Глава 10

Петюр и Бриньяр говорили о чем-то еще, но их слова звучали в голове у Уны как мелодия со сломанной пластинки. Стало жарко, уши вспыхнули, и она едва нашла в себе силы тихо вернуться в отведенную им комнату.
Посреди нее, на полу раскинулись Карен и Кадль в одинаковых зеркальных позах. Справа Тоура свернулась калачиком на кровати, из одеяла выглядывал только нос. Хлиннюр у окна выставил одну ногу вперед, убегал во сне от собственной неуверенности. Рассеянные рассветные лучи падали на ее собственную кровать с измятым покрывалом и отблеском рондела, торчащего из-под подушки, а у изножья – пустующее место Лиама.
Уна и сама не знала, отчего вглядывается в этот обыденный пейзаж, отчего медлит, хотя пора уже всех разбудить и бежать. В тот момент, принцессе стало безумно жаль, что они втянуты в такие государственные дебри, в такую топь, в которой некоторые уже потеряли близких, а остальным это наверняка еще предстоит.
 – Вставайте, – она решилась первым разбудить Карена просто потому, что он был к ней ближе всех.
 – Что здесь происходит? – раздался громкий голос Лиама. Похоже, сеагулец хотел вернуться в комнату, пока никто не заметил его отсутствие, но стал невольным свидетелем неприятной беседы. И, видимо, услышал что-то очень неприятное.
Уна, забыв обо всем, бросилась на помощь другу. От нее безоружной толку было немного, хотя Бриньяр и Петюр напряглись, едва завидев ее в дверях.
 – Ваше Высочество, – Пет пытался делать вид, что ничего не пришло, но выходило очень неестественно.
 – Мы уходим, – грубо прервал его Лиам. – Только попробуйте помешать, я убью каждого вставшего на пути.
 – Как прикажете, Ваше Величество, – Бриньяр оставался подозрительно спокойным, это не укрылось от короля, но он решил не выяснять причины, лишь потянул Уну за руку к остальным.
Из всех по команде поднялся только Карен, Кадль еще спал, Тоура лениво потягивалась на кровати. Лиам потряс Хлиннюра за плечо, а принцесса умоляюще посмотрела на сеагульца: не стоит говорить заместителю о случившемся.
 – Куда так спешим, мы ведь даже не раздобыли топливо, – заявила взъерошенная Тоура. Близнецы согласно зевнули.
 – Так? – нахмурился Лиам, бросая взгляд на Уну, а она кивнула. Они провели в городе меньше суток, а за это время летчики, уверенные в безопасности, особенно не озадачились поиском.
 – Хватит до одного места, – от прежнего недотепы Хлина не осталось и следа. Перед ними стоял летчик. – Кое-кто может нам помочь.
 – Собирайтесь, – скомандовал Лиам, все моментально подчинились, засуетились, только Уна стояла на месте и недоумевала, почему вдруг за окном стало так темно.
 – Туман, мавур, – Кадль проследил взгляд принцессы.
Но это оказался дым.
Городок окутал смог, густой и горький, что глаза слезились, а из горла рвался мучительный стон. Все, что было дальше десяти шагов, тонуло в серой громаде.
Уна была сильной. Была смелой и даже достаточно выносливой. Но в дыму она разом потерялась, закрутила головой, не в силах поверить, что такое вообще возможно.
Кадль поднес рукав к лицу, остальные последовали его примеру. Хлин осмотрелся и уверенно повел их прочь из родного дома, даже не оборачиваясь на шум в нем.
Уна глотала гарь сполна, потому что держалась одной рукой за Хлина, другой за Лиама. Меньше всего ей хотелось сейчас потеряться, в тот момент, когда город полон недругов.
Голова кружилась, а перед глазами все плыло, глотка горела таким огнем, что Уна не выдержала, отпустила руки и закашлялась.
 – Хлин! – кричал кто-то совсем рядом. Уна сделала десяток шагов на звук, признав в звавшей Эльсу, но остановилась.
"Ей ничего не грозит", – убеждала она себя. – "Ее никто не тронет".
Но драгоценное мгновение было потеряно, остальные скрылись в облаке дыма.
Что делать, кричать? Это не в духе Уны. Принцесса старалась прислушаться, из-за ограниченного обзора, слух обострился слишком сильно. Она слышала, как хлопают двери, в недоумении и страхе переговариваются жители, что кто-то бегает и даже стреляет. Лишь она одна стояла в бесконечной серости, давящей со всех сторон и не могла сделать ни шага. То ли это страх посетил ее тело впервые, то ли просто дым затуманил голову.
