Глава двенадцатая. Подделка

Начались две недели моего путешествия до Ландара. С каждым пройденным шагом мне все сильнее снедала мысль – что меня ждет? Цель ясна, но этого было мало. А смогу ли я потянуть такой грандиозный замысел? Сколько Судей до меня потерпели неудачи? Десятки? Сотни? А ведь наверняка среди них были более умелые воины или маги, чем я. Да, у меня была поддержка истинного дара, да, рядом со мной ехала Кон-Сай, преданная мне до мозга костей, да, мне всегда мог помочь дистанционно мастер Гимеон, он же Главный Хранитель Лиги Справедливости. Но могло ли этого хватить?
Путь был достаточно скучен. Перед моими глазами вставали все те же пейзажи, что я видел, когда бежал в сторону границы, только теперь они плыли в обратном порядке. Нам не встречалось ни патрулей, ни облав, ни гарнизонов – ничего. И как раз этот факт меня настораживал даже больше всего. По моим подсчетам, Цепной Коул должен был приложить все усилия, чтобы успеть в столицу как можно быстрее. За сколько он бы проделал этот путь при наилучшем раскладе? Не думаю, что он бы смог преодолеть его быстрее, чем за неделю, если только в Граальстане не успели тайно изобрести автомобиль за то время, пока меня не было в королевстве. А сколько прошло? Ну положим, что мы были в пути с Джесс уже почти неделю, считая с того момента, когда была убита Вейлин.
Часто за эту неделю я доставал из сумки награду серебряных призеров фестиваля бардов в Стиндале. Не считая сумки Вейлин с ее вещами, которую у меня не поднялась лапа выбросить, статуэтка оставалась единственным напоминанием о волчице. Всякий раз, когда я брал ее в лапы, мне становилось теплее, причем не на словах, а на деле. Я не знаю, в чем была необычность этой статуэтки, но каждый раз она умудрялась если не делать меня счастливым, то хотя бы помогала чувствовать себя не так паршиво.
Мне нравилось ехать в седле и проводить время за изучением статуэтки. Мне нравилось водить коготками по изгибам лиса с музыкальным инструментом в лапах, исследуя каждую выпуклость и впадинку. Часто мне казалось, что пройдет немного времени – и серебристый лис оживет и заиграет печальную, пронзительную мелодию, которую услышат все вокруг. Но проходили дни –ничего не происходило, и, в конце концов, я доставал награду только для того, чтобы немного сбить печаль и страх перед предстоящим.
Во время привалов, когда ночь накрывала Граальстан, и на небе появлялась золотистая луна, покрывавшая окрестности приятным оттенком благородного металла, я занимался вырезанием по посоху. И снова я не понимал, почему я вырезаю тот или иной знак – как и на балу в королевском дворце Мариссы, меня вела неведомая лапа, не дававшая отклониться от намеченной канвы или сделать неверное или лишнее движение. За неделю я смог вырезать два знака, один из которых заставлял шар на вершине выстреливать загадочной синеватой пеленой непонятного назначения, а второй превращал навершие в шипастый стеклянный шар, делая посох подобием палицы на длинной ручке. Помнится, я слегка коснулся стеклянного шипа – и в ту же секунду со стоном начал зализывать кровь из порезанного пальца, потому что выросты получились наточенными до бритвенной остроты и очень прочными, несмотря на внешнюю хрупкость.

Коул радостно воскликнул, увидев на горизонте шпили Ландара. Наконец-то его путешествие закончено! Молодой тигр был измотан бессонными ночами и почти полуторанедельным путешествием, но осознание того, что путь в сотни миль остался позади, вселял в него силы и бодрость. Казалось, что настроение седока передалось и коню – гнедой жеребец, уже четвертый по счету, на котором Коул ехал в сторону столицы, как будто посвежел и несся вперед несколько быстрее, хотя был измотан не меньше своего владельца.
Позади остался Ларотийский лес, перевалочные деревни, и теперь перед взором Чойг-Ма'л расстилался величественный пейзаж столицы на холме – Ландара. Традиционно множество караванов держало свой путь как в город, так и из него, но одинокому всаднику, как Коул, не составляло труда обогнуть неповоротливые тарантасы с ленивыми возницами и похрапывающими быками. Конечно же, его никто не задерживал – караванщики считали слишком дорогой платой возможность остановить Цепного, несущегося во весь опор к воротам Ландара.
