ГлаваIX. Экипаж атомной подводной лодки в УЦ

  (На фото: Начальник Учебного центра в Обнинске Леонид Гаврилович Осипенко).

             (Продолжение. Предыдущее http://www.proza.ru/2015/11/09/1417)            

         Вскоре отобрали на флотилии остальных офицеров, и вылетели в Москву. На складах тыла армии нас переодели в форму МВД. Так переодевали всех флотских, кто потом должен был ехать в Обнинск небольшой городок в 100 км от Москвы. Там, на базе первой в мире промышленной атомной электростанции, был создан специальный Учебный центр, (УЦ),  для подготовки экипажей атомных подводных лодок ВМФ. Так вот, чтобы «вероятный противник» не понял, кто мы такие, нас и переодевали в форму МВД.  (Только много позже, эту наивную, на грани глупости, «маскировку» отменили).
 
              Начальником Учебного центра был командир первой атомной подводной лодки в ВМФ СССР Герой Советского союза контр-адмирал Леонид Гаврилович Осипенко. Настоящий подводник, ветеран ВОВ, офицер прекрасных деловых и человеческих качеств.

              В ноябре 1968 года мы приступили к изучению по чертежам и макетам, в учебных кабинетах, устройства нашей новой подводной лодки, и всего, что потребуется для управления ею в будущем. Основное внимание тогда уделялось ядерной физике, устройству и правилам эксплуатации ядерных реакторов, электро-энергетических, воздушных, гидравлических систем, паротурбинных установок. Командиры групп управления ядерными реакторами, (сокращенно - управленцы), отрабатывали практические навыки в Физико-энергетическом институте, (ФЭИ), на действующей  ядерной установке.

              Осваивать науки было не легко, но мы старались, не жалея сил и времени. Группу командования, например, (командир, старпом, замполит, помощник), обучали чуть ли не на уровне инженер-механиков. Не только в деталях системы и механизмы подводной лодки, а вплоть до того, что мы учились вводить и выводить ядерную энергетическую установку из действия, управлять ею в различных режимах, включая аварийные. Всё это было бесценным для нас знанием в процессе дальнейшей службы.
 
              Преподаватели в учебном центре были замечательные. Например, профессор, доктор наук полковник В.М. Дорогань. Помню, как мне когда-то пришлось самостоятельно разбираться в основах ядерной физики. Кое-что понять самому было трудно. А после его лекций, всё сразу стало на свои места. Он умел так разложить всё по полочкам, что я, например, и сегодня могу рассказать любому принцип получения управляемой ядерной реакции.  Такими же были и другие преподаватели, можно сказать, фанатики своего дела Н.Соснин, В.Иванов, Ю.Яковлев, Л. Коцуренко и многие другие. Все они навсегда останутся в нашей благодарной памяти.

             К сожалению, занятий по тактике действий подводной лодки, оружию, навигационным, радиотехническим и прочим системам внимания, практически не было. Да и учебных кабинетов по ним, тренажеров пока еще не было. Всё упомянутое приходилось изучать и осваивать позже, самостоятельно.

           Всё это время я был в Обнинске один, Вера оставалась в Мелитополе у родителей, где  24 декабря 1968 года родила нашу дочь Марину. Под самый Новый год мне удалось отпроситься на пару дней, чтобы увидеть жену и дочку. На всю жизнь запомнился эпизод, как я прилетев самолетом, несся бегом по улице Мелитополя к дому родителей Веры, чтобы успеть поднять бокал шампанского под бой курантов.
            Успел! Вокруг новогоднего стола уже с бокалами шампанского в руках стояли все наши родные и близкие, включая моих, (они тоже приехали поздравить Веру с дочкой и всех с Новым годом). Можно только представить их изумленные лица, когда я распахнул дверь и появился на пороге!
И радость жены, со слезами на глазах показавшей мне чуть позже нашу красавицу-дочь Марину. (А как еще можно было назвать нашу дочку - дочь военно-морского офицера?!).
            К сожалению, через два дня пришлось возвращаться на службу.  А спустя месяц они все – Вера с Алексеем и маленькой Мариной приехали ко мне в Обнинск.

       В мае 1969 года я, замполит и механик, вылетели на Камчатку. С помощью командования флотилии, набрали там матросов, старшин и мичманов до полного состава экипажа, перелетели с ними в Москву. В Москве всех переодели в форму МВД и привезли в Учебный центр, в Обнинск. Забот у нас прибавилось вдвое.

               Время шло. Постепенно люди проявляли себя, кто есть кто. Кто действительно был достоин службы на новой подводной лодке, а кого сумели спихнуть нам за ненадобностью, прикрыв липовыми характеристиками  и чистыми карточками взысканий и поощрений. К счастью, случайных людей  оказалось немного, буквально единицы. (Тогда к комплектованию новых экипажей на флотах еще относились серьёзно).  Из всех из них  в процессе учебы надо было не только получить хороших специалистов, но создать экипаж. Усилий преподавателей УЦ для того было недостаточно. Главное – привить чувство гордости за свой экипаж, единства, сплоченности, высокой ответственности за своё дело, привычку к порядку и дисциплине. Вот это было главным для командования, офицеров нашего экипажа. Чем мы и занимались постоянно помимо основной учебы.
       
          Оставалось время и на кино, концерты, лыжные вылазки за город.
Природа и в городе частично остается нетронутой, и за городом потрясающе хороша, обнинцы очень любят и берегут её.  Есть отличный парк, на реке Протве шлюпочная база, летний пляж. Гордостью города являются не только атомная электростанция, научные и промышленные центры, но и спортивные комплексы.


