Н. И. Надеждин. Письмо из Вены о Сербских песнях

Н.И. НАДЕЖДИН (1804 - 1856)

ПИСЬМО ИЗ ВЕНЫ О СЕРБСКИХ ПЕСНЯХ
(«Москвитянин», 1841 г.)

… «Вопрос Восточный», до сих пор занимавший собой исключительно умы политиков и столбцы газет, теперь сменился «Вопросом Славянским». Со всех концов Германии бьют тревогу; распускают слухи, подозрения, страхи; проповедуют вообще ополчение против какого-то страшилища, окрещенного мистическим именем «панславизма». Удивительно, как иногда может помешаться такой степенный, основательный, глубокомысленный народ, как Немцы! Можно извинить Мадяров, что они, напр., мнение покойного Венелина о славянстве Атиллы признают одной из зажигательных  бомб «Славянской Пропаганды». Они, пожалуй, и употребляемое ими слово «szerenda», которое означает ни более, ни менее, как нашу славяно-русскую «середу», производят – откуда бы вы думали? – от Зердуста! – Но Немцы! Немцы!
Всё дело состоит в том, что славянская народность, до сих пор забитая, затоптанная в грязь, действительно, на всех концах Немечины зашевелилась, поминутно более и более входит в себя, сознаёт своё достоинство, получает доверие к своим силам. Громкий голос даёт от себя она в литературе. Но тем одним  всё и ограничивается. Верные своему праотеческому имени Словен, наши западные собратия стараются паче всего восстановить, или лучше – спаси своё слово. Возрождение славянизма, которое производит столько шуму и толков, есть собственно не что иное, как возрождение славянской народной литературы c’est le mot de l’enigme!
Естественность и законность этого движения славянской народности очень хорошо понимают там, где вещи обсуживаются прямые и светлые. Нынешний Король Прусский уже декретировал учреждение кафедры Славянских языков при университетах Берлинском и Бреславском.
В Австрии, где Славяне составляют две трети всего народонаселения Империи, разумеется, возрождение их ощутительнее, голос громче, литература деятельнее и роскошнее. Труды и усилия Чехов слишком известны. Им подают теперь руку, или лучше – к ним примыкаются, на другом противоположном краю Австрийских владений, Кроаты, под предводительством пламенного патриота Людовита Гая. Гай действует, точно как наш Новиков: он завёл в Загребе (Аграме) типографию и сыплет в народ книгами на родном языке. Этот язык, как известно, есть ветвь Сербского языка, отчасти с прививками Краинскими. До сих пор он чужд был всякого литературного образования, даже не имел порядочной орфографии. Гай старается дать ему первое по образцам так называемой Дубровницкой (Рагузской) литературы: вторую всю целиком заимствовал у Чехов. Этого было довольно, чтобы зашуметь о панславизме! Впрочем, само правительство оказывает благосклонность, даже покровительствует патриотическому рвению зиждителя Хорватской словесности. Гай без труда получил привилегию на открытие типографии, где знает да печатает. Остаётся только, чтобы читали! То же самое правительство вознаградило патриотические труды Юнгмана, Нестора Чешской литературы, неслыханною  почестью – орденом!
В Вену, столицу Империи, где также Славян считается до 60 000, движение славянизма ещё не проникает. Здесь язык Славянский звучит только на улицах и площадях. Об литературе Славянской нет и слуху. Лавка Бенедикта, единственная, где можно спрашивать славянские книги, всё дальше и дальше отодвигается от Стефанс-Платца вдоль по Бишшофс-Гассе, и чуть ли скоро не выдвинется вон из города. Копытарь, который, конечно, имел бы все права занять место Добровского, присуждённое ему Гримом. Копытарь только что сердится и стреляет то в Прагу, то в Аграм. Без отдыха и без пощады продолжает он греметь не только против «Суда Любуши», но даже и против «Краледворской Рукописи». Над Гаем только ещё пока подсмеиваются, что он ударился в лес, в дуброву, то есть в Рагузу, и пачкает свои книги чешскими кавычками. Впрочем, в самих излияниях желчи сколько у него вырывается поучительного, дельного, плодотворного! Этот человек что бы мог сделать, если бы захотел делать?
Но вот явление, которое с избытком выкупает эту пустоту. Вук, давнишний житель Вены, приготовил здесь новое издание своего «Собрания Сербских народных песней», этого истинно бесценного сокровища не для одних Сербов, но для всего Славянского мира. Это новое издание является, во-первых, в лучшем, достойнейшем виде, чем прежнее: на веленевой бумаге, отлично красивыми буквами, делающими честь типографии здешнего Армянского Мехитаритского Общества. Во-вторых и в-главных, оно является умноженным более, нежели вполовину, вновь собранными, ещё не изданными песнями. Всё издание будет состоять из трёх больших частей, каждая в 40 печатных листов, которые притом так убористы, что на теперешних 10 листах умещается 11 прежнего издания. Новые песни собраны, преимущественно, в Далмации, в самом южном краю её, под Чёрною-Горою, в Конавле, в Рисно, в Перасто, в Будве, в Паштровичах и т.д., где, под защитою моря и скал, народ сохранил наиболее свою славянскую личность, со всеми поэтическими идиотизмами нравов, обычаев, языка. Вук сам был там, сам слышал песни из уст певцов и певиц, и принёс их оттуда на бумаге и «в голове», как он выражается с живописною наивностью, достойною Собирателя Сербских Песен. Да! Об Вуке должно именно сказать во всей буквальной строгости смысла, что он всё, что издано им, принёс из родины своей «в голове» и ничего не прибавляет «из головы». Превосходный пример личного самоотвержения, которому, к сожалению, так мало следуют! В наблюдателе, которого цель есть собирание фактов, такая художническая объективность есть верх совершенства. Око мудрствующего есть всегда око лукавое: часто случается, что оно, видя, не видит или, не видя, видит. О Вуке, напротив, можно быть уверену, что он видел, то есть так, как он видел; что он слышал, то есть так как он слышал.
Первая часть уже совсем отпечатана, и на днях должна поступить в продажу. В ней одной содержится около 400 новых песен, в том числе около 100 одних свадебных. Я имею уже в руках полный экземпляр этой части, и потому могу здесь изложить вкратце её богатое содержание.
По плану, принятому Вуком для нового издания, первая часть содержит в себе все песни «женские». Обе последние будут состоять из песней «юнацких», так что во второй будут заключаться старые, в третьей – новые юнацкие песни. Название«женские» не значит того, что эти песни поются только женщинами. Вук называет все те песни, которые не принадлежат к «юнацким», по-русски сказать бы к молодецким, воспевающим героические подвиги и славные деяния. Он называет так песни мирного, домашнего быта, которые, конечно, принадлежат более женщинам. Не то важно, кто поёт эти песни: женщины или мужчины. Дело в том, что в них содержится так сказать женственность  народного быта; тогда как громкозвучным, эпическим складом песней «юнацких» высказывается  его мужественность. Простое разделение и простые названия, взятые Вуком не из головы, а с природы, выходит, имеют смысл, и такой смысл, которым исчерпывается сущность дела.
Определённое таким образом содержание первой части подразделено Вуком на двадцать разрядов, которые суть следущие:

