Рута майя 2012, или конец света отменяется 21

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
ТОНИНА

– Ура-а-а! Окосинго! – вскричала Томина.
Они въехали в небольшой городок, раскидавшийся по неровному холмистому рельефу местности узкими, извилистыми, запутанными улочками.
– Куда? Ищем отель?
– В поисках отеля мы потеряем время, – откликнулся Беловежский. – Мы еще можем успеть на городище. Сколько до Тонины?
– Тринадцать кэмэ.
– Думаю, успеем. А какой-нибудь задрипанный отельчик или гостевой дом, без сомнения, отыщется для нас и потом.
– Твоя правда. Видишь, вот и указатель: Ruta maya. Тонина – 13 км. Все четко. Надо же, они взяли название нашего проекта!
– Просто мы въехали в зону майя. А они готовятся к концу света и пометили эти места для туристов апокалипсиса, – едко пошутил Александр.
Марина хихикнула:
– Тогда вперед!

Близость цели привела обоих в бодрое расположение духа. Два тяжелых дня сплошной дороги, и, наконец, они будут вознаграждены. Марина ощутила подъем сил и радостное возбуждение от мысли, что вот-вот перед ней предстанет настоящий город цивилизации майя.
Неширокая дорога приятно спокойно извивалась по зеленой местности без крутых виражей и горных перевалов. Вскоре они подкатили ко входу на территорию археологического комплекса. Пара машин на парковке и автобус, куда как раз загружалась кучка усталых, но довольных туристов. Усталые, но довольные Марина и Александр выгрузились из Доджа и направились за билетами. Широко улыбаясь, мексиканец, ковырявшийся в цветнике возле входа, указал им в сторону музея.
 
Уборщица, присевшая на лавочке возле музея, расплылась в улыбке, словно встретила дорогих родственников, и тут же их огорчила:
– Боюсь, сегодня уже закрыто. Но уточните у администратора.
И она указала на приятной наружности пожилого мужчину. Тот в свою очередь встретил их, как родных:
– Добро пожаловать в Тонину! Это прекрасный археологический памятник! – И тут же загасил вспыхнувшую было у ребят надежду. – Но, к сожалению, сегодня вы немного опоздали. Городище и музей открыты до половины пятого. Ждем вас завтра.
– Мы так издалека ехали, из Теуантепека…– начала Марина в надежде уговорить. – Сейчас как раз полпятого. Мы быстренько пробежимся…
– Я бы разрешил вам, но до зоны еще далеко идти и там вас могут не пустить, – с сочувствием заметил мексиканец.
– Что ж, возвращаемся в Окосинго, ищем отель, – скомандовал Беловежский Марине по-испански, видимо, подсознательно еще надеясь надавить на жалость администратора.
– Зачем в Окосинго? – удивился тот. – Здесь есть прекрасные caba;as, коттеджи, специально для туристов. Там вас и покормят. Располагайтесь, погуляйте, здесь красиво. А завтра в 8 утра милости просим!

Из машины, которая только что подъехала на парковку, вышли два мексиканца средних лет.
– ;Hola! – приветствовал один из них Сашу. – Не подскажете, где здесь билеты?
– Городище уже закрыто, – ответил Саша.
– Жаль, мы ехали издалека.
– И нам жаль. Здесь, говорят, есть caba;as.
– Да-да, мы уже там остановились, спасибо!
И они почему-то направились в сторону музея, словно хотели сами убедиться в правоте Сашиных слов.

– Пожалуй, нам тот средний домик с двумя кроватями, – взял в свои руки решение вопроса жилья Беловежский.
Миловидная молодая женщина индейской внешности, которая только что показала им коттеджи, ответила:
– К сожалению, тот коттедж только что заняли. Остались этот, маленький и самый дешевый, и вон те большие трех- и более местные.
– Что скажешь? – обратился Александр к Марине.
– Выбираем самый дешевый.
– Да, но самый дешевый с одной двуспальной кроватью.
– Но ведь с двумя кроватями уже занят, – лукаво произнесла Марина.
– Полагаю, это те двое, кого мы встретили возле городища.
– Тем более. Двум мужчинам важнее. Им не пристало спать в одной кровати. Оставим им две, – продолжала ерничать Томина.
– Но мы вполне можем взять трехместный. Разницу в деньгах беру на себя, – настаивал Саша.
Томина дерзко вскинула голову, одарила Беловежского чуть насмешливым взором и сказала как отрезала:
– Самый дешевый берем!
– Йес, мэм! – принял вызов Александр. – Только чур я с краю. Когда ты начнешь ко мне приставать, я быстро сигану на пол.
Марина рассмеялась:
– Валяй!

