Я проснулся утром от того, что мне было холодно, и затекло все тело. Голова Вейлин все так же, как и перед сном, лежала у меня на груди. Из-за этого ночью у меня не было возможности повернуться.
Осторожно опустив голову волчицы на подушку, я сел в постели, растирая захолодевшую за ночь шерсть на груди и лапах. Голову, несмотря на нынешнее состояние, занимали только хорошие мысли.
Я посмотрел на Вейлин. Волчица мило посапывала, сжавшись в клубочек. Подумав, я погладил ее по плечу:
– Лин!
Магесса открыла глазки и заспанно посмотрела на меня:
– Что случилось, Мирпуд?
Я осмотрел ее с лап до головы:
– Может, ты все-таки снимешь платье и поспишь нормально, под одеялом? А то я как-то стесняюсь раздевать тебя спящую.
Вейлин усмехнулась и хитро мне подмигнула:
– Действительно, не стоит. А то, хоть я и сказала, что тебя люблю, но спросонья могу и лапой заехать случайно, не разобравшись.
Повернувшись ко мне спиной, волчица произнесла:
– Помоги мне там одну пуговицу сзади расстегнуть.
Я подсел к ней сзади и разглядел небольшую пуговицу на воротнике. Расстегнув ее, я помог Вейлин стянуть платье, под которым остался только изящный корсет и плотно облегающие ее стройную фигуру панталоны без всяких рюшечек или оборочек. Волчица провела лапой по спине:
– И корсет еще помоги снять, он на крючках.
Снять корсет оказалось намного труднее, потому что крючки были маленькими, и даже с помощью коготков не сразу удавалось подцепить их. Оставшись в одних панталонах, волчица с наслаждением разогнула спину, продолжая стоять спиной ко мне:
– Какое блаженство ходить без корсета. Удивлена, как я вообще смогла проспать ночь в нем.
Присев перед мешком с одеждой, Вейлин достала оттуда халат и надела его на себя, завязав пояс. В таком виде она повернулась ко мне и легла обратно, нырнув под одеяло так, что теперь из-под него торчали только ушки и нос волчицы. Я усмехнулся:
– Кто-то недосмотрел несколько снов?
Из-под одеяла донеслось незлобное бормотание. Я осторожно приподнял уголок одеяла. На меня смотрели глазки Вейлин:
– Все, волчица в норе, спит.
Я опустил уголок обратно и почесал торчащие ушки. Донеслось урчание, но ушки магесса все-таки спрятала под одеяло. Перестав донимать волчицу, я натянул футболку и встал возле окна, любуясь внутренним двором. Праздничное оформление с него убрали, но я больше любовался тем, как течет вода в фонтане и дрожат от ветра листья на деревьях. На небе вдалеке виднелась большая темная туча, но пока трудно было понять, плыла ли она в нашу сторону.
Периодически я тер холодеющие ладони об футболку, чтобы их хоть как-то согреть, хотя на холод я не обращал особого внимания. Сзади раздался приглушенный голос Вейлин:
– Мирпуд, хватит мерзнуть, иди ко мне под одеяло.
Я повернулся. Волчица высунула мордочку и смотрела на меня призывающим взглядом. Я пожал плечами и с ходу нырнул под одеяло, к теплой волчице. Магесса запищала, когда я ее коснулся:
– Уй, какой холодный! Отодвинься!
Я буквально силой прижал ее к себе:
– Кто-то сам напросился, Лин.
Волчица начала ощутимо подрагивать:
– Мне же холодно!
Я усмехнулся:
– И неужели тебе своего любимого волка не хочется согреть?
Голубые глаза Вейлин прищурились:
– Хочется. Но ты все равно очень холодный.
Мне оставалось только закутаться в одеяло, не касаясь магессы, ожидая того момента, когда мое тело станет теплее. Незаметно Вейлин переползла поближе и зарылась носом в густую шерсть у меня на груди, обхватив меня всеми лапами. Так мы спали еще немного, пока нас не разбудила Росинда:
– Лар Мирпуд, ларесса Вейлин! Вас очень просит к себе Его Величество!
Я приподнялся на локтях:
– Очень-очень?
Кошечка против обыкновения выглядела очень встревоженной:
– Он говорит, что если вы не поторопитесь, то вас схватят.
Всю сонливость резко прогнало, что у меня, что у Вейлин. Мы быстро начали одеваться. Вейлин наплевала на все, и надела свое свободное коричневое платье без корсета. Что-то подсказывало нам, что мы провели последнюю ночь в этой комнате и больше никогда в нее не вернемся, поэтому собирали мы абсолютно все вещи.
В итоге все уместилось в два мешка, по одному на каждого. Подумав, что Эйнар найдется позже, я накинул на одно плечо чехол с гитарой, на другое – мешок с одеждой, и схватил посох. Вейлин побежала за мной, неся за спиной свой холщовый мешок с запасом одежды и другими предметами.
Джесси стояла перед воротами королевского замка Мариссы. Стражники поглядывали на нее и ее спутников с опаской. Кон-Сай повторила:
– Я желаю, чтобы вы выдали нам тех, кто называет себя Мирпуд и Вейлин. Я знаю, что они скрываются во дворце.
Ее собеседник, главный камердинер, выглядел взволновано, но отвечал бодро:
– Госпожа, я не могу просто так их выдать. Они почетные гости Его Величества, и все это будет решаться только с ним.
Волчица с шумом выдохнула:
– Так какого черта мы стоим здесь? Веди меня к королю!
Камердинер замялся:
– Но у Его Величества совещание, я не могу прерывать его…
Янка вытащила кинжал, и тот блеснул перед мордой камердинера:
– А нам плевать. Веди.
Зверь попятился назад:
– Подождите минут десять, пожалуйста.
Джесси фыркнула:
– Время пошло.
Камердинер буквально побежал в сторону тронного зала. Конечно же, Анри Третьего предупредили о Кон-Сай еще с десяток минут назад, но нужно было убедиться, что гостям точно успели передать, и они были готовы уйти.
По пути полноватый сурок наткнулся на Мирпуда и Вейлин:
– Отлично, вы-то мне и нужны. Там Кон-Сай по вашу душу. Лар Мирпуд, вашего коня уже вывели, чтобы вы могли уйти из замка другим ходом.
Волк сжал посох сильнее и посмотрел на волчицу:
– Лин, придется опять побегать.
Магесса невесело усмехнулась:
– Впервой ли?
Сурок увидел, как по коридору несется черный котенок. Волк присел на колени и протянул ладонь:
– Эйнар, ты как раз вовремя. Мы уходим!
Котенок взобрался на плечо к магу и перелез в капюшон. Постояв секунду, Мирпуд улыбнулся камердинеру:
– Лар Тиерстин, спасибо за вашу гостеприимность.
Сурок тоже улыбнулся:
– Понимаю, сейчас это говорить несколько глупо, но будем всегда вас ждать. А сейчас идите по левой лестнице в конце коридора, а там вас выведет Тост. Да благословит Арханис ваш путь!
Волк только махнул лапой в ответ, и вот он уже убегал вместе с волчицей по боковой лестнице. Выждав несколько секунд, сурок пошел обратно в сторону ждущих его Кон-Сай и Цепных.
Я бежал по лестнице, а за мной мчалась Вейлин. Ближе к концу я едва не сорвался вниз по ступенькам, оступившись, но вовремя ухватился за стену и устоял.
Похоже, этот проход был если не секретным, то, по крайней мере, нечасто посещаемым: стены были сложены из грубого необработанного камня, ступени были тоже шероховатыми, как будто их плохо отшлифовали, да и вообще выглядел он, мягко говоря, заброшенным. Внизу, на выходе, нас уже ждал Тост, держащий за повод Зогмо’са:
– Лар Мирпуд, он уже готов.
Я помог Вейлин забраться на коня, и сам запрыгнул следом. Зогмо’с недовольно зафырчал, и мне пришлось его успокаивать:
– Ну прости, мой хороший, тебе ненадолго придется выдержать на себе двоих. А теперь поехали!
Тост раскрыл небольшие ворота, через которые нам пришлось ехать, пригнув головы. Вели они в какой-то чистый, но узкий переулок, о существовании которого я раньше не подозревал, хотя успел облазить почти все окрестности дворца за неделю. Пройдя по переулку, мы вышли с левой стороны от Дороги Короля. Пустив коня рысью, я осторожно повел его в сторону таверны в нижнем городе. К несчастью, один из цепных, стоявший наверху лестницы, успел заметить нас, и мне пришлось ускорить жеребца, чтобы у нас было хотя бы небольшое преимущество перед преследователями.
Сурок вышел к Кон-Сай:
– Думаю, теперь я могу препроводить вас к Его Величеству. Он готов выслушать ваши…
Его речь прервал возглас Коула:
– Госпожа Джесси, вон же они!
Тигр ткнул пальцем в противоположный конец Дороги Короля, и преследователи разглядели удаляющегося черного коня с двумя седоками. Янка прошипела, глядя в глаза камердинеру:
– Было бы у нас время, я бы лично пытала тебя за сокрытие опасных преступников, презренный. Только спешка спасла твою жалкую жизнь!
Сурок попятился назад, наблюдая, как оба Цепных и Кон-Сай побежали по лестнице вниз в сторону оставленных коней. Тиерстин проводил их взглядом, искренне пожелав им свернуть по пути шеи.
Будучи выносливым конем, Зогмо’с передвигался быстро, несмотря на двойной вес на спине. Впрочем, достигнуть края Высокого Города для нас было не главной проблемой. Вот спуститься вниз по холму, чтобы попасть в Низкий Город – вот это было проблемой даже для пешего путника, не то что для бегущего коня с двумя седоками. Даже несмотря на преследование, мне пришлось сбавить ход, чтобы Зогмо’с не переломал себе ноги при спуске. Мне оставалось надеяться, что преследователи не будут гнать своих лошадей под откос во весь опор, а тоже сбавят скорость – и тогда наша задержка не будет играть большой роли.
Я продолжил держаться вожжи одной лапой, второй приобняв сзади Вейлин:
– Лин, а тебе платье не мешает ехать в седле? Мне почему-то всегда казалось, что это дико неудобно.
Волчица повернула голову ко мне, хихикнув:
– Смотря, какое платье и что под ним надето. Сейчас у меня свободное платье и панталоны, поэтому мне нормально. Спасибо за то, что переживаешь.
Джесси рычала от досады. Снова их обвели вокруг пальца, как несмышленых зверят. Ничего, на этот раз от них никто не уйдет. Чувство магии цели было намного яснее, чем раньше, и Кон-Сай могла быть уверена, что найдет цель, где бы она ни пряталась. И ничто теперь не должно было отвлечь ее от цели всей поездки.
Конечно, они потратили время, чтобы запрыгнуть на лошадей, но сейчас Джес это волновало меньше всего. Конь Мирпуда однозначно двигался медленнее из-за двойной нагрузки, и четыре одиночных конника имели шанс нагнать его уже в городе, даже несмотря на разрыв в расстоянии.
К чести Зогмо’са, с холма он спустился образцово, не теряя скорость до слишком малой. Теперь можно было чуть ускориться, чтобы доскакать до таверны, чтобы забрать лошадь Вейлин. По счастью, здание таверны стояло не так далеко от начала дороги на Высокий Город.
Проскакав торговые ряды Низкого Города, мы достигли «Казненного Солдата». Во дворе, где находилось стойло, никого не было, и я спешился, а вместе со мной слезла с коня и Вейлин:
– Надеюсь, моя кобылка готова к погоне.
Из дверей выбежал тавернщик:
– Лар Мирпуд, что случилось?
Я показал на Вейлин:
– К сожалению, нам придется спешно покинуть город. Мы забираем у вас еще одну лошадь. Кстати, я спросил хозяев – вы можете продать оставшихся двух лошадей, если найдете покупателя.
Зверь коротко кивнул:
– Благодарю. Успешной дороги!
Из загона вышла кобылка, на которой уже сидела верхом Вейлин:
– Мирпуд, Проклятый тебя дери, хватит разводить тут беседы, бежим!
Я вскочил в седло, и мы буквально рванули в открытые ворота. Я с трудом удержал Зогмос’а от того, чтобы конь не влетел в стену дома напротив «Казненного Солдата». Оглянувшись назад, я понял, что придется поднажать: на другом конце улицы виднелись четыре всадника, явно бывшие нашими преследователями. Я тихо шепнул коню:
– Зогмо’с, милый, не подведи. От тебя сейчас зависит наша жизнь.
Конь всхрапнул и помчался вслед за кобылкой Вейлин. Погоня началась.
Стараясь найти кратчайший путь до ворот Мариссы, мы сворачивали с основных улиц, порой передвигаясь по улицам, ширины которых с трудом хватало на то, чтобы в них поместились две лошади. Конечно же, жителям Низкого Города приходилось сторониться, прижиматься к стенам, чтобы их не сбили бегущие кони. По пути Зогмо’с перевернул пару лотков с фруктами, и теперь вслед нам неслись не только преследователи, но и проклятия продавца, чей товар неудачно подвернулся под копыта жеребцу. Я искренне сочувствовал бедному зверю, но погоня не оставляла времени на раздумья.