Уставшему Коулу стоило больших трудов затормозить перед стражниками, охраняющими вход. По заведенному порядку, Цепные каждого города имели свои отличительные знаки на доспехах, размещаемые на плечах, на импровизированных скобах. По ней солдаты сразу опознали тигра как солдата из Кенсана. К счастью для Коула, в тот момент капитан стражи, аллигатор Краш, нес дежурство наравне со всеми, и поэтому Цепному не пришлось ждать, пока ему удастся переговорить с начальством:
– Лар, я приехал из Меровии по заданию отца Бойдула. Передайте ему, что я смог доставить обратно Монолит.
Краш, не отличавшейся многословностью, коротко показал на одного из солдат стражи и сделал какой-то витиеватый жест, показав в сторону центра города и на Коула. Выбранный стражник, светловолосый сервал, отсалютовал капитану и обратил взор на Коула:
– Я провожу вас до Цитадели.

Магистр Бойдул пребывал в дурном расположении духа, что случалось с ним в последнее время слишком часто. Чтобы немного расслабиться, он проводил время в летнем саду Цитадели. Сад был создан титаническими трудами многих поколений магов, работавших в твердыне Ордена – было очень сложно заставить цвести растения и деревья в месте, где воздух был пропитан магией, причем не всегда хорошего толка. Чтобы сад мог цвести, как и всякий другой, пришлось ограждать всю зелень особым экраном, который защищал зеленый уголок от выбросов магии и энергии. И это сработало – несмотря на то, что внутри Цитадели не было возможности создать очень большого сада, в итоге он вышел огромным. Мощеные дорожки вели как среди клумб с цветами, там и среди вековых деревьев, которые давали ощущение спокойствия и прохлады.
Крыши в саду не было, и все цвело под открытым небом, но особый экран покрывал все сверху, не давая плотному снегу зимой накрывать деревья и губить их. Поэтому сад был вечнозеленым, и желтизна никогда не касалась его листьев.
Чтобы развеять дурное настроение, Бойдул сидел на берегу небольшого пруда в западной части сада, и наблюдал за тем, как мелкая рыбешка типа уклейки резвится в воде, светя серебристыми брюшками. За природой лис мог наблюдать часами, и это было одной из немногих отдушин в его жизни, которая почти полностью состояла из работы на благо Ордена. Ему никогда не наскучивало смотреть на блестящие тела рыбок, несущиеся в прозрачной толще воды. Некоторых уклеек магистр уже узнавал по каким-то отличительным признакам, ведомым только ему самому, и за такими рыбками он следил отдельно, пытаясь предугадать их дальнейшие движения.
Голос извне прервал расслабленное состояние магистра:
– Отец Бойдул.
Прокляв про себя говорящего до седьмого колена заочно, лис глубоко вдохнул, закрыл глаза, снова открыл их и повернул голову в сторону енота Скортекса, стоящего в неизменном оранжевом балахоне:
– За каким Проклятым ты отвлекаешь меня, Скортекс? Почему я не могу расслабиться в этой жизни ни на секунду? Говори, только быстро.
Енот, уже привыкший к подобному поведению магистра, вел себя спокойно, хотя его речь была торопливой:
– Отец Бойдул, Чойг-Ма'л из Кенсана доставил Монолит, украденный перебежчицей от Проклятых.
Голос лиса остался спокойным, хотя внутри него бушевали эмоции:
– Он приехал один?
– Да, Иерарх. Он приехал один, прижимая к себе Монолит и сказал, что не отдаст его никому, помимо вас.
Бойдул поднялся на лапы и отряхнул хламиду от налипшей земли:
– Что же, я иду. Проводи его к моему кабинету пока что.
Скортекс склонил голову:
– Ваша мудрость превосходит наши стремления.
После этих слов енот побежал в сторону выхода из сада мелкими шажками, смешно размахивая передними лапами. Подождав, пока шаги Скортекса по гравию стихнут, Бойдул сел обратно, посудив, что имеет полное право задержаться на десяток минут ради собственного удовольствия. И снова он продолжил наблюдать за игрой уклеек, улыбаясь их движениям и отсветам серебра сквозь воду.

Коул очень сильно волновался. Ему еще ни разу в жизни не приходилось не то что бывать у Верховного Иерарха, но даже более-менее видеть его. Сестра Лайра порой проводила сеансы связи с отцом Бойдулом в присутствии молодого тигра, но морда магистра Коулу была всегда видна мельком.
Солдат внутренней охраны, Цепной, проводил Коула до кабинета и поставил напротив входа:
– Когда он тебя вызовет – войдешь.
