Глава 7

Как только за Уной закрылись шторы, исчезли все звуки, голоса друзей растворились в плотной ткани, и сколько принцесса не прислушивалась, не могла расслышать ничего кроме треска свечи на столе.
 – Проходи, дитя, духи уже вовсю шепчут в мои старческие уши твою судьбу.
Она нерешительно прошла вглубь шатра.
Уна ожидала увидеть нечто похожее на рисунок из книги, круглый стол со скатертью до пола, волшебный шар с пеленой внутри, потрепанные карты, засушенных животных, но никак не то, что открылось ее взору.
Два кресла друг напротив друга, а между ними – красивый резной столик со свечами и симпатичным кофейным сервизом.
 – Присаживайся, дорогая, – голос принадлежал маленькой сморщенной старушке, похожей на курагу. Никаких цветастых платков и странных одежд, лишь скромное старомодное платье да шерстяная шаль.
 – Ты станешь великой королевой... – сказала предсказательница, едва принцесса очутилась в кресле.
 – Вы только что сказали это моему другу, у вас одно предсказание для всех? – не удержалась от ехидства Уна.
 – Тише, дитя мое, духи не любят, когда говорят двое. Послушай меня, и задавай вопросы только тогда, когда духи тебе это разрешат.
Девушка вздохнула, мысленно проклиная Лиама и его дурную инициативу.
Старушка взяла чашечку, и зорко посмотрела на принцессу. Взгляд темных глаз предсказательницы оказался неожиданно искристым, живым, словно в этом теле томилась молодая душа.
 – Ох, и не легка, не безоблачна твоя жизнь, хоть ты и принцесса. Но дождись, когда королевой будешь, чуть полегче станет. Не закрыть тебя в клетке дворцовой.
 – Я ей не стану, – с обидой вновь влезла Уна. – У вас устаревшие сведения, мой брат жив и скоро станет правителем Коегара.
Но предсказательница будто ее и не слышала, отхлебнула напиток с горьковатым ароматом и продолжила:
 – Брата твоего тоже вижу. Дюже красив, статен, наукам разным обучен. Только есть в нем чернь, душа, ледяной коркой покрытая. Не проклятие, а судьба, горька долюшка. Не видит он красок жизни, слеп к чувствам, на тебя лишь одну смотрит, для тебя лишь свое сердечко бережет. И ты, принцесса, брату под стать, аки две снежные статуи. Небо любишь? Вижу, вижу, от него холодный цвет глаз своих взяли. Только не приголубит оно, не обнимет, не утешит в горький час, а братец с сестричкой не всегда рядом будет.
Уна похолодела. Было в словах этой старухи что-то такое, во что верилось. Принцесса невольно вспомнила оставшуюся в Солрике Йену, которая так убивалась, так страдала из-за любви к ее мертвому, как она думала, брату. А Хиль... Он и вправду никогда не замечал, что ее лучшая подруга к нему неровно дышит. Да чего уж там, и сама Уна никогда на это не обращала внимание.
Неужели предсказательница предрекает скорую смерть Хильда? Может, Дагни прознала, куда сбежал принц? Тогда нужно срочно его предупредить!
Она попыталась встать, но неведомая сила словно приклеила ее к креслу. Хотя, скорее всего, она просто переволновалась.
 – А вот и отец твой, добро пожаловать, Ваше Величество, – старушка смотрела куда-то немного правее Уны.
Принцесса медленно повернула голову в сторону, но глаза наткнулись на темную пустоту. Предсказательница же тем временем словно провожала кого-то взглядом до еще одного кресла у стены, которое девушка сразу и не заметила.
 – Уннар, – выдохнула старушка с неуловимым рычащим акцентом. Голова у девушки закружилась. Не может же быть такого, что дух ее покойного отца пришел сюда? Это все из-за жары и запаха дурацкого напитка.
 – Выпрями спину, дочь моя… – продолжила говорить предсказательница, но в ушах у принцессы звенело, и она уже ничего не могла расслышать, так как ноги несли ее прочь. Прочь из шатра, из города, из страны. Куда-нибудь, лишь бы не оставаться здесь.
Она запуталась в шторах на выходе, резко дернула, и упавший карниз ударил ей по голове. В глазах замелькала россыпь звезд, но Уне удалось каким-то чудом выпутаться и вырваться из душного шатра на площадь, и девушка отправилась, куда глаза глядят.
Дождь затих, и сквозь облака пробивались жаркие солнечные лучи, словно дразнили принцессу своей беззаботностью. На душе было так черно, что даже небо не могло облегчить ее страдания.
