Диаграмма направленности

ДИАГРАМА  НАПРАВЛЕНОСТИ

                Дальше  всех  зайдёт  тот, кто  не  знает, куда  идти.       
                Оливер  Кромвель
       - Это к вам... - сказала пожилая медсестра, давно уставшая и от своей жизни, и от чужих смертей.
       - Персонально ко мне? - удивился Пыжьянов, глядевший на то, как санитары « скорой  помощи » вкатывают в двери приёмной тележку с неподвижным телом. - Он сам напросился, или это мне подарок от друзей к предстоящему дню рождения?
       - Когда ему стало плохо, он позвонил приятельнице. Она примчалась к нему домой со своими ключами, вызвала нас, приехала сюда с нами, и теперь бегает по этажам в поисках вас.
       - Это означает, что, по крайней мере, с одним из них я знаком лично, - сделал вывод Пыжьянов. Он пропустил тележку и, увидев лицо лежащего на ней человека, перестал улыбаться.
       - В операционную! Живо! - скомандовал он, и повернулся к усталой медсестре. - Где сопровождавший его врач?!
       - Он остался в машине.
       - А вы можете что-нибудь сказать о причине вызова?
       - Больной сейчас в коме, в которой был на момент нашего прибытия. Все симптомы говорят о том, что это, скорее всего, инсульт. Больше нам пока грешить не на что.
       - Что он сообщил Вере?
       - Приятельнице? Ничего, касающегося причин. Позвонил, сказал, что ему плохо, попросил помочь, и посоветовал, как можно быстрее найти вас. Она говорит, что тоже опоздала, и он уже пребывал в коме. Утверждает, что он отличался отменным здоровьем, и случившееся оказалось для неё полнейшей неожиданностью.
       - Для меня - тоже, - сказал Пыжьянов. - Но ему за сорок, а это повышает фактор риска. Пойдёмте к нему.

       Пациент уже лежал на операционном столе, и ординаторы торопливо подключали его к диагностическим приборам.
       - У него что-то зажато в кулаке! - сказал один из ассистентов. - Похоже на записку!
       Пыжьянов не без труда разжал окостеневший кулак привезённого и развернул смятый листок.
       - « Эдик, - прочёл он корявые, нервные строки. - Я  ушёл  туда  вполне  сознательно, потому  что  у  меня  не  было  другого  выхода. Выведи  меня оттуда, но  ни  в  коем  случае  не  снимай  в  моём  мозгу  блокаду  с  зоны « F »!!! Я  тебе  потом  всё  объясню ».
       Пыжьянов спрятал записку в карман халата.
       - Не суетитесь, - сказал он уже спокойно. - Это не инсульт, а всего лишь йога. Он занимался медитацией и, похоже, слегка перестарался с её глубиной. Он сейчас в мезосостоянии между сном и смертью. Я сам выведу его оттуда, а вы все можете быть свободны...

         
       ...Новиков сел на жёстком операционном столе и закутался в длинную простыню.
       - Привет, Эдик! Спасибо за квалифицированную помощь! Я в тебе не ошибся!
       - Коля, это называется большим - пребольшим свинством. - Пыжьянов намочил кусочек ваты прозрачной жидкостью из маленького пузырька и сунул Новикову под нос. Тот, не ожидая подвоха, вдохнул и чуть не свалился со стола. Из глаз у него брызнули искры, в голове точно взорвалась маленькая атомная бомбочка.
       - Да ты что, сдурел?! - он ударом отбил в сторону руку друга с отравленной нашатырём ваткой. – Человек, можно сказать, с того света к тебе прибежал за помощью, а ты его молотком по мозгам!
       - Ты знаешь, сколько по нынешним временам стоит ложный вызов « скорой  помощи »? - хмуро спросил Пыжьянов, бросив ватку в урну. - Ты всех переполошил, самого себя чуть не угробил, и ещё имеешь наглость острить?! Да я тебя оштрафую через суд, чтобы в следующий раз неповадно было!
       - Сейчас это меня мало волнует, Эдик. Я действительно попал в беду, и ты меня выручил.
       - Тогда выкладывай всё и желательно побыстрее. В любую минуту могут привезти того, кто сейчас нуждается во мне гораздо больше, чем ты, симулянт этакий!
       - Эдик, я, кажется, безнадёжно влип... - сказал Новиков хрипло. - Я слишком глубоко сунулся в ту область, куда мне вообще не следовало совать свой нос...
       - Не очень внятно. - Пыжьянов показал пальцем на свои наручные часы. - И не достаточно быстро.
       Новиков вдруг попытался испуганно побледнеть, но нашатырь пригнал к его лицу слишком много крови.
       - Слушай, а ты точно не?.. - он осторожно постучал согнутым пальцем себе по темени.
       - Зону  « F »? Нет, успокойся, я её не тронул.
       - Слава Богу... - Новиков с непонятным испугом посмотрел в потолок операционной. - А то бы... Я действительно капитально напортачил, Эдик. Я по глупости раскрыл тайну, которая когда-то была преждевременными знаниями, а ныне безнадёжно забытыми. Тебе никогда не приходило в голову, что христианский крест очень напоминает приёмную радиоантенну? А мне вот пришло, чтоб я пропал... И ещё то, что есть, по меньшей мере, два вида антенн, рассчитанных на разные длины принимаемых волн. Один на крыше церкви, а другой - на могиле. Я полгода просчитывал на компьютере соотношения длин и толщин вибраторов, то бишь - элементов креста. Я двигался вслепую, поскольку сам толком не понимал, что именно ищу. Просто случайно вышел на едва приметную тропинку, и осторожно пошёл по ней, пытаясь выяснить, куда она ведёт...
       - Постой, - сказал Пыжьянов, снимая трубку телефона. - Я чувствую, что это будет длинный разговор.
       Он терпеливо подождал, когда у трубки кончится, наконец, запас длинных гудков.
       - Костя, - сказал он. - У меня тут серьёзные дела примерно на час, ты меня там подстрахуй, если что.

