Глава XIV. Б. Камень. Нежеланное назначение

                I. СНОВА В БОЛЬШОМ КАМНЕ
         На снимке - мой экипаж в Б.Камне на параде в честь очередной годовщины ВОСР. (Предыдущее см.http://www.proza.ru/2015/11/09/1531).
            
       Помня о ремонте своего первого атомохода, я не ошибся, когда предположил, что наш ремонт и на этот раз не будет скорым. Казалось бы, годы прошли, должно бы всё наладиться, ан нет. Картина та же:  реакторный отсек вскрыли, ограждение установили, арматуру над реактором разобрали, и… встали.  Всё то же: то одного нет, то другого, то делать некому. В общем, наступило затишье. Мы со старпомом, конечно, старались своих моряков загрузить занятиями и тренировками, уходом за отсеками, механизмами. В конечном итоге вылизали всё до блеска, и даже с помощью завода внесли улучшения в оборудование отсеков.
 Однако в свободное время люди «расслаблялись», приходилось постоянно быть начеку. Здесь надо отдать должное моему старпому, Николаю Акимовичу – он крепко держал в руках экипаж. Дежурно-вахтенная служба на корабле, быт на берегу в казарме налажены, порядок поддерживался и проверялся постоянно. Не без того, что и я присматривал за всем, но старался не вмешиваться в работу старпома, да и нужды в том не было.
 
         Там же, в ремонте оказалась подводная лодка 671 проекта из моей бывшей 45 дивизии. Командовал ею мой коллега Виктор Урезченко. Мы еще больше сдружились, нашлись общие интересы, так что скучать в одиночестве мне не пришлось.

        72-й  Бригадой строящихся и ремонтирующихся подводных лодок в Большом Камне в то время командовал капитан 1 ранга Джавахишвили. Познакомившись со мной лично, несколько раз проверив мой корабль и кубрик матросов на берегу, он предложил мне должность начальника штаба бригады. Я и здесь отказался, сказал, что не все еще дела закончил на флоте. Позже, когда я был уже в отпуске, он дал мне телеграмму домой.  В которой сообщал, что сам Командующий ТОФ  адмирал Маслов предлагает мне эту должность с перспективой. Просил дать согласие. Я не согласился. (Интересную трактовку моего упрямства дал кадровик бригады: «А я знаю, почему Вы, Альберт Иванович, не соглашаетесь. Просто Вы привыкли к самостоятельности, и уже не можете кому-то подчиняться». Может он в чем-то был прав).

       Поскольку служба на корабле была отлажена, самому мне предложили съездить в Ленинград, в училище имени Фрунзе, на месячные курсы по совершенствованию способов борьбы за живучесть корабля. С последующим отпуском. Я согласился, такой отдых был очень кстати, а за корабль, оставляя его на старпома,  я мог не беспокоиться. И улетел в Ленинград.
 
       В училище им. Фрунзе на курсы собрались около тридцати командиров и старпомов с подводных  лодок разных классов, (большинство с дизельных).  Меня назначили старшим группы, поскольку я был единственным в звании капитана 1 ранга. Пришлось отвечать за организацию занятий, посещаемость, дисциплину и т.д. (Не обошлось и здесь без этого!). В  конце обучения сдали экзамен. Естественно отметили окончание курсов в ресторане. Там от имени группы я держал речь перед слушателями и преподавателями. До сих пор помню, что сказал  тогда: «Теперь, если лодка в случае аварии или боевого повреждения сразу не утонет, мы ей потом утонуть не дадим!».  Воспринята острота была с улыбками. Но на самом деле, знания, полученные на курсах, в последующей службе нам очень пригодились.
       Закончив курсы и отдохнув в отпуске, я вернулся в Большой Камень. Включился в дела, отпустил в отпуск старпома и многих офицеров. Ремонт шел ни шатко, ни валко. Пытался давить на директора завода и лично, и через командование флотом – бесполезно. Всегда находились веские причины затягивания сроков. В этом плане у нас всё оставалось многие годы без изменений.

           С начала сентября до меня начали доходить слухи, ( в основном из звонков и писем Веры), что меня, якобы, хотят назначить командиром на новостроящийся атомный ракетоносец нового, 667 БДР, проекта. (У нас его называли просто «БДР», американцы – «Чарли -3»). Поскольку со мной никаких бесед на эту тему не было, я не обратил на слухи особого внимания. Однако вскоре Вера вызвала меня на телефонный разговор и сообщила, что слухи становятся всё упорнее, что уже «взяли» Кольцова, и очередь, похоже, за мной. И что надо что-то делать, чтобы снова не загреметь по «Большому кругу».

