Месть ворона

                (БЫЛЬ)
                Посвящается моей любимой сестре Попковой Елене               

     Когда-то, очень давно на краю маленькой деревушки жил мужичок по имени Николай. Был он бобылём, и кроме крошечной избёнки и старого ружьеца, у него ничего и никого не было. Прошёл Николай всю Первую Мировую простым солдатом, кормил вшей в окопах, но ни орденов, ни наград никаких не заслужил. Местные жители обходили его дом стороной, потому что в церковь он не ходил и в Бога не верил. Многие считали его колдуном или ведьмаком, потому что не может нормальный человек жить в одиночестве, не имея ни жены, ни ребятишек. Разве что отшельник или убогий какой. Не держал тот мужик и скотины, не было у него даже четвероногих друзей: ни собак, ни кошек, которые скрашивали бы ему минуты тоски и одиночества длинными , зимними вечерами. Питался Коля тем, что подстреливал на охоте, да рыбу на озере ловил. Шкурки звериные продавал богатым мужикам, которых в деревне звали кулаками, часть рыбы возил на соседний базар, а на вырученные от продажи деньги покупал хлеб, сахар, соль, постное масла, керосин, самосад.
    Так бы и жил Николай, никому не причиняя вреда и ни с кем не водя дружбу. Но вот однажды утром – а дело было по весне, кажется, в марте или апреле - услышал Николай за окном громкое карканье.   
   «Ах, ты, проклятый!- с досадой подумал он. - Не иначе быть беде.»
     Не стерпел мужик, сунул ноги в опорки, накинул на плечи ветхий зипунишко, схватил с колченогого стола пустую бутылку из-под самогона, чтобы запустить ею в нарушителя спокойствия и, потихоньку приоткрыв дверь, выглянул во двор. Напротив дома рос старый дуб. В ложбинке между ветвями сидел крупный ворон и каркал так отчаянно, что Николаша сначала подумал, что в деревне случился пожар или ещё какая беда стряслась. Прислушался - тишина. Мужик и успокоился. Ворон тоже притих, только смотрел на человека сверху вниз умными чёрными глазами, будто что- то хотел сказать.
   Вернулся Николай в дом и призадумался: «К худу это или к добру? Ворон-то - хоть птица и вещая, да вечно всякая чертовщина вокруг него...»
   Свернул Коля «козью ножку», набил её крепким самосадом, чиркнул спичкой и решил: «А, шут с ним, пусть живёт. Будет вместо петуха побудку по утрам делать. Да и потом, всё какая-то живая душа рядом.»
   Вот так они и подружились: Колька – бобыль и ворон Гордей. Вместе на охоту ходили, вместе рыбачили на «Ведьмином  озере». Бывало, первую пойманную рыбку Николай всегда Гордюше отдавал. А тот важно так сидел в сторонке и внимательно следил за поплавком. Лишь только тот задёргается, ворон тут как тут: стоит возле Николая и терпеливо ждёт, когда он снимет с крючка первого окушка или плотвичку. Ну, а уж когда Гордею подносили угощение, тот не церемонился: рвал рыбу и крепким клювом и мощными когтями.

     С тех пор куда бы ни шёл Николай – в лес ли за дровами или в лавку за керосином - ворон всегда сопровождал его как верный пёс.
    Прознав о такой странной дружбе, односельчане и вовсе перестали с Николаем кланяться.
    - Вот ведь лешак такой-сякой!- судачили они.- Нет, чтобы собачонку приблудную подобрал или хотя бы ёжика завёл, так он – на тебе – с нечистой силой связался. Совсем рехнулся мужик. Ишь, воронище, совсем от него не отстаёт!
   Так думали жители деревушки. А старому солдату всё едино: что вошь, что блоха – он ко всему привычен, его ничем не прошибёшь. И людская молва ему нипочём!
   Всю зиму ворон просидел в избе за печкой. Клевал зерно, пил студёную колодезную воду, Николая развлекал своим тихим карканьем.
   Лишь только наступила весна и с крыш забарабанила капель, а снег стал мягким и ноздрястым, словно подтаявший сахар, Гордей вылетел из избушки и гордо водрузился на своё прежнее место – в ложбинку между ветвей дуба.