Конечно, мне пришлось орать благим матом, чтобы не сбить кого-то из тех, кто покидал город. К сожалению, один караванщик был слишком медлителен, и его телега перегородила весь проход. Только мне подумалось, что это наш конец, как Зогмо’с подпрыгнул и перемахнул через телегу, словно это был барьер на соревнованиях по конкуру. Кобылка Вейлин последовала примеру черного коня, и вот дорога из города была свободна. Мы обгоняли немногих выезжающих из Мариссы зверей, выезжая на чистую дорогу. Теперь все зависело только от наших коней. Я бросил взгляд назад. Вдалеке виднелись четыре точки – преследователи преодолели ворота города, и теперь нас ждала погоня.
Джесс стоило не слишком больших трудов найти, каким путем поскакал Мирпуд. Чувство магии вело ее вперед, и даже если цель пыталась проскочить переулками, ей удавалось найти путь и не отставать. Заминка случилась только на выезде из города, когда тупой караванщик перегородил дорогу своей колымагой, и Джесси вместе со спутниками пришлось катком проезжать по телеге, давя товар.
Янка была куда более злой и рычала от досады, потому что ей не дали поистязать того напыщенного сурка, давшего сбежать преследуемым.
Райман был, как обычно, спокоен, а вот молодого тигра Коула весь этот поход заставлял чувствовать себя неуютно. Молодому воину так и думалось, что факт все еще свободы преследуемых не так уж случаен. Порой Цепному казалось, что эта погоня будет продолжать до бесконечности по всем известным землям, пока кто-нибудь не свалится окончательно от усталости.
К сожалению, запас выносливости у Зогмо’са был не бесконечен. Он уже тяжело храпел, и его бока начинал покрывать пот, грозящий превратиться в пену. Рано или поздно мне пришлось бы остановиться и идти пешком. К еще большему несчастью кобылка Вейлин тоже выдыхалась, будучи не такой выносливой, как ее черный собрат.
Одно только радовало – мы успели достичь леса, и теперь у нас был шанс запутать следы, пойдя пешком. Тогда я отчаянно жалел, что рядом не было Анри – его непревзойденное умение путать следы пригодилось бы как нельзя кстати.
Наконец, на одной из больших полян, по окружности которой росли очень высокие дубы, конь подо мной остановился. Не став принуждать коня двигаться дальше, я спешился и выхватил посох из крепления на седле:
– Похоже, придется дать им бой, как они того хотят.
Волчица буквально мешком свалилась с седла и схватила меня за лапу:
– Мирпуд, ты в своем уме? Они же убьют тебя! Нам нужно уходить!
Я посмотрел ей в глаза:
– Куда? Теперь они не успокоятся, пока не найдут нас! Они прекрасно знают, где мы, и теперь мы не можем прятаться, как трусы. Либо мы их, либо они нас.
Выждав секунду, я добавил:
– Лин, уходи одна.
Волчица посмотрела на меня грустным взглядом:
– Мирпуд, я не уйду одна без тебя!
Я оттолкнул ее:
– Лин, уходи! Им нужен я, а не ты. Пусть лучше я окажусь у них в лапах, чем эти изверги что-то сделают с тобой. Если ты любишь меня – уходи, прошу!
Смирившись, волчица очень крепко поцеловала меня в губы:
– Я очень люблю тебя, милый Мирпуд. Пусть у тебя все получится.
Смахнув слезинку, волчица подхватила за повод свою кобылку, и исчезла за деревьями. А я остался один на полянке. Эйнар выпрыгнул у меня из капюшона на круп подрагивавшего Зогмо’са. Я глубоко вдохнул, ухватив посох покрепче, готовый столкнуться с преследователями.
На опушку выскочили четыре всадника. Первой с коня спрыгнула серая красноглазая волчица с пышными волосами, перетянутыми зеленой лентой. Именно эта охотница снилась мне той ночью, когда я видел слишком реалистичный сон с Кон-Сай на туманном поле. И ее голос был тем же:
– Вижу, ты решил встретить свою судьбу как достойный зверь. Похвально, но не спасет. Где твоя спутница?
Я сжал посох крепче:
– Не твоего ума дело, охотница. Вам же нужен я, а не она.
Кон-Сай вытащила кинжал:
– Для тебя я скоро буду госпожа Джесси, как и моя сестра Янка станет твоей госпожой. Райман, найди волчицу, она не могла уйти далеко.
Мощный барс соскочил с коня, бросил взгляд на землю и побежал в ту сторону, куда исчезла Вейлин. Вот проклятье, я забыл подчистить ее следы.
Я оценил ситуацию. Против меня были две Кон-Сай и один Цепной, явно молоденький новобранец. Применять я могу только магию, потому что сражаюсь физическим оружием так себе. И ей я мог победить только воина. Охотницы поработят мою магию – и все, погоня лишается смысла, потому что меня поведут, блаженного и с глупой улыбкой, обратно в Ландар, где меня может ожидать все, что угодно. Та волчица, которую Джесси назвала Янкой, заметила мое замешательство:
– Тебе не спастись, волк. Отец Бойдул очень хочет с тобой потолковать.
И тут я похолодел. За деревьями раздался голос сопротивляющейся Вейлин. Райман нашел ее.
На поляну вышел Цепной, прижимая к доспехам сопротивляющуюся волчицу. Вейлин отчаянно пыталась вырваться, но ее силы были явно неравны против рослого и мощного ирбиса. Заметив мой взгляд, Райман усмехнулся, и поставил Вейлин перед собой, держа сзади лезвие меча у ее горла:
– Не умеет твоя подружка бегать, волк, не умеет.
И снова перед глазами встало страшное видение туманного поля – Цепной держит меч у горла Вейлин, и я ничего не могу сделать.
Джес коротко скомандовала:
– Ее сумку сюда.
Ирбис снял с плеч магессы холщовый мешок и швырнул его Кон-Сай. Охотница покопалась в нем, и извлекла наружу серебряную статуэтку со зверем, воткнувшим меч возле лап:
– Вот оно. Решили Монолит увести дальше вместе с этой дурочкой?
Я вытаращил глаза:
– Вейлин, ты украла у Ордена Монолит Силы? Так вот почему за нами гонялись? Почему же ты мне ничего не сказала? Почему скрывала?
Лин смотрела на меня затравленным, обреченным взглядом, не произнося ни слова, и еще иногда слабо подергиваясь, пытаясь вырваться, но скорее уже от безнадежности. Янка произнесла снисходительно:
– Так она доверяла тебе, Мирпуд. Она же Проклятая, у которой в мыслях только разрушить учение светлого Арханиса. И ради этого она готова была проникнуть в сердце Ордена, чтобы выкрасть Монолит. Только теперь уже ничего не поможет. Через две недели ты будешь в Ландаре, и Верховному Иерарху очень захочется расспросить тебя кое о чем.
Я подался назад:
– Я? Неужели Вейлин не поедет с нами?
Янка посмотрела на плененную волчицу:
– Она нам больше не нужна. Монолит у нас, ты схвачен. Отцу Бойдулу будет не столь важна перебежчица-Проклятая. Поэтому ее участь – смерть.
Джесс одернула охотницу:
– Сестра, ты в своем уме? Отец Бойдул сказал привести обоих!
В красных глазах Янки светилась решимость:
– А магистр не будет знать, что мы ее убили намеренно. Пусть это будет для него попытка к бегству, во время которой Проклятая была случайно убита. Райман, убей ее.
Ирбис прижал лезвие меча к ее горлу и собрался уже провести им, как я в панике буквально закричал:
– Стойте!
Лезвие остановилось. Янка воззрилась на меня:
– Что?
– Не убивайте ее, прошу! Она для меня осталась единственным близким зверем в этом мире. Если я потеряю ее – у меня никого больше не останется!
Кон-Сай вытащила кинжал:
– Я не знаю, что такое чувства. Она должна быть убита.
– Но если вы ее убьете, тогда вам придется порабощать меня, чтобы везти, потому что я впаду в беспамятство. Не думаю, что отец Бойдул захочет общаться с порабощенным зверем. Если вы отпустите ее – я пойду с вами добровольно и не буду оказывать сопротивления. Только прошу – не убивайте ее!
Настала пауза. Я видел, как по мордочке Вейлин катились слезы, капая на металл лезвия меча. Коул выглядел в высшей степени потерянным и переводил в недоумении взгляд на всех пятерых поочередно. Янка смотрела в глаза Джесси, как будто мысленно с ней общаясь о чем-то. Пауза давила на меня всем своим весом. В эту секунду я понял, что только одно движение лезвия меча сведет меня с ума, причем в прямом смысле.
Взгляд Янки остался безжалостным:
– Иерарху будет все равно, в каком виде он будет говорить с тобой. Думаю, он даже больше обрадуется, если ты будешь порабощен. Райман, убей ее.
Лезвие меча прошло справа налево, перерезая горло. Я заверещал:
– ЛИИИИИИИИИН!!!
От моего истошного крика со всех окрестных деревьев слетели птицы. Глаза волчицы потухли, и она рухнула на землю, обагряя кровью траву под собой. Мой мир окончательно разбился вдребезги. Я потерял единственную, кого любил в этой жизни по-настоящему. Мои глаза закрывала пелена слез, за которыми я не видел ничего. Но они быстро высохли. Во мне проснулся Судья.
Четверка отшатнулась назад от меня. Во мне не осталось никаких чувств, кроме всепоглощающей ярости. Мой голос тогда напоминал низкий рык:
– ВЫ, ЖАЛКАЯ ПАДАЛЬ. ВЫ ЛИШИЛИ МЕНЯ ЕДИНСТВЕННОЙ, РАДИ КОГО Я ЖИЛ В ЭТОМ МИРЕ. ТЕПЕРЬ МНЕ НЕ ЖАЛКО УМЕРЕТЬ, МСТЯ ЗА ЕЕ СМЕРТЬ. НО СНАЧАЛА Я ОТПРАВЛЮ ВАС К ЛЕГИЗМУНДУ!
Шар на посохе засветился невыносимо-ярким сиянием красно-белого цвета. С него сорвалась магия, стремительно полетевшая в сторону молодого тигра. Она бы его и убила на месте, но реакция Раймана была быстрее. Ирбис успел оттолкнуть Цепного и принял удар магии на себя. Удар магии был настолько сильным, что тело уже погибшего ирбиса отшвырнуло в сторону ствола росшего позади него дуба. От удара доспех Раймана раскололся надвое, и раздался противный хруст ломаемых костей.
Янка отшвырнула в сторону напуганного тигра Монолит и вытащила два кинжала:
– Теперь ты мой!
Два лезвия начали рассекать воздух. Мозг Судьи, будучи в ярости, все равно мыслил трезво. И тогда мне было понятно, что магию применять поздно и бесполезно. Я начал поднимать посох, чтобы отбить удар лезвий, но опоздал. Лезвия коснулись моей шерсти на лапах. По кинжалам потекла энергия в сторону точки касания лезвий… и в ту же секунду Янка пронзительно закричала, выронив кинжалы. Казалось, что ее убивают самым жестоким и медленным способом – так она истошно вопила. Глаза Янки закрылись, и она рухнула мешком на землю. Теперь на поляне лежало три трупа.
Я краем глаза заметил, как Коул схватил статуэтку, вскочил с земли, запрыгнул на лошадь и ускакал. Джесс стояла с перекошенной от ярости мордой:
– Ты убил мою сестру, волк. Я не знаю, как ты это сделал, но ты об этом очень сильно пожалеешь!
Она яростно взмахнула кинжалами, пытаясь поработить меня ровно так же, как это пыталась сделать с десяток секунд назад Янка – и тут же застыла, тупо глядя перед собой, стоило только ей пустить магию в кинжалы. Я с силой схватил ее за волосы, и откинул в сторону дерева. Волчица ударилась об ствол головой. Я поднял голову и прорычал в небо слова, как будто придуманные заранее:
– ЗА ЕЕ СМЕРТЬ ЗАПЛАТИТ ВЕСЬ ОРДЕН. Я ОБЪЯВЛЯЮ БЕЗЖАЛОСТНУЮ ВОЙНУ СВЯЩЕННОМУ ОРДЕНУ. КАЖДЫЙ СЛУЖИТЕЛЬ, КОТОРОГО Я ВСТРЕЧУ НА ПУТИ, БУДЕТ БЕЗ СОЖАЛЕНИЙ УБИТ. КАЖДАЯ КОН-САЙ, ЕСЛИ ОНА НЕ ПРИСЯГНЕТ МНЕ НА ВЕРНОСТЬ, БУДЕТ УБИТА. ВСЯКИЙ ЧОЙГ-МА’Л, НЕ ПРИСЯГНУВШИЙ МНЕ НА ВЕРНОСТЬ, БУДЕТ ИСТРЕБЛЕН. НИКАКОЙ ПОЩАДЫ!
Следом я поднял посох вверх, и с небес ударила молния, хотя небо было чистым, и точка ее попадания пришлась как раз на шар-навершие посоха, отчего тот засветился серебряным сиянием и погас.
Ярость во мне резко пропала, и вместе с ней как будто исчезло все. Вернулась память… и осознание того, что Вейлин мертва. Я рухнул перед ее телом на колени, выронив посох и прижав ее к себе, и зарыдал, выплакивая все слезы, что мог выплакать, забыв абсолютно обо всем. Я покрывал ее голову поцелуями и шептал уже бесполезные признания и мольбы не умирать, которые волчица уже не слышала. Все лапы были испачканы в крови Вейлин, при этом ни одна красная капля не задерживалась на черной ткани одеяний Судьи. Отталкиваемые, как будто ткань была непромокаемая, они капали на траву, покрывая ее алым цветом.