Права старуха, оно не утешит и не обнимет.
Девушка остановилась посреди улицы и поняла, что заблудилась. Она бежала за воровкой и дороги назад к самолету совершенно не запомнила. Хотя и Пат-Самбад не такой уж большой город, но кружить здесь можно долго.
 – Уна, – за спиной раздался спасительный, хотя и очень грустный голос.
Лиам держал здоровую руку на глефе, и принцесса запоздало поняла, что оружие всегда висело у него с неправильной стороны, потому что друг левша. Вот так открытие, спустя столько времени после знакомства и совместного путешествия. Зато понятно, почему он так легко разделался с золотогвардейцами. И почему именно это ее сейчас занимает?
 – Что она такое сказала? – осторожно спросил Лиам. Голос его показался неожиданно мягким.
 – Сказала то же, что и тебе, – Уна преодолела воспоминания и постаралась ухмыльнуться. – Что я стану великой королевой.
Друг качнул головой и с деликатной улыбкой признался:
 – Это была шутка. Мне она ничего такого не пророчила.
 – Значит, только мне так повезло, – нервно ответила Уна и отвернулась, боясь, что слезы непроизвольно, без ее желания, польются по щекам.
 – Ты беспокоишься за Хильда? – Лиам отбросил тактичность. Девушке нравилось, когда такое происходило, так друг становился понятнее и ближе, словно открывал свою душу.
Уна не ответила, думая лишь о том, как они похожи, отпрыски королевских семей, скованные воспитанием, но друг истолковал это молчание по-своему:
 – Мы можем отправиться в Улмур хоть сейчас. Плевать, что там решил твой брат и этот проходимец Роффе.
 – Не надо, – принцесса почувствовала, что только от этих слов ей стало легче. – Вдруг у них есть план, и мы все только испортим.
 – Тогда к самолету? – Лиам поравнялся с ней и выпрямился, словно воин, ожидающий приказа.
 – Да, идем. Ты знаешь дорогу?
***
Тоуре удалось отыскать Салезо Савье в тот же день, хотя и не без помощи Хлиннюра. Но у саблианца с неясным родом деятельности для них ничего не было. Беглецы посовещались и решили остаться в Саблиане еще примерно на сутки, но их планы вновь нарушили, только уже погода.
Непрекращающийся ливень шел уже четыре дня, беспрестанно гремел гром. Подниматься в воздух стало просто-напросто опасно, и вылет отложили на неопределенный срок, пока небо и ситуация хоть чуть-чуть не прояснится.
 Часы и дни тянулись бесконечно долго, но нельзя сказать, что тяжело. В самолете царила неожиданно приподнятая атмосфера. Хлин постоянно предлагал какие-нибудь игры, в которые в детстве любил играть с братом и сестрами. О большинстве Уна никогда не слышала и с беззаботностью отдалась веселью, и даже Тоура иногда забывала словесно пинать заместителя.
После неприятного знакомства с жителями Пат-Самбанда, гулять по городу уже никто не горел желанием. Выходила только Тоу, чтобы не привлекать особого внимания, но и ее вылазки ограничивались домиком Савье. Она навещала его по нескольку раз в день, но все безрезультатно.
Уна лежала на мешках, отвернувшись лицом к стене и пыталась подремать, но ей мешал Лиам, который вздумал учить Хлина сражаться левой рукой. Близнецы не участвовали, но наблюдали и охотно комментировали.
Принцесса, у которой уже гудела голова от лязга оружия и восторженной трескотни, хотела их приструнить, но в самолет ворвалась Тоура, разбрасывая дождевые капли с мокрых волос, а из-за пазухи девушка достала заветный конверт.
Усталость как рукой сняло, Уна поднялась, выхватила письмо из рук Тоу и выскользнула через люк на улицу. Дождь все еще не прекращался, но под самолетом было относительно сухо, и девушка устроилась на шасси.
 – Можно? – из люка показалась темноволосая голова. Уна кивнула, не отрывая глаз от конверта. Но дожидаться, пока раненый друг вылезет, она не собиралась.
«Здравствуй, сестра. Извини, что заставил тебя ждать и волноваться, но возникли определенные сложности. Сейчас уже все наладилось, не беспокойся.
Я бы хотел многое с тобой обсудить, включая твое поведение, но тогда письмо было бы вдвое длиннее. К тому же, наш общий друг запретил мне сообщать что-либо связанное с именами и местоположениями. Похоже, он не слишком доверяет даже своему помощнику, через которого вы получите это письмо.
