Адская соль Гл 22

   Пока другие теряли головы, Айгуль приводила в чувства тех, до кого дотягивались руки:
   – Очнись же! – вскричала она, отвесив Антону оплеуху.
   Но с пощечиной вышла непруха, и в ход пошли другие приемы очухивания, многие из которых классифицируются конвенцией ООН пыткой, включая ультимативную в своей жестокости «очнись, или я с тобой больше не разговариваю!».
   – Что случилось?.. – включился хозяин ресторана, как вдруг Антона в отключке увидел: – О мон Дьё, это не моя шаурма!.. Лягушка был свежий!
   – Чего вы стоите? – налегла на него Айгуль. – Сделайте же что-нибудь!
   – Ну что же жё могу сделать, а? – брыкался владелец. – Его в больницу надо!
   Предложение, казалось бы, было здоровское, однако у Айгуль имелись свои на то соображения:
   – Полиция. – выдала она.
   – Ай, ма шери, моя дорогая, не надо полиция! – забоялся, что выдадут его, хозяин ресторана: – Меня во Францию депортируют, как жить буду?.. Ая-яй! (Шеф-повар из Франции во Франции – обычный шеф-повар.)
   Но Айгуль уже направилась прямо к близнецам, сидевшим тише воды, ниже травы за соседним столиком. Один из них сопел носом, торчащим из дырки в меню, другой же дышал свободно, кустиком сорванным прикрываясь. И… ах, да, один из них толстый, другой – худой… и оба они тайно надзирали за ситуацией, не подозревая, однако, о мотивах приближавшейся к ним Айгуль:
   – Кавалеры не отвезут даму домой? – обратилась она к ним кокетливо и после их кивка добавила невинно: – И моего друга, он… он перебрал вина.
   Она испугалась везти его к доктору, ведь… ведь вдруг он и вправду Антихрист? Простого анализа крови, доступного даже тогдашней медицине, находившейся в глотательно-лижущей стадии своего развития, хватило бы, чтобы раскусить дьявольское дитя. Ведь… ведь если задокументировано, что кровь Христа – вино, значит, кровь Антихриста обязана быть… рассолом. И Деймона бы в лучшем случае просто убили мучительной смертью по христианским обычаям, а в худшем – жизнь сохранили, но в банки каждый год закатывали. А ей, сентиментальной, такой участи ему, симпатичному, не хотелось, пускай даже если он Антихрист, ведь… ведь вот жиж!
   – Уэ, уэ! Вина перебрал! – поддержал ее владелец ресторана, добавив невинно: – А шаурма хороший был, не изволите?
   – Мы же не извозчики. – ответил обоим один из близнецов, камуфляж сохраняя, после чего к другому обернулся: – Мы же не извозчики?
   – Не извозчики. Мы… мы… ээээ… – поддержал его второй, после чего выглянул в окно свериться со значком на карете: – Мы… мы такси!
   – Таксидермисты! – вмешался задергавшийся первый, почувствовав, как их маскировка затрещала по швам.
   – Вы полицейские! – обрушалась на них Айгуль не лыком шитая. – И вы должны помочь!
   Близнецы испуганно переглянулись ее проницательности, потеряв дар речи. Шокирован был и владелец ресторана, но нашелся и прибрал к рукам инициативу как и всякий бизнесмен при потрясениях первым:
   – Ба! Вах-вах!.. Жандармам равенства всех человек в правах у нас скидка!
   – Мы пришли сюда как таксидермисты… – пытался скинуть ответственность первый.
   – Да, мы тут в ресторане чучело строим, – пытался подкинуть ответу первого весу другой, добавив для убедительности: – гороховое!
   – Вы отвезете нас домой или нет? – с раздавшимся грохотом топнула ножкой Айгуль.
   Женские ножки – одно из самых грозных оружий массового поражения в расположении прекрасной половины человечества, за нераспространение которого в мусульманских странах идет активная борьба. Если нога каратиста за удар может свалить лишь ограниченное число целей, то они поражают все в пределах видимости. В подтверждение чему, по-видимому, в ресторане задрожали стены.
   Близнецы перепугано оглянулись ее порицаниям, потеряв аргументы.
   Подчиненно вскочив с места, они волчком переоблачились в полицейских, втащили Антона в карету и ожидали дальнейших инструкций.
   – Так-то лучше! – произнесла Айгуль, усаживаемая, как положено усаживать женщину.
