Это было недавно, это было давно

   Август выдался нестерпимо жарким. Но не жара стала причиной того, что город казался опустевшим. Липкий удушливый страх заставил людей прятаться по домам и не выходить на улицу без крайней нужды. С момента наступившей оккупации прошло две недели.  Фашисты вели себя нагло и развязно, давая понять жителям,  кто теперь в их любимом Пятигорске настоящий хозяин. На улицах стали встречаться люди с белыми повязками на правой руке, на которых была нарисована шестиконечная звезда. Это были евреи. Передвигаться по городу им разрешалось только по одной стороне улиц и в строго определённое время. По городу поползли ужасные слухи.
               
   Лера вышла из дома. Черноволосая смуглая худенькая девчушка выглядела младше своих тринадцати лет. Девочка направилась в угол большого двора к нескольким ребятам, стоящим под раскидистыми кронами фруктовых деревьев. Ещё совсем недавно  их двор был любимым местом для игр всей окрестной детворы. Теперь двор опустел и затих. Лера с друзьями изредка собирались вместе, чтобы поделиться услышанными новостями.
   Завидев подружку, детвора оживилась. Лера  была заводилой и без неё не обходилась ни одна ребячья затея, но сейчас было не до игр и шалостей. Все они знали о расстрелах пленных советских бойцов и евреев.
   Увлечённые разговором дети не сразу заметили, как во двор вошли трое немецких солдат и направились к ним. Ребята уставились на фашистов. Они впервые видели их так близко. Одеты солдаты были непривычно. Рубашки песочного цвета с короткими рукавами были заправлены в шорты. На ногах ботинки на толстой подошве. Поперёк груди висели автоматы. Взгляд впереди идущего немца цепко прошёлся по детским лицам. Смуглость Леры привлекла его внимание и он,  подойдя вплотную к девочке, резким движением руки запрокинул её головку вверх. Злые голубые глаза арийца впились  в  огромные темно-карие глаза ребёнка.
   «Юде?»* - вопрос фашиста  огнём прожёг тело Леры. Девочка испугано вздрогнула. Огромная, покрытая густым рыжим волосом, рука крепко сжимала ей виски.
   - Убьёт! – полыхнула молнией мысль, и спасительная темнота плотно запеленала её сознание. Хрупкое тельце девочки упало к ногам фашистов. Дети оцепенели от страха.
   Первым пришёл в себя Женя. Он бросился к рыжему немцу и схватил его за волосатую руку.
   - Дяденька! Дяденька! Она не еврейка, она русская!
   Мальчик показал на лежащую без движения Леру и повторил с мольбою:
   - Она русская!
   Фашист  брезгливо освободил свою руку.
   Кто-то из ребят, преодолев страх, вслед за Женей повторил:
   - Она не еврейка! Честное слово! Она русская!
   Окинув ещё раз взглядом перепуганных детей и лежащую без сознания девочку, фашист повернулся и медленно направился со двора. Двое других пошли вслед за ним.
   - Лера! Лера! – Женя потряс девочку за плечи. - Вставай. Они ушли.
   Но девочка продолжала лежать без движения.
   - Смотрите за Лерой, я её дедушку позову,- приказал он ребятам.
   На громкий стук мальчика в дверь Лериной квартиры в проёме показался статный седой старик.
   - Роман Васильевич, там Лера,- взволновано произнёс Женя и указал рукой в глубь двора.
   Увидев лежащую без сознания внучку, Роман Васильевич вскрикнул. Ребята испуганно стали рассказывать ему о том, что произошло.               
   Леру отнесли в дом и уложили в постель. У неё поднялась высокая температура, и начался бред. Горячка, вызванная страхом, сжигала девочку. Спасти её могло только чудо. Но откуда ему взяться в оккупированном городе? Обратиться за помощью было не к кому. Больницы и аптеки теперь обслуживали только немецких солдат и офицеров.
   Роману Васильевичу оставалось только просить в молитвах Господа ниспослать внучке выздоровление.
   На третьи сутки, когда Лере стало совсем плохо, в дверь внезапно постучали. На пороге стоял немецкий офицер. Роман Васильевич узнал его. Этот немец квартировал в соседнем доме.
   Незваный гость молча направился к кровати, на которой лежала девочка и пристально стал вглядываться в неё. Потом, не произнеся ни слова, ушёл.
   Минут через пять немец вернулся и протянул Роману Васильевичу несколько порошков. Увидев, как побледнело лицо старика, чётко произнёс:
   - Sie sollten nicht Angst vor mir haben. Ich bin Arzt.*
   И видя, что его не понимают,  добавил на плохом русском языке.
   - Нихт бояться… Ихь доктор… Лечить… - и указал на Леру.
   Затем он силой вложил порошки в руку старика и с трудом, подбирая слова, объяснил, как их нужно давать девочке. Убедившись, что его поняли,  немец тут же ушёл.
   - Что же делать, Господи? – Роман Васильевич был в полной растерянности. - А вдруг это яд и этот фашист хочет убить его внучку?
   
   К ночи высокая температура и непрекращающийся бред внучки заставили старика принять решение и дать девочке порошок. К утру Лере стало лучше. Старик воспрял духом и уже без боязни стал давать девочке лекарство.
   Пришедший к ним через день немецкий офицер нашёл Леру в сознании и без высокой температуры. Девочка ещё была слаба, но по всему было видно, что её жизни уже ничто не угрожает. Немец дал ещё лекарство, несколько рекомендаций и быстро ушёл.
   От соседей старику уже было известно, что этот офицер, действительно, врач и, что он узнал о случае с Лерой от своих квартирных хозяев. Через них он ежедневно справлялся о состоянии девочки. А еще через неделю он в третий раз пришёл навестить Леру, которая почти была здорова. 
   Вскоре этот врач исчез. В его комнате поселился другой немецкий офицер, на глаза которому старались не попадаться ни взрослые, ни дети…

   Старику с внучкой оставалось пережить еще пять долгих месяцев оккупации Пятигорска, наполненных страхом, опасностями и смертями.

*Юде – еврей (нем. яз)

*Sie sollten nicht Angst vor mir haben. Ich bin Arzt. - Вы не должны бояться меня. Я врач.(нем.яз)

На фото шестиклассница Лера, моя мама, незадолго до оккупации города Пятигорска в 1942 году.