Глава 9

Уна ворвалась в дом первой с палашом наперевес, Лиам – не отставая, следом. Оружием он не размахивал, но обе руки предусмотрительно лежали на древке, единственное движение – и как минимум один противник останется без головы. Но в доме даже безоружный Вигрус, замерший в дверях кабинета, не сильно удивился такому нападению.
По-видимому, они появились в момент разговора летчика и Дагруна. Бывший король как бы невзначай крутил в руках ножны с кинжалом, удивительно похожие на те, что болтались на поясе у принцессы. Это немного успокоило Уну, хотя она осталась в боевой стойке, разученной полчаса назад.
 – Мавур, я должен вас предупредить, – Вигрус начал говорить без всяких предисловий, а его взгляд приклеился к острию палаша в руках девушки. – Ормюр увидел самолет и послал меня на разведку. Наверное, думал, что вы убьете меня, не разбираясь.
 – Как видишь, ты пока жив, – Уна чуть опустила оружие.
 – И я благодарен за это. Я могу сказать ему то, что вы прикажете.
 – Почему мы должны тебе верить? – вступил в разговор Лиам. Вигрус перевел взгляд на него, и все поза изменилась: летчик сгорбился, а рука забегала по ремню.
 – Исар – мой друг, – только сказал он. – Я доверяю его выбору.
 – Это достаточно сильный довод? – обратился Дагрун к Уне. Девушка неохотно кивнула, дядя отложил кинжал, а Лиам прекратил терзать свое оружие.
 – Куда вас отправили? – понимая, что времени у них немного, начала расспрос принцесса.
 – Несколько летчиков в Смивуле, нам приказано охранять ваши самолеты, – впервые голос Вигруса звучал так виновато.
 – Чего и требовалось ожидать, – вздохнул Дагрун, а Лиам кивнул, соглашаясь.
 – Уна, просто нужно лететь дальше, – тихо сказал Кадль.
Девушка с грустью обернулась на дядю. Жаль, что их обнаружили до обидного быстро, сейчас ведь потребуется решить, куда они направятся.
 – Можешь идти, – сказала она Вигрусу. – Скажи, что…
 – Скажи красноглазому, – перебил ее Лиам. – Что тебя выгнали взашей. Сам ударишься или мне тебе врезать?
 – Уилиам… – укоризненно начал Дагрун, но сеагулец мотнул головой:
 – Для убедительности, конечно.
Вигрус ответить не успел, удар в челюсть заставил его прикусить язык, а Хлиннюр потер кулак, сам удивленный своему поступку.
 – Браво, Хлюп, – воскликнула Тоура, – теперь даже я тебя боюсь.
 – Спасибо, Хлин, я бы точно выбил ему пару зубов, – Лиам улыбнулся уголками губ.
 – Просто я долго терпел обиды, – смутился заместитель. – А еще я знаю, куда мы можем полететь.
 – Улетайте, мазур, – Дагрун отвернулся от летчика, заканчивая разговор от лица всех. Вигрус, не отнимая руку от лица, поклонился и вышел, а через несколько минут все услышали нарастающий гул двигателей.
 – Ты отправишься с нами? – Уна последовала за дядей в большую круглую комнату, служившую гостиной в те времена, когда она приезжала сюда с отцом и Хильдом. Сейчас же она пустовала, если не считать огромной карты на стене, напротив которой замер Дагрун. Принцесса подалась вперед, вглядываясь в старинный, но не потерявший цвета гобелен
Сеагул, Саблиан, Улмур – страны на самом краешке света, в северо-западной его части. Снизу Коегар подпирает Хакарадль, его столица Феберландир вышита алым. Они всегда слишком уж настойчиво жаждали союза, но король Дагмар вежливо, но твердо отказывался. Как верный старый слуга, к Хакарадлю гнется Галар, край непролазных лесов и топей; а вот далеко на юге раскинулся Одлемарк, дома там, по рассказам, строят до самого неба. В восточной части света заправляет Ростунгар. Эта империя могла бы составить конкуренцию Коегару, если бы не их вечная война с Сетасеаном. Восточные живут немного, всего-то лет сто пятьдесят, не больше, но все равно неравнодушны к сражениям.