 – Уна! – из неоткуда рядом возник Кадль. На поясе у него привязана веревка, соединявшая еще с кем-то. – Скорее, надо спешить, пока еще есть возможность улететь. Ормюр уже тут.
Девушка молча повиновалась. Летчик дернул веревку и их куда-то потащило.
Уна плелась медленно, чувствуя, как крутил все тело, а ноги деревенеют.
В конце концов, этот ад закончился. Впотьмах сознания девушка поняла, что они выбрались в поле. Отсюда было видно один из источников дыма.
 – Они подожгли старый лес и торф, – с ненавистью сказал Хлин. Он в сердцах бросил веревку на землю.
 – Осталось добежать до самолета, – голос Тоуры звучал приглушенно из-за повязанного на лицо платка.
 – Вы так уверены? – раздалось со спины.
К ним приближались Бриньяр и Петюр. Первый ограничился саблей, а вот руках у второго оказался арбалет.
Он держался с оружием крайне неуверенно, но это не мешало ему поочередно выцеливать каждого из их компании.
 – Стреляй, мерзавец! – крикнул брату Хлиннюр. Близнецы и Лиам шагнули вперед, закрывая собой Тоуру и Уну.
 – Если вы бросите оружие, все останутся живы, – спокойно ответил Бриньяр. – Никому не нужна ваша смерть, сдайтесь на милость королевы.
Даже в таком состоянии у Уны вырвался нервный смешок. Еще бы, герои должны умирать на глазах у народа, для устрашения и уверенности, что все-таки они отошли к Великому Свету или Тьме.
Все стояли молча несколько минут. Дым расползался, вился в ногах, еще немного – они вновь окажутся в сером облаке.
 – Мне это надоело, – вдруг сказал Бриньяр так обыденно, словно каждый день по утрам выносил такие приговоры. – Стреляй, Петюр!
Но тот все медлил.
Лиам шагнул в сторону, на мгновение открывая Уну, но тут же его место занял Кадль. Король сделал еще несколько шагов навстречу нападавшим, ожидая, что Бриньяр бросится в атаку. Но тот был не так глуп, и остался на месте, хотя острие сабли переместилось в сторону сеагульца.
 – Стреляй, Пет! – видимо, он хотел, чтобы родственник прикончил или ранил хоть кого-нибудь, а остальные в страхе за жизнь сдались.
 – Хлин! – раздался голос совсем рядом из дымной завесы.
Неопытная рука Петюра дрогнула. Первый выстрел царапнул плечо Кадля, а второй заставил удивленно вскрикнуть Эльсу. Она медленно проявилась в тумане, сделала еще несколько шагов. Взгляд, полный слез, бродил по толпе, выискивая обидчика, а левая рука прижимала рану на боку.
Девушка пыталась что-то сказать, но силы ее оставили, и она завалилась на бок, а косы разметались в пыли.
Петюр смотрел на сестру, а когда повернулся к зятю, то увидел лишь тело на земле, а голова с разинутым ртом валялась у него в ногах.
Лиам с окровавленной глефой оставался всего в каком-то шаге, но Пет даже не поднял на него арбалет, напротив, подался вперед, готовясь принять смерть.
Лиам знал, что противник не выстрелит, что у него не хватит на это духу, поэтому безбоязненно повернулся к остальным.
Эльса была еще жива, Хлиннюр держал ее на руках. Встретившись с сеагульцем взглядом, Хлин покачал головой.
 – Ты предал своего брата и чуть не убил сестру. Живи теперь с этим! – Лиам выбил оружие из рук Петюра. Тот вздрогнул, согнулся, едва удерживаясь на ногах, и прошептал:
 – Бегите, спасите ее, я их задержу.
Первым широкими шагами шел Карен, рядом Тоура, Лиам помогал Хлину осторожно нести сестру, а в заключении процессии Кадль и Уна, которая опиралась на летчика.
В самолете близнецы отправились в кабину, что бы как можно скорее поднять самолет в воздух. Хлина трясло, но он не отпускал руку Эльсы ни на мгновение, лишь с помощью Тоуры и Лиама ему удалось уложить сестру на самодельные носилки и подготовить к взлету. Уна в это время забилась в угол и закрыла глаза, стараясь не привлекать плохим состоянием внимание к себе.
Самолет выровнялся, заскользил в воздушных потоках, Уна почувствовала, как кто-то ослабляет ей ворот. Она открыла глаза – Тоура.
