Расскажите и научите

Ровно 15 лет назад в нашем храме начала работать катехизаторская служба. Я стою за столиком, на котором четко выделяется табличка с надписью «консультант», и сравниваю, какие перемены произошли с того памятного дня 18 января 2000 года.
Сразу бросается в глаза, что в храме очень много мужчин, в том числе молодых, раньше они были наперечет. Много знакомых лиц: мне приветливо кивают головой постоянные прихожане. Изредка подходят незнакомые люди с незамысловатыми вопросами: «какой батюшка самый хороший?», «куда поставить свечу «за упокой»?», «когда будут давать святую воду?». Несколько лет назад незнакомых посетителей было гораздо больше, да и вопросы они задавали позаковыристее...
Встречаюсь с напряженным взглядом немолодого уже человека, стоящего лицом ко мне и спиной к алтарю. Он буквально кидается к столику и сбивчиво, громким шепотом начинает излагать свою беду:
- Не знаю, что делать, куда поставить свечку, у меня в груди все сжимается, не могу один, как вспомню все… У меня жена ушла, я был на работе, а она… ну, в общем… изменила. Жили хорошо, вроде… У меня так здесь болит, жмет, - он широким жестом показывает на область груди.
Сраженная неожиданностью ситуации, - я ведь ждала вопросов на богословские темы, а тут такое! - с трудом подыскиваю нужные слова, советую брошенному мужу взять себя в руки, спокойно обдумать, почему так случилось, не было ли у него самого вины перед женой. Немного помедлив, мужчина отвечает, пряча глаза:
- Ну, кто без греха, пусть бросит в меня камень…
Удивительно, что со своей болью человек побежал не в поликлинику, а в духовную лечебницу, в храм. Видно, почувствовал, что простой врач тут не поможет… Но на мой совет подойти к батюшке на исповедь, он, опасливо косясь в ту сторону, где стоит у аналоя священник, отвечает, что еще не готов…
Я не успеваю «отойти» от этого разговора, как ко мне подходит женщина с заплаканными глазами и, едва сдерживая подступающие рыдания, делится своим горем: умер сын, а ему было всего 39 лет… Инфаркт… Других детей у них с мужем нет. Есть, правда, внучка, но она и ее мать живут в другом городе. Может быть, сын и не выдержал этого развода… Я соглашаюсь с ней, что мужчины тяжелее чем женщины переносят семейные катастрофы, и мысленно ругаю себя, что не посоветовала предыдущему собеседнику обратиться также и к врачу… Хорошо, что я спросила, как его зовут, надо будет за него помолиться.
К столику подходят мои хорошие знакомые: мама с дочерью. Они вдвоем воспитывают сынишку дочери, и перед ними вплотную встал вопрос: лупить или не лупить непослушное своевольное чадо…
В перерыве между разговорами стараюсь внимательно следить за ходом богослужения. Меня немного отвлекает причудливая прическа молодого парня с рюкзачком за плечами, который маячит прямо у меня перед глазами. С двух сторон его голова обрита налысо, а ото лба до самой шеи идет полоса волос, торчащих вертикально вверх, как иголки у ёжика… Видимо, случайный посетитель, зашел полюбопытствовать. Что поделаешь, придется потерпеть, главное – не раздражаться…
Мое внимание переключается на женщину со скорбным лицом, которая задает вопрос: «Можно ли освятить пожарище: только-только купили дом, а он сгорел…». Понимаю, что одного ответа на вопрос недостаточно, нужны и слова утешения.
Еще одна моя давнишняя знакомая с печалью в голосе сетует, что ее сын, несколько лет посещавший нашу воскресную школу, сейчас вообще не ходит в храм, не исповедуется и не причащается… Мне кажется, и я говорю об этом маме, что труды по духовному воспитанию сына не пропадут, что Господь возрастит то, что посеяно, и добрые плоды непременно будут, а сейчас нужнее слов, которым парень не внимает, горячая молитва за него.
Снова стараюсь сосредоточиться на том, что возглашает с амвона дьякон, и опять мой взгляд утыкается в причудливую гриву парня с рюкзачком. Он чинно, со скрещенными на груди руками, двигается к чаше! Спустя некоторое время вижу его упрямый хохолок, неподвижно торчащий из толпы прихожан на чине великого освящения воды. И уже уважительным взглядом провожаю обладателя необыкновенной прически, неторопливо проходящего мимо меня к выходу после целования креста.
В ящике стола лежит толстая тетрадь, целиком заполненная записями вопросов к консультантам. Заглядываю в нее: много очень толковых и глубоких вопросов, есть смешные, есть с явным оттенком суеверия.
- Как общаться с ангелами-хранителями?
- Расскажите и научите, как исповедоваться и причащаться.
- Как выбрать духовного отца?
- Какую молитву читать о смирении?
- Растолкуйте слова 50 псалма: «Ублажи, Господи, благоволением Твоим Сиона…».
- Жизнь с молодым человеком, женатым на другой, это грех?
- Кому поставить свечу, чтобы сбылось желание…
- Куда поставить свечу, чтобы плохим людям было плохо?
- К какой иконе поставить свечу «от сглаза»?
- Есть ли у вас список грехов?
В середине тетрадки мне встречается аккуратно вклеенная катехизаторами записочка, которую кто-то положил на канун: «Милая мамочка! Дорогой папа! Уважаемый дядя Сережа! Олег, баба Катя! Дядя Володя, и тетя Маша, и другие родные. От всей души поздравляем Вас с Рождеством Христовым. Царствия Вам всем Небесного! Легкого Вам лежания. Ваши родные!» Судя по неумело написанным строкам, ее принесли в храм люди, не имеющие церковного опыта. Простые сердечные слова записки долго не выходят у меня из головы, и мне кажется, что поговорка преподобного Амвросия Оптинского: «Где просто, там ангелов со сто…» подходит как раз к этому случаю…
По дороге домой я думаю о том, что мне сегодня не повезло на богословские вопросы. Но сожаления об этом у меня почему-то нет. Вспоминаю всех, с кем сегодня меня свел наш катехизаторский столик. Перед глазами всплывают строки записочки, положенной на канун, и мои губы сами собой разъезжаются в радостной улыбке.

Лариса Калюжная,
храм святого Пророка Илии на Пороховых (СПб)