   
   – Так-то хуже... – произнесла Айгуль, усаживаясь перед положенным на диван Антоном в гостиной, когда полицейские  уже ушли.
   Причиной внезапной смены настроения девушки послужило то, что у нее были не все дома. (учитель так и не вернулся).
   «Что с ним сделалось?..» – задалась интересным вопросом Айгуль.
   «А что бы он сделал?..» – задала куда более интересующий ее вопрос Айгуль.
   «Да, чтобы он сделал, если бы Антихриста встретил?.. А что если бы он с ним встречался? Или с ней… с ней, конечно же, с ней! Антихрист должен быть женщиной! – руководствовалась женской логикой Айгуль. – А Деймон – парень, значит… значит, дочерью Дьявола быть не может! Не так ли?»
   Большой выдержки стоило Айгуль, потянувшейся уже рукою, не удостовериться в половой принадлежности тела Антона, вместо этого проведшей ладонью по его волосам, обнажив крайне подозрительную отметину на лбу, чертовски похожую на Дьявольское клеймо:
   «Ах, так вот как ты стал сиротою… – поняла все Айгуль по потеру: – Отца мага твоего убил тот, чье имя нельзя называть из-за авторского права, от него же скончалась и мать, защитившая тебя своей любовью… Разве похоже на сына Змея-искусителя биографии страницу? Нет, конечно, нет, скорее того, кто со змеями перешептывается. Не Антихрист ты, сомнений быть не может!»
   Но сомнения терзать ее не отпускали:
   – Но зачем Антон… – вопрошала Айгуль, затрясшись над диваном. – Зачем Антон, сказал, что ты Антихрист?
   «Это люди врут как дышат, не задумываясь и без причины; демоны же врут как дышат – от этого зависят их жизни! – отличилась сравнением Айгуль. – Если только он… если только Антон ревновать меня к Деймону не начал! Не начал стараться развести нас из завести, что быть он не может на его месте!.. Ах, бедный-бедный Антон, спит и видит, чтобы в шкуре Деймона очутиться, за этим он и звал его».
   Зевок позвал Айгуль баиньки, и она как пай-девочка прилегла подле Антона (ну может, не совсем как паинька):
   «Как же все-таки с появлением Деймона он преобразился… – закрывала глаза Айгуль, не закрывая глаза на проблему: – А как сам Деймон с другой, романтической, стороны раскрылся! Их обоих будто подменили…»
   Непостижимым образом, окольными путями и натянутой логистикой, но женщины все же выезжают на верную дорогу рассуждений, вот только зачастую взять финальный поворот к выводу им мешает «другое право»:
   – Вот она, сила любви! – проговорила Айгуль, прежде чем уснуть.
   
   – Вот она!.. – вот она что воскликнула, когда проснувшись Антона поправившегося у окна увидела. – Ты в порядке!
   Демон, не утруждавшийся моргать следя за утренним светилом, обернулся к ней лицом с выражением, выказывавшим нарицательным образом удивление (глаза увеличились до анимешных стандартов, а в раскрытый рот его влететь могли не только мухи, но и муси):
   – Сколько раз за день у вас заходит солнце? – спросил он, озабоченный не на шутку данным вопросом.
   – Ты не в порядке… – с упадочным настроением рухнулась Айгуль назад на подушку.
   Неустойчивый Антон же проявил настойчивость, подойдя к ней с лицом, выражавшим уже больше нарицательным образом испуг (увеличенными глазами до анимешных размеров и раскрытым ртом…), сказать на ушко:
   – Сколько раз за день у вас заходит солнце?
   Айгуль снова приподнялась приложить ко лбу Антона градусник эпохи средневековья, который всегда под рукой имелся:
   – У тебя жар… – считала показатели Айгуль.
   Демон посмотрел на нее вопросительно и так же ответил:
   – Сколько раз за день у вас заходит солнце?
   – О Боже, ты же бредишь!.. – заразилась она испугом. – Ты головой ударился в ресторане?
   Раздался стук в дверь, которому удалось завладеть вниманием Айгуль, но который не отвлек Антона от злободневной проблемы:
   – Сколько раз за день у вас заходит солнце? – повторил он, пытаясь до Айгуль достучаться.
   – Жди здесь. – не ответила она.
   Айгуль вышла к входной двери, и, увидев близнецов в инквизиторских рясах на пороге, с облегчением выдохнула:
   – Слава Богу, это вы. Другу моему срочно нужен доктор! – обратилась она к ним уже без сомнений, добавив невинно: – Он… он вина перебрал.