1. Песни сватебные. Всех их числом 127.

2. Заздравные припевы в Паштровичах (Паштровски припjеви уза здравице). Этот любопытный, совершенно новый отдел, состоит из песен, которые в Паштровичах обыкновенно поются на больших праздниках и пирах, в весёлой приятельской беседе. Старый обычай велит при всяком подобном случае пить непременно семь здоровьев: 1) Во славу Божию, 2)  Во славу всех святых, 3) За здоровье хозяина дома, 4) За здоровье священника и вообще духовного чина, 5) За здоровье старейшин и начальников, 6) За здоровье Царя, 7) За здоровье всей беседы (циjелого друштва). При всяком из этих здоровьев и слав предварительно провозглашается весьма оригинальное воззвание, изъясняющее цель тоста, и затем поётся уже припев. Так, напр., при царском здоровье воззвание, или, как говорят сами Паштровичане, молитва:
«У здравлье нашега покровительа орла Кесара. На ни господини Бог поможе ньега, и ньегове принципе, и ньегове синатуре, и ньегове генерале, и неьгове официjфле, и ньегове войнике и бойнике! На ни господини Бог поможе и другога свакога цара и кралье и бана, коjи се крстом крсти, а нашему Кесару помочь даjе!»
Вслед за тем припев:

Бисерна брада,
Сребрна чаша,
Бисер се рони,
У чашу пада,
Свакога зрно
По дукату валья,
А с’jеда брада
Три б’jели града.