Авейнс на севере держится особняком от всего мира. «Вечные», как называли его жителей в Солрике. Полупрозрачные глаза…
 – Я останусь здесь, – ответил Дагрун, и Уна вдруг поняла, что касается кончиками пальцев фьордов Сеагула. Воистину, мир просто гипнотизирует. В эту карту можно всматриваться часами в переливающиеся границы множества стран, читать их названия и вспоминать, чем многие из них знамениты.
 – Почему? – спросила она, нехотя отрываясь.
 – Мне нечего бояться, моя птица. Зато вам всегда будет, куда вернуться. У тебя верная команда, береги их всех. А теперь в воздух!
***
Эльса, в который раз проигнорировав запреты старшего брата, бежала по тропинке прочь от города. Поля мелькали разными оттенками зеленого, туфли били по плечу совсем не в такт с косами, но девушка не обращала на это никакого внимания.
Когда в небе над городком появлялись самолеты, она забывала обо всех делах и заботах, выбегала из дома и неслась что есть мочи за железными птицами, до тех пор, пока они не исчезали за горизонтом. Но сегодня день выдался особенный: самолет хоть и был всего один, но долго кружил, прятался в облаках, а потом и вовсе начал снижаться. И теперь Эль, бежала к предполагаемому месту посадки с одним единственным вопросом. Девушка жаждала узнать хоть что-нибудь про другого своего брата, королевского летчика.
***
 – Мавур, за нами следят, – сообщил Кадль, едва они приземлились.
 – Очень во время, – пробурчала Уна.
 – Это девушка, – добавил Карен. – Всего одна. Без оружия. Но она бежала за самолетом, а сейчас стоит на дороге и ждет, когда мы выйдем.
 – Ну и чего ее бояться? – вступила Тоура и одним прыжком оказалась у двери. – Выйдем и поговорим!
Перед ними предстала милая девочка. У Уны язык не поворачивался назвать ее девушкой, хотя та на вид была куда старше Лильи, сестры Тоуры, но несколько младше ее самой, не самой взрослой в их компании.
Кожа ее светлая, чуть красноватая от загара, все лицо усыпано веснушками, а непослушные кудрявые волосы усмирили в пышные косы пара выцветших желтых лент. Над ухом красовалась заколка с пестрыми перьями, отчего-то придававшая ей вид сорванца и забияки.
Она была одета в легкое платье горчичного цвета, милое, но видно, что с чужого плеча: рукава длинны, а подол, напротив, короткий, даже не прикрывал худые острые колени. Потертые башмачки на лентах она закинула на плечо, и топталась босыми ногами по нагретой земле. Девочка запыхалась от бега, но не сводила с компании любопытных голубых глаз.
 – Эльса! – воскликнул Хлиннюр так удивленно, что все вздрогнули. Девочка бросилась к заместителю:
 – Хлин, я тебя сразу не узнала!
Уна заметила, как они похожи, и решила, что Эльса и есть одна из трех сестер Хлиннюра.
Она обняла его тепло, но как-то сдержано, принцесса, как обладательница близких отношений с братом, такое не слишком понимала.
 – Моя сестра, – подтвердил ее догадку Хлин. Он обрадовался Эльсе, и румянец, выступивший на лице и шее, об этом сообщал очень красноречиво. Лишь на мгновение его губы взволновано дрогнули, но Уна не придала этому значения. Куда больше ее и остальных интересовала сама девочка, которая так восхищенно впилась взглядом в Лиама, что даже приоткрыла рот. Сеагульца такое внимание заставило сгорбиться и спрятаться за Уну. Это не укрылось от Тоуры, но не успела она отпустить какую-нибудь шутку в адрес короля, Эльса спросила:
 – Вы ведь принц? Я видела фото в газете.
 – Какой газете? – моментально стал серьезным Хлин, выражая настроение всей группы. Никто и представить не мог, что Дагни покажет их лица всей стране со страниц печатных изданий.
 Эльса повернула к брату голову:
 – Во всех газетах писали о принце, который должен по закону занять престол в Сеагуле. Что ему на помощь король отправил армию, даже летчиков.
Все переглянулись, не зная, что ответить, но решил за них сам Лиам. Он шагнул из-за Уны и протянул Эльсе руку:
 – Ты права, я принц Сеагула.
Девочка уже не казалась такой маленькой, когда вместо рукопожатия осторожно коснулась плеча Лиама в приветствии, затем быстро повернулась к Уне и отвесила ей небрежный поклон:
 – Ваше Высочество.