Очаровательный маленький деревянный домик на пологом зеленом склоне холма с парковочкой для Доджа прямо возле крыльца, служившего по совместительству уютной терраской со столиком из круглого среза древесины и плетеным креслом. Широкая двуспальная кровать порадовала их наличием двух краев, так как стояла посреди комнатки, так что у каждого была возможность в случае чего ретироваться на пол. Та же хозяйка в небольшом ресторанчике а-ля таверна подала им первую за этот долгий день горячую еду.

За склоном с caba;as вверх на холм протянулась дорога. Она петляла меж корявых, кривляющихся разлапистых деревьев, и недра этой рощи сотрясались от уже знакомого электро-металлического звука. И все-таки его издавали местные цикады. Орды этих огромных темно-серых мух, маскирующихся под цвет коры деревьев, заполонили лес.
 Томина вооружилась фотографической техникой, чтобы познакомиться с ними лично.  Александр быстро потерял к ним всякий интерес и потопал вперед, вверх по дороге. Вдруг снизу послышались голоса. Марина инстинктивно затаилась за деревом, надеясь, что с тропинки ее не будет видно.

Показались двое, те самые, кто приехал почти за ними. Похоже, они тоже решили прогуляться по окрестностям.
– И долго мы будем за ними разъезжать? – спрашивал один мексиканец.
– Сколько велят. Не знаю.
– А зачем это надо?
– Нам с тобой это знать не положено, – отвечал его спутник.
– А кому положено?
– Тем, кто выше.
– Даже выше тебя?
– Даже выше меня.
– А нам что положено?
– Докладывать, куда едут и что делают. А если будешь задавать лишние вопросы, ты никогда не сможешь приблизиться к…
Голоса отдалились, и последние слова Томина не расслышала. Ее охватила неясная тревога и, стараясь двигаться параллельно тропинке, укрытая среди деревьев, она поспешила к Беловежскому.

Он стоял высоко, словно на краю обрыва, и мирно общался с подошедшими к нему мексиканцами. Завидев Марину, он кивнул им, откланявшись, и пошел ей навстречу:
– Вообще-то, девушка, лучше бы ты не бродила одна.
– Вообще-то, юноша, это ты ушел вперед и даже не оглянулся, где я и что со мной, – упрекнула та с негодованием.
– Прости, ты права, – тут же сдался Саша, загасив ее возмущение.
– Смотри! – она перевела тему, показывая вдаль.

С высокого холма, на вершину которого они добрались, прямо у них из-под ног сбегали вниз утопавшие в темной при вечереющем освещении зелени негустые заросли сельвы и простирались, куда хватало глаз, то карабкаясь вверх по окрестным холмам, то сползая с них. А прямо у подножия холма на бархатной зелени лужайки паслись не то коровы, не то похожие на них существа, неожиданно настолько белые, что казалось, они светились в этом сумеречном пространстве. Небо подернулось розовой пленкой.
– Красота! Лепота-а! – протянул Александр.

– Саш! О чем ты говорил с этими? – вдруг спросила Марина.
– Ни о чем. Они полюбопытствовали, кто мы и откуда. Не гринги ли, я так полагаю. И ты как раз подошла.
– Они кого-то преследуют. Я слышала их разговор. Вдруг нас?
– С чего бы это? Бред какой-то!
– Да я и сама понимаю, что бред. Но почему-то испугалась. – И она пересказала услышанное. – Теперь-то я думаю, что это вырванный из контекста разговор. Да и людей, кроме нас, в Мексике хватает.
– Вот именно.