 – Выпейте, мавур, станет легче, – Тоу вручила ей кружку с травяной водой. Принцесса с благодарностью выпила и тут же почувствовала, как тело перестало ломить, но подкралась сонливость. Не в силах бороться с ней, Уна уткнулась в плечо Тоуре. Последнее, что принцесса помнила – как девушка убаюкивающе проводит рукой по ее волосам.
***
Дагрун вновь встречал их в поле. Маленькая фигурка неотступно следила за ними, пока близнецы не посадили самолет. В маленькое окно иллюминатора Уна, уже проснувшаяся и посвежевшая после сонной настойки, видела, как дядя тревожно хмурится и все ждет, когда они выйдут.
Первой вынесли Эльсу. За долгий полет ее самочувствие только ухудшилось, она тихонько стонала и бредила. Бледного, как смерть, Хлина близнецы даже не подпустили к носилкам: руки так тряслись, что он сейчас не был способен поднести ложку ко рту.
Дагрун бегло, пока они шли к его дому, осмотрел всех и, не найдя серьезных ранений, целиком занялся девушкой.
В помощники ему вызвались Карен и Кадль, Лиам поволок Хлина в ванную комнату, Тоура и Уна по очереди посетили душевую. Они ненадолго разбрелись по дому, но быстро собрались на веранде. Чтобы до боли в ушах не прислушиваться к звукам в кабинете, Тоура решительно включила музыкальный короб.
 – Мавур, откуда в нем столько силы? – тихо поинтересовалась Тоу, кивая на короля, который только что усадил Хлина в кресло и скрылся в доме. Уна поняла, что речь не о физических возможностях, поэтому пожала плечами:
 – Знаю только, что ему многое пришлось пережить. Он не очень-то откровенен.
 – Даже с тобой?
 – Даже со мной, – Уна удивилась такому вопросу летчицы, но та больше ничего не добавила то ли потому, что не хотела лезть в чужие дела, то ли потому, что Лиам вернулся с дымящимися чашками на подносе.
 – Чай, – пояснил он, присаживаясь рядом. – Хорошо помогает от отравления дымом. А еще еда.
Хлиннюр придвинул кресло ближе, Тоура взяла напиток, а Лиам разламывал маленькие булочки, намазывал масло на половинки и поглощал одну за одной, почти не жуя. Уна же отчего-то смотрела на мокрые взлохмаченные волосы короля, как их медленно сушит солнце.
 – Нет, это же вообще! – не выдержала она, и начала приглаживать прическу Лиама. Тот чуть не подавился, но не отстранился, а терпеливо выдержал такой порыв заботы. Уна же просто не знала, куда себя деть в этом ожидании, а такой нехитрый жест помог ей немного успокоиться.
Хлин едва улыбнулся, а Тоура вовсю скалилась, губы ее ходили ходуном, словно она готовилась выдать шутку или остроту.
Солнце поначалу нещадно жарило, но потом скрылось за грузными облаками, стало прохладно. Пластинки в коробе сменялись одна другой, а беглецы упорно молчали. Говорить не хотелось, да и не о чем было.
Когда появились Карен и Кадль хрупкая атмосфера спокойствия разрушилась. Хлиннюр встал и жадно всматривался в лица братьев, Лиам тоже поднялся в ожидании вердикта.
 – Ей стало немного лучше, – ответил Карен, а Кадль кивнул, подтверждая слова брата. Хлин, обессилев, хлопнулся в кресло, а Уна потянулась к нему, чтобы ободряюще сжать руку.
 – Заправим самолет? – Лиам обратился к близнецам, но они одинаково мотнули головами и в один голос ответили:
 – Сидите, Лиам. Мы все сделаем сами.
Король недовольно проводил их фигуры до самолета, обернулся к Уне, раздумывая, не попросить ли ее еще поводить по волосам. Но ехидная улыбка, не сходившая с губ Тоу заставила его отказаться от такой идеи.
 – Простите, что так вышло, – тихо сказал Хлиннюр. Он подтянул ноги к груди и положил голову на колени. Получилось несуразно, пятки все время соскальзывали с кресла, но заместитель упорно возвращался в эту позу, пытаясь закрыться от возможно бури негодования со стороны команды. – Это все из-за моего предложения.
 – Опять сопли, Хлюп, – вздохнула Тоура достаточно миролюбиво. Все-таки она не каменная, да и наверняка Эльса заставляла ее вспомнить Лилью, которую летчица оставила на попечение Гейра. – Все будет нормально.
 – Уилиам! – как по команде зазвучал требовательный голос Дагруна. Но сеагулец не успел даже подняться, Хлин с неприсущей ему прытью понесся на зов.
 – Что-то случилось, – нахмурился Лиам и спешно проследовал в дом.