 – Ты какая-то странная, – пробормотала Тоура, а принцесса порадовалась, что не она высказала эту мысль.
 – Эль, они ведь могут погостить несколько дней у нас дома? – спросил Хлин, не давая боевой подруге еще высказаться.
Эльса пожала плечами:
 – Ты же знаешь, такое решает Петюр.
 – А что Тинна и Сандра?
 – Тини вышла замуж, он тоже был в Сеагуле. Она взяла к себе Сандру, в надежде, что она сможет найти мужа среди друзей Бриньяра. Но как раз сегодня они придут на семейный вечер.
 – Эльса и Хлиннюр незаметно для самих себя двинулись по дорожке в ту сторону, откуда девочка появилась, остальным ничего не оставалось, как следовать за ними.
 – Это же хорошо, что этот Бриньяр военный? – шепотом спросил Кадль у Уны, но за нее ответил Лиам:
 – Не уверен, всякое может быть.
Скоро показался Метлихан. Этот маленький городок лишь отдаленно напоминал Солрику и Смивул своими светлыми домиками, только крыши, ставни и двери не коричневые, а самых разных цветов и даже украшенные пестрыми рисунками.
Они шли по главной улице, но никому не было до них дела. Мужчины, в однообразных серых полосатых и клетчатых одеждах спешили туда, где крики речных чаек особенно слышны, а женщины в платьях с необычно пышными короткими юбками толкались большими бумажными пакетами с покупками.
 – Здесь принято собираться семьей раз в неделю, – негромко сказала Уна, когда увидела крутящего головой Лиама. Тот только кивнул в ответ и все равно натянул капюшон до самого носа.
Дом, к которому их привела Эльса, выглядел необычно, точнее, в отличие от иных, он прятался в глубине двора за буйно разросшимися олеандрами, а огромный пробковый дуб создавал прохладный полумрак.
Отчего-то увиденное Хлиннюра совсем не обрадовало, напротив, он, уподобившись Тоуре, недовольно бубнил:
 – Кусты разрослись, калитка скрипит, крышу не красили. Петюр вообще занимается домом?
 – Эльса! – из дома раздался голос, низкий и приятный, точно бархатный. – Я дал тебе волю не для того, чтобы ты сбегала перед семейным ужином. Скоро сестры придут, кто будет готовить?
 – А это мой брат, – Хлин попятился, мгновенно превращаясь в прежнего недотепу. Уна шагнула вперед и положила руку на плечо заместителя:
 – Хочешь, я с ним поговорю?
Но ответить Хлиннюр не успел. Скрипнула дверь и к ним вышел невысокий молодой мужчина. Его лицо и шею также покрывали веснушки, но кудрявые волосы силой выпрямлены и зачесаны назад.
Петюр, едва увидев таких гостей в своем дворе, замешкался на ступенях. В выражении его лица не виделось недружелюбие.
 – Мазур Петюр, – Уна все-таки решила взять все в свои руки. – Мы не знакомы с вами, но…
 – Конечно, я узнал вас, Ваше Высочество, – коротко кивнул он. Тон его голоса теперь казался деловитым.
 – Я только хочу сказать, что Хлиннюр, ваш брат, один из самых преданных людей короны. И он пригласил нас в свой дом. Вы ведь позволите?
 – Извините, принцесса, но нам не по силам прокормить такую толпу. Магазин не так успешен, как прежде, а мой брат в этом месяце денег не прислал.
 – Нам ничего не нужно, кроме крыши над головой. И за нее мы заплатим, – ответила Уна, но в желудке крутилась холодная скользкая змея.
"Что за прием? И дело вовсе не в деньгах. Почему он не только не обнял Хлиннюра, но еще и обвиняет того во всех своих бедах?"
 – Зря пеняете на брата, мазур, – заговорила Тоура, и ее голос был полон презрения, – сейчас разгар рабочего дня, отчего ж вы не в магазине? На улице такое столпотворение, уверена, и к вам заглянула бы пара покупателей.
Петюр бросил на нее безразличный взгляд и медленно спросил:
 – Вы знакомы с торговлей, кона...
 – Тоура. Нет, не знакома. Зато хорошо знаю, сколько получают королевские летчики первого состава и сколько отправляет вам Хлин. Он не потратит лишнего медяка, все отправляет вам, а вы смеете корить его в такой сложный момент!