          В сентябре обучение было закончено. Мы успешно сдали выпускные экзамены, и начальник УЦ, контр-адмирал Осипенко подписал приказ о выпуске. Снова переодевшись в Москве в свою флотскую форму, (её хранили на складе), мы выехали поездом в Ленинград.  Там, на Адмиралтейском заводе уже заканчивалась постройка нашей «К-323», многоцелевой атомной подводной лодки новейшей модификации.  Вместе с нами ехали многие семьи, в том числе и Вера с маленькой Мариной. Сына еще раз оставили в Мелитополе  на  время, пока у нас не прояснится вопрос с жильём в Ленинграде. У бабушки, которая очень любила своих внуков,

           Второе наше с Верой пребывание в Ленинграде не было таким легким и беззаботным, как в первый раз. Тогда мы были предоставлены сами себе. А теперь у неё на руках была Марина, а у меня – целый экипаж. Предстояло устроить матросов и старшин в казарме, наладить организацию их обучения на строящейся подводной лодке, питания, отдыха, бани, несения нарядов. Следить за  соблюдением  дисциплины, порядка и т.д. и т.п.  Наша подводная лодка. пока еще стояла на стапеле, но уже готовилась к спуску на воду, и надо было успеть пролезть всю её от первого до последнего шпангоута, изучить устройство механизмов и систем в отсеках и в легком корпусе. В общем, приходилось в основном пропадать на службе. В том числе внимательно смотреть за работами в отсеках подводной лодки. Там, в ходе достройки, многое улучшалось и даже переделывалось по нашим предложениям.

       В начале 1970 года подводную лодку спустили на воду. С традиционным разбиванием бутылки шампанского о корпус, и грандиозным заводским банкетом по этому поводу. Корабль начал свою жизнь на воде.

          Несколько слов вот о чем. На банкете поднимали тосты «За партию», «За товарища Брежнева», «За правительство», «За руководителей завода», (поименно,они, разумеется, присутствовали) и так далее.  От нашего экипажа выступил командир и предложил тост:  «За светлые головы конструкторов и инженеров  создавших, за золотые руки рабочих, построивших для нас такой замечательный корабль!». Все присутствующие на банкете и тост оценили, и выпили с удовольствием. В том числе и мы, офицеры корабля. (Кроме меня. Старпому по традиции вменялось в обязанности по окончании банкета - он продолжался до ночи - развозить по домам "уставших" его участников. Так что мне приходилось притормаживать).
               
       В середине года нашу подводную лодку  поместили в специальный, крытый брезентом, док. И по Неве, потом по Беломоро-Балтийскому каналу перетащили в Белое море и дальше в Северодвинск. Там, на заводе «Звезда» мы приступили к швартовным, заводским и ходовым испытаниям.
 
       После окончания ходовых,  предстояли Государственные испытания с участием Госкомиссии. Перед их началом наш экипаж был отправлен на стажировку на Северный флот в 3 Дивизию подводных лодок. Три такие, как наша, подводные лодки там уже были. В дивизии нас встретили без особой радости - все, и корабли и штаб, страшно загружены, мы – лишняя нагрузка, только всем мешаем. Пришлось добиваться, чтобы нам предоставили возможность  сначала отработать экипаж на одной из подводных лодок. Потом вынудить штаб найти время, чтобы проверить нас по Задаче №1, (подготовка к плаванию).  Затем выйти с нами в море на Задачу №2, (управление кораблем над и под водой, в различных условиях, борьба за живучесть, торпедная атака, взаимодействие с другими силами, связь и т.д.).  Со скрипом и недовольством со всех сторон, но мы своего добились. Обе задачи штаб у нас принял с оценкой «хорошо». А мы приобрели практические навыки работы со своей будущей техникой и оружием, и необходимый опыт плавания для проведения Государственных испытаний.
        По окончании стажировки командир дивизии контр-адмирал Ф.Воловик построил на плацу всю дивизию и поставил наш экипаж в пример всем остальным, (случай уникальный). Сказал, что он посильней, чем некоторые экипажи в дивизии. По всей видимости, именно это обстоятельство прямо сказалось на нашей дальнейшей службе на флоте.
 
      Мы возвратились на завод, где и приступили к Государственным  испытаниям нашей «К-323».  Сначала в отсеках и на Боевых постах работали заводские специалисты, а наши матросы, старшины и офицеры стояли за их спинами, смотрели, чему-то дополнительно у них учились, перенимали опыт. В море с нами выходил штаб местной бригады строящихся и ремонтирующихся подводных лодок. Так что народу было – не протолкнуться. Но постепенно наши садились за пульты управления, становились на Боевые посты, а заводские специалисты с корабля уходили. Так мы и провели весь комплекс испытаний, начиная с погружения под перископ, вывески и дифферентовки, до испытаний на максимальную подводную скорость, (невиданную до сих пор), при полной мощности реакторов, до торпедных стрельб и погружения на максимально-возможную в Белом море глубину. Впоследствии как-то подумалось:  летчики при этом называются испытателями со всем, что из этого следует. У нас же, подводников, ничего подобного нет.  Для нас это хоть и опасная, но обычная, будничная работа.

        Госиспытания прошли без особых проблем, мелкие недостатки в технике устранялись на ходу. Госкомиссия приняла подводную лодку в состав ВМФ, в конце 1970 года на ней был поднят Военно-морской флаг.

                Продолжение: http://www.proza.ru/2017/12/04/1480