Последняя пластинка скрипнула и музыкальный ящик замолчал. Уна закрыла уши, не желая ничего слышать. Перед глазами вдруг возник мертвый отец и бледный Хильд на кровати.
«Папа, помолись Великому Свету за Хиля. Как он там? Пусть с ним все будет хорошо».
В доме раздался вопль отчаяния. Тоура от страха вздрогнула и машинально прижалась к Уне. Крик перешел в рыдания, принцесса все сильнее сдавливала уши ладонями, но это не помогало. Хотелось самой закричать, но так она бы еще сильнее напугала Тоу, та уже и так плачет у нее на плече.
Небо загремело в преддверии дождя, Уна едва сдерживала дрожь, пока не почувствовала, что на плечо легла рука, осторожно поползла по предплечью и обратно.
 – Ли-ам, – выдохнула она, стараясь сдержать слезы.
 – Она мертва, – сеагулец присел на колени и обнял обеих девушек.
Эльса, милая веселая девчонка в желтом платье. В косы вплетены выцветшие ленты, а на шее медальон с фотографией родителей и газетной вырезкой про принца Сеагула. Честно ли это, что она так глупо ушла?
Уна слышала обеспокоенные голоса близнецов, мягкий голос Дагруна, который им все объяснял, они о чем-то совещались, но важнее и ближе для нее сейчас были слезы Тоу у нее на коленях, да теплое дыхание Лиама где-то около макушки.
Стоило, наверное, отыскать Хлина, но девушка не чувствовала в себе на это силы, только обращалась про себя к отцу, молила за брата.
Лиам оставил их, а неподалеку послышался тяжелый звон лопат. Кто знает, сколько им здесь осталось, нужно помочь Дагруну подготовить могилу.
Солнце то выглядывало из-за облаков, то вновь пряталось, гремел гром, но дождь так и не начинался.
Для последнего пристанища Эльсы выбрали небольшой холм рядом с персиком. Дагрун пообещал, что высадит здесь дерево, которое попросит Хлиннюр.
 – Алыча, – пробормотал заместитель. – Пусть это будет алыча. Она очень красиво цветет. Эльсе нравились ее фрукты.
Он теребил в руках цепочку, пальцы доползли по ней до медальона, а потом щелкнул замочек. Хлин несколько мгновений всматривался в фотографии, а потом, не поднимая глаз, обратился к Лиаму, протягивая украшение:
 – Ваше Величество, окажите честь. Сохраните его, если я погибну, верните моей семье.
 – Да я скорее убью твоего брата, – пробурчал тот, но медальон взял.
Карен и Кадль вновь взялись за лопаты, а Хлиннюр не в силах смотреть пошел прочь, а Уна поспешила за ним. Собственные горести отошли на второй план.
 – Извините мавур, что не отдал его вам, – немного погодя Хлин решился нарушить тишину. – Нельзя отдавать медальон девушке из чужой семьи, только невесте.
 – Что за глупости, мне и в голову не пришло… – конец предложения потонул в гуле, от которого у Уны волосы на голове встали дыбом.
Снова самолеты.
 – Бежим, бежим, бежим! – закричала она, поднимая пыль на дороге. За спиной с самолета уже стреляли.
На ее зов спешили Тоура и Лиам, они встретились уже у самолета, Карен и Кадль готовились поднять машину в воздух.
***
Полет продолжался уже больше часа, в иллюминаторе серебрился океан. Самолет все бросало из стороны в сторону. Преследователи не стреляли – берегли патроны, но не отставали. Уна стиснула зубы и старалась не думать о том, как сейчас торжествует Ормюр, когда их почти загнали в угол.
Лиам сидела напротив и судорожно пытался придумать решение, но все случилось и без него. Самолет тряхнуло, он завалился на бок и начал терять высоту.
 – Подбиты, – с ненавистью прошептала Тоура, цепляясь за поручни.
 – Открывайте рампу! – Лиам, чудом удерживаясь на ногах, попытался пробраться к кабине летчиков, чтобы предупредить Карена и Кадля о своих намерениях. – Если загоримся, придется прыгать.
 – До берега уже очень далеко, – возразила Уна, но ее никто не послушал. Хлиннюр дергал за ручку рампы, но сил не хватало.
Лиам мог только предполагать, что произошло в тот момент, когда он собирался постучать в кабину летчиков. Ручка поддалась, рампа со скрежетом рухнула вниз, самолет тряхнуло, Хлин не удержался на ногах, и глухой удар возвестил о его падении. На помощь незадачливому заместителю поспешили Уна и Тоура, но самолет вновь сильно вздрогнул. А когда Лиам обернулся, то, как в замедлении, увидел падение принцессы.
