Старые новые русские

Обращаясь к отечественной истории в поисках ответа на многие вопросы, тревожащие нас сегодня, мы ставим в пример «новым» русским русских «старых» – прежде всего Демидовых, промышленников и предпринимателей, создателей могущественной металлургической империи, приверженцев наук, щедрых меценатов. И забываем при этом, что первые Демидовы были детьми своего времени первичного накопления капитала, в чем-то похожего на наше время. Во всяком случае, на начальном этапе становления империи вокруг Демидовых тайн не меньше, чем вокруг некоторых наших современников…

Под звездой Петра Великого

Первым шагом тульского кузнеца Никиты Демидова к славе и богатству стало знакомство с Петром Великим. История не сохранила достоверных данных о том, как оно произошло, зато версий – несколько. По одной из них, у подаренного Петру пистолета заморской работы сломался замок. Починить его московские мастера не брались, и кто-то посоветовал царю показать  пистоль тульскому кузнецу Никите Демидову Антуфьеву, который-де зело искусен.

По пути в Воронеж Петр оставил пистолет Никите для ремонта, а через пару месяцев, возвращаясь, заехал в Тулу. «И тут Никита Демидов принес ему свой пистолет. Осмотревши его, Петр 1 похвалил кузнеца и прибавил: «А пистолет-то каков! Доживу ли я до того времени, когда у меня на Руси будут так же работать?» «Что ж, авось и мы супротив немца постоим» - отозвался Никита.

На беду, Петр 1 выпил лишнюю рюмку анисовки, и эти слова взбесили его. Он не сдержал руки и крикнул, ударяя в щеку Антуфьева: «Сперва сделай, мошенник, а потом хвались!» «А ты, царь, сначала узнай, а потам дерись!», - возразил, не смутившись, тульский кузнец. С этими словами  он вынул из кармана пистолет и продолжал: «Который у твоей милости, государь – тот моей работы, а твой, заморский-то, вот где». Удивленный Петр кинулся разглядывать пистолеты. Поразившись кузнецовой работе, Петр I обрадованно подошел к кузнецу и обнял его. «Виноват я перед то6ой, - сказал он. - Ты, я вижу, парень дельный». 

По другой версии, Петра «свел» с Никитой царский приближенный Шафиров. Есть и такой вариант: будто Никита единственным из многих призванных к царю кузнецов взялся сделать алебарды па иноземному образцу и уже через месяц привез Петру в Воронеж 300 штук, коими государь остался зело доволен, на обратном пути в Москву в знак особой монаршей милости посетил Никитов завод и даже гостевал в его доме. Опять-таки по преданию, Петру весьма не понравилась вино, которым будущий заводчик потчевал августейшего гостя. «Такое зелье тебе пити позорно», якобы заметил царь, а Никита ответствовал, что вина вообще не пьет, это же  куплено было специально к цареву приезду... 

Так или иначе – достоверно, что счастливая звезда Никиты Демидова взошла под звездой Петра. Есть даже легенда, что царь лично дал ему разрешение на постройку первого завода, с которого и началась демидовская империя. 

Дворянин в овчинном тулупе

Вина Никита Демидов, действительно, не пил, пьяниц не терпел и вообще был человек простых и строгих нравов. Настоятельно отказывался от чинов и наград, с большими сомнениями принял дворянскую грамоту, при баснословных богатствах жил в простой крестьянской избе и лично, причем весьма дотошно, вникал во все дела на своих производствах. При всем том был мастером изрядным и до конца жизни не гнушался взять в руки кузнечный молот. А вот о детстве, юношеских годах основателя металлургической империи известно мало. Мемуаров он – увы – не оставил, поскольку был – опять же, по преданию – неграмотен. Однако именно этому неграмотному мужику в овчинном тулупе подарил икону с дарственной надписью митрополит Дмитрий (Туптало), канонизированный под именем святого Дмитрия Ростовского; именно ему посвятил одно из стихотворений своей книги сподвижник Петра Первого, глава Сибирского приказа и надзиратель артиллерии Андрей Виниус-сын; именно ему за заслуги перед Отечеством пожаловал свой миниатюрный портрет и перевод во дворянство царственный реформатор. Петр намеревался даже поставить в Петербурге медную статую Никиты Демидова в назидание потомкам, но смерть помешала императору осуществить это намерение.