   – С самого утра нетрезвый? – засомневался один из них, когда из-за спины Айгуль высунулась не трезвомыслящая головушка:
   – Сколько раз за день у вас заходит солнце? – адресовал новой аудитории первостепенной важности вопрос Антон.
   – Вот пьянь! – осуждающе шмыгнув носом, объявил второй близнец.
   Пожав плечами, гости сменили инквизиторские рясы на полицейскую униформу и сопроводили Айгуль с Антоном в карету. В которой который не раз поднимал тему солнечной цикличности, но спутники зацикленного демона беседу не поддержали, в смятении пряча лица до самого приезда в больницу. В которой которых поджидали последние достижения медицины:
   Хирургические клещи, извлекавшие органы сразу кучками; наркоз-киянка, пользовавшейся оглушительным успехом; антисептик-порох, настоящим прорывом в битве с инфекциями; а также опередившее не только свое, но и наше время средство от раковых опухолей – амулет. И все вышеперечисленное, окрашенное цветом засохшей крови, дополнявшееся стоматологическим креслом (да, оно, может, еще не появилось, да в атмосферу вписывалось органично), встречало гостей лечебницы при очевидным отсутствии хозяина-врачевателя.
   Ой, не стоит беспокоиться. С ним все в порядке, и вот он, лишь с парочкой ушибов, энергично выпрыгнул из-за занавесок, заслышав звон дверного колокольчика:
   – О-о-о! – простонал доктор, на больные кости приземлившись, но затем взял себя в руки: – Что вас беспокоит?
   – Сколько раз за день у вас заходит солнце? – сразу выпалил наболевшее Антон.
   – А меня… – вставила дальше Айгуль. – То, что его беспокоит... То есть, не то, что его беспокоит. А то, что его это беспокоит… Вот.
   – Помешательство на других тоже излечимо. – заверил ее врачеватель, обративший встревоженный взор на полицейских: – А вас что привело?
   – А нас… – начал было один из близнецов, который второй.
   – А что нас привело – государственная тайна! – закончил за него второй, который первый.
   – О, в таком случае я попрошу вас удалиться. – уводил их доктор, схватив бормашину прошлого, ручную дрель. – Потому что здесь тайна врачебная, а она позубодробительнее будет!
   И действительно, врачебная тайна – самая тайная из всех таинств. Не всегда даже сами врачи, ставящие диагноз и курс лечения назначающие, в курсе, чем на самом деле болен пациент.
   Близнецы скалить зубы не стали и успели выскочить наружу до того, как за ними закрылась дверь. Раздавшийся в процессе звон колокольчика показался Айгуль каким-то слишком спокойным… заупокойным что ли. Лицо ее помрачнело в комнате без окон, освещенной лишь лампой стоматологического кресла да мерцанием из-за занавесок, откуда выскочил доктор.
   – Жутковато у вас тут… – нашла новую причину для беспокойства Айгуль. – Как в доме с привидениями.
   – О, да!.. Многие испустили здесь дух ради этого момента. – принял ее слова за похвалу врачеватель, перед Антоном принявшийся кланяться и на стоматологическое кресло указавший: – Присаживайтесь, мой хозяин.
   «Ради этого момента… мой хозяин…» – подозрения внутри Айгуль на уши вставали. Но что встревожило их еще больше, так это болезненный мужской крик «А-а-а!» откуда-то из глубины дома.
   – А-а-а! Что это было? – вздрогнула она.
   – Не бойтесь, он нас больше не побеспокоит. – подмигнул ей доктор, обратившийся затем к Антону: – Что же до вашего вопроса, то – один. Один раз за день у нас заходит солнце.
   «Больше не побеспокоит?! Больше не побеспокоит?!» – дыхание Айгуль, все больше беспокоившейся, участилось.
   – Один?! Один?! – дыхание Антона, меньше не беспокоившегося, затруднилось, и он… нет, не отключился, как вы могли бы подумать. На это раз его вилка не вылетела из розетки, на это раз вилки вылетели из его рта.
   Демон резко наклонился вперед, извергая наружу употребленные столовые приборы, за которыми последовали осколки тарелок и цветные клочки бумажек – конфетти.
   Что ж, если вы подозреваете своего парня на родство с Дьяволом, то подобное – достаточно надежный индикатор.
   – Ты… ты – Антихрист! – вскричала Айгуль проникновенно и покинула больницу на полном скаку каблучков, не поблагодарив даже за подброску стоявших за дверью близнецов в инквизиторских рясах, даже не попрощавшись с ними, несказанно тем самым их огорчив.