На лице не мелькнуло и тени удивления, она успела лишь раз взмахнуть рукой, пытаясь удержать равновесие. Ботинки взлетели над полом, штанины чуть задрались, обнажая едва загорелые ноги, а вторая рука замерла на ронделе.
Принцесса зависла в воздухе на считанные секунды, обретая возможность летать без железных крыльев, а затем словно растворилась.
Близнецы пытались набрать высоту, самолет устремился носом в небо, ноги Хлиннюра опасно заболтались в воздухе, он и Тоура вцепились друг в друга и рычаг рампы, но Лиама волновало лишь стремительно удаляющееся пятно.
Решение возникло в голове мгновенно. Пусть это безрассудно и опасно для самого Лиама, зато так ему подсказывали разум и сердце, а их воле король был не в силах противиться.
Быстрый разбег по наклонной, прыжок кроваво-красный самолет прямо перед носом и секунды ощущения полета.
Раз за разом он видел, как приближается синяя вода и как он входит в нее почти без брызг и вновь выныривает. Пенные барашки с шепотом лопаются у шеи, а голова гудит как горн от переизбытка эмоций. Белая пелена застилает глаза, и Лиаму кажется, что он ослеп навсегда. Но холст перед глазами темнеет и потом расцветает обычными красками океана, почти слитыми в единое целое с палитрой неба.
Он ныряет снова, даже особенно не заботясь запасти в легких побольше воздуха. Совсем неглубоко – значит, где-то рядом земля, может, небольшой островок. Но не сушу Лиам сейчас ищет, даже краем сознания не радуется этому факту.
Он пытается уцепиться за песок, чтобы его не тянуло наверх, но этим лишь переполошил стайку разноцветных упитанных рыб. Вода соленая и чистая, видно далеко, но искомое все не находится, пусто, лишь солнечные лучи тоскливо шатаются из стороны в сторону.
Лиам неохотно поднимается, резко вдыхает, точно пытается откусить немного воздуха, ныряет, но остается у самой поверхности, даже волос на затылке касается ветер.
Лиам всегда боялся смерти, хотя никому и никогда в этом не признавался. Темнота преследовала королевскую семью Сеагула, но это не сделало его трусом, напротив, он с остервенением боролся за жизнь. Только однажды почти смирился с несчастливой участью, но тогда ему на помощь пришли сторонние силы. В лице Уны.
Нашел.
Тело кажется непропорционально длинным и каким-то слишком тощим. Губы плотно сжаты, в лице ни кровинки. Если бы не напитавшийся водой летный шлем да чудом уцелевший в ножнах кинжал, он бы ни за что не признал в ней принцессу. Лиам аккуратно подхватывает ее за подмышки и плывет.
Солнце нещадно жарит, волны сбивают темп рывков, чайки едва касаются крыльями воды. В желудке перемешались боль и тошнота, Лиам грызет губы для успокоения и продолжает плыть.
Он болтается в океане, а перед глазами смерть последнего брата, настоящего Гардара, как он удивленно смотрит на свою рану, а потом едва тянет к Лиаму окровавленную ладонь, но падает, даже не успев ничего сказать. Он не видел смерти других братьев, но все безмолвным кругом стоят сейчас вокруг него, не мешая, но и не пытаясь помочь.
Ступни обретают опору, нужно найти в себе силы подняться и взять ее на руки. И на какое счастье тут возник этот остров, обжитой, ведь за узкой полоской пляжа тянется камень и бесконечные цветы, которые мелькают в уголке взгляда пестрыми точками.
Он бы предпочел нести Уну на руках как герой, но ноги засасывает в мокрый песок, мысли сбились в тугой болезненный комок, а голову напекло солнцем, оттого перед глазами все кружится и плывет. Теперь уже неважно, лишь бы не упасть.
Лиам осторожно кладет ее на землю, ноги подкашиваются, и он низко опускает голову, касаясь носом пылающего песка. Губы кровоточат, ведь сеагулец продолжает их терзать, и морская соль раздражает раны.
Он касается ее шеи, пытаясь нащупать дрожащими пальцами ниточку пульса, но не может этого сделать. С ненавистью ударив по песку, Лиам поднимает руку, но вместо задуманного касается своих волос, потому что боится видеть, что зрачок синих глаз не сузится на солнце.
Солнце течет рекой, его лучи заплетаются с водой в косы. Нет места лучше, чтобы жить, так почему ты не дышишь, Уна?