Верстах в двадцати от Тулы есть сельцо Павшино, которое издавна славилось железными промыслами. Отсюда и пошел ставший знаменитым род. Сын крестьянина Демида Антуфьева (Антюфеева) Никита родился 5 апреля 1656 года. После переселения Демида в Тулу Никита работал по найму подмастерьем у кого-то из кузнецов Оружейной слободы. В 1676 году он впервые упоминается в «смотренных списках» тульских ствольных заварщиков (кузнецы, «заваривавшие» – изготовлявшие – ружейные стволы). В 35-летнем возрасте Никита среди троих выборных ремесленников во главе со старостой посылался миром в Москву для защиты интересов оружейников в земельном споре – это доказывает, что уже тогда был он отнюдь не последним человекам в слободе. И, бесспорно, человеком весьма предприимчивым и дальновидным. В этой дальновидности - одна из тайн его возвышения.

Неудачное для России начало Северной войны со шведами, когда в 1700 году были потеряны не менее 6000 тысяч солдат и вся артиллерия, послужило к укреплению положения Никиты. Он поставил армии двадцать тысяч солдатских ружей по 1 рублю 80 копеек – за такие ружья казна платила другим па 12–15 рублей, а также пожертвовал изрядное количество ядер. Тем самым Демидов заслужил доверие власти и  получил немалые преимущества против других владельцев железоделательных мануфактур – Красильниковых, Ореховых, Баташевых, Мосоловых... Власть предписала ему расширить завод, выделила в безоброчную рубку «квадрат» леса по пяти верст с каждой стороны и позволила тут же, близ Тулы копать руду, да еще прикупить землицы и крепостных в Тульской губернии.

Тогда же обнаружились залежи железной руды на Урале. Сибирский приказ привлек Никиту экспертом по металлургическим промыслам и предложил ему вообще переселиться в те края. Демидов отказался было, но вскоре на его тульском производстве возникли проблемы с топливом, и он подал челобитную о передаче ему одного из уральских заводов.

В 1702 году демидовский  приказчик принял от  верхотурского воеводы Невьянский доменный и железоделательный завод, где  работали тогда всего 27 человек. Из Тулы на Урал Никита Демидович отправил лучших мастеровых с семьями, а через пятнадцать лет после перехода Невьянского завода в руки Демидовых каждый десятый работник на нем был выходцем из Тулы. Правда, начинал дело на Урале не сам Никита, а его старший сын Акинфий – Никита в это время организовывал в Туле выполнение важного «госзаказа» на восемь тысяч фузей.

Любопытна история этого заказа. Первоначально он был поручен тульской Оружейной слободе, но та нарушила сроки поставок, а сданные ею ружья оказались скверного качества. Тогда заказ передали Никите. Слободскому старосте предписано было подчинятъся и всячески помогать заводчику. Никита блестяще организовал работу и выполнил заказ, как всегда, с честью, а позже занялся уральскими делами.

В 1709 году он получил чин комиссара – правительственного уполномоченного по надзору за металлургическими заводами. Это звание ко многому обязывало, но и возможности давало неисчерпаемые.

Вместе с Акинфием и рудознатцами из раскольников Никита провел обширную геологическую разведку на Урале, выявив и закрепив за собой и детьми богатые месторождения меди и железа, огромные лесные массивы. Империя Демидовых обретала четкие очертания. Уже с 1718 года демидовские заводы давали вчетверо больше чугуна и железа, чем все вместе взятые казенные заводы России. Однако Никите уже  недолго оставалось царствовать в мире металла: он умер в 1725 году, через несколько месяцев после смерти Петра Первого.