Я не помнил, сколько прорыдал над телом Вейлин. Я даже успел забыться недолгим сном, прижавшись к ее голове. Подняв голову, я заметил, что возле меня стоит Джес. Ее глаза не выражали никакой угрозы. Увидев, что я обратил на нее внимание, волчица тихо спросила:
– Хозяин, какие будут указания?
Ее тихий голос прочистил мне мозги, заставив на секунду забыть о смерти Вейлин. Хозяин? Грозная Кон-Сай, которая грозилась поймать меня и препроводить к магистру Бойдулу, называет меня хозяином? Это длилось лишь секунду, после чего я с силой толкнул ее:
– Уходи, мразь! Вы убили Вейлин!
Кон-Сай упала на спину, но практически сразу же отползла к трупу Янки. Я повернул голову и посмотрел на мордочку Вейлин. Даже после смерти она оставалась самой прекрасной самочкой, которую я когда-либо видел в Мире Спокойной Воды. Я с ненавистью посмотрел на мертвых Раймана и Янку. Из-за них все случилось. Одна отдала приказ убить Лин, второй выполнил приказ. Они уже погибли, но этого мне было мало.
В глубочайшей скорби, с трудом осознавая, что я делаю, я достал из чехла флейту, и на опушке заиграла грустная, буквально вырывающая душу с корнем мелодия, в которую я вкладывал всю свою боль и любовь к безвременно погибшей Вейлин.
Мне позволили быть счастливым только один день. Да что уж там, и целого дня я не был счастливым в этом мире. Мелодия летела над лесом, огибая кроны деревьев и пролетая между веток. Снова полились редкие слезы, стекая по флейте вниз и капая на запачканное кровью коричневое платье Вейлин.
Закончив свою прощальную песнь, я оперся на лапы, оставаясь на земле. Лин надо было похоронить. Я оглянулся на сидящую возле мертвой Янки Джесси и буквально уничижительно ткнул в нее пальцем, вкладывая в коротенькое слово все свое презрение и ненависть:
– Ты.
Кон-Сай оживилась:
– Да, хозяин?
Я перевел указующий палец на тело Вейлин:
– Выкопать яму, похоронить.
Откуда-то из недр своей сумки охотница раскопала небольшую лопату, и вскоре начала неутомимо копать яму. Я тупо наблюдал за ее работой. Под лапу попал брошенный Джесси мешок Вейлин. Я открыл его – и первым делом мне на глаза попалось синее платье, в котором она была вчера весь день. Ткань еще хранила ее слабый запах, и я прижался к нему мордой, стараясь вдохнуть его весь, пока запах не исчез совсем. Бархат приятно гладил мордочку, но теперь его прикосновения только делали все хуже, бросая меня в еще большие пучины скорби. В голове промелькнула мысль: «Так вот, что имел в виду Себастьян, когда говорил о большой опасности, великой скорби и сжигающей все на своем пути ярости». Крыс предвидел все происходящее, но не сказал мне ничего…
Выкопав яму, Кон-Сай собралась перекладывать тело волчицы в могилу, однако я резко одернул ее:
– Стоять.
Джесси застыла на месте, выпустив лапы Вейлин. Я оттолкнул охотницу, спустился в яму и бережно взял тело магессы. Привстав на колени, я держал ее на лапах, стараясь запомнить каждую черту ее мордочки. Ее две серые прядки, которые раньше обрамляли мордочку слева и справа, теперь безжизненно свисали вниз, и налетающий ветер трепал их. Покачав головой, я достал из сумки Вейлин ее любимый теплый плед:
– Ничего, любимая, тебе будет тепло.
Я расстелил плед на холодной земле и положил на него Вейлин. Подумав, я вернул две прядки на место, чтобы придать ее хоть какое-то подобие живой, но спящей волчицы. Осторожно накрывая ее второй половиной пледа, я успел поцеловать волчицу в лоб:
– Спи спокойно, милая Вейлин, и пусть твой путь к Арханису будет легким и безмятежным.
Закончив оборачивать тело, я выпрыгнул из ямы, всеми силами стараясь не убивать Джесси прямо сейчас:
– Закопать.
Кон-Сай начала сбрасывать комья земли в могилу. Они с глухим шорохом касались пледа, и звук от падения каждого куска как будто отрывал от меня часть души. Я не мог смотреть на то, как охотница закапывает могилу, и отвернулся, вперив глаза в пространство между двумя дубами. На секунду у меня возникло непреодолимое желание покончить с собой, чтобы не страдать без Вейлин, но эта секундную слабость я подавил в себе самым решительным образом.
Закончив скорбную работу, Джесси показала на трупы Раймана и Янки:
– Должна ли я выкопать могилы и для них тоже?
Я процедил в ответ:
– Нет, эти куски отбросов должны сгнить непохороненными или быть сожраны дикими зверями. Они заслужили этого.
Джесси без лишних разговоров убрала лопату, вытерев с нее землю травой. Я обернулся, бросив последний взгляд на могилу. Теперь на ее месте высился небольшой, но аккуратный холмик из земли. У меня не было ничего, чем бы я мог отметить место захоронения, да и не стал бы я этого делать, потому что мне еще не доводилось видеть, как выглядят надгробия в этом мире. Еще раз мысленно попрощавшись с Вейлин, я поплелся к лошади. Джесси пошла было за мной, однако я строго крикнул:
– Пошла вон, я не желаю тебя видеть!
Кон-Сай встала на месте:
– Хозяин, я не могу покинуть вас, пока вы живы.
Я посмотрел в ее красные глаза со злостью:
– Ты так и будешь таскаться за мной, как собачка?
Джесси отвела взгляд:
– Я… мне придется идти с вами, ведь вы мой хозяин.
Я скривился:
– Перестань называть меня хозяином.
Волчица пыталась было что-то сказать, но я оборвал ее:
– Это приказ. Называй меня просто по имени, Мирпуд. Меня тошнит от обращения «хозяин».
Кон-Сай подняла глаза:
– Да, хоз… Мирпуд.
Я стоял, смотря на Джесси и думая. С одной стороны, мне очень хотелось сразу же убить ее, потому что я видел в ней ту, из-за кого, по сути, погибла Вейлин. Но более рациональная часть сознания убеждала меня не трогать ее – ведь Джесси отговаривала Янку убивать Вейлин, а значит, в какой-то степени, заслуживала снисхождения.
После долгой внутренней борьбы победила вторая точка зрения. Я посмотрел на Джесси:
– Хорошо, ты можешь остаться со мной. Я направляюсь в Ландар. Ты будешь моей попутчицей. Упаси тебя Арханис от того, чтобы разозлить меня. Тогда я могу забыть, что ты была против смерти Вейлин.
Охотница поправила подол мини-юбки:
– Я поняла вас.
На поляне еще стояли лошади, на которых приехали преследователи. Я погладил Зогмо’са по шее. Конь устало всхрапнул, но он успел отдохнуть за то время, пока я был на поляне. Эйнар, остававшийся все время на седле, тихо мяукнул и посмотрел на меня голубыми глазками. Я прижался лбом к котенку и закрыл глаза. Один только Эйнар да Зогмо’с оставались моими попутчиками, не считая «новенькой». Осторожно переложив Эйнара в капюшон, я повернулся к Джес:
– У тебя есть еда?
Кон-Сай открыла суму погибшего Раймана:
– Только немного вяленого мяса, Мирпуд. Остальное было съедено.
Я кивнул:
– Пойдет.
Кон-Сай протянула мне мясо, и я начал отрывать от него куски, прожевывая их. Кусок был не таким уж и маленьким, и он неплохо утолил мой голод.
Выбросив ткань, в которую было завернуто мясо, я вскочил в седло:
– Мы выезжаем.
Джес без лишних слов забралась на пегую лошадку, и мы уехали. А на поляне так и остались два трупа, кусок ткани, пару лошадей и аккуратный холмик земли.
Гнедая кобылка, хозяйкой которой была Вейлин, пощипывала травку. Волчица куда-то ушла, спешно ее оставив, и лошади было немного одиноко. Мимо нее пробежал какой-то воин в черных доспехах, но сейчас лошадь больше интересовала трава под копытами.
Раздался истошный вопль, от которого с деревьев слетели все птицы. Сердце напуганной лошади начало биться, как у загнанной. Животное узнало голос. Это кричал хозяин ее попутчика, статного черного жеребца. После этого наступила долгая тишина, и уже успокоившаяся лошадь продолжила пастись.
Внезапно ее кто-то грубо схватил за повод. Кобылка всхрапнула, пытаясь сбежать, но лапа держала ее слишком сильно. После недолгой борьбы нападавший сел в седло и заставил ехать ее вперед. Лошадь пыталась сопротивляться, но наездник быстро справился с попытками его сбросить. Присмиревшая кобыла пошла через поляну. Ее ноздри чуяли запах смерти и двух лошадей. Наездник не дал ей время познакомиться с двумя лошадьми на поляне, и пришпорил ее, заставив ускориться.
Так ничего не понимающая кобылка вернулась на дорогу в лесу, откуда она съехала еще днем. Лошади отчаянно хотелось узнать, кто ее оседлал, но морду всадника скрывала повязка, сквозь которую виднелись только бледно-серебряные глаза. Печально заржав, лошадь понесла седока дальше.
Коул скакал вперед, прижимая к себе статуэтку. Его мысли полностью путались. В голове стояла картинка, как из посоха Мирпуда вылетела красная магия, летящая в него. И его учитель пожертвовал собой, чтобы спасти ученика от неминуемой смерти. И теперь он совсем один. Раньше, когда мастер Райман был рядом, Коул чувствовал себя более уверенно. Теперь же он предоставлен самому себе, что не могло не беспокоить его. Конечно, его мучили угрызения совести, что он оставил госпожу Джесси одну против Мирпуда, и что-то подсказывало молодому воину, что Кон-Сай не сможет справиться с этим загадочным магом. Впрочем, главное будет выполнено – Монолит скоро будет возвращен, Верховный Иерарх будет доволен, и жизнь наладится, насколько это возможно после гибели учителя.
Про себя Коул пытался примерно рассчитать, за сколько он доберется до Ландара. При условии, что у него будет лошадь на смену, если старая выдохнется, при остановках только на еду и сон – тогда ему потребуется всего-то полторы-две недели пути.
Тигр задумчиво посмотрел вперед. Может, на границе Меровии с Граальстаном ему получится получить себе кого-нибудь в сопровождение – тогда путь до столицы будет несколько более приятным.
Пока он ехал в раздумьях, пошел дождь, который этим летом шел слишком редко. К счастью, в этот момент Коул все еще ехал сквозь лес, под кронами деревьев, и на него капли воды практически не попадали. Немного ослабив крепления доспеха, чтобы свежий воздух охладил ему грудь, молодой тигр понесся дальше, неся в лапе Монолит Силы.
Ехать с Кон-Сай, даже молчащей и не представляющей никакой угрозы – то еще удовольствие, поверьте мне. Даже присмирев, волчица все равно пугала меня своим внешним видом. Ее красные глаза внимательно смотрели вперед, как будто выискивая что-то или кого-то на дороге впереди.
Не выдержав долгого молчания, я немного приостановил коня, дождавшись, пока охотница не поравняется со мной:
– Джесси, так скажи мне, зачем вы все пытались поймать меня и Вейлин? По поводу нее я более-менее понял – она украла из Цитадели очень ценный артефакт, который был позарез необходим Ордену для нормального существования. Зачем вам нужен я? Я не причинил вам никакого вреда, не пропагандировал идеи, подрывающие архианство, не угрожал намерениям Ордена.
Охотница потерла голову, поправив свои пышные волосы:
– Я знаю немного, Мирпуд. После того, как мы уехали из Кенсана, я связывалась пару раз с Верховным Иерархом, чтобы сообщить ему о ходе преследования. Отец Бойдул рассказывал о том, что ваше наличие представляет какую-то угрозу для религии, но он никогда не сообщал подробнее, чем именно вы опасны. Я скорее воспринимала этот факт как должное, и не задавала лишние вопросы.
– Но тогда это в высшей степени странно.
Джес пожала плечами:
– Я сказала все что знала, Мирпуд.
После паузы волчица снова заговорила:
– А как вы собираетесь заставить Орден заплатить за смерть вашей возлюбленной? Что может сделать один маг против тысячелетней системы религии? Прихожане верят Верховному Иерарху, и если он скажет, что вы представляете угрозу – за вами никто не пойдет.
Я погрузился в раздумья. А ведь она права. Я один. Вейлин нет в живых, Анри с Лассой остались в Мариссе. Кто мне может помочь? Мастер Гимеон? Но он в Ландаре, и до него сотни миль пути и две недели путешествия. Рассел? Он остался в Мариссе и, наверное, будет продолжать охранять Анри. Бирн мне тоже не поможет – он простой селянин, пусть даже и старейшина деревни.
Перебрав еще несколько имен, я понял, что моим единственным помощником осталась Джесси. Конечно, наличие Кон-Сай под лапой было весомым преимуществом, но даже мы вдвоем не могли сделать много. Чтобы подорвать доверие к Иерарху, нужно, чтобы прихожане перестали верить в идеи, которые пропагандировал Бойдул, как глава архианства. А вероятность того, что это произойдет, стремилась к нулю.