После этого Цепной опустил забрало шлема и встал непроходимой стеной возле входа, скрестив лапы на доспехах. Конечно, Коул, как и всякий Цепной, обладал внушительными габаритами (хлюпиков среди личной гвардии Иерарха не было по определению), но страж кабинета был куда больших размеров, и на его фоне Коул смотрелся столь же худовато, как смотрелся раньше возле своего наставника Раймана. Впрочем, Коул был еще молод по меркам гвардии – ему не исполнилось еще и двадцати пяти, и ему было куда расти как в плане мастерства, так и размеров.
После томительного ожидания, которое длилось несколько десятков минут, из кабинета раздался голос, приглушенный закрытой дверью:
– Входите.
Страж молча сделал шаг влево, открывая проход к двери. Раздался щелчок открываемого замка, и дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы ее можно было потянуть на себя, взявшись пальцами за торец (ручки на ней не было). Помедлив с секунду, Коул схватился за дверь и открыл ее, войдя внутрь. После этого створка закрылась – и Цепной вернулся на исходную позицию, скрестив лапы на груди и наблюдая за коридорами, ведущими в сторону кабинета Верховного Иерарха.

Бойдул внимательно оглядел вошедшего Цепного. Доспехи, бывшие когда-то блестяще-черными, теперь выглядели матовыми из-за дорожной пыли, царапин и сколов. Короткая грива вошедшего была спутана, да и весь он производил впечатления зверя, проделавшего огромный путь. В лапах Цепной сжимал статуэтку, в которой Бойдул с первого взгляда опознал Монолит. Помявшись, Цепной опустился на одно колено и опустил взгляд:
– Отец Бойдул, ваш приказ выполнен – Монолит доставлен в Ландар.
Лис встал из-за стола и подошел к коленопреклонённому тигру. Тот оставался в том же положении, не поднимая головы. Выдержав паузу, магистр коротко произнес:
– Встань. Твое имя?
Тигр поднялся:
– Коул, магистр Бойдул.
Иерарх поморщился:
– Поменьше титулов, а то они в твоей речи будут заниматься больше места, чем ответы. Почему ты один? И где вещи сбежавших? Я приказывал не только доставить Монолит, но и доставить волка и волчицу вместе с их вещами.
Коул замялся:
– Если бы я захотел доставить и их, то не стоял бы перед вами. Этот волк оказался каким-то невообразимо сильным магом. Мы настигли их в лесу недалеко от Мариссы. Застали одного волка, но вскоре мой наставник, лар Райман, притащил еще и волчицу, что попыталась сбежать. В итоге по приказу госпожи Янки мой наставник перерезал волчице горло. От этого волк обезумел и сначала попытался убить меня, но удар на себя принял лар Райман, погибнув на месте. Госпожа Янка попыталась пленить волка, но стояло ей коснуться кинжалами его шерсти, как госпожа закричала и упала мертвой. Я понял, что мне с ним не справиться, и был вынужден схватить брошенный Монолит и спешно уехать. Последнее, что я увидел – как госпожа Джесси осталась против этого волка. И у меня смутное подозрение, что у нее не было шансов победить его. Знаю, я проявил трусость, скрывшись с поля боя, но останься я там – погибли бы все, и вы не получили бы Монолит.
Бойдул, остававшийся все время недвижимым, усмехнулся:
– Иногда разумная трусость может принести больше плодов, чем бездумная храбрость. А теперь дай мне Монолит.
Коул с готовностью протянул статуэтку магистру. Лис с улыбкой взял Монолит и начал его рассматривать, огибая когтями на пальцах фигуру стоящего зверя и воткнутый в постамент меч. Но неожиданно его улыбка начала сходить на нет, сменившись сначала удивлением, потом озадаченностью, а потом и злостью:
– Что ты мне принес, презренный?!
Коул, бывший в прекрасном расположении духа, попятился в сторону двери задом, мгновенно потеряв весь задор:
– Я не понимаю вас, отец Бойдул...
Магистр вошел в состояние ярости:
– Что ты мне принес??? Это не Монолит! Это жалкая подделка!
Одним шагом преодолев расстояние, разделяющее его от тигра, Бойдул нанес ему мощный удар в челюсть, от которого Цепной влетел в дверь и заставил ее приоткрыться. Дверь мгновенно распахнулась, и коридорный страж схватил Коула сзади и приставил вытащенный меч к горлу тигра, ожидая возможного приказа магистра убить Коула. Бойдулу стоило больших трудов сбить ярость и произнести более-менее четко:
– Отпусти его, Дол. Он мне не угрожал. Можешь вернуться на свой пост.
Нисколько не удивляясь приказу, Дол отпустил Коула, и тот рухнул на пол перед лапами стражника. После этого Цепной сунул меч обратно в ножны, закрыл дверь и вернулся на старое место. Коул с трудом поднялся:
– Отец Бойдул, что я сделал не так?