   
   Впрочем, сама Айгуль, мчавшаяся вперед по улицам, огорчалась сильнее:
   «Он… он – Антихрист! – закрепляла усвоенное она. – Это же надо было тебе в демона втюриться, дура… Опять в демона. Нет, если бы один из них хотя бы оборотнем или вампиром, тут хоть какая-то романтика, а так одна плоть и грязь!»
   Айгуль выбрала удачный момент, чтобы грязью окатиться.
   «Ты… ты – куча помета! – метнула она ругательство в кучера, прежде чем к прежнему тезису вернуться: – Он… он – Антихрист! Антихрист на земле… грядет конец света!»
   Солнце уже садилось, когда Айгуль оглянулась вокруг градской площади, чувствуя надвигавшуюся в зримом будущем беду:
   «Чумные звери…» – увидела она разносчиков болезней – крыс, рыскавших в поисках курьерской подработки; предвестников беды – ворон, чьи пилотажные группы нарезали сверху круги; спутниц ведьм – кошек, с которыми в средние века боролись, и без жертв не обходились, в том числе и среди разоренных амбаров; и… и голубей, прибывших в качестве послов мира.
   «Бешеный голод…» – на ее глазах исхудавшие крысы, положившись на улучшенный тем самым летные качества, отчаянно бросались ввысь, чтобы ухватиться за хвост вороны, которая, перепугавшись за свою жизнь (а вдруг на сто метров прыгнет?), каркала по дипломатическим каналам, пытаясь сформировать с кошками антимышиный союз, обязуясь предоставлять данные авиаразведки, ну а те мурлыкали в сторонке, разводя на последний кусок хлеба тощего ребенка.
   «И бушующая смерть…» – тощий ребенок, отыскавший мясо для бутерброда, резко кинулся на кошку, не ожидавшей такого подвоха, и… нет, кошка не погибла, она справилась увернуться и отобрать кусок хлеба живодера, что тут же обронила в жестокой битве с голубями за мякиш, и… нет, никто из них не погиб. Смерть настигла каркушу от взлетевшей на сто метров крысы.
   Четвертым пунктом должны были бы климатические катаклизмы. Но снег весной похоже одного меня здесь удивляет.
   – А я… а я не слушала! – вскричала вдруг Айгуль проникновенно и покинула городскую площадь. А сделай она всего пару шагов дальше, то свиделась бы с Вавилонской блудницей, пропавшей пропащей служанки-2, облаченной в одеяние по фасону Евы. Да, жаль-жаль, а мне так хотелось описать вам детали ее костюма.
   
   Впрочем, сама Айгуль, мчавшаяся назад по улицам, жалела не меньше:
   «Он… он признаться хотел, а я… а я от него убежала! – не останавливалась она. – Антон вовсе не ревновал меня к Деймону, а ревностно от него защищал! Он… он – герой! А я… а я – его принцесса!»
   На этой принципиальной позиции ее снова занесло куда-то мыслями в сторону царства единорогов, но, к счастью или к сожалению, с пути домой Айгуль не сбилась, где ее с распростертыми объятиями уже поджидали близнецы-инквизиторы:
   – Вы арестованы по подозрениям в колдовстве и неоднократном призыве демонов. В угрозах и лжесвидетельствах офицерам полиции, а также пожарным, инквизиторам и таксистам. – объявил один из них, нацепив на нее, не сопротивляющуюся, кандалы.
   – Таксидермистам!.. – поправил его второй, продолжив: – Вы имеет право хранить молчание. Все, что вы скажете во время пытки, может и будет использовано против вас в суде. Если вы будете брошены в пруд и всплывете – это так же может и будет использовано против вас в суде.
   Приговор звучал жестоко, но суд не пугал смирившуюся Айгуль. Чего суда страшиться, когда Судный день на носу? Однако она боялась того, что не сможет извиниться перед Антоном (за неверие ему во время последнего вызова) и… и перед учителем (за сам вызов). И… и учитель вызволился из дома:
   – Скажи мне, что они плетут ерунду. Скажи! – взмолился подбежавший к ней ткач лишь с парочкой ушибов.
   – Простите, учитель, я не могу... – сказала ему встрепенувшаяся Айгуль, усаживаемая в карету, как не положено усаживать женщин. – Но… но я вызывала не демона. Я вызывала друга!
   
   продолжение:    http://www.proza.ru/2015/11/08/820