Решив на время наплевать на неприязнь к охотнице, я обратился к ней:
– Джес, как можно разрушить взгляды обычных зверей на религию?
Кон-Сай оперлась обеими лапами на шею своей кобылки и подняла на меня красные глаза:
– Нет смысла разрушать взгляды на религию, Мирпуд. Религия сама по себе – вещь очень хорошая и нужная. А вот подорвать доверие к тому, кто являет собой символ религии, будет лучше и эффективнее, да и проще.
В голове всплыла история, которую нам рассказывал один преподаватель в вузе по поводу того, как однажды обрушили очень крупный банк, привлекая к этому всего лишь с десяток человек. Система была очень простой – в разных частях города встречались два «друга» (а на самом деле – подставные люди), и громко рассуждали о том, что банк (назовем его «Банк А») вот-вот рухнет, нужно срочно забирать оттуда деньги и прочее. Естественно, это не было правдой – Банк А был очень сильной организацией с минимальными рисками. Но этот разговор «между собой» был произнесен в разных частях города – и люди в панике повалили в Банк А забирать свои вклады, поверив рассказам. Как вы знаете, если из любого банка попробовать вытащить все деньги, то он рухнет. Так и случилось с Банком А – всего-то десять человек обрушили очень сильную кредитную организацию. А все почему? Правильно, люди склонны верить слухам. Я вновь обратился к охотнице:
– Джесс, кто назначает служителей Ордена в церквях?
Волчица бодро ответила:
– Если говорить о Святилищах в Ландаре, то этим может заниматься и Иерарх. Иначе же это делают его представители в других городах или деревнях, если там есть Святилище.
– В сознании прихожан укрепилось то, что все идет от Верховного Иерарха?
– В принципе, так и есть.
– А что, если мы заставим сомневаться в тех, кто представляет религию в деревнях и малых городах?
Джес элегантно вытащила кинжал и стала подчищать себе коготки:
– И как вы это сделаете, Мирпуд?
Я усмехнулся:
– Ты мне в этом поможешь.
Охотница удивленно подняла ушки:
– Я?
– Ну конечно. У меня есть идея, которую я не смогу исполнить в одиночку без твоей помощи. Мы приходим в деревню, где есть Святилище. В нем мы заходим в церковь и объявляем, что по приказу Ордена мы должны задержать служителя, потому что он объявлен еретиком. Ведь для Ордена еретичество – одно из самых тяжких преступлений, так?
Волчица кивнула:
– Конечно. Причем не просто одно из, а самое тяжкое.
– Тогда все будет как нельзя лучше. Приходит Кон-Сай, которую все боятся, вместе с магом, и они арестовывает служителя Ордена. У прихожан паника. Сначала они просто испугаются. Но мы продолжим делать это в разных местах, слухи об этом будут распространяться во все стороны, и звери задумаются. Если по приказу Ордена начинают арестовывать служителей Ордена в Святилищах по обвинению в еретичестве, так может, и в самом Ордене засели еретики, которые теперь так заметают свою причастность к назначению преступников на должность служителя? Чем большее количество служителей будет арестовано тобой по обвинению в еретичестве – тем больше будет посеяно сомнений в умах прихожан. Так они придут к мысли, что сам Иерарх может быть нечист на лапу.
Самочка убрала кинжал в ножны:
– Предположим, вы посеяли таким образом сомнения. Но этого мало. Остается два вопроса. Куда девать этих служителей? Неужели вы, будучи в нынешнем состоянии захотите их лишать жизни? Лично монахи не виноваты – они не решают, каким путем идет религия. Их цель – всего лишь доносить слово Арханиса до прихожан. И второй вопрос. А что дальше? Даже лишив поддержки отца Бойдула среди прихожан, вы не сможете его победить просто так. В Ландаре он почти неуязвим. Тем более, сейчас он получит Монолит Силы – и тогда к нему вернется неограниченная власть. Даже имея меня в качестве союзника, вы неминуемо проиграете.
Я вздохнул:
– Ответ на первый вопрос прост. Поработи их и заставь идти их прочь, рассказывая по пути прихожанам, что их обвиняют в еретичестве, и это правда. Либо же просто угрозами заставь их покинуть Граальстан. В общем, придумаем. А по поводу второго...
Я достал из капюшона спящего Эйнара и положил его на плечо:
– Придется заставлять сомневающихся прихожан следовать моим словам.
Глаза Джесси расширились:
– Судья?
Я невесело усмехнулся:
– Да, в лесу во мне второй раз за последнее время очнулся Судья. И именно Судья объявил войну Священному Ордену, а не Мирпуд В'арф.
Кон-Сай смотрела на волка широко раскрытыми глазами. Еще в Кенсане она видела в этом странном менестреле какую-то сущность, которую назовешь не только магией, но и как будто его внутренней энергией. А теперь ощущение того, что он Кон-Сай, не покидало ее и сейчас. Так почему же ей не удалось его поработить? Почему она стала его рабыней, а не наоборот?
В Ордене всегда опасались Судей. За прошедшее тысячелетие их было около десятка, и пусть не каждый из них был очень опасным противником, но каждого из них было непросто уничтожить. Поэтому появление Судьи было для Ордена тревогой. Джесси не знала, осведомлены ли в Ландаре о том, кто есть Мирпуд. Возможно, отец Бойдул подозревал, что волк не просто менестрель, которого нашел патрульный отряд, но по-настоящему в Цитадели заволновались только после побега перебежчицы-Проклятой, когда еще выяснилось, что сбежал и ученик главного гарнизонного мага. Конечно, тогда посылали разыскные отряды, чтобы найти сбежавшего ученика, а вместе с ним и еще троих зверей, но им не удавалось этого сделать. И только после того, как Джесси заметила Мирпуда, поиски стали более конкретными и направленными.
Не дождавшись ответа от Джесси, я вновь погрузился в мысли, теребя гриву Зогмо’са между лап. В голове был приблизительный план, что я хотел сделать. Но меня начали разбирать сомнения. Зачем мне это все? Даже если я начну ту войну, что провозгласил Судья, что мне это даст? Вейлин из мертвых это не воскресит, щемящее чувство одиночества тоже никуда не денется. Что толкнуло меня обсуждать с Джесси план действий?
Мыслями я вернулся к дневнику. В нем автор перечислял положения архианства и иногда цитировал «Слово Арханиса». Благодаря этому я более-менее представлял, что представляет собой архианство как религия. Может, причина моих мыслей о сокрушении Бойдула лежит в этом? Когда я только появился в этом мире и узнавал какие-то факты о архианстве, то она казалась мне какой-то версией христианства (точнее, католического христианства). Но уже рассказ Лассы в стенах Святилища на границе с Меровией поколебал мои убеждения, а потом уже и чтение дневника укрепило меня окончательно в мысли, что архианство имеет мало общего с христианством.
Особенностью веры в Арханиса было то, что в истинном архианстве, которое заложил еще Ягмур (а может даже и Гизлен Бартранди, тут мне уже неведомо), Арханис не являлся Богом в том смысле, который мы привыкли вкладывать в это понятие. Иисус Христос был Богом (ладно, пусть даже сыном Бога, суть не меняется), Арханис же им не являлся. Он олицетворял собой скорее доброго духа и защитника Мира Спокойной Воды. При жизни он был самым простым зверем, как Бирн или лар Фархад. В нем не было ничего особого, кроме того, что он отрешился от мира и постигал его сущность. И даже его «смерть», а точнее переход в статус защитника, не изменил ничего. Да, у него появилась сила, чтобы побеждать зло в невидимой войне на Небесах, но только временно. Легизмунд всегда был силен, и он уравновешивал добро в этом мире. На этом и зиждилась религия – архианская паства есть не рабы Божьи, а скорее подопечные Арханиса. Он был для них не карающей десницей, которая наказывала за неподчинение себе, а помощником, который мог прийти на помощь в трудной ситуации. Именно в этом и заключался смысл первоначального архианства – почитание Арханиса, но не раболепный страх перед ним. Именно в этом пункте нынешнее архианство принципиально отличалось от прошлого.
Что я видел в реальности? Еретичество тяжко каралось, инакомыслие не допускалось, все боялись попасть в лапы охотниц, таких как Джесси или погибшая Янка. Религия добра превратилась в религию страха.
Вспомнились и измученные «разбойники», которые были под началом Себастьяна. Вспомнились их разговоры о взимании неимоверных налогов в пользу «скромного» Ордена. Одна из отличительных черт изначального архианства – оно было религией скромности. То, что Орден требовал от прихожан, он же выполнял и сам. Требовал быть скромными в жизни – и сам таким был. Так у паствы не было ощущения, что Орден прикрывается громкими фразами, а сам не являет собой пример для подражания.
Конечно, были и другие отличия. По отдельности они не сильно бросались в глаза, но все вместе являло собой принципиально другую религию, в которой от старой осталось только название, имя того, кому поклоняются прихожане, да какие-то наработки от старого архианства, вроде Кон-Сай.
В связи с этим меня в последнее время занимал вопрос, на который я пока не мог получить ответа в дневнике: кем на самом деле был Ривелино и откуда он взялся.
Мои мысли текли вокруг предстоящего. Снова я задался вопросом: что делать с монахами? Можно прогнать их или убить. Но может, кого-то стоит поставить вместо них? Но кого? Идеально было бы оставить тех, кто мог бы обработать прихожан, чтобы они меньше верили в Бойдула. Но как это сделать? Конечно, паства будет слушать, что ей говорят, но они же примут только монаха, а не простого зверя с улицы. Значит, нужно искать именно служителя, причем такого, что донес бы до прихожан истину о происходящем.
В голове всплыло загадочное словосочетание, которое произносил Ягмур в моем видении. Лига Справедливости. Организация, которую монах оставил после себя, чтобы они противостояли новым веяниям в архианстве. Наверняка в Ордене знают об этой организации и могли приложить усилия к тому, чтобы ее ликвидировать. Эх, слишком мало шансов, что она есть и спустя тысячелетие. Я обернулся к волчице:
– Ты знаешь что-нибудь о Лиге Справедливости?
Подумав, охотница тряхнула гривой:
– Слышала. Еретическая организация, которая борется против идей Ордена, причем еще со времен первого Иерарха.
Я навострил ушки:
– Так она есть и сегодня?
Волчица подняла красные глаза:
– К сожалению, да. За десять столетий Ордену так и не удалось разгромить ее. Постоянно выживала какая-то часть ее членов, которые возрождали ее вновь и вновь.
Мое сердце забилось чаще:
– А что представляет собой эта Лига сегодня?
Волчица ответила:
– Мне нечасто доводилось с ними сталкиваться. В основном всю информацию о них мы получали из Ландара. Они говорили, что в Лиге состоят еретики, которые пропагандируют идеи запрещенного архианства магистра Ягмура. Как будто у них даже есть монахи, которые хранят все заповеди, оставленные первым Иерархом перед исчезновением.
Я взял охотницу за плечо:
– Джесс, это очень важно. Мне нужно узнать от тебя о местоположении любого логова Лиги по пути в Ландар. Это очень важно.
Волчица печально покачала головой:
– Простите, Мирпуд, но я не могу сказать. Я попросту не знаю этого.
Я в отчаянии ударил себя кулаком об бедро. Проклятый дери, как же все оборвалось, даже не успев начаться! Если Джесси не знает этого, то не знает и никто. Хотя… Кажется, я знал, кто мог мне помочь. Правда, приходилось молиться, чтобы все получилось.
Начал накрапывать противный мелкий дождь. Самая его мерзость заключалась в том, что он пытался забиться в каждую складку одежды, буквально вымораживая изнутри, хотя на улице стояло лето и было тепло. Кроны над нами смыкались в некоторых местах, но не везде. К счастью, в лесу было достаточно места, чтобы остановиться и переждать дождь. Я дал короткий знак Джесси и повел Зогмос’а в сторону ближайшего дуба, росшего возле лесной дороги. Охотница без слов поехала за мной и спешилась с лошади, стоило только мне слезть со своего коня.
Конечно, наше временное пристанище было не витиеватой елью, но крона дуба была достаточно густой, чтобы скрывать нас от противных капель дождя. Разводить костер я не решился, хотя становилось все холоднее – огонь пришлось разжигать слишком близко к стволу дерева, иначе бы его затушил накрапывающий дождь.
Плотнее запахнувшись в плащ, я сгреб по себя листья, удивительным образом опавшие с дуба, хотя они были вполне зелеными. Так стало немного теплее, и я сосредоточился на вызове. Джесси попыталась что-то мне сказать, но я молча показал ей кулак, призывая молчать. Волчица с полуслова поняла мой намек и приглушила звук.
Связи не было очень долго, я и начинал терять терпение. Кажется, я или разучился пользоваться мыслесвязью, либо на таком расстоянии она не работала.
Внезапно в голове раздался знакомый, но уже подзабытый голос:
– Я слушаю тебя, ученик.
Я мысленно воскликнул от радости:
– Мастер, вы отозвались!
Гимеон крякнул:
– Да не ори ты так, а то голова болеть начинает. Где ты находишься?
Я огляделся вокруг, немного задержавшись взглядом на Джесс:
– Я в лесу, где-то в Меровии, не так далеко от границы с Граальстаном.
Варан хмыкнул:
– Неплохо ты сумел связаться со мной за несколько сотен миль. Не каждому это удается. Я так полагаю, с тобой много что произошло за этот месяц, пока я тебя не видел?