Лиам постарался незаметно встретиться с Уной взглядом, чтобы задать ей немой вопрос. Принцесса его поняла и грустно кивнула.
Уна не так много времени проводила в обществе Хлина, но даже она заметила, что тот никогда не позволял себе ничего лишнего, носил лишь форму, жил в казармах и питался там же, хотя другие летчики из второго, третье и иных, более низких составов, брезговали обществом дворцовых охранников.
 – Мой магазин в моем же доме, на первом этаже, – четко разделяя слова на слоги, ответил Петюр. Похоже, он пытался смутить этим Тоуру, но не учел, что та не из робкого десятка, и лишь хмыкнула.
Мужчина развернулся, сделал несколько шагов по лестнице, но что-то заставило его остановиться и обернуться:
 – Эльса, позаботься о наших гостях. Только, пожалуйста, сегодня больше не убегай.
***
 До вечера Уна чувствовала себя не в своей тарелке. Она никогда прежде не представляла, что атмосфера в доме может быть такой тяжелой, гнетущей. Неудивительно, что Хлин так не уверен в себе.
Лиам в свою очередь принялся тренировать ее с удвоенной силой, но девушку слишком угнетало окружение. После того, как она пропустила очередной удар черенком лопаты (ничего серьезнее садовых инструментов в доме не нашлось), сеагулец остановился, обеспокоено всматриваясь в ее лицо:
 – Что-то случилось?
Но Уна ему не ответила. Глупо жаловаться на мелочи в такой сложной ситуации.
Тинна и Сандра несмотря на некоторые внешние различия (Тини была высокой и худой, а Сан – пониже и поплотнее) одарили их идентичными холодными улыбками на веснушчатых лицах, точно это не они пришли в гости, а принцесса с командой ворвалась в дом посреди обеда. На Хлина и вовсе поглядывали с таким неодобрением, что Уна даже на мгновение засомневалась, а всю ли правду о своей семье рассказал ей заместитель. Может, он перед отъездом чем-то насолил родне?
За семейным ужином атмосфера только накалилась: принцесса почти никогда не участвовала в беседах, полных притворной вежливости и плохо скрываемой ненависти, бежала от подобного, как от огня. Но сейчас им необходимо было зацепиться за этот дом хоть на пару дней, чтобы придумать, куда отправиться дальше, и оттого она терпела, хотя ей уже давно сделалось дурно.
Из всех летчиков только Тоура платила принявшей их семье монетой недружелюбия, остальные держались, сцепив зубы. Но когда Сандра ненароком обмолвилась о полукровках и о том, что слишком много им позволяют в Коегаре, Уна решила, что с нее хватит и, извинившись, вышла.
Она спустилась во двор, в тот момент, когда день уже догорал; солнце придавило тучами, и оно разлилось по горизонту.
Девушка заметила Эльсу на длинных садовых качелях. Самая младшая сестра не вызывала у нее отторжения, как остальная семья Хлиннюра, Уна решила к ней присоединиться.
 – Ваше Высочество, – кивнула головой Эль.
 – Просто Уна, Эльса, просто Уна, – поправила ее принцесса уже в который раз. – Почему ты не с остальными?
 – Они не рады, что Хлин приехал. Почему-то. Наверное, завидуют. Ведь Петюр смеялся над ним, когда он подался в летчики. Говорил, что ничего не выйдет. И вот, Хлиннюр здесь, да еще и с самой принцессой!
 – Хорошо, что ты не разделяешь их точку зрения, – похвалила ее девушка и толкнула качели.
 – Я влюблена в принца, – так буднично выложила Эльса, что Уна даже опешила.
 – В какого?
 – В принца Лиама, конечно, других я никогда не видела. Он не совсем такой, как в газете, смотри, Ваше Высочество.
Эль сняла медальон с шеи и раскрыла его. На одной стороне крышечки была пара, похоже, родители, а на другой – немного неровно вклеенная вырезка.
Лиам на ней и вправду не очень походил на себя: изображенный в профиль, уже в короне, плотно сжатые губы и суровый нахмуренный взгляд.
 – Разве же он такой? – спросила Эльса. Уна отрицательно помотала головой.