Таких припевов всех 10.

3. Перастские почашицы. Тоже застольные песни, которые поются в Перасто. Числом 12.

4. Паштровские причитанья над мертвыми (нарицанье за мртвыми). Чрезвычайно любопытны, особенно по сходству с нашими русскими причитаньями; как, напр.:

Што учинье велье jаде
Младоj твоjоj кукавици,
Коjоj зи си вjеру дао,
Да jе не деш оставити? И т.д.

Это запевают обыкновенно, когда на голову вдовы набрасывается чёрная марама. Всех таких причитальных стихов числом 6.

5. Песни свечарские. Поются на праздник семейного Святого, которого, по древнему обычаю, имеет и чествует ежегодно каждый Сербский дом. Числом 3.

6. Песни Кралицкие. Поются при любимой народной забаве, называемой «кралица». Всех 25.

7. Песни Додолские. Поются во время бездождия, при любопытной процессии, с которой водят покрытую зелёною травою женщину, называемую «Додола». Числом 5.

8. Колядки. Числом 4.

9. Песни Божичные, то есть на праздник Рожд. Христова, который у Сербов празднуется так, как у нас Святое Воскресенье, с христосованьем и множеством других обрядов. Числом 3.

10. Песни Велико-Постные (уз Часни Пост).Числом 6.

11. Другие духовные (побожие) песни, в которых воспеваются священные события, или вводится в обыкновенные житейские происшествия участие Святых Угодников. Не могу удержаться здесь, чтобы не выписать из этого разряда песни на Крещение Христово, отличающейся  удивительною оригинальностью создания и живописью языка:

Пошетала пречиста Господа,
Она земльом и свиjетом шета,
Сина свога Исуса Христоса.
Она срете Крститель Иована,
Овако му говори Господа:
«Ajd’ овамо, моj Иоване куме!
Да идемо на воду Иордана,
Да крстимо Христа сина мога».
Ондолен се бjеху подигнули,
И додоше на воду Иордана.
Стаде Иован крстит’ кума свога,
Од страха му кньига испанула.
Но га пита пречиста Господа:
«Што бы тебе,  моj Иоване куме? –
- «Како што jе, моjа мила кумо!
Помами се Иордан вода ледна,
Е не ходе вода потопити;
А сва гора попада на траву;
А погледаj выше себе, кумо!
Ка’са се сломи небо на четверо».
Говори му пречиста Господа:
«А не боj се, моj Иоване куме!
Е се ниjе вода помамила,
Но се вода, куме посилила,
Е се ходе од Христа посветит;
А гора се Христу поклонила;
А ниjе се небо саломило,
Но Андели небо расклонише,
Да гледаjу, ка Христа крстимо,
Ено Господ на источна врата!»
Свети Иован кньизи узимаше,
Те крстно Христа кума свога,
Иован Христа, а Христос Иована.
Од таде су крста настанула;
Све за милост Бога великога,
Да ни буде ваеда на помочи.

К этому разряду относится 5 песней; одна другой лучше.

12. Песни слепцов (сльепачке). Вещь предрагоценная! Известно, как ещё при первом издании любовался одною из них знаменитый Як. Гримм тою именно, которая называется «Льуба богатога Гавана», где ангелы

Сидош с неба на земльу,
Садельание гуслице
Од сувога jавора,
На подоше по свету,
Као пчела по цвету,
Од Божиjег прозора,
Од сунчевог истока.

Таких песен напечатано теперь 16. Все они подслушаны Вуком из уст самых слепцов, этих непрерывных гомеров Славянского народа, которые в старые времена бывали и у нас, но теперь год от году выводятся. Как жаль, что наши русские рапсодии не нашли своего Вука! В них тоже, сколько я знаю по собственным воспоминаниям из детства, было очень много интересного во всех отношениях.