Я вспомнил про Вейлин и сжал кулаки, прижатые к морде. Я забыл, что все мои мысли прекрасно передавались по мыслесвязи. Голос Гимеона потеплел:
– Мне очень жаль, что ты потерял Вейлин. Твои мысли работают быстрее твоего языка, и я уже знаю все, что было между вами. Я очень надеюсь, что тебе хватит сил пережить эту потерю.
Я шепнул вслух, но очень тихо:
– Спасибо.
Джесси подняла голову:
– Мирпуд, вы что-то сказали?
Я помотал головой и вернулся к разговору с наставником:
– Мастер, мне нужна ваша помощь. Мне больше некого просить.
Ящер опять начал говорить ленивым, вальяжным тоном:
– Я тебя внимательно слушаю.
Я рассказал ему почти все, что произошло со мной за то время, что прошло с нашего последнего разговора еще в Ларотийском лесу, после изгнания духа эцхеде из Лассы. Так как мысли у меня «рассказывались» намного быстрее, чем я рассказал бы то же самое вслух, мой рассказ не занял долго времени.
– Мастер, так вот в чем проблема. Судья дал клятву уничтожить Орден. Вообще я не собираюсь нести ответственность за то, что говорил Судья, потому я Мирпуд, а не Судья, и то, что обещает Судья, он и должен выполнять. Но я хотел бы разрушить Орден, пусть без таких репрессий, что обещало мое альтер-эго. Я каким-то образом пленил напавшую на меня Кон-Сай, и теперь она следует за мной, не отходя ни на шаг, готовая выполнить любой мой приказ. Мастер Гимеон, что вы знаете о Лиге Справедливости? Я должен услышать все, что вы можете мне рассказать.
Настала долгая пауза. Очень долгая. Я уже начинал подозревать, что наставник либо прекратил связь, либо сеанс мыслесвязи нарушился не по нашей воле. Но и тут я ошибся. Голос варана раздался, словно в небытие:
– Стало быть, ты узнал то, что должен был узнать. Теперь, когда ты хочешь получить ответы на все вопросы, я готов тебе их дать. Раньше я не мог этого сделать, потому что мне хотелось, чтобы ты до всего дошел сам.
– Что вы знаете о Лиге Справедливости?
– Это организация, основанная отцом Ягмуром после того, как власть в Ордене захватил Ривелино. Целью Лиги было сохранить от уничтожения идеи первичного архианства таким образом, чтобы в будущем можно было восстановить ту религию, что была изначально.
– Это я более-менее понял еще раньше. Мне интересно другое. Та Кон-Сай, что я пленил, говорила, что эта Лига существует и сегодня, но как подпольная организация, и за тысячелетие она не было уничтожена, хотя Орден пытался сделать это на протяжении веков. Это правда?
– Да, она сказала правду.
– Мне нужно найти хотя бы одно логово Лиги.
В голосе Гимеона послышалась неприкрытая заинтересованность:
– И что ты хочешь сделать?
– Мастер, мы планируем при помощи подлога убирать из деревень по пути следования в столицу монахов Святилищ, якобы по приказу Верховного Иерарха. Но вместо убранных монахов можно поставить тех, кто будет нести в народ идеи правильного архианства – так получится донести до паствы идеи первичной религии.
Раздалось шумное сопение:
– Идея, конечно, интересная. Но у меня к тебе вопрос, ученик. Чего ты хочешь добиться сменой монахов? Только доносить идеи правильного архианства не есть решение проблемы. Рано или поздно в Ордене прознают о том беспределе, что вы собираетесь учинить вдвоем. Ваше рвение похвально, но его недостаточно. Каков твой план?
– Если начать устранять монахов во многих деревнях по подозрению в еретичестве, то паства может начать думать, что это не просто так. Монахов же назначают сверху, так? При назначении должны были следить, чтобы монахи были верными религии. А если начинают массово убирать монахов по подозрению в еретичестве, то это может бросить тень на самого Верховного Иерарха по принципу «Если он позволил еретикам доносить Слово Арханиса, может, он и сам еретик?»
Гимеон захохотал:
– Ой, уморил ты меня, ученик! И ты надеялся, что эта затея обернется успехом?
Впервые за все время я смутился:
– Что-то не так?
Ящер перестал хохотать и начал говорить серьезным голосом:
– Именно, что не так. Ты думаешь простой сменой монахов посеять сомнения в Иерархе? Глупейшая затея. За тысячелетие религиозная пропаганда здорово поработала с паствой. Наоборот, твое рвение сменить мнимых еретиков только укрепит доверие к религии. Они будут думать: «Если Иерарх так относится даже к своим соратникам и готов признать, что он допустил промах и назначил еретика монахом – значит, он хороший Иерарх, который ради правильной религии готов наказывать даже своих соратников». Теперь ты понимаешь, почему твоя идея как минимум смешна, а как максимум глупа?
Я поник:
– Но это было единственной надеждой хоть как-то победить Орден. Пока я не могу этого сделать, потому что все за Иерарха и никто не пойдет за мной, какие бы идеи я ни пытался провозгласить и какие бы хорошие цели я ни преследовал. И теперь мне даже нечего придумать.
Гимеон задумчиво протянул:
– У тебя есть вариант поведения, который получится, если ты Судья.
Я поднял ушки:
– И какой же?
– Ты хотел дискредитировать только Иерарха, не так ли? А я предлагаю тебе заставить всех разувериться в самой религии.
– Мастер, вы предлагаете еще более невероятный вариант. То я хотел ослабить одного зверя, теперь же вы хотите, чтобы я ослабил всю систему до основания.
Варан усмехнулся:
– На самом деле, только кажется, что опорочить религию тяжелее, чем опорочить ее главу.
– Мастер Гимеон, перестаньте говорить загадками.
– Видимо, ты меня не поймешь, и мне придется рассказывать тебе историю о том, как вообще появилось архианство того вида, что ты знаешь сегодня. Возможно, так ты познаешь больше, чем можешь себе представить. Если ты в лесу, лучше разведи костер, потому что рассказ даже мысленно будет не самым коротким.
Я поднял глава на Кон-Сай, потирающую плечи:
– Разведи костер и приготовь что-нибудь.
Джесс коротко кивнула и достала из сумки огниво. Я вернулся к разговору:
– Слушаю вас.
И мастер начал свой рассказ.
– Ты знаешь все о том, как создавался Орден. Надеюсь, тебе попал в лапы дневник, из которого ты мог почерпнуть информацию.
– Откуда вы знаете о дневнике?
Гимеон усмехнулся:
– Я расскажу тебе позже. А пока слушай. Ты знаешь, с чего все началось. Появление Ривелино было окутано тайной – он появился словно из ниоткуда. Все о нем знали малость – что он обычный монах откуда-то из Меровии, причем непонятно даже, из какого города. Вначале можно было подумать – ну появился очередной монах, и что в нем такого? Но у него было две черты, которые в итоге и привели к расколу. Он обладал феноменальной харизмой и умел убеждать других в своих взглядах.
– Ты наверняка знаешь то, что отличало религию, созданную еще Бартранди. И те взгляды, которые начал пропагандировать Ривелино, отличались от нее. Он хотел, чтобы религия стала догмой, своеобразным законом для всех, чтобы архианство боялись и уважали, беспрекословно подчиняясь ее постулатам. Это шло в разрез с тем архианством, которое защищал Ягмур. Основатель церкви подозревал, что Ривелино – не просто монах. Талин думал, что новенький пришел повернуть религию в принципиально другом направлении. Более того, Ягмур подозревал, что Ривелино – Темный Всадник.
Я спросил, ничего не понимая:
– Кто?
Гимеон продолжил:
– Не только Арханису поклонялись в то время. И у Легизмунда были свои почитатели, которые называли его божеством и пытались разными способами принести его власть в мир. И называли их Темными Всадниками. С ними боролись еще с тех пор, как темные твари потерпели поражение при Низмурской впадине. Гизлен был неглуп и понимал, что уничтожать самого Легизмунда бессмысленно, да и опасно – его должен был сдерживать Арханис, и без Легизмунда нарушился бы баланс добра и зла. Поэтому боролись с его приспешниками здесь, чтобы немного ослаблять его в борьбе с Арханисом.
– Так о чем это я? Да, Ягмур подозревал, что Ривелино – Темный Всадник, и его действия – не просто провозглашение более строгой религии, а попытка превратить архианство если не в веру Легизмунда, то, по крайней мере, внести что-то из взглядов Темных Всадников в ткань архианства. И, как мне кажется, это у него получилось, причем отлично. Постепенно заменялись какие-то отдельные положения религии, она постепенно трансформировалась. По отдельности каждое изменение было мизерно, но эти мизерные детали за много столетий сделали из архианства неизвестно что. И теперь религия архианства напоминает во многом верования Темных Всадников – паства боится религии до дрожи в коленках и боится пикнуть хоть слово против, потому что тогда их объявят еретиками. Заработок паствы идет по большей части на церковный налог, оседающий в казне Ордена. Впрочем, за этот месяц с лишним ты мог сам видеть, что есть архианство.
– К счастью, можно сказать одно – Ривелино преуспел в своем деле, но новую религию он смог насадить только в Граальстане. В Меровии и Паруссии новые веяния тормозились, принималось не все, и в итоге то архианство, что есть в этих двух землях, не столь сильно отличается от исходной религии, как нынешнее архианство в Граальстане. Конечно, новые и новые Иерархи, плененные идеями их потомков, старались, чтобы религия была едина во всех трех землях, чтобы везде были одинаковые законы, одинаковые постулаты, одинаковые сборы. Но максимум, чего добился Орден – сделать церковный союз с Орденами двух других стран. Этого оказалось недостаточно, чтобы привить новые веяния в религии соседним странам. Да, Граальстан из-за этого спорил с Меровией и Паруссией, но в Ландаре сидели может и сумасшедшие, но не идиоты. Они понимали, что священный поход против несогласных по вопросам религии стран полностью дискредитирует новую концепцию архианства и только настроит паству против Ордена.
Я задал вопрос:
– Мастер, как мне известно по одному из видений, Чойг-Ма’л изначально были личной верной гвардией Ягмура. Почему же они согласились стать под знамена Ривелино и последующих Иерархов?
– Не все перешли на сторону Ривелино. Большую часть Цепных, не согласившихся присягнуть новому Иерарху, попросту вырезали. Оставшиеся воины начали набирать новичков в свои ряды – и так Цепные стали личной гвардией уже нового Иерарха. Я тебе скажу даже больше. Кон-Сай, Чойг-Ма’л и Иерарх образуют своеобразный треугольник, значение которого весьма велико. Они образуют так называемую фигуру меч-магия-защита. Иерарх для охотниц или цепных – не просто Иерарх. Он то, что дает им силы жить. Пока жив Иерарх – они чувствуют его, и это дает им спокойствие. По неизвестной причине и Кон-Сай, и Чойг-Ма’л чувствует своим телом факт того, жив ли Иерарх, а точнее его магия. И в Ордене с древних времен действует правило: удел Иерарха – сражаться против магии, удел Цепного – сражаться против меча, удел охотницы – помогать и тем и другим, противостоя злой магии и сражаясь с мечом, направленным против Иерарха.
– А у Лиги Справедливости есть свой Иерарх?
– Нет, у них не Иерарх. Его называют Главный Хранитель. Именно он отвечает за сохранность всех знаний старой религии. Обычно им ставили, конечно же скрытно, одного из тех зверей, что имел достаточно большой вес в столице, чтобы он мог знать хоть что-нибудь о планах Ордена против Лиги.
Я вздохнул:
– Было бы идеально встретиться с Хранителем. Может, он дал бы какой-нибудь дельный совет. Кто, как не он может знать обо всем?
Гимеон усмехнулся:
– Я могу тебя обрадовать. Я знаю Главного Хранителя. Более того, я с ним знаком всю свою жизнь.
Мое сердце забилось чаще:
– И где же он находится? Как с ним можно поговорить?
Казалось, варан выдержал театральную паузу, после чего произнес:
– Ты разговариваешь с ним в данную секунду.
Сказать, что я был поражен – это не сказать ничего. Гимеон – Главный Хранитель Лиги Справедливости??? Я был в учениках у главного зверя по сохранению старых учений? Но как? Почему? Он же говорил, что не связан с Орденом! Он всего лишь главный гарнизонный маг! Армеец!
Я забыл, что все мои мысли передавались. Маг начал подхихикивать:
– Ловко же я тебя провел. Ты думал, что мой статус – всего лишь маг, пусть и сильный, но ты не знал ничего более.
Я нашел в себе силы начать «говорить»:
– Но мастер, вы же сами говорили, что не связаны с Орденом!
– Формально я сказал правду. Армия не очень связана с Орденом, поэтому моя связь с религией минимальна. Но ты не учел одну вещь – я главный гарнизонный маг. А это значит, что в Ордене могут обращаться за моей помощью, если она им потребуется. И я не рассказал еще один важный факт. Когда-то я был монахом Ордена, в молодости.
Я с каждой новой репликой все больше впадал в ступор. На мой немой вопрос ответил Гимеон, правда ответил вопросом:
– Неужели ты думал, что я просто так учил тебя управляться с зеленым спектром твоей магии? У меня он тоже есть, и как всякий обладатель такого спектра, я был монахом. Но в итоге я решил, что это не мое, да и должность Хранителя требовала не быть в гуще событий – вот я и ушел. И запомни раз и навсегда – носитель зеленого сектора не может пользоваться им в полной мере, если его не обучали монахи или же те, кто владеет таким знанием, полученным когда-то от монахов.