Зная тебя, уверен, что слова выше тебя совсем не успокоили, поэтому хочу все-таки немного рассказать. В любом случае, наш общий друг будет читать, что я тут написал, вычеркнет, если посчитает какую-либо информацию излишней.
Место это совершенно необычное. Меня особенно поражает (половина предложения густо зачеркнута). Я бы с удовольствием изучил все тут, если бы (тоже зачеркнуто, но иначе, словно это сделал сам Хильд).
Наш общий друг познакомил меня с одним интересным персонажем, который обосновался тут задолго до моего прибытия. Спроси у того друга, который с тобой, он с ним хорошо знаком…»
 – Понятия не имею, о ком он, слишком размытое описание, – развел руками Лиам под пристальным взглядом Уны. Он тоже сел рядом, и они одновременно читали письмо.
«Тимо (да, друг, зачеркивай, все равно все и так знают, кто помог мне встать на ноги) можно посвятить отдельное письмо. Я и раньше знал, что он отличный лекарь, но сейчас особенно внимателен, а в его движениях нет ничего лишнего, никакой суеты. Хотя иногда мне кажется, что он пытается оправдаться за тот случай с тобой, ведь этого я ему никогда не прощу...»
 – Какой случай, ты знаешь? – Уна повернула голову к Лиаму. Друг опустил взгляд, за ним и уголки губ поползли за ним, что еще раз убедило девушку в том, что что-то тут нечисто.
Вода потоками лилась с крыльев самолета, но не скапливалась, а утекала куда-то, так что не стоило беспокоиться, что шасси увязнут в грязи, машинально отметила про себя девушка и подтянула колени к груди. Сырость принесла с собой неприятную прохладу, от которой хотелось спрятаться, но прежде чем идти в самолет, нужно было все выяснить.
 – Лиам, – Уна требовательно повторила.
 – Ты не захочешь этого знать, – друг спрыгнул с шасси и чуть отошел.
 – Уже хочу.
Принцесса смотрела ему в спину, а в голове перебирала варианты, за что Тимо может быть так стыдно. За то что не спас руку Гейра? Пожалуй, это единственное, в чем она могла его обвинить.
 – Мне на за что на него... – начала Уна, но Лиам перебил:
 – Хильд рассказывал тебе про нападение повстанцев на Хафнарборг?
 – Когда я думала, что он мертв? Да, рассказывал, но причем тут это?
 – Он сказал, что тебя искали?
 – Ну да, но мы же сбежали, и они меня не нашли.
 – Тебя никто и не искал, – Лиам посмотрел на нее, морщины на его лбу стали заметными, – они обшаривали тюрьму. Им нужен был я.
 – Теперь я понимаю, но наследник престола важнее. Это логично, –  медленно ответила принцесса, стараясь и сама в это полностью поверить. Кого бы стали спасать летчики, если бы возникла такая необходимость выбирать – ее или, например, Лиама? Своя рубаха ближе к телу.
 – Уна, – устало выдохнул друг. Он поймал в ладони немного дождевой воды и побрызгал себе на лицо. – Попадись ты им, тебя бы убили. Ты ведь принцесса, но не первая наследница. Жажда мести заставила бы Хильда помогать повстанцам. Семья – слабость вашего королевского рода.
Уна замерла, и недочитанное письмо едва не выскользнуло из пальцев. Как и всегда в такие моменты, она ничего не обдумывала, слова неслись изо рта быстрее, чем возникали в голове:
 – Так вот почему мы прятались в подвале, а не сразу бежали!
 – Не совсем, – Лиам сделал неуверенный шаг к ней, но потом вновь отвернулся. – Ты просто была не в том состоянии.
 – Откуда ты все это знаешь? – глупый вопрос, конечно, настоящий наследник престола был в курсе всех планов своих верноподданных. Но ответ ее удивил:
 – Потому что это был мой план.
Порыву ветра удалось вырвать письмо из оков пальцев. Лиам наклонился, чтобы поднять лист, но девушка его оттолкнула. Она злилась, но в глазах зрели предательские слезы.
 – А в живых ты меня оставил, потому что думал, что Хиль погиб?
 – Неправда, я не знал тогда, кто ты, – попытался оправдаться Лиам, но Уна лишь отмахнулась:
 – Вранье! Все вы сеагульцы такие, алчные, жестокие. Необязательно было манипулировать, мы бы и так вам помогли. Но разве нельзя просто попросить? Нет, это ниже вашего достоинства!