Сыновья похоронили отца на родине, в Туле, близ старой Никольской церкви. Но до наших дней могила Демидова Первого не сохранилась. 

«Скелеты в шкафу»

Любимец отца Акинфий унаследовал всю недвижимость и значительно обогнал братьев по богатству. К 1733 году ему, кроме первого родового завода в Туле, принадлежали еще 13 металлургических и кожевенная мануфактуры. Григорию Никитичу достался Верхотулицкий завод, Никите Никитичу – два завода в средней полосе России и один на Урале.

Никита-младший проявил свойственные Демидовым деловые способности, поступив на службу по горному ведомству. В 1726 году Берг-коллегия определила ему «быть в Туле у десятинного с кампанейских заводов збора яко цегентнеру», то есть уполномоченным по сбору пошлины. Он открыл в Туле контору десятинного сбора и взимал его до 1734 года, отличаясь требовательностью к другим плательщикам и не обижая себя - проведенная в 1733 году проверка выявила серьезные злоупотребления Никиты Демидовича в расчетах с казной.

Впрочем, в «шкафу» демидовского рода хранится не один «скелет». Известно, например, что братские чувства не мешали деловому противостоянию Акинфия и Никиты, и только в 30-х годах отношения между ними обрели действительна братский характер. Это было очень кстати: тогда же на братьев обрушился шквал следственных дел по обвинениям в целом ряде преступлений, что сильно повредило могуществу рода. Спустя века тайны над этой запутанной историей приоткрыли изыскания деидоведа, доктора исторических наук Игоря Юркина. 

…В августе 1733 года Анна Иоанновна назначила следствие о партикулярных заводах – всеобщую ревизию расчетов заводчиков с казной. Императрица предписала жестоко, вплоть до смертной казни, карать утаивающих от следствия какие-либо важные данные.

На тульский завод Акинфия Никитича прибыл асессор Коммерц-коллегии Васильев. Самого хозяина в это время деликатно «придержали» в Москве «по важному  делу», а управлявший заводом, шурин Акинфия Семен Пальцев, узнав о приезде ревизора, сбежал, но вскоре был пойман и под караулом препровожден к следователю для допроса.

Васильев «накопал» достаточно «компромата» не только в заводских бумагах, но и в доносах фискалов, после чего перебрался на завод Никиты. Казалось бы, тот уж готов был во всеоружии принять ревизора – Акинфий сумел каким-то образом добыть и переправить брату в Тулу копию выданной следователю инструкции. Однако Никиту Никитича «заложил» приказчик Родион Горбунов, донеся Васильеву о хозяйских «приуготовлениях». В итоге выявилось, что ненадежные люди Никитой с завода удалены, конторские книги подменены, а не желавших беречь хозяйские тайны мастеровых били и подкупали. Заводчик, в свою очередь, узнал, что многие обвинения исходят от Горбунова, и сделал сильный ход, заявив властям: сей тать украл у меня деньги, письма и многие пожитки – всего три ящика добра.

Поднажав на нужные пружины, Демидов добился ареста Горбунова как вора и тем самым нейтрализовал непокорного приказчика. 

Почти в то же время на Демидовых свалилась еще одна, теперь уже личная беда: внезапно заболела и умерла дочь Никиты Татьяна. Ее еще не успели похоронить, как пономарь Василий Петров донес о том, что Татьяна-де убита отцом. Церковные власти к фискалу не прислушались, и тогда он обратился к властям светским. Тульский воевода заподозрил Петрова в измышлении «по злобе», посадил «на большую цепь» и долго держал его в канцелярии. Однако в дело вмешалась следственная комиссия по партикулярным заводам, спохватились и церковные власти.