       - Сегодня случилось то, чего я не мог предвидеть, - продолжил Новиков, дождавшись конца телефонного разговора. - Моя последняя антенна приняла чрезвычайно слабый сигнал. Это походило на очень далёкую, едва разборчивую музыку. Вся моя аппаратура работала на пределе усиления, сигнал пульсировал... Я был в мнемоническом шлеме, помехи шли ужасные, голова раскалывалась от шумов, и я случайно переключил аппаратуру в режим передачи... Всего на секунду переключил, в эфир ушёл лишь обрывок моих мыслей, но, мне кажется, этого хватило. Принимаемый сигнал сразу перестал маячить, и начал резко нарастать, точно кто-то, сидевший на бесконечно далёком передатчике, сам вышел на принимаемую мной волну, и увеличил мощность собственных сигналов...
       Он понюхал пальцы своей руки, но нашатырём могли пахнуть только руки Пыжьянова.
        - Когда я всё понял, было уже почти поздно. Музыка одну за другой захватывала клетки моего мозга, порабощая волю и парализуя мышцы тела. Придя в ужас, я торопливо выключил аппаратуру, но и это не помогло. Кто-то, выйдя непонятным образом уже на меня лично, больше не нуждался для трансляции ни в антенне, ни в чувствительном приёмнике. Я сам стал для него и тем, и другим... И вот тогда я на последних остатках подавляемой извне воли предпринял психологическую само-блокаду.
       - Ты доигрался, друг мой... - сочувственно сказал Пыжьянов. – Этого следовало ожидать…
       Новиков встал и величественно перебросил угол простыни через голое плечо.
       - Мне лестно слышать такое от тебя, ибо это определение почти всегда применялось по отношению к гениям!
       - А этот пока непризнанный гений случайно не пил сегодня перед экспериментом?..
       Новиков сглотнул под давлением воображения.
       - Нет, Эдик... - сказал он печально на грани трагизма. - Всё это гораздо хуже даже пьяного бреда...
       - Дать тебе слегка опохмелиться, чтобы не так болела голова? - Пыжьянов подошёл к стеклянному шкафчику, в котором хранил спирт для себя и иногда – для других.
       - Боюсь, это уже не поможет... - за неимением стула, Новиков опять сел на операционный стол. - На меня вышли, Эдик, и теперь вряд ли добровольно от меня отвяжутся. Я схитрил и временно потерялся, но они меня обязательно найдут, и тогда… Или сразу выйдут на всех нас…
       - Кто вышел? Агенты нашей недремлющей госбезопасности или чьё-то, пока не конкретное ЦРУ?
       - Бери выше... - Новиков с тем же непонятным испугом поглядел на свежевыкрашенный потолок операционной.
       - Ах, да, крест... - вспомнил рассеянный Пыжьянов. - Исходя из этого, ты, значит, предположил, что вышел на персональную радиоволну самого Господа Бога?..
       - Ты сообразителен, знаток человеческих внутренностей!
       - А чего тут соображать! Крест всегда был символом Бога, а Дьявол, судя по рассказам очевидцев, опасается его до смерти!
       - Ирония всегда была злейшим врагом твоего ума, Эдик, - сказал Новиков. - А ты попытайся хотя бы раз не идти на поводу у своего оголтелого нигилизма. Допусти хоть на минуту, что Бог как Созидательная Сила всего сущего всё-таки присутствует, и что церковь является своего рода посредником - транслятором между ним и нами. Давай априори примем, что кресты на церквях и в самом деле нечто вроде антенн, принимающих сигналы, которые он нам посылает. Воспринимаются эти сигналы в форме телепатических посылов, а такие вещи, сам понимаешь, трактуются как нечто сверхъестественное. Я не утверждаю, что Господь Бог - это некоторое Сверх - Я. Возможно, когда-то на Земле побывали представители какой-то переразвитой цивилизации, взявшей религию за основу, и навязывающей её всем недоумкам, вроде нас. Когда-то они управляли нами посредством оставленной на Земле техники, потом техника от времени разрушилась сама, или была уничтожена злейшими врагами христианства. А кресты остались некими символами, тем не менее, сохранившими свои первоначальные функции приёмников и передатчиков. Это, по сути, стилизованные антенны. Некоторые из них своей конфигурацией оказались близки к необходимой для приёма - передачи и, значит, обладали в нужном диапазоне высоким коэффициентом усиления.