 – Уна, Лиам, – неуверенно позвал их из люка Хлиннюр. Как всегда не вовремя. В тот момент Уна хорошо понимала Тоуру, которая все время словесно кусала за это незадачливого заместителя.
Принцессе хотелось сбежать куда-нибудь, вымокнуть под дожем до нитки, чтобы вода смыла злость и горькое разочарование. Лиам, предугадывая ее мысли, попытался предостерегающе взять ее за руку, но она лишь отмахнулась:
 – Не прикасайся ко мне.
Только перед самым люком Уна вдруг обернулась и без злости, а с каким-то неожиданным сочувствием сказала:
 – Семья это не слабость, а сила. Потому что Хильд будет со мной до последнего вздоха, и никогда не предаст, а я умру за него. Жаль, что тебе это незнакомо.
Она положила письмо в карман, подтянулась на руках и исчезла в брюхе самолета, оставляя Лиама в одиночестве.
Рана на плече заныла.

***
Хотя внутри самолета было тепло, Уну все равно била мелкая дрожь. Хлин протянул ей одеяло, думая, что принцесса замерзла, но ее саму в тот момент волновал совсем не холод.
Принцесса пыталась вести себя как обычно, но ее хватило ровно до тех пор, пока внутри не появился Лиам. Лицо обрамляли мокрые пряди – похоже, он брызгал воду на лицо, пока оно не онемело от холода. Он повернулся спиной, и летчики увидели, что его повязка потемнела, кровь проступила и на рубахе. Но Уна не спешила ему помогать, напротив, она плотнее закуталась в одеяло и ушла в кабину летчиков.
Принцесса выложила письмо на приборную панель и теперь гипнотизировала его взглядом. Строки, написанные рукой брата, не несли такого же успокоения, как живое общение с ним. Уна вся сжалась, словно пытаясь заполнить провал в груди, ту пустоту от одиночества, от того, что Хильд далеко, а Лиам... Нет, он не предатель, но разве можно ему верить? Сможет ли он соблюдать клятву в верности, если вдруг дня него и Сеагула будет выгодно расторгнуть мирный договор?
Уна сняла с шеи механическую птицу и положила ее рядом с письмом.
"Папа", – мысленно обратилась она, поднимая голову вверх. – "Почему ты так хотел этого мира? Ты ведь хорошо, лучше меня, знал, какие эти сеагульцы, но все равно мечтал заключить союз. Но почему? Если бы я знала..."
Но дождь продолжал барабанить по крыше, а крупные капли прочерчивали дорожки на стекле. Рядом не ударила молния, не раздался гром, и даже солнце внезапно не выступило среди облаков. Среди стихии ничего не намекало на то, что отец не забыл свою любимую дочь.
Зато кто-то постучал в дверь. Уна обернулась: в проеме нерешительно маячил Кадль.
"Спасибо что не этот интриган", – подумала Уна и кивнула летчику.
С тех пор, как лицо Карена украсил длинный рваный шрам, сходство близнецов перестало быть таким очевидным, а различия, напротив, выступили на первый план. Черты лица Кадля отличались плавностью, точно перетекали одна в другую, а в широко открытых глазах всегда плескалось искреннее участие в любых проблемах собеседника, что отличало его от брата, а угловатый Карен с фанатичной заботой относился только к младшему, оттого близнецы чем-то всегда напоминали принцессе ее саму и Хильда.
 – Уна, я не вовремя, но что будем делать после дождя? – без лишних предисловий заговорил Кадль. Уна одобрительно подумала, что тот хочет побыстрее все узнать и вновь оставить ее одну. – Мы задержались здесь на лишних три дня из-за дождя, но ведь и плана у нас нет.
 – Хильд наверняка что-то написал, но я еще не дочитала, – она махнула рукой на приборную панель. Кадль взял письмо, пробежался глазами, в поисках нужного фрагмента и начал негромко зачитывать вслух:
"Я много пишу о незначительном, но пора переходить к сути. К сожалению, в решении проблемы мы ни к чему не пришли. Наш общий друг считает, что для активных действий мне нужно полностью поправиться, а вылазка за тобой отдалила этот момент. Я не согласен, это ерунда, но остальные отказываются со мной что-либо обсуждать, простонемеют, когда я завожу разговор. Потому вынужден признать, что и для тебя у меня ничего нет. Лишь несколько советов.
Во-первых, не задерживайтесь подолгу на одном месте. Да, я не знаю, когда и как смогу вновь с тобой связаться, но самолет слишком приметное средство передвижения.
Во-вторых, не пытайся вернуть себе Хранителя. От хорошего друга из Солрики я слышал, что самолеты в Смивуле особенно хорошо охраняют.