Неожиданный звук телефонного звонка заставил обоих вздрогнуть.
– Это мой, – удивленно определила Марина, – мексиканский. Hola!..S;, se;or Garc;a… Est;mos en Tonin;… Все хорошо, но у нас не было связи в Теуантепеке. Передайте сеньору Гурову, что все в порядке, и завтра я с ним свяжусь…
Марина помолчала долю секунды, размышляя, не стоит ли рассказать о подозрительных мексиканцах, но решила не тревожить его глупыми домыслами. И попрощалась.
– Что? Разыскивают тебя с собаками? – пошутил Беловежский.
– Что-то вроде того. Мой начальник ждет от меня материал. Родители волнуются…
– Потерялась маленькая девочка. Увез ее страшный бородатый дядька, – продолжал развлекаться Саша.
– Прекрати, – обиделась Томина. – На самом деле не нравятся мне эти два типа.
– И что ты предлагаешь?
– Не знаю.

Марина  замкнулась. Легкомыслие и дурацкие шутки Беловежского вызвали у нее внезапный приступ раздражения. Она сравнивала это мальчишество с рассудительностью Леонардо Гарсии и зрелой ироничностью Максима Гурова. Она снова ощутила странный приступ тоски по своему начоду. Вот если бы он был сейчас ее спутником, он бы точно знал, как поступить, сердито рассуждала она, шагая в упорном молчании чуть позади ничего не подозревавшего о своей опале Александра. Он тоже не проронил ни слова, погруженный в какие-то свои думы. Отчего их молчание не казалось неловким.

Темнота наступала им на пятки и догнала их как раз, когда они приблизились к своему уютному домику. Томина зажгла свет на крылечке и устроилась с ноутбуком в плетеном кресле.  Беловежский с кем-то разговаривал по мобильнику, разгуливая по лужайке перед коттеджем. Мексиканцев видно не было. Но перед соседним домиком отдыхал их автомобиль, а в самом домике горел свет.
Поработав, Марина немного успокоилась: и подозрения в адрес неизвестных мексиканцев виделись ей беспочвенными, и разговор их уже не казался ей необычным, а перед Сашей она даже чувствовала себя виноватой. Но не знала, как выйти из неловкого молчания, которое длилось уже пару часов.

Александр сидел в комнате также с ноутбуком и ковырялся в майяских иероглифах. Марина не придумала ничего лучше, как задать дурацкий женский вопрос:
– С кем ты разговаривал?
Саша спокойно оторвался от компьютера и поднял взгляд на Марину:
– С Робом. Они через два дня будут в Паленке.
– Они?
– Да, с Аней Львовой. Там у них задание от центра эпиграфики.
– И что?
– А то, что после Тонины мы поедем не в Паленке, как планировали, а в Бонампак.
– Хорошо, как скажешь.
– Я доложил Робу, что мы ищем «сосуд Ветрова». Мы рассуждали, за что бы зацепиться. Ты сегодня говорила со своим мексиканцем, который тебя опекает. Может, у него что-то узнать?

Томина задумалась, перебирая в памяти рассказ Гарсии, и вдруг встрепенулась:
– Он же упоминал общего друга со странным именем. Надо переспросить. Я завтра ему позвоню.
– Точно! – обрадовался Саша. – С этого бы и начать!
Напряжение спало. Марина даже повеселела. Однако дабы не допустить излишней радости своего спутника в предвкушении их чрезмерно близкого соседства на одной койке, озорно, но решительно заявила:
– А теперь выйди, я разденусь и лягу спать.
Она тщательно отмерила свое жизненное пространство на их совместном ложе и старательно отвернулась, демонстрируя неприступность. Беловежский же скромненько свернулся калачиком на другом краю, не выказывая ни малейшего интереса к ее персоне. Теперь, когда она перестала волноваться, Томина уснула с мыслями о своем неповторимом начальнике Максиме Анатольевиче Гурове.

