Калужский госбанк

Небо застилали темно-серые тучи.

Я вздрогнул от холода и сильнее запахнул плащ. Коляска мотоцикла, в которой я сидел – да и сам мотоцикл – дрожали на неровностях дороги, брызги из луж веером падали на меня. Еще сильнее прижав к груди портфель, я взглянул на водителя – он был сосредоточен и внимательно смотрел вдаль. Мотоцикл несся по калужским улочкам и наконец, притормозил у старого здания с кокетливым подъездом, украшенным балконом сверху. Вид дома очень портили переклеенные крест-накрест окна и несколько противотанковых ежей, стоявшие в хаотичном порядке около подъезда.

- Мы приехали, товарищ контроллер.
Пожилой водитель снял очки с лица с щелчком отпустил их на шлем.
- Спасибо – ответил я – поезжайте назад, за мной приедет другой автомобиль.
- Слушаюсь.
Я вылез из коляски, мотоцикл взревел, развернулся и уехал в обратную сторону. С секунду посмотрев ему вслед, я вздрогнул и подошел к двери подъезда. Звонка не было; вместо него торчали два оборванных провода.

Я постучался. Вдали послышались шаги и дверь слегка приоткрылась.
- Кто? – нетерпеливо спросили из-за двери.
- Государственный контроллер Шатохин. Кто говорит?
- Старшина Зайцев. Ваши документы?
- Откройте дверь, старшина. Не имею право передавать в руки.
Дверь осторожно распахнулась, на пороге показался высокий плотный милиционер.

Я сунул под нос ему своё удостоверение, которое он внимательно изучил, отдал честь и посторонился, давая мне пройти в узкий коридор.

Дверь захлопнулась и в наступившей тишине я услышал:
- Вам нужен лейтенант Кожин. Сейчас я его позову, а вы пройдите в зал.
Старшина открыл еще одну дверь и мне открылся огромная комната в синих тонах. Посередине неё стояла буржуйка, у стены были складированы деревянные ящики. У буржуйки стоял старый диван и три стула. Пейзаж гармонично добавлял «Максим» стоявший вдалеке у выложенной изразцами печки,  рассыпанные на плащ-палатке патроны и милиционер, сосредоточенно набивавший ими брезентовую ленту.  На диване спал старший милиционер, прикрыв лицо фуражкой. На ящиках дремал другой старший милиционер, опершись рукой на полевой телефон, провода от которого уходили куда-то ввысь.

- Товарищ контроллер? – хрипло спросили сзади.
Я обернулся. Прямо за спиной стоял милиционер средних лет. По лицу шел громадный шрам, горло было обмотано шарфом, края которого высовывались из-под горла коричневого свитера.
- Да, это я.
- Вас как зовут?
- Шатохин Евгений Леонидович, государственный контроллер калужского управления Наркомата госконтроля.
- Яков Семенович Кожин, следователь городского управления милиции. Так для чего прибыли, Евгений Леонидович?



- Организовать эвакуацию материальных ценностей калужской конторы Госбанка.
- Эти ящики, которые мы сторожим? – хмыкнул Кожин и кивнул в их сторону.
- Они самые.
- Непростая задача будет у вас. Мы их тут уже неделю охраняем, все машину ждем. Буду надеяться, что ваш визит ускорит вывоз банкнот.
- Ускорит – успокоил я его – занимайтесь своими делами. Мне позвонить можно?
- Можно. Только все от коммутатора зависит.
- Мне хоть как бы – сказал я и поёжился.
Лейтенант подошел к милиционеру и начал трясти его за плечо:
- Митька, вставай!
Милиционер, спавший на телефоне, поднял голову и сонно посмотрел на лейтенанта.
- Яков Семенович, что случилось?
- Телефон нужен. Сделаешь?
- А что ж не сделать – милиционер, страшно зевая, начал вращать ручку аппарата.
- Вот уж не знал, что у милиционеров своя связь есть – заметил я.
- Нет – с видимым усилием улыбнулся лейтенант – Митька в армии связистом был, а работал он хранителем картотеки. Сейчас, вот, с нами охраняет груз.

