Каникулы в Санкт-Петербурге

Надо же было умудриться дожить до таких лет, побывать во многих городах, но ни разу не быть в Ленинграде, сейчас Санкт-Петербурге! О том, что я еду туда с внучкой в ее осенние каникулы старший сын сообщил мне, как о давно решенном. Я не сопротивлялась, промямлила только про недостаток денег, так их все время не хватает, что тут нового. Билеты сноха заказала заранее. Чуть не подвел неожиданный остеохондроз – продуло из окна, и перестала поворачиваться шея. К счастью, успела вовремя вылечиться, спасибо другу массажисту, выехали по плану.

В поезде общительный мужчина с верхней полки прикладывается периодически к жестяной баночке и становится все общительнее. Он объясняет, что  работает вахтовым способом, приходится часто ездить. Зарабатывает неплохо, но все же считает, что при советском строе было лучше.
- Ну да, хотя бы мизерная зарплата была гарантирована всем.
- Мизерная? У меня дед около тысячи получал.
- Строитель? А я университет окончила и получала 110 рублей в научно-исследовательском институте. И все время в колхоз посылали или на строительство дорог. На дороги я, правда, не ездила, а в колхоз постоянно. Стоило пятнадцать лет учиться, чтобы научиться копать картошку, раньше мне как-то не приходилось.
- А я институт на третьем курсе бросил, сейчас жалею.
- В колхозе три с половиной старухи, пьяный комбайнер, вечно сломанный комбайн. Починят, комбайнер напьется и снова сломает. Коровы ободранные, голодные. В овощехранилище дырявая крыша, картошка гниет, запах такой, что впору противогаз надевать. И какой-нибудь бригадир кричит, что мы грабли в руках не умеем держать. А вы к нам приезжайте, мы посмотрим, с какой стороны вы будете к приборам подходить.
- Ясно, почему академик в каждую сетку свою визитную карточку вкладывал. А сейчас лучше?
- Нет, не лучше. Но кто все приватизировал? Те же партийные работники и руководители крупных предприятий. Надоело им скрывать свои доходы, решили действовать открыто.
-  Москва все это сделала.
- Москва? В нашем городе столько было заводов и фабрик, все разворовали. Свои, не из Москвы же приезжали. Дали им зеленый свет.
- Но ведь дали!
- Да, потому что им самим это было надо.
Ночью у попутчика долго звенел включенный на телефоне будильник, он ничего не слышал. Будила его перед остановкой проводница.

Ксюша уже была в Санкт-Петербурге с родителями, ей очень понравилось, захотелось посмотреть еще, как можно больше. Встречает нас на вокзале мой племянник Максим, провожает к своей бывшей жене Тане, у нее просторнее. Таня живет с сыном в небольшой однокомнатной квартире на Васильевском острове. Переехали недавно, еще не обжились, но для гостей место всегда находится.  Таня работает, может посвятить нам только один выходной, но рассказывает подробно, где что находится.  Мы путешествуем сами, и не обходится без казусов.

Разыскивая дельфинарий, мы доезжаем до нужной станции метро, но вышли не с той стороны. Отправились, соответственно, тоже не в ту  сторону, поэтому долго не могли найти Морской проспект и Гребную улицу. Те, у кого мы пытались узнать дорогу, как назло оказались тоже приезжими и ничем нам помочь не могли. Когда же мы, наконец, вернулись к той станции метро и перешли на другую ее сторону, все оказалось действительно совсем рядом.

Дельфинов я тоже никогда не видела, только по телевизору. Почему-то мне больше всего запомнились низкие, вибрирующие звуки перед началом представления. Кто их издавал? Дельфины, белуха, тюлениха, морской лев?  Не знаю. Смотрела на всех с большим интересом, несомненно, они очень разумные, у меня даже создалось впечатление, что скорее они дрессировали людей, работающих с ними, а не наоборот. Скульптура, которая стоит в Эрмитаже и называется «Мертвый мальчик на дельфине» ничего общего с дельфинами не имеет. Это чудовище скорее похоже на  какого-то морского змея.

Стайки школьников в сопровождении учителей мы встречаем в разных местах города. Много школьников на музыкальном водевиле «Барышня-крестьянка». Говорящую охотничью собаку дети встречают с особым восторгом.
- Ой! Собаченька! – эмоционально вскрикивает школьница на первом ряду.

В антракте Ксюша хочет пить. Глоток воды в зале ей прощается, но когда она хочет вынуть конфету, нас строго предупреждают, что для этого есть буфет. В буфет мы не идем, там слишком много народу,  обходимся без конфет. А когда мы выходим в фойе после окончания спектакля, видим на полу фантики, пластмассовые ложечки, воспитание хромает у многих. Вполне понятно возмущение работников театра. Или это месть за запреты в антракте? Во всяком случае, в нашем местном театре я такого никогда не видела,да и в других театрах тоже, включая ТЮЗы. Возможно, сыграл роль тон и вид, с которым делались замечания. Мне эти «служительницы культуры»  театра  на Литейном напомнили  квартирную хозяйку, у которой я жила,  готовясь к  вступительным экзаменам в Саратовский университет.  Она работала вахтершей в музее им. Чернышевского, сидела у входа в зал, считала себя, поэтому очень культурной и возмущенно кричала на своего мужа грузчика:
- Как ты посмел прийти ко мне на работу! Ты меня опозорил!
Хотя, конечно, реакцию детей я не оправдываю.


Эрмитаж Ксюше в ее 12 лет не очень интересен, а вот Макет России она рассматривала внимательно. Нажимала на разные кнопочки, заставляя двигаться  крошечные фигурки. В кинотеатры тоже ходила с удовольствием, особенно в кинотеатр 7Д. В нашем городе закрыли все старые  кинотеатры,  а новые не оборудовали.

В очередной раз выходим из метро:
- Ксюша, мы, кажется, опять не в ту сторону идем.
- Я даже и не удивлюсь!

Танюша заказывает такси ночью, чтобы посмотреть на разводящиеся мосты. Людей на набережной много, смотрят, фотографируют. На воде холодно, но все равно несколько сияющих разноцветными огнями катеров останавливаются напротив мостов.

Несколько дней пролетают, как одно мгновение, пора уезжать.  Складывать сумки мне активно помогает такса Дора, укладывая в мою сумку свои игрушки. Выходим вовремя, Таня нас провожает, но я вдруг на середине дороги вспоминаю, что забыла взять робота, которого Таня купила для Ванюшки, брата Ксюши. Таня бежит за роботом, мы с Ксюшей идем к остановке. Пропускаем один троллейбус, автобус. Вместе с Таней долго ждем следующий троллейбус, задерживаемся в пробках, на светофорах. К вокзалу бежим бегом с тяжелыми сумками. У моей сумки отрывается одна ручка, хорошо, что ничего не высыпается. Последние шаги делаю на пределе с подгибающимися ногами, чувствуя, что вот-вот упаду. Вскакиваем в ближайший вагон в последнюю минуту, почти на ходу. Долго пробираемся через весь состав к своему вагону. Открываем и закрываем бесконечные двери, наступаем на качающиеся и грохочущие площадки, останавливаемся отдыхать. Моя сумка рвется окончательно, хорошо, что есть свернутая запасная. Перегружаем в тамбуре все содержание порванной сумки в другую. В вагоне-ресторане Ксюше нравится:
- Давай остановимся здесь!
Наконец-то, все взмыленные, усаживаемся на свои места.

До свидания, прекрасный город! Или прощай?