Лис провел лапами над Монолитом, и тот начал менять очертания. Когда преобразования закончились, Бойдул прорычал:
– Под видом Монолита ты принес мне серебряную награду фестиваля бардов в Стиндале!
Взору изумленного тигра предстала статуэтка, изображающая улыбающегося серебряного лиса, играющего на музыкальном инструменте. Бойдул отшвырнул статуэтку, и она отлетела в сторону, попав в основание шкафа. Магистр сплюнул:
– Мне очень хочется сейчас удавить тебя, но я этого не делаю, потому что ты не виноват в случившемся. Ты не маг и не смог бы опознать подделку. Эта сволочь по имени Вейлин обманула меня во второй раз. Слава Арханису, что теперь ее нет в живых, и больше она не помешает мне. Вот только где теперь находится настоящий Монолит, хотелось бы знать?

Лошадь, которой раньше владела Вейлин, понуро шла по дороге. Она с грустью вспоминала беззаботное прошлое, когда у нее была добрая хозяйка Вейлин и хороший попутчик, черный жеребец, которого называли Зогмо'с. Ей до смерти не нравилось находиться под седлом вместе с тем существом, что схватило ее в лесу. От незнакомца веяло могильным холодом, а морда была всегда скрыта непроницаемой тряпкой черного цвета, и только бледно-серебристые глаза смотрели сквозь них. И этого взгляда лошадь боялась даже больше, чем самого незнакомца. Казалось, что стоит посмотреть в них – и копыта словно наливались тяжестью, с трудом идя дальше. Назвав про себя незнакомца Мертвецом, лошадь посмотрела вперед, не сбавляя хода. Все, что она сейчас хотела – луга с сочной травой и воды из ручья. К счастью для нее, Мертвец всегда предоставлял ей и то и другое во время привала, но все остальное время был требователен и не останавливал ее, пока лошадь уже не начинала падать от усталости.
Астра (так ее называла Вейлин) не знала, куда они едут. Она видела следы других лошадей на дороге перед собой, и ей даже казалось, что некоторые напоминают следы копыт Зогмо'са, но Мертвец никогда не давал ей возможности ознакомиться с ними поближе.
Они успели пройти много дней. Позади осталось и странное сооружение в виде стены, где ее тщательно досматривали солдаты, проверяя все сумы. Астра надеялась, что эти солдаты остановят Мертвеца из-за его странной внешности, но ее надеждам было не суждено сбыться – и они пропустили мимо себя Мертвеца, хотя наружность прямо кричала о том, какой он холодный и страшный.
Одно только успокаивало Астру – она обладала необычной для лошади памятью и сообразительностью в целом и могла узнавать места, где была раньше. И теперь ей начинало казаться, что она возвращалась туда, откуда была взята – в Граальстан.

Очередная ночь где-то в пределах Граальстана. Уже был пройден Стиндал, но Кенсана еще не было. Я сидел возле костерка под витиеватой елью и читал при свете пламени очередную страницу дневника. От чтения меня отвлек голос Джес:
– Мирпуд, иди есть.
От удивления я поднял голову:
– Ты впервые больше чем за неделю обратилась ко мне на "ты".
Кон-Сай замялась:
– Простите, Мирпуд, я забылась немного, такого больше не...
Я оборвал ее извинения:
– Не стоит. Меня вполне устраивает то, что ты обращаешься ко мне на «ты». Чем меньше ты мне будешь напоминать, что я тебя пленил, тем лучше будет для нас обоих. Я хочу, чтобы ты была моим соратником, а не рабыней.
Волчица прикрыла глаза, показывая, что поняла меня. Я взял из ее лап терпимо горячий котелок, в котором была налита уха. За время путешествия я успел убедиться, что Джесси была превосходной хозяйкой, и готовить умела мастерски. Когда же я сказал ей это после порции съеденной ухи, волчица с улыбкой поправила пышную гриву, перевязанную зеленой лентой:
– А как иначе? Каждая Кон-Сай до инициации была самой обычной самочкой, которую родители учили всему тому, что должна уметь самочка – быть хорошей хозяйкой. Да и внутри клана Кон-Сай тоже обязательно надо уметь готовить. Мы не нанимаем поваров со стороны, и у нас установлен наряд на кухне. Все сестры равны между собой, и каждая, включая и сержанта, в течение года неоднократно дежурит на кухне, готовя трапезу для других Кон-Сай.
Я вернул котелок обратно волчице:
– Это не отменяет того, что ты отлично готовишь. Благодаря тебе я не умираю с голоду в дороге.