После паузы Гимеон добавил:
– Ты спрашивал, откуда я знаю про дневник? Я его подбросил. Конечно, у меня не был велик шанс, что ты его купишь, но ты это сделал. Тот мышонок, Джиллиан, продал тебе книгу потому, что я попросил это сделать через логово Лиги в Кенсане. И от этого маленького мышонка зависело все. Тот дневник, что ты держишь – непростой. Он был у каждого Главного Хранителя, и лишь Судьи, появляющиеся в этом мире, читали его, чтобы получить информацию о прошлом. Как ты думаешь, кто автор этого дневника?
– Я подозреваю, что его писал зверь, максимально приближенный к Ягмуру, потому что там описывались моменты, которые простому служке не сообщили бы. Ягмур доверял автору дневника.
Голос наставника прозвучал с ехидцей:
– И после этого ты еще не догадался, кто автор записей?
Я задумался, и после паузы произнес, хлопнув себя по лбу:
– Дарсар! Ну конечно же он! Как я раньше до этого не додумался!
– Именно он. Этот дневник писал Дарсар, и его с огромным трудом удалось найти после исчезновения талина и сохранить, потому что Ривелино искал любые записи, которые могли пролить свет на то, куда исчез Ягмур. И то, что ему в лапы не попал дневник – это просто чудо. На сами записи было наложено заклятие, которое сохраняло их от уничтожения, поэтому дневник выглядит относительно свежим, хотя ему около тысячелетия. Я так понимаю, ты его спокойно читаешь?
Я замялся:
– Ну… да.
В голосе звучала нескрываемая гордость:
– Тебе удалось самому расшифровать архаичный священный. Ты действительно истинный Судья. Только ему под силу понимать и читать тексты на древнем языке, не считая еще нескольких живущих в этом мире зверей, коих можно пересчитать по пальцам обоих лап, если не одной.
Я провел лапой над костром, который уже давно был зажжен Кон-Сай, а я лишь в тот момент обратил на это внимание:
– Так что мне делать, мастер? Вы мне так и не сказали, как можно дискредитировать религию.
Гимеон вздохнул:
– Я могу сказать тебе только примерно. Я говорил, что еще Ягмур подозревал Ривелино в принадлежности к Темным Всадникам. У меня есть подозрения, что сегодня архианство есть религия не Арханиса, а религия Легизмунда, хитро замаскированная под прежнюю. У меня нет доказательств этого – и тебе надо их найти, если они существуют. Очень жаль, что ты потерял Монолит, потому что он мог бы помочь тебе. Этот артефакт очень занимательный. Да, он опасен в неумелых лапах, но будучи принадлежащим Судье, он дает ему возможность видеть то, что нельзя увидеть обычным способом. Не спрашивай меня, что это значит конкретно. Я знаю, что он может тебе помочь. Но как – знаешь только ты. Даже Главному Хранителю неведомо все то, что знает истинный Судья. Если Монолит окажется у Бойдула, он станет почти неуязвим, потому что артефакт дает силу многим процессам, протекающим внутри Цитадели. Большим я не могу тебе помочь, пока что. Максимум – предупреждать тебя о том, какие меры может предпринимать Орден по твоей поимке, но пока я не знаю ничего. В столице относительное затишье, но наверняка после прибытия Коула вместе с Монолитом все изменится. Конец связи, ученик. Береги себя.
Наступавшая в голове пустота свидетельствовала, что на этот раз Гимеон точно прекратил сеанс мыслесвязи. Джесс подняла глаза, видя, что я сдвинулся:
– Мирпуд, я сделала чай и немного хлеба с мясом – поешьте.
Я погладил урчащий живот. Вытянув задние лапы и грея их у огня, я взял протянутую кружку и ломоть хлеба с подвяленным мясом. Бутерброд был не очень вкусным, но питательным. Чай же на вкус оказался горьким, но в тот момент мне было абсолютно фиолетово.
Время клонилось ко сну, а ночевать в лесу меня не прельщало. Обсудив свои дальнейшие действия с Джесс, мы поехали дальше по лесной дороге, пытаясь найти что-нибудь, подходящее для ночлега. Кон-Сай я оповестил о разговоре с мастером, и, кажется, она без пререканий приняла новый план действий.
Лес постепенно перешел в поля, которые постепенно уже начали золотиться. Вдоль дороги все чаще стали попадаться снопы сена. Рассудив, что до ближайшей деревни ехать еще порядочно, а останавливать хоть где-то нужно, я двинул к ближайшему стогу, который стоял в идеальной позиции позади других стогов, сгрудившихся группой, и его не было особо видно с дороги. Волчица сразу же встала, подобрав кинжалы. Я осмотрел ее стройную, но поджарую фигуру:
– И ты не будешь спать?
Джесси бросила:
– Высплюсь и по дороге. Мирпуд, вам надо отдохнуть после того, что произошло. Я посторожу, чтобы ночь была спокойной.
В глубине души я не очень доверял ей. Даже беспрекословное подчинение, которое она демонстрировала весь прошедший день, не уменьшало малой тревоги внутри. Однако же иного выхода у меня не было. Спать действительно хотелось. Пустив Зогмо’са к стогу, я зарылся в сено. Запах подсушенной травы и тепло внутри стога действовали на меня убаюкивающе, отправляя в крепкий сон. А Кон-Сай продолжала стоять, следя за дорогой и поигрывая парными кинжалами в лапах.
Мне снился очень странный сон. Я находился в какой-то белой комнате, в которой не было ничего – только стены, пол и потолок. Из-за того, что комната была однотонна, невозможно было понять, где у нее границы. Одно радовало – стены были не ослепительно белыми, а матовыми, и это не раздражало глаза.
Оглядев себя, я увидел, что стою не в черных одеяниях Судьи, а в футболке и куртке с джинсами, оставаясь при этом в обличии волка. На правом боку, где меня в свое время настиг нож Васи Мажора, шли разрезы ткани в куртке и футболке. Если в Мире Спокойной Воды эти разрезы были небольшими, и мне не удавалось их заметить сразу, то здесь они были много крупнее и заметнее.
От исследования одежды меня отвлек голос позади:
– Максим.
Я чуть ли не подпрыгнул на месте и резко обернулся. На меня смотрел волк, поразительно похожий на меня, только старше и более седой, сидящий в кресле, которого там не было еще несколько секунд назад. Одет незванный гость был в черную хламиду с вышитым зелеными нитями клевером, скрывавшую его фигуру вплоть до щиколоток. Я спросил:
– Откуда вы знаете мое настоящее имя?
Глаза волка были необыкновенно добрыми, хотя и проницательными:
– Мне ли его не знать? Неужели ты меня не узнал, Максим?
Казалось, что его практически полная идентичность со мной была не случайной. Я точно видел его раньше, но где – вспомнить не мог. После паузы и более внимательной оценки я посмотрел в его серо-голубые глаза:
– Талин Ягмур?
Монах усмехнулся:
– Рад, что ты помнишь свои видения. Да, ты угадал мое имя.
Я огляделся, но никого, кроме нас, в этом белом зале не было. Ягмур заметил мою растерянность:
– Да, понимаю, видеть свою копию весьма странно.
Я с подозрением посмотрел на волка:
– Вы и мысли читаете?
Талин рассмеялся:
– А что их читать, если на твоей морде и так все написано? Наше сходство неслучайно. Я – твой прямой предок, поэтому у нас почти одинаковая внешность. Даже можно сказать, что сейчас ты видишь себя-будущего в более преклонном возрасте.
– Вы? Предок? Как это возможно?
Ягмур встал с кресла, отчего хламида теперь закрывала почти все его тело, оставляя неприкрытыми только кончики пальцев задних лап:
– Я твой предок не в Мире Спокойной Воды, а в твоей реальности. Если быть точным, я твой прадедушка.
Я с трудом раскрыл пасть:
– Пра…дедушка?
– Именно, Максим. Я отец твоей бабушки, которая нынче жива и осталась в деревне в нескольких десятках километрах от Москвы.
Я сел на пол и обхватил голову лапами:
– Нет, что-то не получается. Вы жили тысячелетие назад. Как вы могли быть отцом моей бабушки?
Морда талина немного погрустнела:
– Когда я убегал от Ривелино, я экстренно переместился из Мира Спокойной Воды. И вышло так, что меня забросило в твою реальность, в начало 30-ых годов прошлого века. Будешь очень сильно смеяться, но забросило меня даже не в тогдашний Советский Союз, а в США, в гангстерский Чикаго. Мне стоило больших трудов оттуда убраться. У меня даже не было плана, куда идти. Конечно, я пытался найти среди жителей хоть кого-нибудь с магическим потенциалом, но у всех как отрезало – даже малой крохи дара не было. В поисках нужного мне человека я пересек Атлантический океан и оказался в Европе. И когда я очутился в СССР, я понял, что искать мага бесполезно – проще жениться на местной девушке, чтобы потомок унаследовал мой дар в полном объеме. Моя дочь – твоя бабушка, а также мой внук – твой отец не унаследовали моего магического дара. Но, к счастью, у моего правнука он проявился. Да, я уже был староват, когда впервые подержал тебя на лапах, но мне тогда хватило сил, чтобы понять это. И когда я уже умирал, я заклял себя так, чтобы мои силы перешли к тебе. Так я оказался в твоем сознании и живу там с тех пор. Прошу извинить, что я проявляюсь у тебя в виде Судьи, ищущего возмездия.
Я поднял голову:
– Подождите, подождите. Так мой дар есть копия вашего или нет?
– И да, и нет. Рисунок спектра твоей магии идентичен моему. Ты обладаешь той же силой, какой я обладал еще будучи Верховным Иерархом. Но ты не Судья. Судья – это я. И так будет, пока ты не научишься управлять гневом Судьи. Лишь после того, как ты им овладеешь, его сила станет и твоей. Пока же Судья пробуждается без твоего желания, хотя ты уже научился предугадывать, когда это будет происходить. Тебе же нужно не только предугадывать, но и уметь призывать силу Судьи тогда, когда тебе это будет необходимо.
Я вздохнул:
– Призывать Судью – ужасно. После того, что как я убил Дисто, мне было очень больно.
Талин сел обратно в кресло:
– Да, я это прекрасно знаю. Так ты прошел первое испытание болью. Наверное, тебе говорили, что Судья ответственен только перед самим собой. Он сам устанавливает законы, которым считает нужным подчиняться. И боль – это способ предостеречь его от самоуправства. Ведь находились в прошлом такие Судьи, что они вершили самосуд по своему усмотрению. И такие умирали, потому что однажды просто не выдерживали боли. Наверное, тебе пришлось хоть однажды прибивать боль яростью, не так ли?
В голове вспыло ужасное пробуждение в номере гостиницы Кенсана после убийства Дисто:
– Да. Ярость помогла мне подняться в постели после первого приступа боли.
– Вот, Максим, ты познал, какова сила праведного гнева. Злиться и гневаться может всякий Судья – и истинный, и ложный. В этом он такой же зверь, как и все остальные. Но гнев праведного Судьи помогает преодолевать боль от свершения правосудия над виновным. Ложный Судья так не может. Одно из главных условий овладения даром Судьи внутри тебя – не бояться его вызывать только потому, что это несет боль. Если ты будешь вызывать целебный гнев правосудия – боль будет не так страшна.
Я впервые за все время сна усмехнулся:
– Вызывать вас вместе с гневом. Как забавно.
Ягмур было улыбнулся, но потом погрустнел:
– Было бы смешно, если бы не было так грустно. Меня ведь по сути уже давно не существует. Последний раз я был в том обличье, в котором ты меня видишь, около тысячи лет назад. И я больше никогда не смогу быть в реальном виде. Все, что теперь есть мой удел – быть духом-советником, которого ты можешь видеть только во сне.
Я снова поднял глаза. Подождите, а почему Ягмур не может быть источником информации о Лиге? Он же ее основал! Я начал расспросы:
– Талин, вы были в сознании каждого Судьи, что появлялся здесь за прошедшее тысячелетие?
Ягмур покачал головой:
– К сожалению, нет. Я мог появляться только тогда, когда был еще жив в обличие человека. И вышло так, что впервые за последние три столетия или что-то около того я оказался здесь благодаря тебе и то только потому, что позаботился об этом перед смертью.
– То есть, вы уже не можете появиться в виде зверя здесь?
Ягмур вздохнул:
– Формально могу, потому что как зверь я не умер. Но фактически это невозможно, потому что я умер как человек, и поэтому некем возвращаться сюда. Я остался бесплотным духом, у которого не хватит сил очутиться здесь.
После паузы талин вытянул лапы:
– Два мира – мой и твой, связаны между собой больше, чем ты думаешь. Каждый зверь из этого мира может очутиться специально или ненамеренно в твоей реальности. Ему будет соответствовать свое тело в параллельной вселенной. При желании житель одного мира может перемещаться между двумя реальностями сколько угодно, пока не умрет то вместилище, в котором в момент времени находится его душа. Так произошло со мной – я умер человеком, и поэтому больше не могу перемещаться обратно в тело зверя. Более того, вообще при перемещениях из мира А в мир Б тело из мира А как бы исчезает и его нет.