Позади раздалось треньканье и звон. Обернувшись, мы увидели как в пулемет милиционер заправил ленту.
- Связь есть – крикнул бывший хранитель картотеки.
Я соединился с городским советом обороны. Ответивший секретарь горисполкома мне сообщил, что машина будет через час и советовал быть аккуратнее – передовые немецкие отряды были уже рядом. Только он это сказал, как связь оборвалась. Я отдал трубку милиционеру.
- Что сказали, товарищ контроллер?
- Машина скоро будет – отрывисто сказал я – и немецкие отряды рядом.
- И приказа как всегда нет – внезапно сказал милиционер, до того спавший на диване.
- Ваня, помолчи – раздраженно сказал Кожин – мы все поняли. Давайте, готовьте оружие и ящики тащите к выходу, но аккуратнее. Вы что-то сверять будете? – обратился он ко мне.
- Конечно. Номера ящиков и целостность пломб.
- Работайте.

Здание наполнилось клацанием затворов, шумом сдвигаемого груза и шелестом листов бумаги. Милиционеры, аккуратно сложив оружие в углу и сдвинув кобуры на спину, таскали ящики и терпеливо ждали, пока я копался в бумагах, выискивая акты на конкретный ящик. Так продолжалось еще часа два, как за окнами послышался отдаленный гул мотора.
- Старшина, пойди, глянь – буркнул лейтенант. Старшина кивнул и вышел за дверь и через буквально минуту крикнул:
- Немцы!
Все мгновенно бросились за оружием, я же быстро сложил все бумаги в портфель и достал из него свой старенький «Наган».
- Посторонись – фыркнули в спину мне.
Я отошел и дал дорогу «Максиму», который тащили на второй этаж.
- Что делать будем? – спросил у лейтенанта один из милиционеров.
- Отбиваться – коротко сказал он.
- Машина с нашей стороны! – прокричали внезапно сверху. Я пригляделся в заклеенное окно: и правда, с нашей стороны шла машина с красноармейцами в кузове.



- Припоздали вы, ребята – еле слышно проговорил лейтенант, с размаха вставляя барабан в свой ППД.

Немцы замерли вдали, что-то высматривая и явно к чему-то готовясь. Машина же остановилась на углу дома – и я бросился к ней, размахивая удостоверением.
- Государственный контроллер Шатохин! – закричал я – разворачивайся боком к двери!
Шофер растерянно кивнул и завел двигатель полуторки. Машина начала неаккуратно разворачиваться и подъезжать кормой к двери.
- Открывайте борта! Быстро грузим ящики и уходим! – начал распоряжаться я. Красноармейцы деловито спрыгнули, раскрыли борт и ринулись в здание. Милиционеры же гурьбой высыпались из дверей и рассредоточились – кто встал у двери, кто за деревом, кто лег на холодную октябрьскую землю. На балконе залязгал пулемет.

- Ну-ка быстро, грузим! – гаркнул кто-то. Это шофер подгонял бойцов, быстро выносивших ящики. Немцы тем временем двинулись вперед, явно не замечая нашей работы.
Когда последний ящик был погружен, на дороге к банковскому зданию показался немецкий мотоцикл, ехавший так беспечно, будто он ехал на прогулку. Лейтенант прищурился и помахал рукой пулеметчику. Тот кивнул.
Красноармейцы закрыли борт и начали запрыгивать в кузов. Шофер же, пригибаясь, подбежал к лейтенанту с какой-то бумажкой. Лейтенант милиции прочитал содержимое бумаги, выругался и со всей силой махнул рукой. Застрочил пулемет, начали стрелять милиционеры. Мотоцикл остановился – водитель упал головой на руль, пулеметчик же наоборот,  откинулся назад, скошенный пулей. Немцы тут же остановились, развернулись и начали стрельбу.
- Отходим! – закричал лейтенант и выпрямился. Раздался выстрел и он, схватившись за плечо, опустился на землю. Его тут же подхватил бывший связист и другой старший милиционер и оттащили к машине. Красноармейцы затащили его в кузов, я прыгнул в кабину машины.

- Давай к нашим – отрывисто сказал ему я.
Шофер испугано кивнул и опять завел мотор. Полуторка дернулась и последнее, что я увидел у этого здания – в зеркале виднелись стреляющий милиционеры, прикрывающие грузовик и стреляющий очередями пулемет.
- Милиционеры-то нас прикрыли! – сказал шофер, выворачивая руль.
- Это да. Работа у них такая. И долг – задумчиво сказал я.