Алхимия мыслеречия XII - пронзая призрак бытия

В жертвенном подношении были сложены отмершие частицы телес древес, - пирамидой. Под сенью в ночь, оголённый звёзд навес создавал особое состояние духа. Пахла свежая роса: слёзы травы, земли, - гроза прошла, как несколько часов. И вот, сейчас, один засов покоя с тишиной основ, приоткрывали явь чудесных созвучий образно-телесных. На горизонте мгла ночная, плывёт Луна по небу молодая, устало дышит лес, рекою - плывёт поток живой рукою. Как росчерк времени-пространства, творит Земле одежд убранства. Камыш и скалы, уток пары, на глубине бичуют раки, косуля спит поодаль в буераке.
Кремень: удар, удар - искра, коснулась образа костра. Ещё в полёте новоявном, предвосхищая миг желанный, вкусила плоть. Сухая сила, преображение вспылило. Поток смешения стихии. Вот грянул первый ручеёк, из пирамиды дым струёю, понёс грядущее. Змеёю, затанцевал лишь огонёк, ещё молоденький зуёк на этом судне скоротечном, во путешествии беспечном. Лизнул тростинку, хворостинку, сухой травы, листок, крупинку света он воздал - тепло и... в путь свой грозный встал. Окреп, уже танцует россыпь змеек, они облизывают ветви, вкушают яства, этим - свЕтлы.
Ликует тихое сердечко, блеснуло светом вдруг колечко, на пальце вязью сталь взыскрила и в этот миг сыра могила, где погребённые заклятья - незримо-тихо проронила. Ни звук, ни отзвук, ни движенье, ни света мнимое свеченье, - а то, что стыло в толще мыслей, под слоем дымным и повисло - в душе тягучее молчанье.
О чём гласит Земли преданье?
Вопрос, как эхо расставанья, со млечным прошлым и сказанья - пришли на это провиденье, союзом нового явленья. Вздохнул, вдохнул, опять вздохнул и мыслью тихою порхнул - во даль далёкую, далече, где кто-то буйствует там в сече. А вот, вот-вот созвали уже вече. И всё меж звёзд, смыкает вечер, своей десницею пору.
Пронзая прошлое, сшивая, - с грядущим нити распрямляя, иглою точного виденья и нитью множества явленья, по лабиринтам тысяч лет: завет, совет, навет, ответ - танцуют призмы. Вот, просвет, - вряд алгоритмы точных вед, неумолимый ход их мер, каскадом видится пример; кочует он, и лик-размер из вед заветных, изм и мер. Неумолим.
Вмиг замер я, - точно великий Страж Порога, узрел меня; моя дорога  лежит к Вратам.
- Откель, убогий, ты держишь путь, весь такой строгий?
Задал он взором сей вопрос, а я сквозь шепот дальних гроз и миру новоявленных угроз,- ему точь взором отвечаю.
- Отсель, где мель, черта последняя и сель грохочет, - норовит сломить ту Дверь. Мне нужен ключ, открыть лик туч - идущий грозовой грядою, по миру страшною стеною. Взыщи, что нужно, жертву дам, хоть дух на кон свой - думай сам...
Нахмурил брови Страж Порога, крута уж шибко та дорога, где меркнет свет, но. Время Бога. И я стою пред ним, - убогий, - дошедший, я один с немногих, кого он в век свой повстречал и научать меня начал. Мол, ключ,- не новое творенье, замки от дурней - для храненья. О чём гласит Земли преданье? О том, что творчество-созданье, есть наказание и знанье: и яд, и мёд, и соль и мирра. Тебе - идущий - мало Мира? Не сотвори ж себе кумира. Ступай, где три-девять дорог, там отыщи судьбы чертог, в нём есть познания исток, длань зачерпни - один глоток и будет выполнен урок, тебе назначеный твой Рок.
Как небо будто разродилось, сиянье страшное вонзилось, до боли, рези во глаза, аж потекла с меня слеза. Ах... это уж восход. Да, дивным был ночной поход. Смолкает жаром углёк, змеится дымка еле-еле, в росе-купели лес златой, во свете огневой звездой.