   Прошло три года. Как-то тёплым туманным октябрьским утром Николай вышел из избы и ворона на дереве не обнаружил. Поначалу он подумал, что тот полетел в лес на охоту, но прождав добрую половину дня, забеспокоился. Он звал пернатого друга ласково, по имени – но тот не откликался.
   - Гордей, Гордюшенька, миленький! – звал Николай, глотая слёзы. - Вернись, родимый, я тебе пшенички дам.

     Но сколько ни звал, ворона словно след простыл. Затосковал наш Николаша, стал частенько прикладываться к бутыли с самогоном, чтобы в горьком дурмане заглушить свою душевную боль и сердечную тоску по исчезнувшему другу. Подумал грешным делом, что местные подростки изловили птицу и убили по злобе. Хотел было пса приблудного приютить, да того кормить нужно хорошо. Что животину мучить, когда самому порой есть нечего? Да и не смог бы он этого сделать, потому что перед глазами стоял ворон Гордей в своём сине-чёрном мундире.
    Незаметно пришла зима. Замело, запуржило, занесло  пути-дороги, не пройти пешему, ни проехать конному. Дни стали короткими, а ночи длинными и тоскливыми. Спал Николай плохо, а когда забывался тяжёлым, одурманивающим сном, ему всякий раз Гордей снился. Осунулся наш герой и вправду превратился в затворника: лишний раз в лавку не сходит за хлебом и керосином. Лежит в темноте, курит «козью ножку» и всё о своём вороне думает, словно о ребёнке малом, которого нежданно схоронил.
    Весна наступила дружная и радостная, с ярким солнцем и звонкой капелью за окном, а в сердце Николая, холодном, словно камень гробовой, не было никакой радости.
    Но, как-то раз поутру проснулся Коля от знакомого карканья и, как был в одном исподнем, выскочил на улицу. И что же он увидел? На дубе, в ложбинке между двумя толстыми ветками сидел его Гордей, а рядом с ним – молодая красивая ворониха, которая держала в клюве какую- то веточку. Гордюша не спускал со своей подруги нежного взгляда и изредка покаркивал, словно пел ей песню любви.
     «Никак гнездо задумали строить, - со злостью подумал Николай, и сердце его защемило от неземной, нечеловеческой ревности. - Ах ты, тварь поганая! Я тебя зерном отборным кормил, а ты меня так-то отблагодарил? Смотался на три года, да ещё с собой какую-то курицу драную притащил! Ну, я вам сейчас такое гнездо покажу!»
    Вороны тем временем аккуратно уложили веточку в ложбинку между ветвями и куда-то улетели. Через несколько минут они снова вернулись, неся в клювах ещё по веточке.
    «И впрямь гнездо строят, - словно сквозь сон подумал мужик, а когда опомнился, застонал мучительно, словно раненый зверь, кинулся в избу, сорвал со стены берданку, выбежал на крыльцо, прицелился и так пальнул в ворониху, что от той только перья во все стороны и полетели. К счастью, Гордея выстрел не задел. Он дико закаркал, сорвался с дуба и полетел в сторону леса - как подумал Николай, навсегда.
    Но он ошибся. Сутки спустя ворон вернулся, но сидел он теперь уже на другом дереве, и искоса поглядывал на то место, где всё ещё висели останки его подруги.
    Николаша был на седьмом небе от счастья, бросил пить и занялся строительством домика для Гордея, чтобы тому было где спрятаться от дождя. Тем самым он как бы хотел бы загладить свою вину перед другом за содеянное зло. Ворон поначалу вёл себя настороженно и не слетал, как прежде, на плечо человека, не брал корм из его рук.
    "Ничего, - думал Николай. - Вот маленько забудется, и всё будет по-прежнему.
     И правда. Прошло несколько недель, и ворон перестал чураться своего прежнего друга.
     С первого взгляда, казалось, ничего не изменилось: Гордей слетал на плечо Николая, позволял гладить себя, брал корм из его рук. Но в глубине его маленьких чёрных глаз затаились злоба и ненависть - чего не замечал Николай.