Рано утром они уже шагали по приятной дороге, как будто шли по ухоженному фермерскому хозяйству. Стройные араукарии, причудливо постриженные зеленые кусты, усыпанные нежно-розовыми цветами изящные деревца радовали глаз. А в загонах за тщательно побеленным невысоким забором паслись сытые, но подтянутые белые быкоподные с горбом и висящим зобом.
– Ого!
– Опа!
Издав эти нечленораздельные восклицания, оба застыли как вкопанные. Вдалеке на возвышении из буйных зеленых зарослей вырастала, кутаясь в утреннюю дымку, огромная пирамида. Она напомнила им затерянный в джунглях дворец. «Как обиталище бандерлогов в «Маугли»», – подумала Марина. По лесной тропинке они пробрались на открытое пространство и очутились на обширной площади.

– Уфф! Это мое первое в жизни майяское городище! – восхитился Беловежский.
– Мое и подавно! Восторг! – улыбнулась Марина.
– Знаменательно, что знакомство с миром майя мы начали с города, который завершил могущество всей классической цивилизации майя.
– Как это?
– Здесь в Тонине есть стела с последней в истории майя упоминаемой датой по долгому счету, то есть по линейному. И это 909 год. Именно этот год считается концом цивилизации майя, и всякие мистики начинают говорить, что майя исчезли, вознеслись и все в таком духе.

Последние слова Саша произнес с подчеркнутой иронией, которую Марина тут же справедливо приняла на свой счет, но виду не подала. А между тем Саша продолжал, пока они осматривали стадион для игры в мяч:
– К этому времени все великие державы, города-государства и их сателлиты, уже пришли в упадок, некоторые были заброшены, а Тонина пережила их всех и была в расцвете своего могущества. Но потом и ее постигла та же участь.
– Грустно! В чем же причина такого упадка?
– Думаю, причин много. Так одним словом и не скажешь. Будем осматривать с тобой их поселения и пытаться понять, ладно?

Большая площадка для игры в мяч располагалась в яме, ниже уровнем, а напротив весь этот простор был увенчан высоким холмом с рукотворными террасами, которые и образовывали ту самую пирамиду, увиденную ими с дороги.
– Большой Акрополь Тонины во всей красе! – провозгласил Александр.
– Что значит Тонина? Это название современное?
– У майя это царство называлось скорее всего Попо, так во всяком случае, по надписям «эмблемный иероглиф» именует местных правителей – «кухуль ахав царства Попо», что означает «божественный правитель такого-то царства».
– Эмблемный иероглиф?
– Да-да, титулатура в надписях. Название Тонина, – продолжал Саша, – на языке индейцев цельталь означает «дом из камня», однако, здесь таится важный сакральный смысл – дом, то есть «место, где возвышаются строения из камня, возведенные во имя времени».
– Во имя времени? – удивилась Марина.

Они с благоговением приближались к этой потрясающей воображение конструкции.
– Смотри, этот акрополь служил церемониальным центром города. Здесь на семи террасах-платформах расположены дворцы, жилища знати и жрецов, а главное – тринадцать храмов.
– Тринадцать – священное число?
– Вот именно. У майя сложная космологическая система. Я, пожалуй, не очень в ней силен. Расскажу, как понимаю.
– Давай. Интересно же, – подстегнула девушка.
– В языческих верованиях Солнце всегда верховное божество или во всяком случае центральная фигура. Под его контролем ход времени – секунды, минуты, часы, дни, месяцы, лета. В его ведении и смена четырех времен года, и движение стихий, и течение вод, и сила ветров. Солнце определяет и стороны света на горизонте. И эти четыре направления присутствуют на каждом из трех уровней существования…
– Бр-р-р! Как это? – Марина, смеясь, замотала головой, сигнализируя непонимание.
– Под уровнями существования понимаются Небеса, Земная твердь и Подземный мир.
 – А-а-а! Как интересно!

– Еще занимательней то, что на всех этих трех уровнях у Солнца имеется положение в каждой из четырех точек, то есть сторон света. И того получается, что Солнце проходит по двенадцати точкам.
– Тогда храмов должно было бы быть двенадцать?
– Да, но тринадцатый, венчающий эту пирамиду храм символизирует последнюю точку, кульминацию путешествия Солнца, там, где сходятся день и ночь, свет и тьма, небеса с землей и преисподняя, где жизнь и смерть сливаются в сновидении.
– Ух ты!
– Так вот эти тринадцать позиций Солнца, вероятно, и влекут за собой идею о тринадцати небесах в космосе и тринадцати божествах, управляющих календарем. Получается, здесь в Тонине мы видим космологическую пирамиду с тринадцатью храмами.