Я потер голову:
– Подождите, а что происходит в случае перемещения души умирающего человека в эту реальность или же умирающего зверя в мою вселенную?
Ягмур улыбнулся:
– Сразу видно, что ты настоящий Судья – ты умеешь задавать правильные вопросы. Тот случай, что ты описал, является единственным исключением из этой системы. Если ты умираешь как человек, и силой заставляешь себя переместиться – ты окажешься в теле зверя, а тело человека в твоем мире не исчезает и становится трупом, и наоборот. И это при условии, что твои раны были смертельными. Получается такой парадокс – ты живешь и здравствуешь в теле зверя, а твое человеческое вместилище умерло. В таком случае ты можешь вернуться обратно в тело человека, и изумленные жители планеты Земля увидят, как мертвый вернулся к жизни.
У меня задрожали колени:
– Так это значит, что Максим Волк… умер?
Ягмур развел лапы в стороны:
– Скорее всего да. Думаю, что раны были смертельными, и теперь твое тело человека тихо и мирно лежит в гробу, похороненное.
Я сжал волосы лапами:
– Бедная бабушка… Как она переживет это?
Волк опустил глаза:
– Прости, что рассказываю тебе такие страшные вещи.
Я поднял глаза, полные решимости:
– Мне нужно попасть в свой мир!
Ягмур удивленно воззрился на меня:
– А как же Орден?
– Плевать на Орден, моя бабушка мне важнее. Последний зверь, который значил для меня хоть что-то, убит, и в данную секунду меня здесь не держит ничего. Я должен хотя бы сказать ей, что со мной все хорошо.
Глаза волка посуровели:
– Ты никуда не пойдешь.
Я усмехнулся:
– Да ну? Талин, вы меня не удержите. Свиток переноса при мне, и я смогу в любой момент появиться в своем мире, не спрашивая ничьего разрешения.
Я было встал, но Ягмур силой посадил меня на пол:
– Если не хочешь совершать глупого действия, не спросив меня, то лучше сядь и послушай. Все-таки, я знаю о магии в разы больше тебя.
Я был вынужден покориться. Глаза доброго волка внезапно стали стальными, и теперь я понимал, почему именно Ягмур основал Орден – таким глазам противостоять было невозможно. Убедившись, что я успокоился, талин сел в кресло. Его глаза вновь стали добродушными:
– Свиток тебе не поможет. Он работает только на перемещение в Мир Спокойной Воды, но не из него. Второе. Ты обязан разобраться с Орденом, иначе перемещения не видать тебе, как своих милых мохнатых ушек.
Я наклонил голову:
– Почему «обязан»? Пророчество не указ.
Ягмур обнажил клыки:
– Я говорю не о пророчестве. Я знаю, как переместить тебя в Москву. Но то, что поможет тебе это сделать, находится в Цитадели. И пока ты не разберешься с Бойдулом, бабушки тебе не видать, потому что ты физически не сможешь оказаться у нее.
Я снова схватился за голову. Теперь я был заперт в Граальстане, если верить Ягмуру, и мне не поможет ничего, кроме как победа над тысячелетней махиной архианства. Увидев мою задумчивость, волк запахнул хламиду:
– Теперь ты понимаешь, что это не мое самодурство, а требование судьбы. Только победа поможет тебе вернуться в привычную реальность. К счастью, в твоей реальности время течет в двенадцать раз медленнее, так что там пройдет не так много дней, прежде чем тебе удастся переместиться.
На этих словах комната растворилась… и я проснулся.
За ночь не произошло ничего такого, что могло помешать сну, так что утром Джес пошла будить Мирпуда с чистой совестью.
Кон-Сай разворошила сено, в котором спал Мирпуд. Волк спал очень беспокойно. Его лапы сжимались в кулаки, и он периодически произносил одно имя – Лин, иногда говоря еще и Вейлин. Волчица грустно смотрела на Мирпуда, вслушиваясь в произносимое имя. До сих пор ее терзала совесть за то, что она не смогла помешать смерти возлюбленной волка. И дело было даже не в том, что Мирпуд ее поработил – в смерти Вейлин не было особого смысла, но внезапно проснувшаяся решимость Янки испортила все. Возможно, не убей Райман Вейлин, Мирпуд сейчас добровольно пошел бы за ними, лишь бы его возлюбленная жила. И тогда были бы живы и Райман, и Янка. И тогда все было бы спокойно и так, как полагается.
Джесс тронула Мирпуда за плечо, немного обхватив бицепс, и потрясла. Глаза волка резко открылись, и он сел, глядя перед собой полубезумным взглядом. После паузы он посмотрел на волчицу мутным взглядом, и произнес несколько ошарашенно:
– Л... Лин?
Кон-Сай покачала головой:
– Нет, Мирпуд, это я, Джесси, охотница. Мы с вами едем в Ландар.
Мирпуд потряс головой, и его взгляд стал осмысленным:
– А, это ты. Почему-то мне на секунду показалось, что передо мной Вейлин.
Волк обхватил голову лапами и взъерошил гриву:
– Наверное, мне снились плохие сны, и я от них еще не отошел. Ничего не происходило ночью?
– Все было спокойно, никто не проезжал, никто не беспокоил.
Помимо Ягмура мне снилась и Вейлин. Я не мог вспомнить, какой она была во сне, но я видел вновь и вновь, как ей перерезают горло. К величайшей скорби, страх, пережитый на туманном поле, оказался реальностью, причем практически идентичной тому, что я видел в реальности. И после пробуждения Джесс в первые секунды казалась мне Вейлин. Похоже, теперь тень погибшей любимой будет преследовать меня всюду. К сожалению, во внешнем облике охотницы и Вейлин было много общего. Конечно, они отличались цветом волос и шерсти, фактурой волос, отличались и складом фигуры и пышностью форм, но при взгляде мельком на Джесс у меня всегда возникло ощущение, что я вижу Вейлин. Как бы то ни было, но рост и видовая принадлежность у них было одинаковой, не считая нескольких черт, по отдельности незаметных, но в итоге дающих сходство.
Внутри сена было тепло, но снаружи меня ждал утренний холод. Я сжался в комок и начал потирать холодеющие плечи:
– Как ты только не замерзаешь в этой холодине?
Охотница посмотрела на меня с удивлением:
– Тут не так холодно, Мирпуд. Утром всегда так.
Кажется, холод начал пробирать меня, и я почувствовал, как у меня дрожат губы и бьет озноб. Это означало одно из двух – либо я простудился... либо переживал из-за смерти Вейлин. Мне хотелось бы, чтобы это было второе, потому что простуда сейчас была бы точно не тем, чем хотелось болеть. Мой озноб заметила и охотница. Она потрогала мой лоб:
– Вроде не горячее обычного. Вытяните ладонь вперед.
Не зная, зачем это ей, я вытянул правую лапу вперед. Кисть у меня дрожала и качалась, как у старика. Волчица покачала головой:
– Переживаете из-за ее смерти. Я знаю, что мое сочувствие сейчас для вас значит не больше, чем пыль под лапами, но я понимаю, что происходит в вашей душе. Я искренне была против смерти Вейлин. Не знаю, что нашло на Янку.
Я пробурчал:
– Конечно, у тебя не убивали любимого на твоих глазах, тебе легко говорить.
Охотница покачала головой:
– Убивали.
Я поднял глаза:
– Что?
Самочка протянула мне сделанный бутерброд с вяленым мясом:
– На моих глазах был убит мой любимый.
Я прожевал кусок:
– Ты же Кон-Сай, как ты могла позволить этому случиться?
Голос волчицы стал бесцветным:
– Да, я была Кон-Сай. И убила его я.
Я выронил кусок бутерброда на сено, забыв о нем:
– Но... Как ты могла? Разве у Кон-Сай могут быть любимые? Они же созданы как верные бойцы Ордена, без страха и чувств.
Волчица подняла упавший бутерброд и отдала его мне:
– Пожалуй, мне стоит рассказать о своей жизни. Но давайте лучше поедем дальше, Мирпуд. До границы не так далеко.
Наскоро позавтракав и согревшись у мини-костерка, разведенного подальше от стогов сена, мы сели на лошадей и поехали дальше. Джес начала рассказывать свою историю:
– Наверное, вам не приходилось слышать, как набирают Кон-Сай? Обычно по стране ищут маленьких волчиц, у которых с детства есть задатки стать охотницей за еретиками. Конечно, не каждая девочка-волчица становится ей, и даже далеко не каждая, но каждая может быть проверена приходским священником. Если он сочтет, что она может быть Кон-Сай – об этом сообщают в ближайший отдел Ордена. В волчицах проверяют множество качеств – спокойствие, умение подчиняться, отсутствие страха, готовность принимать самостоятельные решения, умение ориентироваться в незнакомой ситуации и прочее. Может показаться, что злость и ярость тоже оцениваются в волчицах как необходимые качества, но это ошибочное суждение.
– Меня тоже признали годной к тому, чтобы стать охотницей. И я стала ей после инициализации в возрасте восемнадцати лет. С тех пор моя жизнь разделилась на до и после. Я с самого начала понимала, что не похожа на других охотниц. Я не помнила точно того, что происходило со мной в детстве, но я прекрасно помню процесс инициализации, когда магия Монолита превратила меня в охотницу. А у обычных Кон-Сай все было строго наоборот – они прекрасно помнили детство, но не помнили процесс превращения в волчиц-охотниц. Помимо всего прочего, я обладала некоторыми свойствами, которым не обладали другие Кон-Сай. Я могла чувствовать магию цели, и поэтому мне не было равных в Кенсане в поисках преследуемого зверя-мага. Более того, я чувствовала наличие Кон-Сай рядом с собой, ориентируясь не только на зрение. Кажется, этой способностью интересовались в самом Ландаре, но отец Бойдул считал эти разговоры выдумкой и не верил в мои способности. И с этого началась погоня за вами – когда я патрулировала улицы Кенсана в образе четверолапой волчицы, я почувствовала, как внутри вас живет очень сильный Кон-Сай. Конечно, сержант мне не поверила, потому что самцов в нашей касте не было никогда, и лишь приказ Верховного Иерарха убедил ее, что вас необходимо поймать и доставить в столицу.
Я потер лапы:
– Так почему же я поработил тебя? Я слышал теорию, что охотница не может поработить самца Кон-Сай, но обычно такие самочки умирали, как Янка. Почему же ты не умерла, но стала моей рабыней?
Джесс опустила голову:
– Я не знаю, Мирпуд. Может, это как-то связано с моими необычными способностями. Возможно, они не дали мне умереть. Одно я могу сказать точно – вы действительно Кон-Сай, и в этом я уверена полностью.
Я помотал головой:
– Я не могу быть Кон-Сай, Джесси. Если бы это было так, то мой учитель, мастер Гимеон, стал бы моим рабом, потому что во время обучения он частенько атаковал меня огненной магией.
Джесс подняла глаза, и в них застыла грусть:
– Но я чувствую, что вы Кон-Сай, Мирпуд. Я не ошибаюсь в этом плане.
Я подъехал поближе и погладил ее по плечу:
– Хорошо, если тебе будет проще, я буду считать, что это так. Кстати, я хотел бы проверить один факт, но не знаю, как ты отреагируешь на это.
Волчица повернула голову в мою сторону:
– Простите?
– Я хотел бы проверить твой спектр. Правда, если все-таки допустить, что я Кон-Сай самец, тогда я не знаю, как ты отреагируешь на то, что я применю магию в отношении тебя.
Красные глаза охотницы остались беспристрастными:
– Делайте со мной все, что хотите, Мирпуд.
Я вздохнул, приготовившись к худшему, и запустил кокон магии, показывающий спектр. Выкристаллизовывался он очень долго, но с волчицей не происходило никаких видимых перемен – как ехала, опустив ушки, так и ехала.
Наконец, сфера зависла над Джесс, и моим глазам предстала достаточно занятная картина – практически полностью серый круг, обозначающий отсутствие магических умений, и небольшой кусок этого "торта" серебряного цвета, примерно составляющий около трех или пяти процентов. Похоже, именно это было причиной того, что происходило с Джесси. В дневнике упоминалась теория Ягмура о серебряном спектре, что он каким-то образом может защищать своего обладателя от различных магических воздействий. Возможно, этот кусочек объяснял отличие Джесс от других Кон-Сай, а также объяснял причину того, почему она не умерла, как Янка. Конечно, такой малый кусок вряд ли давал Джесси серьезные магические умения, но необычные способности он обеспечивал уж точно. Я вернул Кон-Сай к разговору:
– Ты говорила о том, что тебе пришлось убить своего возлюбленного. Почему?
Голос волчицы остался механическим, но теперь она подняла голову:
– После инициализации остается одна проверка для каждой Кон-Сай. И эта проверка на преданность. Считается, что теперь охотница послушна Ордену и готова выполнить все, что бы ее ни попросили. Задание бывает самое разное – прыгнуть в огонь, например, или подставить лапу под летящий предмет, который гарантированно ее сломает. Со мной же разговор был отдельный. Раз я чувствовала то, как стала Кон-Сай, значит, мою преданность проверяли особо. Мне приказали убить своего любимого.
– И ты вот так просто пришла и убила его?