       - И тот, кто оказывался рядом, - продолжил с интересом Пыжьянов, - мог в принципе усваивать поступающие на Землю сигналы в некоей суррогатной форме...
       - Да, как в зрительной, так и в слуховой. Явления или Глас Божий. Усекаешь?
       - Забавно... - сказал Пыжьянов. - Значит, зона F в человеческом мозгу, тайну которой до сих пор до конца не раскрыли, является в некотором роде биологическим радиоустройством...
       - ...Созданным Господом Богом для устойчивой связи с нами. Вряд ли Природа сама додумалась бы до этого дела даже за миллиарды лет эволюции.
       - Атавизм... - сказал уже не споривший с другом Пыжьянов. - Аппендикс... Полноценного применения уже давно нет, но основные функции ещё сохранились.
       - Атавизм и атеизм... - вздохнул Новиков. - Несовместимые, как оказалось, вещи. Деградация органа порождает атеизм, а тот, в свою очередь, способствует дальнейшей регрессии органа...
       - И что теперь?
       - А чёрт его знает! Если ты прав, и я в действительности реанимировал ЕГО  ослабевший интерес к нашей цивилизации, то... Но, похоже, наш аппендикс действительно обладает не только функциями приёмника чужой воли, и существует какая-то обратная связь...
       - Как ты думаешь, чем это может грозить тебе лично и всем нам в ближайшем будущем?
       - Трудно сказать. - Новиков задумчиво смотрел в окно. – Пока трудно. Прессинг в отношении моей психики был достаточно мощным. Ещё немного и...
       - Что?
      - Да что угодно! От безобидной мессии, до интенсивного воздействия через меня на всё остальное человечество! Первое лишь мне одному грозит аутодафе или в лучшем случае дурдомом, а второе может породить очередное Средневековье, мракобесие и инквизицию! Всё зависит от конкретных задач, которые ОН перед собой поставил!
       - Ты всё-таки придерживаешься версии Бога, а не просто набожных инопланетян?
       - Инопланетяне делились бы с нами конкретными знаниями, а не Абсолютной Верой... Вера лишает главных стимулов к познанию, а это делает нас весьма уязвимыми перед болезнями, стихийными бедствиями и процессами деградации.
       - Странное у НЕГО, однако, кредо... - сказал Пыжьянов. - Я вас породил, я вас и убью... А почему нас обязательно убивать?
       - Наверное, потому, что не получается вечно удерживать Разум в необходимой концентрации Веры, а, выйдя из-под контроля, он становится потенциально опасным для своего Создателя.
        - Чем?
        - Стремлением к познанию и связанным с ним расширением сферы влияния. Ограниченный Разум замкнут в клетке собственной планеты, но, став свободным, он вырывается за её пределы, и уже ничто не в состоянии будет его остановить.
       - Кроме самого Создателя...
       - ОН, я думаю, тоже не всесилен, и способен тормозить нас лишь на определённом этапе нашего развития. Запоздай ОН с жёсткими акциями, и мы уже сами будем диктовать ему свои условия.
       - Я подозреваю, - сказал Пыжьянов, - что, выйдя на тебя сегодня, ОН  серьёзно заволновался. К его неприятному удивлению, мы всё-таки выросли из коротких штанишек и прикоснулись к той самой запретной кнопке, которая запускает опасный для его существования механизм. И всё же, допуская справедливость почти всех твоих предположений, с чего ты взял, что нас ждёт сразу кнут, а не сначала сладкий пряник? А может, ОН с нетерпением дожидался нашей зрелости и теперь встретит нас с распростёртыми отеческими объятиями!
       - Вряд ли... - сказал Новиков с сомнением. - Потому что то, что я почувствовал, очень напоминало хорошую порку...

   Боже, спаси  нас  от  твоего  гнева  на  твою  же  милость...