           Большой круг – это комплектование экипажа на Камчатке, потом учеба в УЦ в Палдиски, постройка корабля в Северодвинске, отработка Курса задач на СФ, с последующим переходом на Камчатку. Такой «круг»  занимал 3-4 года, и всё это время офицеры, мичмана и их семьи мыкались по разным базам и углам. Несмотря на то, что должность командира ракетоносца стратегического назначения давала возможность командиру получить звание «контр-адмирал», желающих идти туда служить среди командиров атомных подводных лодок, (а именно с таких должностей назначали на БДР),  было мало. Возможность получить звание отнюдь не означала фактическое его получение, а забот и передряг появлялось больше, чем нужно. Старались увильнуть, кто как мог. Прижимали по-разному. Кого обещаниями, уговорами, кого партбилетом.

          У меня к тому же, прочно засела в голове мысль о том, что надо «открыть глаза», если не командованию, которое не хочет о том слышать, то может самому руководству страны на проблемы подводников. У нас явно в этом направлении было неблагополучно. Начиная от подбора кадров, уровня обучения экипажей, берегового их обеспечения и до результатов выполнения задач Боевой службы.  Вот  в США, задача борьбы с подводными лодками вероятного противника - национальная задача. У нас должно быть так же. Но, у нас до успешного решения боевых задач в море, скажем, обнаружения и длительного слежения за пларб США и НАТО  еще пока далеко. А вот аварийность с гибелью кораблей и людей высокая и не снижается. Для того, чтобы знать досконально, что для  решения таких задач нужно, обязательно надо быть там, где всё происходит. То-есть, быть  на действующем флоте, и конкретно - на многоцелевой атомной подводной лодке.
          Так что был уверен, что, имея на то веские основания, откажусь, и меня поймут.  Естественно, ожидал, что в первую очередь скажу это командиру дивизии, который обязан вызвать мня на беседу о новом назначении. Ну а не поймет – скажу командующему флотилией Громову. А то, что никто никуда, ни на какие беседы  меня не вызывает, то, я думал, что это может означать только одно -  предлагать мне никто ничего не собирается.

                II. НОВОЕ НАЗНАЧЕНИЕ.
 
          И вдруг, 27 сентября 1978 года меня вызвают в штаб ТОФ, на заседание Военного Совета! Догадаться по какому поводу было нетрудно. Невероятно, просто невозможно – никто ничего мне не предлагал, никто меня ни разу не выслушал, сразу на Военный Совет!
          Так и оказалось. В штабе ТОФ меня провели в кабинет начальника Отдела кадров капитана 1 ранга Шебанина. Естественно, я сказал ему, что со мной никто не беседовал, и что я с таким назначением не согласен. Тот просто онемел от неожиданности. Для него это был серьезный прокол – вести на Военный Совет командира, с которым никто даже не побеседовал о предлагаемом назначении! К тому же сам он от него отказывается!  Шебанин стал меня уговаривать, убеждать, обещать, что в случае моего согласия, как только мы вернемся на ТОФ, звание «адмирал» мне будет обеспечено и т.д. Но, во-первых, для меня это не было главным, к тому же цена таким обещаниям известна, а во-вторых, для того, чтобы получить такое звание, надо было бы отказаться от всяких попыток что-то изменить к лучшему, научиться поддакивать начальству, «не задавать вопросов»… Нет, такое было не для меня.

          Представ перед членами Военного Совета ТОФ, я практически сразу же заявил о своем несогласии с предполагаемым назначением. Сказал, что понимаю всю важность и ответственность новой должности, но считаю, что  неправильно, (не по-государственному,  я сказал), снимать меня, имеющего уже солидный опыт, с действующего корабля в то время, как важнейшая государственная задача длительного слежения за пларб нами еще не решена, и решением её я сейчас и занимаюсь. Вижу, Командующий ТОФ Маслов призадумался.
-  А что у тебя, как дела, как корабль?
-  Так вы же знаете, «К-454», лучшая  на ТОФ, сейчас заканчиваем ремонт реактора, скоро снова в море.
-  А да, помню, «К-454»…  - и  к Щебанину:
-  А кого планируете командиром вместо него?
-  Да вот старпома такого-то, - (называет фамилию, причем даже не моего Николая Акимовича!).  Командующий буквально взорвался:
-  Да вы что?!  О чем вы думаете? Это же значит вывести из Первой линии отличный, боевой корабль!  У вас голова на плечах есть?

           Шебанин побледнел, (понятно, что получение им вожделенного звания ставилось, хотя бы временно, под сомнение, и его последующее отношение ко мне лично). А я приободрился, похоже, мои дела не так уж плохи. Но тут вмешался начальник Политуправления ТОФ адмирал Сабанеев:
-  Но, товарищ Командующий, а кого же тогда нам назначать на столь ответственную, государственную должность?