Ответом мне была легкая улыбка. Я продолжил было читать дневник, но голос Джесси снова отвлек меня:
– Мирпуд, что-то не так с той статуэткой, которую ты каждый вечер держишь в лапах.
Я насторожился:
– Что случилось?
– Я не могу описать точно, что я вижу, но мне кажется, что она светится каким-то странным багровым сиянием.
Повинуясь нахлынувшему чувству любопытства, я достал серебряную награду и внимательно осмотрел ее. Вроде бы я не увидел ничего – все тот же улыбавшийся лис, прикрывший глаза и игравший на гитаре. Я поднял глаза на Джесси:
– Ты уверена?
Волчица неуверенно пожала плечами:
– Я же говорила, что не могу быть уверена до конца. У меня было ощущение, не более.
В отсветах костра мордочка Кон-Сай до боли напоминала Вейлин. Только красные глаза, более пышные волосы другого цвета и более острые углы скул отличали ее от погибшей волчицы. Я закрыл глаза, справляясь с нахлынувшими воспоминаниями, после чего намеревался было убрать статуэтку в мешок, но вдруг произошло непредвиденное. Слева от меня лежал посох, обращенный навершием в сторону костра (и в сторону Джесси, соответственно). Я случайно выронил статуэтку, и она приземлилась рядом со стеклянным шаром на посохе. В первую секунду ничего не произошло, и я уже протянул лапу, собираясь забрать награду, когда внезапно навершие шара зажглось нестерпимым багровым сиянием. Что я, что Вейлин, оказались на десяток секунд ослеплены яркой вспышкой.
Когда же мы смогли видеть, как и прежде, то нашему взору предстало навершие, в котором плавало более светлое, алое сияние, клубясь и играя. Я с ужасом воззрился на происходящее:
– Что же это... такое?
Джесси произнесла хмурым и абсолютно серьезным голосом:
– Похоже, твоя спутница перед смертью смогла обмануть магистра Бойдула во второй раз. И сейчас у нас находится Монолит Силы, а Верховный Иерарх получит от Коула серебряную награду фестиваля бардов в Стиндале, замаскированную под артефакт.

Бойдул хмуро смотрел на Скортекса, сидя за столом в своем кабинете:
– Есть какие-либо новости о Кон-Сай Джесси и Мирпуде?
Енот пожал плечами:
– Ходят слухи, что их видели проходящими через границу с Меровией, и вроде как госпоже Джесси удалось пленить лара Мирпуда так, что он послушно идет за ней и выполняет все ее приказы.
Лис сжал кулак:
– Не верю. Если Янка погибла, пытаясь пленить Мирпуда, то это неспроста. Это значит, что нам очень сильно не повезло, и очередной Судья оказался мало того, что истинным, так еще и самцом Кон-Сай. А это значит, что, скорее всего, не Кон-Сай пленила волка, а наоборот, и то, что они пытались показать – всего лишь концерт, фикция. Мирпуд наверняка хочет заставить меня поверить в то, что победа за Орденом. Умный ход, но он просчитался. Теперь же он наверняка идет в Ландар мстить за смерть волчицы. Что же, тем лучше. Посылать отряды воинов или магов по его душу бесполезно, отряды Кон-Сай посылать еще бесполезнее. С воинами справится плененная Кон-Сай, с магами могут справиться оба, а с Кон-Сай может справиться Мирпуд, не прилагая для этого никаких усилий. Что же, я буду ждать их в Ландаре. Передай приказ капитану стражи, чтобы их не задерживали при входе в город, а дали спокойно пройти. Пусть они до конца думают, что владеют преимуществом, которого у них на самом деле нет. А на Мирпуда я найду управу. И тогда Орден сможет жить спокойно, пока не объявится очередной Судья.
Енот склонил голову:
– Ваша мудрость превосходит наши стремления, отец Бойдул.
Скортекс мелкими шажками покинул кабинет, закрыв за собой дверь. А Бойдул глубоко задумался. Если Монолит находится у Мирпуда, то это и хорошо, и плохо одновременно. Плохое заключалось в том, что волк получал преимущество перед Орденом, если ему удастся подчинить артефакт себе. Хорошая новость заключалась в том, что сделать это было затруднительно, и попытка овладеть магией Монолита могла привести к неприятной смерти Судьи. Магистру оставалось надеяться, что Мирпуд либо не сможет овладеть силой Монолита, либо же попытается овладеть ей неудачно. В первом случае у Иерарха хватало ресурсов не бояться силы волка, во втором случае сама проблема исчезала, так как это означало смерть Мирпуда и конец угрозе Ордену.