И, в-третьих, хочу посоветовать место пребывания, но прямо, увы, сказать не могу. Только то, что этот коегарец очень будет рад тебя видеть. Думай, как я, и поймешь, о ком речь.
Береги себя, сестра".
 – О ком речь? – поинтересовалась Тоура, которая во время чтения появилась в дверях. – Куда мы полетим?
Уна глубоко задумалась и не ответила. Кого мог иметь в виду брат? Этот коегарец будет рад тебя видеть...
Девушка забрала обратно письмо. На обороте обнаружилось еще пять слов, написанных другим почерком, предположительно, Роффе: «Не раньше чем через месяц».
 – Он говорит о нашем дяде, – принцесса было готова поклясться, что не сама до этого додумалась, а словно отец завладел на секунду ее речью, так неожиданно пришло озарение.
 – Мазур Дагрун? – предположил Кадль. Уна повернулась к нему и кивнула.
 – А где он живет? – заглянул в кабину Хлиннюр. За заместителем маячила неясная тень, Лиам не участвовал в разговоре, но и не оставался совсем в стороне. В случае чего, он смог бы задать вопрос через Хлина.
 – Недалеко от Смивула, – Уна подумала о Хранителе, который как раз оставался в этом городе, хотя и под усиленной охраной. Ох, как велик соблазн вновь оседлать своего крылатого коня!
 – Как раз немного прояснилось, – Карен всматривался в небо. – Если поспешим, то успеем подняться.
 – Тогда чего ждем, вперед! – принцесса поднялась, освобождая место близнецам.
***
В окрестностях Смивула им вполне могли бы повстречаться летчики, но, к счастью, этого не произошло. Даже одинокий домик, притаившийся на окраине леса, обнаружился очень быстро.
Лиам не мог припомнить, чтобы когда-то видел последнего короля Коегара Дагмара, но почему-то был уверен, что тот выглядел в точности как Дагрун. Так будет выглядеть и Хильд, спустя многие-многие годы – высокий, с королевской мощью и статью в каждом своем движении, но при этом с лучистыми глазами и неподдельной теплой улыбкой.
 – Уна, принцесса моя и всего Коегара, – видимо, он рано заметил самолет в воздухе и встречал их уже в поле, и вот вся компания отражается в его больших круглых очках.
Девушка обняла дядю, и Лиам невольно смутился. Он уже и не помнил, с кем у него были близкие родственные отношения.
 – Я знаю, почему вы здесь, – посерьезнел Дагрун. – Хотя я и живу в глуши, и новости доходят до меня с опозданием. Как Хильдир?
 – С ним все хорошо, он… – Уна на мгновение запнулась, но дядя ее поддержал:
 – Понимаю, велено не говорить, где он. Ничего, мне и необязательно знать. Главное, что он в порядке.
Лиам подивился такой быстрой прозорливости, но вслух ничего не сказал, даже когда Дагрун цепким взглядом рассматривал летчиков и его.
 – Ну, вас я помню, – по-отечески улыбнулся он Карену и Кадлю, – кто тут еще? Полукровка, коегарец… даже сеагулец имеется. Уннар, интересные у тебя друзья. Идем в дом, потом будем обмениваться любезностями.
Его жилище, с высоты скромное, вблизи оказалось достаточно просторным и пустым. Дагрун пояснил, что живет один, лишь изредка к нему наведываются жители соседней деревни, но последний раз это было вчера, так что можно спокойно располагаться.
Пока все осматривались, он поймал Лиама за плечо и негромко шепнул:
 – Молодой человек, нужно перевязать вашу рану.
Сеагулец кивнул и последовал за ним в небольшое помещение.
Дагрун достал бинты и какие-то мази, но, прежде чем начать, поинтересовался:
 – Ты очень похож на короля Сеагула. Что занесло тебя в Коегар?
 – Вы правы, – Лиам решил, что не стоит врать этому коегарцу, тем более он в любой момент может все узнать от Уны. – Я не знаю, насколько хорошо вы знакомы с моей историей, но…
 – То, что тебя спасла Уннар, я знаю, – мягко, но уверено прервал его Дагрун. – Но это не отвечает на мой вопрос.
 – Почему же? Мы хорошие друзья, я стараюсь ей помочь. Уне тяжело сейчас, я знаю это по себе, потому что сам сирота.
Дагрун неожиданно усмехнулся и наклонился, внимательно всматриваясь в лицо Лиама.
 – Уннар не сирота, кто тебе это сказал?