара и ощутил кончиками пальцев и коготками приятные тепло и покалывание. Часть пелены осталась у меня на подушечках пальцев левой лапы. Разглядев на плече у Тиссел небольшую царапину, оставшуюся, похоже, после дневного нападения, я погладил ей плечо, как бы втирая пелену ей в царапину. Тиссел заурчала от неожиданности:
– А это очень приятно, Мирпуд.
Под моими пальцами царапина затянулась, оставив на коже под шерстью лишь небольшую белую бороздку. Подумав, я провел лапой над навершием, как будто смахивая что-то, и дымка исчезла, оставив стеклянный шар в прежнем состоянии, с меняющейся степенью прозрачности.
Закончив вырезать символ в виде какого-то подобия руны, я провел по ней коготком, и с моего пальца потекла магия, наполняя собой новый знак. Он становился более аккуратным, гладким, четким, исчезали заусенцы, и вскоре он стал похожим по структуре на остальные символы на посохе. Так я создал свой первый знак.
После процедуры меня ждала слабость. Я пошатнулся, но Тиссел не дала мне упасть. Пантера смотрела на меня обеспокоенным взглядом:
– Мирпуд, что с тобой?
Я встал ровно, оправившись от слабости:
– Похоже, создание символов требует много сил, и сейчас я почувствовал это на себе. Мне уже лучше, спасибо.
Тиссел посмотрела в сторону коридора:
– Я думаю, нам лучше будет вернуться в зал. Возможно, лар Пибоди уже ищет меня.
Я взял посох в левую лапу, а правую протянул пантере:
– Что же, разумно, пойдем.
Тиссел взяла меня за лапу, и мы ушли с балкона. После меня остались только стружки дерева на полу.

В зале нам практически сразу попался взволнованный ящер:
– Тиссел, дочка, ну где же тебя носит? Я уже обыскался тебя в зале!
Пантера потупила глаза:
– Мы с Мирпудом смотрели на ночной город, простите.
Пибоди усмехнулся:
– Ах, с Мирпудом. Ну что же, тогда ладно. Еще раз большое спасибо, лар Мирпуд, что сегодня пришли на бал и доставили Тиссел столько радости. Я давно не видел ее такой счастливой.
И правда, у пантеры глаза так и светились от счастья. Она обняла меня:
– Мы пойдем уже домой. Спасибо за вечер, Мирпуд.
Тиссел посмотрела мимо меня и хитро подмигнула кому-то. После этого она, как ни в чем не бывало, снова улыбнулась мне:
– Мы еще встретимся, Мирпуд.
Пибоди взял ее под лапу, и они ушли из зала вдвоем, а я провожал их взглядом, пока ящер с пантерой не исчезли за поворотом.

Потихоньку с бала начинали уходить звери, и зал постепенно освобождался от зверей. Я сел на стул возле стены, положив посох на колени и рассматривая знаки на нем. После некоторой паузы надо мной раздался голос Вейлин:
– Мирпуд?
Я поднял глаза:
– Да?
Волчица была не похожа на себя утреннюю. Казалось, она была чем-то взволнована:
– Нам надо поговорить, Мирпуд.
Я встал:
– Давай, я тебя доведу до комнаты, а ты мне все расскажешь?
Немного замявшись, магесса кивнула. Я взял ее за лапу и повел на верхний этаж, в гостевые покои, обходя уходящих гостей.
Уже наверху я закрыл дверь и сел на кровать, похлопав ладонью по покрывалу рядом с собой:
– Что ты мне хотела рассказать?
Вейлин присела рядом, избегая смотреть мне в глаза:
– Прости, я была неправа с утра.
Я чуть не подпрыгнул:
– Что?
Волчица подняла глаза и прижала ушки к голове:
– Я была неправа утром, когда сильно тебя обидела. Мне не стоило быть резкой с тобой и делать тебе больно.
Видя, что я молчу, волчица продолжила:
– А что за самочка была с тобой на балу?
– Ее зовут Тиссел. Я ее днем спас от изнасилования, и она тогда сказала мне, что встретится со мной на балу.
Губы Вейлин тронула улыбка:
– Когда ты только успел?
– Ты со мной не говорила со времени коронации Анри, начнем с этого.
Магесса порывисто покачала головой:
– Да, я как-то забыла об этом. Она очень милая, должна сказать, вы хорошо смотрелись вместе.
Я поставил посох у изголовья, начав снимать часть одеяний Судьи:
– Да, она мне тоже очень понравилась.
Стоя спиной к Вейлин и снимая дублет с плащом, я чувствовал, как волчица смотрит мне в спину, однако я решил ничего не говорить, ожидая ее слов. И они скоро последовали:
– Я должна тебе признаться кое в чем, Мирпуд.
Подумав, я остался в одних штанах с «носками», но с голым торсом:
– Я тебя слушаю.
– Я тебе соврала, когда сказала, что люблю своего избранника в Кораландах. Его попросту не существует.
Я снова сел, положив лапы на колени:
– А зачем тогда было говорить это мне?
– Понимаешь, я думала, что это охладит тебя, заставит перестать за мной ухаживать, но я не ожидала, что это так ранит тебя. В общем, я не думала, что ты так отреагируешь.
Я лег на постель и сложил лапы за головой, оставив Вейлин сидеть на краю кровати:
– Что же, я понял. Прощаю тебе эту ложь.
Волчица повернула голову в сторону двери и что-то тихо пробормотала. Что-то напоминающее «признайся же, дура». Я поднял ушки:
– Вейлин?
Магесса сжала кулаки, и часто задышала, как будто сдерживала себя от чего-то. Я тронул ее за плечо и повторил:
– Вейлин?
Волчица произнесла очень глухо:
– Я люблю тебя, Мирпуд.
Меня аж передернуло от таких слов, как будто меня прошил разряд тока. Пульс резко участился, как будто я только что пробежал кросс, а дыхание стало сбивчивым. Я повернул мордочку Вейлин к себе:
– Ты сказала то, что я услышал?
На меня смотрели такие до боли родные голубые глаза волчицы. Вейлин произнесла:
– Да, ты услышал именно то, что я сказала.
Я застыл. Она сказала… что любит меня? Вейлин? Любит меня? Меня? Не дожидаясь моей реакции, волчица буквально бросилась мне на грудь, плача мне в плечо и шепча:
– Прости меня, Мирпуд. Какой я была идиоткой. Всегда любила тебя, но никак не хотела это признавать…
Я, наконец, оттаял и прижался к голове Вейлин, гладя ее по ушкам:
– Я тоже люблю тебя, Вейлин, с самого первого дня, когда увидел тебя на помосте у Тарима Ассо.
Волчица подняла на меня заплаканные, но абсолютно счастливые глаза:
– Ты не представляешь, насколько мне было больно видеть тебя сегодня с Тиссел. Я поняла, что если и дальше буду упрямиться, то потеряю тебя совсем. Хорошо, что я осознала это сейчас, а не потом, когда было бы уже поздно.
В голове у меня пронеслась мысль: «Тиссел, какая хитрая! Так вот кому ты подмигивала за моей спиной! Неужели ты решила мне так помочь завоевать Вейлин? Если так, тогда я у тебя в неоплатном долгу». Впрочем, в этот момент, мне было уже не до Тиссел. Одно имя занимало голову: Вейлин.
Мы шептали друг другу все то, что обычно шепчут влюбленные, которые только-только узнали, что их чувства взаимны. Я лег на кровать, так и оставшись в штанах, а Вейлин легла мне головой на грудь, не снимая своего бархатного платья. Так мы и заснули. И впервые за долгое время я был абсолютно счастлив.