Допрошенные священники сооруженной на деньги Акинфия Николо-Зарецкой церкви, которые отпевали и хоронили Татьяну, показали, что «об убийстве той девицы они ни от нея самой, ни от кого другого не слыхали». Интересный штрих прибавил исповедовавший Татьяну поп Трофим Акимов: по его словам, она «казалась видом всего телесного состояния недавней болезни, и как бы того ж дни во всем совершенном была здравии». Впрочем, и он заявил, что «от убиения ль умерла, того не ведает».

Следствие длилось целый год и в итоге сочло дело «вершеным» (законченным), хотя ясного ответа на вопрос, было ли совершено убийство, так и не дало.

Около четырех лет – до 1737 года тянулась путаная, полная наветов, интриг, доносов, исчезновений свидетелей и обвинителей, служебных и финансовых злоупотреблений, взяток, подлогов, других малопочтенных поступков история следствия по демидовским заводам и самим заводчикам. В конце концов, императрица утвердила решение Кабинета, «воздававшее» всем ее участникам – кому штраф, кому – сдачу во солдаты, кому «унижение рангом». Никите Демидову удалось оправдаться почти по всем обвинениям, хотя в делах осталась много неясного. Его оштрафовали за попытку незаконным способом отвести от себя подозрения в убийстве дочери. О его причастности к смерти Татьяны сказано ничего не было. О непричастности –  тоже.

Не будем и мы подозревать человека, оправданного несколькими следствиями, призывает Игорь Юркин, однако все же напоминает, что убийство близкого родственника в демидовском роду к тому времени было: в 1728 году выстрелом в затылок убил родного брата Никиты Григория сын Иван.

Концы в огонь

Акинфию Никитичу с годами на Урале становилось тесно, и он поглядывал в сторону Алтая. Когда там были обнаружены залежи меди, серебра и золота, он добился разрешения на строительство алтайских заводов. Еще в 1729 году Акинфий построил первый в Забайкалье Колываново-Воскресенский завод с полным металлургическим циклом, однако очищать черновую медь возил в уральский Невьянск. Зачем расчетливый делец шел на лишние траты, перебрасывая металл за многие сотни километров? Дело в том, что при очистке меди из руды извлекалось серебро, которое скрывалось от властей.

Акинфию удавалось скрывать от властей и многое другое – сколько у него работало людей, сколько в действительности выплавляли они чугуна, меди и железа... После смерти Акинфия демидовские мастеровые и ратные люди жаловались в челобитной Екатерине II, что его наемники «переписывали людей как ему было угодно», что с конца 1743 года «главный ревизор Сибири генерал Чернцов был на Невьянских заводах и жил там два года со своею канцеляриею на коште Демидова. По его поползновению против законов и интересов государственных Демидовы подавали к ревизии списки такие, «какие хотели», но и эти документы впоследствии таинственным образам исчезали...

На знаменитых алтайских рудниках, на Змеиных горах были найдены богатейшая по содержанию золота и серебра руда, самородное серебро, роговая серебряная руда. И Акинфий Демидов некоторое время пользовался многими богатыми рудниками, в том числе и Змеиногорским, не ставя в известность правительство. Больше того, есть версия, что он делал серебряную монету – причем по содержанию серебра она превосходила монеты, отчеканенные государством.

Только в 1748 году, уже после смерти Демидова, императрица Елизавета Петровна дала Сенату указ, по которому все алтайские заводы с землями, рудниками, мастеровыми, приписными крестьянами – вся собственность Демидова на Алтае – были взяты в ведение соответствующего кабинета Ее Величества. Через двадцать лет после смерти Акинфия Екатерина II повелела генералу Веймарну составить обстоятельное описание алтайских золотых и серебряных рудников и заводов, когда-то принадлежавших Никите Демидову. Добросовестный генерал тщательно перерыл горные архивы и не нашел многих документов о серебряных рудах. Как выяснил Веймарн, «все дела, служащие по уведомлению о содержании в тамошних рудах серебра, равно как и те дела, которые о раннем приисполнении и нахождении... в подаче имелись, особым хитрым пронырством из архивов той коллегии... в пользу Демидовых похищены».