     Глаза ворона, казалось, говорили: "Зря радуешься, человек! Я не индюк и не фазан. Ты причинил мне такую боль, лишив любимой, которую я тебе не прощу никогда, а при удобном случае непременно отомщу!"
     Прошли май, июнь. Наступил июль, жаркий, как никогда в том году. В деревне - самая страда. Крестьяне изнывали под палящими лучами солнца на косьбе и уборке сена. Чтобы заготовить корма впрок для скотины, жители деревни трудились от рассвета до заката. Мужики косили траву, бабы ворошили сено и укладывали его в копёшки. А, чтобы их труд не пропал даром, бережно укрывали копна рогожей, чтобы ветер не разметал сено и дождь не замочил. Грозы в том году случались ежедневно, и молнией уже убило несколько косцов.
      Николай в косьбе участия не принимал, потому что скотины у него не было, а гнуть спину на чужого дядю в такую жару он не собирался. Он лежал в тенёчке под дубом, курил свою цигарку да вспоминал войну и своих погибших товарищей. Когда лень его отпускала, он брал корзину и шёл в лес по грибы и по ягоды, или брал ведёрко и топал к речке за раками. Ворон Гордей, как и прежде, сопровождал его повсюду.
       Как-то раз в бакалейной лавке, стоя в очереди за солью и спичками, Николаша услышал разговор двух местных мужиков, которые тихо перешёптывались между собой, искоса поглядывая на него.
      - Слышь-ко, Митрич, - говорил мужик с чёрной окладистой бородой соседу по очереди, - вчерась мы с Никишкой лазали по ближайшему орешнику. Хотели орехов детишкам набрать, а наткнулись на кучу колосовиков. Получилось штук по пятьдесят на рыло. Завтрева с утрева опять туда пойдём. Айда с нами!
      Услышав разговор мужиков, Николаша смекнул, что уже пошли грибы, и ему бы тоже не мешало сходить в лес: часть грибов можно будет пустить на похлёбку, часть заготовить впрок.
      С вечера он приготовил флягу водой, большую корзину, положил в неё завёрнутые в тряпицу ломоть хлеба, две варёные картофелины и перочинный нож. Спать лёг засветло, чтобы с первыми лучами солнца отправиться в лес.
      Лишь только забрезжил рассвет, Николай слез с лавки, засунул в карман плаща кисет с самосадом, спички и бумагу, взял корзину и   отправился не в орешник, а в дальний бор, чтобы не встречаться с многочисленными грибниками. Жадный был Коля до грибов!
      Когда он вышел на крыльцо, солнце только поднималось из-за тёмных верхушек елей. Повсюду ещё лежала роса, а воздух был напоён ароматом луговых трав и цветов.
      Гордей уже не спал. Он сидел на дубу и чистил свои атласные перья. При виде Николая он встрепенулся, хрипло каркнул пару раз и полетел следом за грибником.
      Долго бродил Николай по еловому бору, уже набрал полную корзину молоденьких, крепких боровиков, но жадность не давала покоя: грибов было столько, что хоть косой коси !
      Выбравшись на залитую ярким солнцем поляну, он подумал про себя:
       " Отдохну-ка, пожалуй, малость, да перекушу заодно. С утра ведь маковой росинки во рту не было."
       Сел он под плакучей берёзкой на травке, развернул тряпицу, глотнул с наслаждением воды из фляжки и прикрыл глаза, мечтая, как он придёт домой, разделает грибки, затопит печь и наварит себе супцу из молодых боровиков. Так он сидел, разомлевший от солнца и усталости, и не заметил, как задремал.
      Разбудил его какой-то непонятный скрип. Он открыл глаза и спросонья не понял, что происходит. А пока он спал, налетел откуда ни возьмись сильный ветер и притащил с собой лохматую чёрную тучу, которая заволокла всё небо до горизонта.
      "Вот ведь напасть какая!- в сердцах подумал наш грибник. - Кажется, гроза собирается, а до дому километра четыре топать с такой тяжёлой корзиной. Придётся тут грозу переждать."
       От страшного порывистого ветра деревья гнулись и скрипели, и лес гудел, словно военные трубы. Через несколько минут полепил сильный дождь.