– Откуда ты такой умный? – изумилась Марина.
– Я умею читать, – улыбнулся Саша. – Вчера ознакомился со статьей Хуана Ядеуна, главного мексиканского специалиста по Тонине.
– А это не может быть совпадением? Ну, типа хотели построить четырнадцать храмов и не успели, или четырнадцатый был, но рухнул. Неужели они думали о таких высоких вещах, когда строили?
– Я же сказал, что это церемониальный, то есть культовый центр. Есть и еще одно подтверждение, что случайность не случайная. К тринадцатому храму через все семь уровней ведут двести шестьдесят ступеней! – торжественно объявил Беловежский, как раз когда они начали подъем.
– И что?
– Ты помнишь, я рассказывал, что в основе их календаря лежала система по Цолькину – 13 циклов по 20 дней, то есть 260 дней.
– Ах да, точно! – восхитилась Марина.

На ступеньках копошилась кучка мужчин и женщин в перчатках, сомбреро и с  савочками.
– Археологи, что ль?
– Скорее всего, это рабочие, просто чистят лестницу от травы, – предположил Саша.  – Опа! А вон и наши старые знакомые!
На первой террасе фотографировались вчерашние мексиканцы.
– Туристы, – облегченно вздохнула Марина.
– Конечно, а ты сомневалась, – хохотнул Александр.
Марине опять послышались издевательские нотки в его смешке, и вчерашняя обида готова уже была снова заползти в душу. Но Беловежский отвлек ее от этих внутренних разборок:
– Какой план? Осматриваем тщательно уровень за уровнем или лезем сразу к Солнцу через 260 годовых дней?
– К Солнцу.
– К Солнцу!

Они стояли на самой вершине среди руин Храма Дымящегося зеркала. Вся долина Окосинго простерлась до самых гор, которые возникали и таяли на горизонте. Площадь городища оказалась  своеобразным плато. Его украшали одинокие деревца и невысокие останки сооружений, либо топорщившиеся каменной кладкой, либо вспучившиеся нераскопанными холмиками.
Основная масса туристов еще не добралась до Тонины столь ранним утром. И только две мелкие фигурки уже знакомых мексиканцев далеко внизу карабкались по ступенькам.

По-соседству с вершиной, чуть ниже, еще ниже, все ниже и ниже почерневшими каменными остовами, кое-где покрытыми травой или  густой растительностью, кое-где даже  приютившими одинокое дерево, гордо, будто памятник могуществу времени, дыбились развалины храмов, дворцов и других построек.
– Какая красота и величие! – выдохнула Марина – Действительно здесь сейчас центр Вселенной. Когда же это построили?

– Заселение Тонины произошло еще с незапамятных времен, но ее возвышение начинается с шестого века новой эры. Этот холм застраивали постепенно, менялся его облик со сменой концепций и функций, который он выполнял. А к девятому веку Тонина достигла своего наивысшего расцвета и мощи.
– Как же, в таком забытом богом месте? Мы так долго ехали, да еще по серпантину.
– Наоборот, Тонина имеет очень выгодное географическое и стратегическое положение, – возразил Беловежский. – Город примостился прямо на границе высокогорья и низменности, и к тому же на крайнем западе влияния майя. Это не рукотворная пирамида, а холм, который майя приспособили под культовые церемонии и на протяжении всего существования города застраивали ритуальными террасами, и получилась этакая священная гора.

Спускаясь, они внимательно изучали каждый уровень. Священная гора изобиловала изъеденными временем барельефами, скульптурами, стелами, алтарями. Особенно часто встречались изображения пленников. Их тут было множество. И служили они доказательством военной мощи Тонины и могущества ее правителей. Беловежский зависал возле надписей. Томина впитывала атмосферу и стремилась заарканить ее при помощи фотоаппарата, точно прикнопить булавкой бабочку.