Следует вывод, что Акинфий Демидов постарался оставить о себе и о своей империи как можно меньше информации. Ранее предполагали, что пропажа документов была связана с пожаром 1890 года – якобы документы сгорели вместе с господским домом. Но оказывается, что первый биограф Акинфия Демидова Григорий Спасский тоже сетовал на скудность нужных ему материалов.

Не исключено, что свой главный Невьянский архив уничтожил сам Акинфий Демидов. А те отчеты, которые он посылал в центральные органы, скорее скрывали, чем отражали его реальные дела. 

                *  *  *

Демидов Первый не был скуп. Он задешево поставлял оружие для армии, беря свое другими доходами, помогал Петру строить Петербург. Подарок Демидовых императорскому дому – множество ваз и золотых предметов, извлеченных из могильных холмов на Урале – положил начало сибирской коллекции кунсткамеры, которая хранится сейчас в Эрмитаже.
Благотворительные традиции основателя рода продолжили его потомки. От Акинфия «подаяние всяким потребным... повсегодно было», он ввел на своих заводах бесплатное техническое обучение, финансировал учебу мастеров за границей и – сам человек непьющий, сторонник трезвого образа жизни – даже более тридцати лет возмещал казне убытки «за 14 могущих здесь быть кабаков».

Прокофий Акинфиевич, по свидетельству современников – щедрый чудак. Он делал крупные взносы на Московский воспитательный дом для незаконнорожденных детей, Санкт-Петербургский госпиталь для бедных рожениц и приют для подкидышей, жертвовал на Московский университет и основал первое в России коммерческое училище. Между прочим, это ему принадлежал Нескучный сад, который Прокофий подарил Москве. Подсчитано, что на благотворительность он потратил за свою жизнь более четырех миллионов рублей – огромные деньги для XVIII века!

Никита Акинфиевич, не в пример Прокофию, преумножил свое состояние, но деловая расчетливость не мешала ему быть человеком просвещенного ума – переписываться с Вольтерам, издавать уникальный мемуарный «Журнал путешествий в чужие края», собирать обширную библиотеку, частично перевезенную впоследствии на нижнетагильские заводы, помогать талантливой молодежи и учредить медаль за успехи в механике.

Павел Григорьевич Демидов, внук Акинфия, занимался наукой, будучи советником Берг-коллегии, собрал уникальные коллекции книг, камней, птиц и зверей, подаренные потом Московскому университету, открыл на свои средства юридический лицей в Ярославле.

Николай Никитич – бывший адьютант Григория Потемкина, – финансировал строительство военных кораблей на Черном море, в 1812 году экипировал целый полк, так и названный Демидовским, вместе с 14-летним сыном Павлом сражался при Бородине и был награжден орденами. Он одним из первых в России открыл на своих заводах в Нижнем Тагиле больницы и приюты, усовершенствовал систему пенсионного обеспечения работников, даже ввел штат... повивальных бабок.

Воевавший рядом с отцам против французов Павел – учредитель Демидовской премии, присуждавшейся Императорской Академией наук молодым ученым за научные достижения…

Что ни представитель рода Демидовых – то личность. Праправнук Григория Акинфиевича, Григорий Александрович – блестящий музыкант, пожертвовавший ради искусства служебной карьерой. Праправнучка Демидова Первого – литератор, которая, еще не отпраздновав 16-летия, выпустила книгу переводов духовных песен и од немецкого романиста Христиана Геллерта, автор романа в письмах. Были среди Демидовых ученые и дипломаты, военные и люди искусства. И все же наиболее интересны для нас сегодняшних первые Демидовы, путь которых во многом повторяют некоторые «новые русские».