      Николай поплотнее завернулся в свой старенький плащ, накинул на голову капюшон и подумал:
      "Ничего! И не в таких переделках бывали. Подумаешь, гроза! Авось, пронесёт!"
       Между тем стихия разбушевалась не на шутку. Небо сделалось свинцово- чёрным, и на фоне этой зловещей черноты то тут, то там вспыхивали зигзаги молний, сопровождаемые оглушительными раскатами грома.
       И тут на землю обрушились целые потоки воды, и Николай сразу же промок до нитки.               
       Гром уже грохотал без передышки, над самой его головой, и ему вдруг сделалось так страшно, что сразу вспомнилась война и обстрел вражеской артиллерии.
       "А где же Гордей?"- вдруг вспомнил он в этом аду о пернатом друге. Задрав вверх голову, он не сразу увидел его. Ворон сидел рядом на ветке, но вокруг было так темно, что чёрные перья птицы сливались с потемневшей листвой берёзы.
        В той самый момент раздался такой страшный удар грома, словно разверзлись небеса, и сам Илья Пророк спустился на Землю в своей огненной колеснице и бросил в Николая пучок молний. Одна молния ударила в соседнюю берёзу, и та в один момент переломилась пополам.
       - Господи Иисусе Христе! Пресвятая Дева Заступница! - завопил Коля, осеняя себя крестным знамением. - Спаси меня и сохрани грешного!
       Но тут молния ударила в соседнее дерево, и оно, обугленное, согнулось пополам. На войне было страшно, но там, в окопе были свои друзья - товарищи, а здесь в лесу, наедине с разбушевавшейся стихией у Николая вдруг началась паника. Он не был трусом, и на войне видел много страшного: и оторванные снарядом конечности, и бившиеся в предсмертных конвульсиях тела, но такого ужаса он не видел никогда в жизни. И он стал метаться от дерева к дереву, словно окружённый кольцом врагов.
     - Гордей, Гордюшенька! - осипшим от страха голосом позвал Николай.-  Укажи мне дерево, в которое не попадёт молния!
      Ворон словно ждал этих слов. Он перелетел на одну из соседних сосен, уселся на самую её верхушку и с высоты бросал огненные взгляды на своего друга, который предал его.
      Коля метнулся к той сосне, где укрылась мудрая птица. Он прекрасно знал, что ворон никогда не сядет на то дерево, в которое может ударить молния.
      - Спасибо, милый! - пробормотал Николаша и, прислонившись  спиной к сосне, замер, боясь пошевелиться.
       Именно в тот самый момент в сосну ударила молния... 
       Через несколько дней мужики из соседнего села собирали в лесу грибы. Внезапно они наткнулись на обгоревший до неузнаваемости труп, который лежал возле разломленной надвое берёзы. Рядом со страшной находкой стояла корзина, доверху наполненная грибами. Мужики в страхе перекрестились и бросились в село за старостой. Тот вызвал урядника из волостного города, криминалиста и судебно-медицинского эксперта. Взяли понятых и станового и пошли снова в лес к месту страшной находки. Криминалист тщательно исследовал место, где обнаружили обгорелый труп и сделал заключение, что насильственная смерть в этом случае не имела места, что человек был убит молнией во время грозы. Теперь нужно было установить личность погибшего. И тут становой, который внимательно изучал окружающую местность, обнаружил ещё один труп, вернее трупик обгорелой до костей птицы. К счастью, личность погибшего установили легко: на левой кисти покойного отсутствовала верхняя фаланга на большом пальце – след старого ранения.
     Похоронили Николая скромно на маленьком деревенском кладбище без слёз и эпитафий.
     Вот так ворон отомстил человеку за предательство и то зло, которое он причинил, лишив его птичьего счастья.
     Милые мои читатели! Мораль этого рассказа такова: не обижайте друзей, даже если ваш друг - птица. Не завидуйте никому, потому что зависть - плохая черта, и если Господь Бог не дал вам любви, не отнимайте её у друзей. Ибо любовь - это бесценный дар и даётся она не каждому.
                Июль 2013 – июль 2014               Васильсурск - Москва