Я вытянул лапы, грея их возле уютного костра и продолжая читать дневник. Джесс посапывала, подложив кулак под голову, и я решил ее не трогать. Все время, пока мы путешествовали, Кон-Сай предпочитала, чтобы больше спал я, чем она. Она отмахивалась от попыток заставить ее лечь и поспать всю ночь и говорила, что чувствует себя нормально, хотя ее осунувшиеся глаза показывали, что это далеко не так.
В эту ночь небо покрывали тучи, и местоположение луны угадывалось только мутно-золотым пятном. Как земля хоть немного освещалась – мне было абсолютно непонятно. Но, даже несмотря на мутно-золотой свет вокруг, костер все равно давал больше освещения. Правда, ненамного. Освещались деревья вокруг нас, и на них плясали огненные волны. Вроде ничего не предвещало опасности, однако мне почему-то казалось, что неподалеку от нас кто-то есть. Цикады пели свою обыкновенную песню, и сейчас я бы отдал многое, чтобы они замолчали, иначе я не слышал посторонних звуков. Похоже, моя обеспокоенность передалась и Кон-Сай. Волчица внезапно проснулась:
– Тут кто-то есть.
После паузы волчица превратилась в недвижимую статую, прислушиваясь ко всему вокруг. Я тоже попытался последовать ее примеру, но у меня получалось не очень – треск костра, да цикады, не более. Но охотница точно слышала что-то подозрительное. Джесс ожила и вытащила оба кинжала, прошипев:
– Сиди тут и не двигайся.
У меня и в мыслях не было возражать – я сейчас пребывал в таком состоянии, что шевелиться не хотелось в принципе из-за внезапно накатившего страха. Лапа сама собой нащупала посох, и лишь после того, как я сжал его резную рукоять и приподнял перед глазами стеклянное навершие с лениво клубящимся дымком, мне стало гораздо спокойнее. Теперь я был не безоружен. За приготовлениями я не успел заметить, как Кон-Сай покинула поляну. Я пытался высмотреть ее среди темных деревьев, еле освещаемых пламенем костра, но тщетно.
Внезапно чуть правее меня раздался сдавленный крик и шум треснувшей ветки. Я вскинул посох, целясь в источник звука и держа палец над одним из символов на рукояти, вызывавшим из посоха весьма неслабый шар какой-то голубоватой субстанции, могущей разрушить многое на своем пути.
Сдавленные возмущения были все ближе, и я был очень близок к тому, чтобы психануть и пустить заклятие в сторону доносящего звука. Наконец, появилась Джесс, держащая в сильном захвате какое-то прямоходящее существо, одетое в балахон, и приставившая кинжал к горлу схваченного:
– Вот это пыталось подкрасться незаметно. Ну а теперь покажись, трус.
Рывком волчица сорвала со зверя капюшон и снова приставила лезвие к горлу. Я удивленно вытаращил глаза, после чего произнес бодрым голосом:
– Джесс, пусти его, он нам друг.
На меня в ответ посмотрели радостные глаза крыса Себастьяна.

– Так ты его знаешь?
Удивлению Кон-Сай не было предела, когда она узнала, что я знаком с «таинственным» зверем.
– А как же его не знать? Я познакомился с Себастьяном еще в Ландаре, когда только-только там оказался. Себастьян, это Джесс. Джесси, это Себастьян.
Похоже, только к тому моменту, как я начал представлять пророка и охотницу друг другу, до Себастьяна дошло, с кем я путешествую. Разглядев облик Кон-Сай, крыс дернулся и отполз задом в сторону леса добрых пару метров:
– О Арханис, за что мне это? За что я опять встречаюсь с Орденом, да еще и с Кон-Сай???
Волчица удивленно воззрилась на меня. Мне пришлось объяснять:
– Себастьян – пророк, причем очень сильный. И Орден в течение пяти лет заставлял его работать на них. С тех пор он очень неприязненно относится к любому упоминанию об Ордене, в том числе и Кон-Сай. Не пугайся, эта Кон-Сай тебе ничем не угрожает. Она мой соратник и не причинит тебе вреда.
Крыс медленно подполз обратно, и его заросшая морда стала больше освещаться пламенем костра. Глаза у него были напуганы, но постепенно страх уступал место удивлению:
– Ты говоришь, что охотница за еретиками – твой соратник? Как может служительница Ордена быть вместе с тем, кто хочет его разрушить?
Я с не меньшим удивлением начал рассматривать пророка:
– Себастьян, неужели твои видения тебе не помогают сейчас понять, что никакой угрозы нет?