          И Маслов, к сожалению, как и все остальные в то время, ходивший «под политотделом», как бы засомневался, заскреб в затылке:
-   Да, это проблема.
         Чуть подумав, сказал:
-  Ну вот что. Послужил ты честно противолодочником, послужи теперь так же на ракетоносце.
         Я попытался еще сопротивляться, даже сказал, что готов сам найти среди командиров желающего, но всё оказалось бесполезно. Маслов не сдавался. Пришлось прибегнуть к последнему аргументу:
-  Товарищ Командующий, я свою точку зрения буду докладывать и на Высшей Аттестационной комиссии, и в ЦК КПСС, если меня туда пригласят.
-  Это твоё право, командир, - миролюбиво произнес Маслов, - а мы, Военный Совет, рекомендуем тебя на эту должность. Возражения у членов Военного Совета есть? Нет?  Ну тогда на том и закончим. (Вот такие были тогда "Военные "советы").

         С тем и вернулся я восвояси в Большой Камень. И на душе у меня был камень не меньший. Долго думал, как так получилось, и мог ли я как-нибудь тому помешать?  В принципе мог бы, например, устроив пьянку с дебошем в одном из ресторанов в городе. Но я же надеялся, что меня поймут…

         Позже вызвали на Высшую Аттестационную комиссию. Там проверяли по всем статьям, включая вопросы знания устройства корабля, навигационной и прочих систем, оружия, связи и т.д. Опять-таки, дурачком прикинуться не смог. Ответил на все вопросы, потом высказал им свою точку зрения. Члены комиссии только поулыбались, и утвердили меня единогласно.
         Потом беседовал с представителем ЦК КПСС. Просто какой-то замкнутый круг:  все говорят, что прекрасно меня понимают, и никто не поддерживает. 
         Попал, наконец, на заключительную беседу с первым заместителем Главкома ВМФ адмиралом флота Н.Смирновым. Он сразу же:
-  Ну что, я слышал – ты не согласен с назначением?
-  Не согласен, товарищ адмирал.
-  А как дела на корабле, в экипаже?
-  Пока всё нормально.
-  А сам как – взыскания по службе есть?
-  Нет.
-  А по партийной линии есть?
-  Тоже пока нет.
-  Хм, вот то-то и оно, что пока!  Так вот, чтобы и впредь не было. Ты понял?
-  Понял.
-  Ну вот и хорошо. Поздравляю тебя с назначением.


       Вот такая «заключительная беседа». Сразу же после неё был подписан Приказ Министра обороны о назначении меня командиром второго экипажа атомного подводного ракетоносца «К-223».   Второго, так второго. Я уже говорил, что первый и второй экипажи атомоходов, практически,  ничем не отличаются. Да и было мне теперь всё равно. Я должен был сдать  свой корабль и немедленно отправиться на Камчатку к месту формирования моего нового экипажа. Чтобы самому принять участие в отборе в его состав офицеров. Только вот сдать корабль в Большом Камне я не мог – некому. Вызывать кого-то с Камчатки – поздно. Ремонт был практически, закончен, надо было принять всё, что было сделано, и проверить технику в работе. Затем вывести корабль с завода, пройти необходимые подготовительные мероприятия, проверить лодку в море, погрузить боезапас, приготовиться и совершить переход на Камчатку. Никто, кроме меня, сделать это быстро и качественно не мог. Всё это было сделано только к концу ноября и только тогда мы ушли из Приморья.

         На переходе с нами был командир дивизии Заморев. (Сначала я не понял, зачем он у нас тогда появился. И только позже до меня дошло – ведь я юридически уже не был командиром подводной лодки  «К-454»!). С ним я демонстративно старался не общаться, мол, продали меня, ты мне теперь не начальник. Заморев осмотрел корабль, отделанный нами  в заводе, постоял со мной на мостике, посидел рядом в ЦП в подводном положении, увидел, как работает ГКП, командир, весь экипаж, и потом всю дорогу только вздыхал.  Может и до него что-то дошло. Во всяком случае, когда пришвартовались к пирсу в своей базе, и он увидел на пирсе назначенного вместо меня на «К-454» Гальченко, нервно снующего там в ожидании, то довольно резко осадил его:
-  Не торопись, успеешь…

          Прощаться с кораблем, экипажем всегда тяжело. Тем более, если пришлось это делать не по своей воле. А что делать?  На память от экипажа мне вручили точную копию нашей «К-454» выполненную из эбонита руками моряков. И памятную папку с нестандартным, на мой взгляд, текстом:  «… Личный состав выражает Вам глубокую благодарность за Ваш труд…   Вы проявили самые лучшие качества – честность, трудолюбие, принципиальность, чуткость и отзывчивость к людям. Мы знаем Вас, как хорошего командира и прекрасного душевного человека, готового всегда придти на помощь…  Желаем Вам, Альберт Иванович, крепкого здоровья, личного счастья и больших успехов в службе».

                Продолжение: http://www.proza.ru/2017/12/06/345