 – Я не знаю, что говорить в такой ситуации, – призналась она, замечая, что сестра Хлина все еще пристально на нее смотрит. Единственным любовным откровением, которое ей приходилось слышать, были слова Йены о Хильде, но тогда от нее не требовалось совета.
 – Это легко, я научу тебя, – неожиданно развеселилась Эльса. – Скажи, что он мне не пара.
 – Он тебе не пара, – послушно повторила Уна.
 – Что я найду себе получше.
 – Это будет несложно!
Эль засмеялась, и у Уны вдруг вырвалось:
 – А ты хотела бы быть фрейлиной принцессы?
Эльса моментально переменилась в лице, стала очень серьезной и взволнованной:
 – Какая девушка не хочет? Но ведь ты берешь только знатных кон, так?
 – Я беру тех, кто мне понравится, – не совсем правда. Уна прежде вообще этим не интересовалась, но кто ей возразит? Эльса отчего-то располагала своим незаурядным взглядом на жизнь, то беспечно-детским, то не по годам взрослым и проницательным. Ей бы понравилось в Солрике. Только бы вернуться домой.
 – А чем бы ты хотела заниматься, если бы не была принцессой?
Уна ответила не сразу, долго наблюдала, как на улице, прямо напротив калитки, фонарщик неспешно зажигает крошечные огоньки. Дневной жар давно уступил место вечерей прохладе. Легкую тишину нарушал лишь шепот листьев дуба да далекий гул на реке. Природа дышала глубоко и сонно, а качели точно покачивались ей в такт.
 – Не знаю, наверное, гасила бы фонари на рассвете. Потом заходила бы в синюю булочную, помнишь, мы проходили днем мимо нее. Покупала бы свежий хлеб, чтобы позавтракать с братом и набраться сил на целый день. Потом делала бы что-нибудь по дому, готовила обед, и вновь шла по улицам зажигать фонари, а после этого собирала бы на обед всех друзей. Чтобы обязательно играл на музыкальных инструментах, кто-нибудь пел и расходились все далеко за полночь, а то и ночевали в нашем цветущем саду, на белых гамаках с пестрыми матрасами...
 – Уна, кто бы мог подумать, – принцесса так погрузилась в яркие картинки своих мыслей, что не услышала, как к ним подкрался Лиам. Эльса подвинулась, освобождая место между ними.
 – А ты, Лиам? – Эль отвлекала внимание сеагульца от уязвленной принцессы. Он раскинул руки за спинами девушек и толкнул качели сильнее:
 – Я и сам не знаю. Может, подался в пираты. Может, так и жил бы на севере. А может, стал бы самым знаменитым музыкантом, чтобы Уна обязательно пригласила меня на свои дружеские посиделки.
 – Все твои шуточки, – пробурчала принцесса, проводя ладонями по щекам, чтобы стереть с них предательский румянец. Лиам в ответ только с улыбкой пожал плечами.
Эль, тоже раскрасневшаяся от такой компании, собиралась что-то сказать, но ее позвал Петюр, и ей с неохотой пришлось удалиться. Хотя она несколько раз оборачивалась и бросала на них взгляды, а Лиам и Уна одинаково улыбались ей в ответ.
 – Забавная девушка, не правда ли? – спросил он у принцессы, но она только пожала плечами.
Неподалеку загрохотал гром, и Уна повернула голову, прислушиваясь.
 – Звуки грозы непохожи ни на что, – вздохнула она, когда по листьям над ними застучали капли. – вот бы кто выдумал такой музыкальный инструмент.
Лиам только кивнул в ответ. В такую погоду его больше привлекали запахи: воздух полнился влагой, ароматами трав, сырой земли и грибов.
 – Хочешь пойти в дом? – он решился нарушить тишину только тогда, когда вспышка молнии осветила половину неба. Девушка хотя и поежилась, но покачала головой:
 – Не очень хочу возвращаться к семье Хлина. Они напоминают мне о дяде, папе и Хильде.
 – Ты скучаешь по ним?
В задумчивости Уна подтянула ноги к груди и, сама того не заметив, положила голову на плечо Лиама, а тот вспыхнул от удивления, но ничего не сказал.
 – Конечно. Я волнуюсь за дядю, хоть он и убеждал, что ему ничего не грозит; гадаю, как там Хильд, не стало ли ему хуже. А еще иногда мысленно обращаюсь к отцу, чтобы он дал мне силы вернуться домой в Солрику, чтобы в Коегаре престол занял настоящий наследник. Хиль станет замечательным конунгуром, я постараюсь помочь.