Похоже, Джесс никогда раньше не видела пророков, потому что ее ушки были заинтересованно подняты, а красные глаза без тени злости, а только лишь с неподдельным интересом смотрели на Себастьяна. Крыс сжал голову:
– С тех пор, как я тебя видел последний раз еще в столице Меровии, видения атакуют меня практически постоянно. Со мной раньше не было такого никогда. Я каждый час заставал себя буквально заваленным мысленными образами, каждый из которых мог что-то значить. Я понимал лишь малую часть того, что мне виделось, но и этого с лихвой хватало, чтобы понимать – скоро совершится нечто грандиозное, что изменит историю мира навсегда. Но как скоро – я не знаю.
Я с грустью прижал к себе колени:
– Ты был прав в прошлом, Себастьян, когда говорил мне, что меня ждет всепоглощающая скорбь и всеразрушающая ярость. Вейлин погибла, и я убил преследовавшую меня Кон-Сай и Цепного. Джесси тоже должна была погибнуть, но я ее поработил, и теперь мы с ней путешествуем вместе, заботясь друг о друге. Она теперь верна мне, а не Ордену.
Себастьян поднял глаза на Джесс, и та кивком головы подтвердила сказанное. Я произнес с большей болью в голосе:
– Ты прекрасно знал, что ее убьют, Себастьян! Знал и не предупредил меня!
Крыс поднял неожиданно спокойные глаза:
– Не все так плохо, Мирпуд.
Меня уже было не остановить. Та боль, которая успела притупиться за неделю, теперь снова вылезла наружу:
– Что??? Я потерял единственную самочку, которую любил больше всего на свете! Я потерял ее, понимаешь? Потерял! Из-за тебя! Ты не предупредил меня об опасности! А она могла бы сейчас жить!
Я полез было с кулаками на крыса, но Кон-Сай успела меня оперативно перехватить и держала, пока я высказывал все, что думал о пророке.

Я не помнил, что я кричал. Помню только, что после того, как затих, мне стало паршиво и одиноко. Плакать я уже не мог – все слезы были выплаканы в первые дни после смерти Вейлин. Джесс продолжала меня держать, но в этом не было особого смысла – на меня накатила апатия, заставившая рухнуть на спину и обессиленно сжать кулаки. И я так бы и лежал, если не фраза Себастьяна, прозвучавшая как гром среди ясного неба:
– Мирпуд, ты меня не дослушал. Я тебе сказал, что не все так плохо, и ты не дал мне закончить фразу. Вейлин жива.
Если бы проводились соревнования по прыжкам в высоту из положения лежа, то я бы точно стал не только победителем, но и мировым рекордсменом на многие года вперед. Я даже не подпрыгнул – меня подбросило. Буквально рывком я дернул на себя ворот балахона Себастьяна и приблизил его к себе так близко, что видел каждую шерстинку на его морде:
– Повтори.
Крыс против обыкновения смотрел на меня без доли страха:
– Вейлин жива.
Мне стоило больших усилий не сорваться:
– Ты врешь. Я своими глазами видел, как ей перерезали горло. Я на своих лапах держал ее окровавленный труп и рыдал на нем. Я вот этими вот лапами, что держат тебя за ворот, хоронил ее тело в меровийском лесу. И ты смеешь заявлять, что она не погибла?
В глазах крыса стояла глубокая грусть:
– Мирпуд, я говорю лишь то, мне приносят видения. Они рассказывают, что она жива.
Я медленно отпустил ворот балахона, и сел обратно. Джесс, не произнесшая до этого ни слова, задала вопрос:
– Лар Себастьян, мне никогда не доводилось видеть пророков, и я склонна верить, что вы весьма сильный предсказатель. Но я, как и Мирпуд, видела смерть Вейлин и могу слово в слово повторить все то, что он только что произнес. Почему вы так уверены в этом?
Не давая Себастьяну ответить, я показал на крыса пальцем:
– Я буду счастлив как никогда, если это окажется правдой, но тогда тебе придется сейчас сесть и поднапрячься. Я хочу от тебя любую информацию, которую ты мне можешь дать о Вейлин.
Себастьян попытался было возразить:
– Но…
– Никаких «но». Вейлин. Информация.
Пророк поджал голые лапы под себя и сел поближе к костру:
– Хорошо, я постараюсь. Обычно наличие огня рядом помогает мне лучше усваивать видения и их тайный смысл.
