Бумаги Эйнштейна. Часть 1. Заминка в пути. Гл. 11

– 11 –

– Вот именно один, – отметила Сова, – один уникальный, единственный в своём роде. Я бы назвала его драгоценным камнем в истории науки.

– Геологии?!. Прекрасная наука, – подвёл черту Приятель. – Так бы сразу и сказали. Тогда сюжет – проще простого. Слушайте: Альберт, сын Германа Моисеевича Ройзмана …
– Алкоголика, с неприятной кличкой, – ввернула Сова.


– Кличка была, это точно, – подтвердил я. – Многие, в основном соседи, звали его Геморрой, ну, конечно, за глаза, а не так чтобы… Но потому его так звали, что совсем не так его было звать. Он не Герман, а Георгий. А полностью Ройзман Георгий Мортимерович – такое имел старик ФИО.


Но Приятель толком ничего не слушал и не мог остановиться.
– Ну да. Геолог по профессии или геммолог, Альберт поехал в дальнюю экспедицию и, будучи в составе поисковой партии, в одиночку наткнулся на самородок, или на что-то вроде того, по-тихому выкопал и сунул в рюкзак. Затем привез домой и похвалился, наивный, папаше. А тот камень стырил, по своим еврейским связям продал кому надо, а полученные денежки быстренько все и пропил. Вот он, каков алкоголизм! Вот до чего может довести пьяницу, даже до воровства у родного человека! – Приятель с показным возмущением потряс в воздухе рукой с вытянутым указательным пальцем.

Я, подняв брови, пожал плечами и взглянул на Сову, а та, развела руками – дескать, занесло человека, ничего не поделаешь. Мы с ней продолжали молчать.
 
А Приятель, тем временем, продолжил воодушевленно вещать:
– Сынок, обнаружив пропажу, э-э.., семейной реликвии, страшно разгневался, с отцом рассорился, получив визу в Израиль, убыл туда и там, через некоторое время приобрел вид на жительство. А потом ветра подули таким манером, что оказался он в Принстоне. – Тут он посмотрел на меня:
 – Угадал? Хотя бы примерно, хотя бы в принципе, а?

– Многого я не понимаю, – ответил я. – Среди прочего – почему называешь ты старину Германа алкоголиком. Человек преклонного возраста, фигура не без заслуг. Не буянит, общественный порядок блюдет, в подъезде не мочится. Ну, выпивал человек. И ныне регулярно выпивает. И что в том особенного? Он же не запойный какой-нибудь. Одиночка, один  уверенно ведёт хозяйство. И всё в своей жизни делает он организованно, в том числе и выпивон. Я же в данном факте вижу достоинство постоянства, вижу достоинства истинного джентльмена.

– Угу, – кивнул Приятель, – и вы с этим  самым джентльменом, однажды бухали. И рассказал он, после литры выпитой, душещипательную историю о размолвке с родным сыном. И разрыдался он на твоём плече, и ты не удержался от слёз. Потом вы ещё накатили. Господи, я сам сейчас зарыдаю, какая драма! Ведь сынок-то из Америки не  пишет, небось. Устроился в Принстоне в местный университет лаборантом. Может, даже к самому Эйнштейну. Колдовали вдвоем над теорией единого геоцентрического каменного поля. Ха-ха, Альберт энд Альберт Корпорейшн. Круто, хотя, подождите... – Он осекся и затих. Почесал затылок. – М-да, что-то не то получается. Эйнштейн, он уже более чем полвека как покинул наши пределы. Гм, а сколько ему лет?

Мы с Совой стояли, еле сдерживая смех.
– Кому? – спросили вместе, как по команде.

– Ну, Альберту, сыну.

Мы с Совой не сдержались, прыснули. Через смех я вставил:
– Не было сыновей у Ройзмана никогда, так уж получилось. А дочери есть. Две. Обе замужем, живут в Европе.
 
– Какие еще дочери, Альбертины?.. Что-то я нить мысли потерял.

– Не потерял, – слово взяла Сова, – а как раз обрёл. Вернее наткнулся, как наткнулся на тот зеленый камень. Неожиданно. Ведь Эйнштейн или Айнштайн и переводится, как «один камень».

– Эйнштейн? – удивился Приятель. –  Причём тут Эйнштейн?

– Я и сама не знаю. Вот пусть он нам и расскажет. Ваше слово, – Сова взглянула на меня усмешливо, – товарищ маузер. Поведайте, мы Вас умоляем, товарищ, поведайте высокому собранию, причём здесь Эйнштейн?



Продолжение: http://www.proza.ru/2015/11/09/929