Она хотела добавить что-то еще, но вздрогнула и подняла голову с его плеча:
 – Ой, извини.
 – Да брось, – он наблюдал, как крупная дождевая капля пересекла ее лицо от лба до подбородка, точно шрам. – Я обещал твоему брату, что буду поддерживать тебя вместо него, пока вы не встретитесь.
Уна вдруг улыбнулась, и разом переменилась, словно и не она вовсе грустила минуту назад:
 – Интересно, а всего полгода назад он тебе не доверял, и всячески препятствовал нашему знакомству.
 – Мне казалось, что с тех пор я зарекомендовал себя с хорошей стороны, – шутливо приподнял одну бровь Лиам.
 – Это так, – подтвердила принцесса. Она развернулась, оперевшись на сеагульца спиной, и крутила в руках ронден, рассматривая ножны. Эту привычку она заимела совсем недавно, после побега с собственной казни, и Лиаму всегда казалось, что девушка через имя, высеченное на пластинке, мысленно обращается к брату. Правда, сейчас его ум занимала совсем другая мысль: он вдруг представил, что если бы он отодвинулся к другому краю качелей и выпрямился, Уна положила бы голову ему на колени.
***
Уна проснулась от того, что, как ей показалось, кто-то поднимался по скрипучей лестнице. Осмотревшись, она поняла, что не хватает Лиама, и решила пойти и выяснить, чего ему не спится.
Принцесса поднялась, но мимолетный взгляд в окно заставил ее застыть на месте.
За ночь от вчерашнего дождя не осталось ни следа, даже росы. Уна присмотрелась к качелям и поняла, что как раз на них сейчас и спит Лиам, глефа в ножнах лежала рядом. Кто же тогда ходит по дому, Петюр?
Принцессу редко посещали всякие предчувствия, но это было одно из них. Что-то ей подсказывало, что некто решил наведаться в гости. Что ж, посмотрим.
 – Спасибо, что отреагировал так быстро, Бриньяр, – она услышала бархатистый голос Петюра, когда подкралась к дверям общей комнаты. Значит, это муж Тинны.
 – Если бы ты отправил ко мне Эльсу вчера, я бы пришел и раньше, – ответил его собеседник.
 – Извини, она тут же разболтала бы все этой принцессе, – от этих пренебрежительных слов у Уны по спине пробежал холодок.
Бриньяр цыкнул и будто бы покачал головой, а затем усмехнулся:
 – У тебя хороший сторожевой пес, Петюр, а ты вечно жалуешься на жизнь.
 – Ты про того, что на качелях? – фыркнул тот. – Хлин притащил его. Откуда только они его взяли, неужто в летчики берут и этих синих?
 – Пэт, я не пойму, ты такой тупой или притворяешься? Это сам король Сеагула! Да твоя младшая сестра читает газеты чаще тебя.
 – Откуда мне знать, – пробурчал уязвленный Петюр. – Ты сам рассказывал, что он свирепый, как дикий зверь, а этот тощий да еще и раненый.
 – Сам я не видел, но рассказывали очевидцы. Пару лет назад он уложил полсотни дикарей на их севере. Порубил как на жаркое, а самому ничего, только весь в крови, будто искупался. Его в народе за это прозвали Полоз, яростный змей.
 – Сказки!
 – Может и так, только на правой ладони у него есть шрам с того дня. Это я уже сам лично подтверждаю.
Петюр не нашелся, что ответить, и Бриньяр помолчав, добавил:
 – В любом случае, правда здесь одна: если мы их задержим до прибытия летчиков, то быть мне ярлом города, а тебе моей правой рукой.
 – А почему не наоборот? – рискнул обидеться на влиятельного зятя Петюр. – Они же пришли в мой дом.
 – Ну так и телеграфировал бы сам в Совьенсен, а? А у тебя есть кто-то в подчинении, чтобы по городу расставить? Убежали бы твои пленники без моей помощи, значит, быть тебе правой рукой. Только я одного понять не могу.
 – Чего?
 – Не жалко тебе младшего? Казнят ведь.
 – Пусть казнят. Надоели мне его подачки, хочу сам стать влиятельным!