Предсказатель протянул лапы к огню и подержал ладони над пламенем, как будто грел их. В полном безмолвии, нарушаемом лишь треском дров, сгоревших уже наполовину, на него смотрели две пары волчьих глаз. Себастьян закрыл глаза и начал мерно покачиваться, бубня с закрытой пастью что-то типа однообразной речовки, слова из которой разобрать было невозможно. Следующие слова Себастьян произносил с закрытыми глазами явно не своим голосом, словно внутри него говорило другое существо: металлическое, бездушное, обезличенное:
– Я вижу Вейлин. Коричневое платье на ней. Я вижу, как она бежит, спасаясь от кого-то. Я вижу, как за ней идет воин, поглощающий свет. Воин без жалости или сострадания. Я вижу, как он хватает сзади волчицу и тащит ее обратно. Самочка не сопротивляется, словно страх сковал ее. Чувствую, как глаза Вейлин видят своего возлюбленного, и в них стоят слезы, застилающие пеленой все перед собой. Касание лезвия меча, проминающее кожу на шее. Дальше… Дальше боль. Страшная боль. Настолько страшная, что от нее даже не закричишь, потому что на нее не хватает воздуха… И дальше темнота… и покой.
Я уже не выдержал и начал буквально трясти крыса:
– Что ты мелешь, гадатель? Ты только что описал ее смерть! Как ты смеешь издеваться надо мной и говорить, что она жива?!
Меня отшвырнуло от гадателя какой-то волной, и я больно приложился головой об землю позади костра. Мне очень повезло, что меня не закинуло в костер. Себастьян встал и показал на меня пальцем, не открывая глаз, продолжая говорить не своим голосом:
– Да, я описал ее смерть. Но она жива. Видения не могут врать!
Мои мысли метались. Как можно жить после смерти? Вейлин стала зомби? Я похоронил ее заживо? Но нет, я точно помнил, что тело волчицы стало холодным, как и полагается трупу. Но дальнейшие слова оборвали во мне все:
– Вейлин жива. И она мечтает убить тебя! Она жаждет твоей смерти и идет за тобой по пятам!

Джесси и Себастьян уже давно заснули, а сон ко мне все не шел. Я терзал себя сомнениями и переживаниями. Вейлин хочет моей смерти? За что? Что я сделал ей не так? Она же любила меня, как никого другого.
Я прокрутил в голове ее последний поцелуй, когда я приказал волчице уходить вглубь леса. Нет, ее поцелуй был искренним, не наигранным. Нет, Вейлин никогда не стала бы желать мне смерти! Значит, Себастьян врал? Но я знал по опыту, что предсказания, будучи сделанные мастером своего дела, сбывались. Но другое дело, что они могли происходить не столь буквально, как мы могли бы их понять. Помнится, еще до того, как мы пересекли границу с Меровией, крыс говорил, что истинная задача пророка состоит не в том, чтобы рассказывать свои видения, а в том, чтобы давать им оценку.
К сожалению, после того, как Себастьян очнулся от транса, он не помнил ничего из того, что говорил. Я упрашивал его объяснить сказанное, но не добился ровным счетом ничего. И теперь мне оставалось только гадать. И теперь я даже не знал, что меня страшило бы больше – смерть Вейлин, либо же знание, что она жива, но желает мне смерти.

Астра почуяла, как ее седок натянул поводья, приказывая остановиться. Лошадь была только рада этому – день клонился к закату, и ее ноги сильно устали от почти дневного перехода.
Рядом с дорогой, проходившей сквозь то, что лесом назвать было трудно, но и полем именовать столь же сложно, находился небольшой лужок. Трава на нем была несколько жухлой, но не желтой. Астре очень хотелось есть, и она потянулась к траве, натянув повод, оставленный в лапах Мертвеца. К удивлению Астры, всадник не стал удерживать повод, и тот шлепнулся на землю. Лошадь потащила кусок кожи по пыльной дороге, добравшись, наконец, до вожделенной еды.
Мертвец же присел на корточки, осматривая следы на дороге. Некоторые он пропустил, а вот на парочке задержался, внимательно их осмотрев и даже подсветив какой-то синевато-искристой магией, созданной на кончиках пальцев. И тут Астра впервые за неделю услышала голос Мертвеца, оказавшийся женским и очень красивым:
– Еще немного, Мирпуд, еще немного… И тогда смерть настигнет тебя. И ничто тебя от нее не спасет. Я буду беспощадна и безжалостна. Ты будешь страдать за все то зло, что причинил другим. Так говорю я, Вейлин Дестрокардо!
Астре оставалось только с ужасом взирать на фигуру Мертвеца. Ее бывшая хозяйка… теперь является этим страшным существом, которое еще и желает смерти своему любимому самцу? Бедняжка-лошадь могла лишь жевать траву, хотя делать ей это было неимоверно трудно. Порой она начинала жалеть, что была слишком умной для простого непарнокопытного.