– Нет. Сначала я отказалась и просила дать мне другое задание. Но потом его схватили и начали пытать другие Кон-Сай прямо на моих глазах. Его крики и мольбы звучали в моей голове нескончаемо, день и ночь. Он умолял меня убить его, если я действительно его люблю, лишь бы только прекратить страдания. На третий день пыток я сдалась. Я не знаю, какие у меня были глаза в тот момент, но любимый перед смертью сказал, что плачущей он меня не видел никогда. Он просил меня убить его, если я действительно его люблю. И я это сделала вот этим кинжалом.
Джес достала кинжал с левого бедра и показала на малозаметное бурое пятно возле рукояти:
– Это его кровь. Я не знаю, зачем я не стала его счищать, но у меня не поднимется лапа это сделать. Дитмар принял смерть с радостью, хотя я до сих пор виню себя, что убила его, пусть это и было необходимо.
Джесс убрала кинжал:
– И снова говорю вам, Мирпуд. Вы можете считать меня безжалостной, не ведающей пощады тварью, на уме у которой только желание причинять боль и страдания, но я прекрасно знаю, что значит потерять любимого зверя.
Я посмотрел на мокрую после вчерашнего дождя дорогу:
– Джесси, скоро мы подъедем к границе с Граальстаном. Какой у вас был приказ в отношении меня и Вейлин?
Волчица подняла недоуменные красные глаза:
– Но я же говорила вам. Задача была доставить вас и Вейлин вместе с вещами в Ландар. Видимо, отец Бойдул просил найти именно похищенный Монолит и поэтому просил взять вещи. Но раз Коул взял статуэтку и уже наверняка находится на границе – значит нужно только доставить вас. Вейлин мертва, поэтому я должна выполнить ту часть приказа, которая еще может быть выполнена.
– А что, если мы инсценируем мое пленение?
– А как?
– Свидетелей того, что я тебя поработил, нет, верно? Значит, со стороны это выглядит так, как будто ты меня пленила и ведешь в Ландар, как того и требовал магистр Бойдул. Тогда при встрече с другими веди себя, как хозяйка. Я, по мере возможностей, буду изображать твоего пленника. Это поможет нам без проблем добраться до Ландара так, чтобы нам не задавали лишних вопросов и не задерживали.
Джесс пролепетала:
– Но… вы же мой хозяин. Я не могу быть госпожой над вами…
Я сильно тряхнул ее за плечи:
– Соберись! Ты Кон-Сай и остаешься ей! Вспомни, чему тебя учили! Если и это не поможет, тогда это мой приказ!
Волчица помялась:
– Хорошо, Мирпуд, я при встрече с другими буду изображать хозяйку.
– Вот и хорошо.
Даже после того, как я переформулировал вежливую просьбу в приказ, Джес явно не стало легче. Нет, мне определенно нужно было в будущем найти способ разорвать связь между собой и охотницей. Можете считать меня глупцом, но даже преданная мне Кон-Сай была для меня серьезным раздражителем. Ее пресмыкание мешало нашему общению. К сожалению (а может и к счастью) я никогда не считал себя тем, кто вправе повелевать кем бы то ни было.
По пути вдоль поля нам попадались крестьяне, работающие среди золотистых участков, где уже начинала колоситься пшеница. На Джесс они поглядывали с опаской, но это была скорее нормальная реакция тех, кто видел в своих землях не самого приятного персонажа. В Меровии власть Ордена, да и Кон-Сай была не столь сильна, и поэтому перед ними не было того страха, как в Граальстане.
После долгого молчания охотница приложила лапу ко лбу, вглядываясь вперед:
– Мирпуд, до границы осталось менее часа езды верхом. Если вы так хотите изображать моего пленника, то можете начинать уже сейчас. После того, как таможенные солдаты не задержали вас при выезде из Граальстана, я сделала им конкретный втык, и теперь они будут много подозрительнее, чем они были раньше. Малейшая вольность в вашем поведении – и они могут заподозрить, что не все чисто.
Я вздохнул:
– После того, как я месяц с лишним бегал от вашего брата, мне даже будет в радость расслабиться и побыть ведомым…
Сделав лишь краткую остановку на один-два часа по пути, чтобы совсем немного подремать, Коул быстро достиг границы с Граальстаном. Его узнали. Дозорный Нимес, что проверял всех въезжающих из Меровии, удивленно взял под козырек:
– Коул, а почему один? Где твой наставник и Кон-Сай?
Тигр тяжело опустил плечи:
– Преследуемый убил моего наставника и каким-то образом убил госпожу Янку. Мне пришлось спешно бежать, но я хотя бы успел забрать то, что похитили наши цели. Последнее, что я видел – как госпожа Джесси стоит напротив волка, готовая напасть. Боюсь, она не смогла с ним справиться.
Нимес опустил лапы:
– Что же, может, надо сменить лошадь? А то твоя выглядит так, как ты ее серьезно гнал десятки миль.
Воин опустил взгляд на бока жеребца под ним. Конь тяжело дышал, а его кожу покрывало мыло, грозящее перейти в пену. Нет, дальше на нем ехать не стоило. Подумав, Цепной соскочил с лошади:
– Что же, действительно, пора сменить лошадь. Может, еще и попутчик найдется?
Дозорный покачал головой:
– Нет, попутчика я тебе не дам, тут каждый солдат нужен, так что придется тебе ехать одному, Коул. Если быстро поедешь, то успеешь оказаться возле деревни Лестрис. Там тебя точно должны взять на ночлег.
Тигр взял под козырек:
– И за то спасибо.
Воин терпеливо ждал, пока ему выведут другую лошадь. В итоге у него оказался скромный жеребец в яблоках, который, однако, выглядел очень крепко и добротно. Новый транспорт уже был одет в сбрую, но Коул по старой привычке все равно проверил все ремни и подпруги, вспоминая с содроганием падение с лошади в Стиндале, после которого у него до сих пор побаливал локоть на левой лапе. Запрыгнув в седло, он помахал лапой Нимесу и вздохнул свободно. Теперь он уже на территории Граальстана, а Коулу было всегда приятно чувствовать себя находящимся на родной земле.
На горизонте показалась пограничная застава, через которую лежал наш путь обратно в Граальстан. Я уже заранее скукожился в седле, изображая как можно более забитого зверя, которого тащат под страхом смертной казни туда, куда он не хочет. Джесс отошла от своего прежнего состояния, и я уже видел в ней ту Кон-Сай, какой она была до порабощения.
Нас заметил издалека, и навстречу вышел целый кортеж из пары Цепных и Кон-Сай, все также дежурящей на посту. Пока не было караванов, которые было необходимо проверять, они могли себе такое позволить.
Волчица с заставы остановила нас и обратила взор на Джесси:
– Сестра?
Голос Джес нисколько не дрогнул:
– Преследуемый задержан и должен быть доставлен в Ландар лично отцу Бойдулу.
Кон-Сай сощурилась:
– А по заверениям Коула, вы остались с целью один на один, и воин остался в больших сомнениях, что вы его победите, сестра Джесси.
Волчица выпрямилась в седле:
– Твое имя?
– Летиция.
– Сестра Летиция, как ты думаешь, если я стою перед тобой, а за мной едет понурый пленный – я победила его или нет?
Красные глаза Летиции сузились:
– Я вижу, что он едет за тобой, сестра, но меня что-то настораживает в нем. Хорошо, если ты так убеждаешь, что он в твоей власти, прикажи сделать ему то, что обычный зверь не сделает по доброй воле.
Я напрягся. Черт, неужели эта охотница заподозрила подлог? Но как? Неужели она тоже обладает способностями Джес в плане чувства магии? Я бы мог проверить это, но процесс был бы слишком долгим и заметным. Голос Джес слегка дрогнул, однако это было почти незаметно:
– И что мне приказать ему сделать? Учти, сестра, что он должен предстать перед Верховным Иерархом в целости, поэтому заставлять его ломать себе кости или отрезать лапу я не стану.
Летиция кивнула головой, призывая Джесси подойти к ней поближе. Волчица исполнила просьбу, и охотница прошептала ей что-то на ушко. Джес безэмоционально приказала мне:
– Сведи лапы за спиной и выпрямись. Не смей двигаться или дергаться.
Я выполнил требуемое, гадая, что же такого Летиция могла попросить у моей попутчицы. Подумав, Джесс подошла ко мне и резким движением ударила мне в живот. Удар вышел что надо – я попросту рухнул на землю, не успев расцепить лапы, поэтому падение было болезненным. К счастью, все прошло идеально – Летиция усмехнулась:
– Ты поработала его, сестра, теперь я тебе верю. Если он даже в момент удара не посмел выставить вперед лапы – это дорогого стоит.
Джесс схватила меня за ворот плаща и подняла, нарочито зло прошипев в морду:
– А теперь встань и иди за мной, презренный.
Если сдержаться от выставления лап вперед после удара было сложно, но можно, то вот выполнить последний «приказ» охотницы было почти невозможно. Помимо живота у меня побаливала морда, потому что я приложился об землю носом, и встать было очень трудно. Тем не менее, подпустив немного ярости, я прибил боль, и это помогло мне встать. Теперь мне не надо было притворяться забитым пленником – я себя им так и чувствовал в тот момент. Джесс спросила Летицию:
– Сестра, а давно проезжал Цепной Коул?
– Да нет, всего полдня как. Все переживал, что у вас может не получиться одолеть преследуемого. Вижу, он напрасно переживал.
Джесс отвесила мне пинок под зад:
– Шевелись, падаль! Да уж, напрасно. Сопротивлялся, гад, но против Кон-Сай не попрешь, пусть ты будешь хоть властелин мира.
От нежданного удара я запнулся и едва снова не пропахал носом метр дороги под собой, но теперь я успел выставить лапы и не распластался по земле. Цепной и обе Кон-Сай загоготали над моим едва не состоявшимся падением, а я испытывал двойственные ощущения. С одной стороны, я был рад, что Джес смогла отбросить рабское поклонение передо мной и продемонстрировать другим, что она Кон-Сай. С другой же стороны, ее действия были очень жесткими, и я начинал даже побаиваться, что если «представление» продолжится, то мне несдобровать.
Я не помнил, как оказался в седле. Все тело болело, и я с трудом соображал, что происходит. Помнил только, как мы отъехали от заставы, оказавшись уже в пределах Граальстана. Очнулся я от голоса Джес, доносившегося как сквозь пелену:
– Мирпуд, с вами все в порядке?
Я схватился за голову и простонал:
– Джесс, не так громко! От твоего голоса у меня череп крошится!
Волчица поравнялась со мной и виновато опустила голову:
– Я выполняла ваш приказ, Мирпуд. Простите, что порой была слишком груба, но вы так просили сделать.
Я с трудом потер саднящий зад:
– Нет, по поводу качества выполнения приказа никаких претензий – тебе удалось одурачить стражей и Кон-Сай на границе. Теперь можешь становиться моей «хозяйкой» только если нам по пути встретиться кто-нибудь из воинов или служителей Ордена. Думаю, нам стоило бы остановиться на ночлег. Мы в пути почти весь день, и скоро наступит ночь. Да и не выдержу я, такой побитый, путешествия дальше, если не отдохну.
Волчица поправила сбившийся мешок:
– Остановимся в какой-нибудь деревне через десяток миль. Мне они точно не откажут.
Я огляделся вокруг. Не знаю почему, но мне становилось спокойнее. Почему-то видеть вокруг поля и леса Граальстана было лучше, чем пейзажи Меровии. Глупо было так говорить, но то королевство, где меня преследовали, потихоньку становилось моим домом, где мне хотелось остаться жить, если бы мне дали такую возможность.
Подумав немного, я подъехал к Джесс и тронул ее за лапу. Вопросительно подняв ушки, волчица посмотрела на меня кровавым взглядом. Я взял ее за лапу и погладил пальцы:
– Прости, что вчера был так резок с тобой. Смерть Вейлин была для меня слишком большим потрясением, и я сорвался на тебе как единственной, на ком это можно было сделать. Я даже забыл, что ты старалась предотвратить убийство, пусть это у тебя не вышло. Спасибо, что была против.
Джес на мгновение остолбенела, после чего произнесла заплетающимся, «пьяным» голосом:
– Мне… никто никогда не говорил… спасибо. И никогда не просил у меня прощения. Вы слишком добры ко мне, Мирпуд. Разве… разве я заслужила… это?
Я потер гриву на голове, прочесав коготками кожу:
– Мне не остается ничего другого. Нам нужно быть партнерами, если мне придется рушить все вокруг. Без твоей помощи я пропаду. Поэтому нужно, чтобы у нас были нормальные отношения, а не натянутые или не дай такому случиться, враждебные.
После этой реплики Кон-Сай молчала очень долго, смотря на меня. Впрочем, фразу она все-таки сказала:
– Вы правы, Мирпуд. Пожалуй, нам не стоит ссориться и ругаться. Нас ждет большой путь до столицы. А пока надо найти место для ночлега.
И после короткой паузы Джес добавила:
– Я помогу вам всеми знаниями и всеми умениями, какими только смогу, Мирпуд.
Я коротко кивнул, показывая, что услышал. На пшеничные поля вокруг нас опускалась ночная темнота, из-за которой лес вдалеке начинал тонуть в темном мареве. Оставалось надеяться, что недалеко была деревня. Нам предстоял долгий путь…
Глава одиннадцатая. Невосполнимая потеря
© Copyright: Александр Сильварг, 2015
Свидетельство о публикации №215110801685
Свидетельство о публикации №215110801685
Рецензии