13. Песни мифологические, в которых воспеваются проказы Вилль и другие воспоминания из древнего дохристианского времени. Числом 27.

14. Песни прях (на преслу), которые поются девушками во время пряжи. Числом 5.

15. Песни жатвенные (жателачке). Прелесть! Полевые работы, особенно жатва, и у Сербов, точно как у нас, есть праздник, веселье, а не тягота. Момки и девойки за дружным делом перекликаются живыми, игривыми песнями. Замечательна особенно из них песня, которую певали Сербы в то время, когда под игом должны были работать на Турок, своих господ, по воскресеньям:

Вала Богу! Вала jединоме!
Где ми власи жаньу у недельу!
Над ньима се три облака виjу:
Иедан облак громовит Илиjа,
Други облак огньена Мариjа,
Треди облак свети Пантелиjа.
Проговора свети Пантелиjа:
«Удри громом, громовит Илиjа,
Удри огньем, огньена Мариjа,
Иа ду ветром, свети Пантелиjа».
Аи’ говори огньена Мариjа:
«Немоj громом, громовит Илиjа,
Немоj ветром, свети Пантелиjа,
Ни  jа огньем, огньена Мариjа:
Иор власима Турци на веруjу,
А пшеница тежатки на чека!»

Какое трогательное соединение религиозного чувства с покорностью тяжкой судьбе!
Таких песен 11.

16. Песни коловодные (играчке), которые поются при народной игре, называемой «Коло» (хоровод). Числом 14.

17. Песни Будвинские на Спасов день. В Будве, самом южном углу Далматского побережья, под навесом Чёрной-Горы, Спасов день (Вознесенье), праздновался с особыми обрядами, сохранившимися ещё от времён языческих. Женщины собирались на горе, которая называется Спас, разумеется, не без момков, вокруг так называемого «Вилина бумна», схватывались в коло и начинали тем, что запевали «добро jутро» белой Виле. Затем следовали разные песни, из которых напечатано теперь 3, довольно большие.

18. Песни колыбельные. Взяты собственно из Горного Приморья; в числе 12. Опять чрезвычайно любопытны для нас, и именно для сравнения с нашими, которыми мы также очень богаты, но о которых, к сожалению, никто до сих пор и не заикался. В образчики Сербских колыбельных припевов:

- Иш, кокоте, балабане,
Коj у куди спиш.
Не буди ми Иова мога,
Нек ми се наспи.
                Или:
О кокоте, моj кокоте!
Кад у Зору пjеват начнеш,
Не удараj крил мы себе,
Нек се гоjи злато моjе.

19. Песни  любовные   и другие женские. Разряд самый обширный, который состоит из 479 песен. Тут нет возможности делать выписок. Надо б было выписать всё.

20. Песни Бачванские нынешнего времени, числом 29, разного житейского содержания.
И так всех песен в первой части счётом 793. Какое богатое сокровище!
Считаю излишним упоминать, что везде, где только нужно, Вук помещает объяснительные примечания, в которых, кроме непосредственного отношения к тексту, рассыпано много любопытных географических и этнографических подробностей. И всё это сделано Вуком, у которого, по прекрасному выражению легенды о «богатом боване»

Ако j срце, к’о j език!

Цена всем трём частям нового издания назначена самая умеренная, именно 6 гульд. сереб., что на наши деньги составит около 4 руб. сереб.  Я уверен, что редкий из просвещённых соотечественников не захочет иметь у себя такой книги. Для облегчения русских читателей, Вук прилагает к первой, выходящей теперь, кроме сравнительного алфавита всех славянских наречий, особенные, на русском языке, примечания о значении тех сербских букв, которые у нас не существуют, равно как и тех, которые Сербы иначе, чем мы, выговариваем.
Вук готовит новое издание и «Сербского Речника», обогащённого 15 000 новых слов; равно как «Сербских Пословиц», к которым также собрано 1000 новых. Но когда  и как эти издания могут состояться?..

Н. Надеждин.

ПРИМЕЧАНИЕ:

  [1] Желающие могут относиться к издателю Москвитянина, который готов принять на себя выписку, по адресу: Мих. Петр. Погодину, в Университете. Ред.