Оля, Гл. 63

Гл. 63
Он продолжал приезжать. Но теперь всегда – лишь на один вечер, или в пятницу, или в субботу. Словно боролся с собой, срывался и – увидев ее, выдохнув, мог позволить себе очередную разлуку. Оля видела - он чувствует себя виноватым, ведь в сущности, перед всем собранием они пообещали пока не встречаться наедине. Это молчаливое сопротивление уже не радовало.
Оля знала, что их любовь умирает. Она пыталась быть прежней, начинала что-то рассказывать ему, смеяться, расспрашивать о работе, о том, чем занимался в свободное время. Только не о церкви. Но он отвечал односложно, все больше уходил в себя. Работа его не интересовала. Свободное время было заполнено визитами Скориков, Луцких, гостей из Краснодара. «Мирские» друзья его давно женились и жили своими семьями. Он с ними почти не общался. Да Оля и сама много месяцев не видела свою Наташку и очень редко писала письма Маше… В отношении его к Оле стала иногда проявляться обидная колкость, которая пугала после месяцев бережного общения. Например он спрашивал, куда Оля собирается идти работать после учебы, она отвечала, что ещё не решила, имея в виду, что не присмотрела школы или колледжа, куда ее согласны взять, а он понимал по-своему: "Ну да, многие девушки сейчас вообще не хотят работать. Тогда им надо за олигархов выходить". Оля вспоминала, как Наина "просрочила", что она с матерью повиснут на его шее ожерельем и закусывал губу. То вдруг спрашивал, кого из родственников тона пригласит на свадьбу и тут же деланно "вспоминал" Аллу, словно она только пришла ему на ум, мол, в церкви от нее конечно будут в шоке. Говорил он это смеясь, словно в шутку, но Оле становилось неуютно и тревожно, и стыдно за своих родственников. Она представляла великолепную Наину, строго-элегантного Аркадия Петровича, хорошо воспитанного Кирилла, молодящуюся бабушку Артема со стороны отца и такую настоящую бабу Шуру и рядом с ними: взбалмошную Аллу, тетю Римма, которая могла не к месту разразиться нотациями, простоватого дядю Славика, и, конечно, Валерию Викторовну - та уж точно не упустит случая привлечь к своей персоне на свадьбе особое внимание. Можно было никого, кроме матери, не приглашать, но и той хватит с лихвой. При мыслях о предстоящем позоре, а ничего другого при таких вводных Оля не ждала, хотелось расплакаться. Разговоры о предстоящей свадьбе получались невеселыми и они оба ими тяготились. А больше и заняться было нечем. Артем старался к ней не прикасаться, иногда так и уезжал, ни разу не обняв за весь вечер, а если целовал ее, то с каким-то ожесточением, почти с ненавистью. Она видела его и в радостно-возбужденном состоянии – на служениях, но к ней он таким больше не являлся..

Вопреки предложению Скориков общаться в церкви, сделать это было практически невозможно. Едва заканчивалась последняя молитва, Артема со всех сторон облепляли желающие поговорить. Его обнимали – «по-братски» и, особенно, «по-сестрински». Луцкие с благословения Скориков организовали курс для новообращенных, и приезжали с новой миссией к Гуровым на дом, заодно прихватывая с собой еще одну «новенькую» - Нику. Теперь с ней Нина Яценко обменивалась многозначительными колючими взглядами, практически перестав замечать Олю. Видимо, Артему удавалось хорошо скрывать, что они все еще встречаются, и общинные девушки уже списали Олю со счетов.

Перед новым годом хозяева сообщили Валерии Викторовне, что нашелся покупатель на дом, и нужно срочно съезжать. Найти еще одно бесплатное жилье, пусть и с такими же жуткими условиями, за столь короткий срок было практически невозможно. А снимать – не на что. Денег, полученных за опросы и редкие шабашки вкупе со стипендией, едва хватало на еду, дорогу и оплату коммунальных платежей в этой халупе. А мать по-прежнему сидела дома. Как-то Наина нашла ей работу - ухаживать за полупарализованной женщиной, но Валерия Викторовна продержалась всего на несколько дней. В очередной приезд Оля застала мать в состоянии глубокой обиды.
- Тоже мне, Наина в очередной раз облагодетельствовала, - жаловалась та. - Бабку эту стопудовую за копейки обихаживаю. Врач на скорой недавно приезжала, так она по секрету сказала мне, что такая работа намного больше стоит.
- Но тебе же больше никто не платит. Хоть что-то было! - возмутилась Оля!
- Тебе легко говорить, бегаешь там со своими анкетками, а тут старуху эту то поверни, то посади, вечно ей что-то не так!

Наина, узнав, что Валерия Викторовна опять в стане безработных, уже не скрывала презрительной усмешки. На собрании "участливо" спросила:
- Как же вы теперь?
- Ничего, Бог не оставит, - с достоинством ответила Валерия Викторовна.
- Смотрите в будущее с оптимизмом?

Временный выход, действительно, нашелся. Валерия Викторовна позвонила тете Римме, и та согласилась помочь – выделить средства на съем жилья хотя бы на первый месяц. Условились, что мать поедет к своей сестре сразу после Нового года.

31-го декабря с утра приехал Артем, пригласил Олю к ним на празднование. Уже давно она не была у Наины. Оказалось, что компания собирается большая: Луцкие, Яценко, Ника. Оля согласилась, очень расстроив этим Валерию Викторовну.

- Я в новогоднюю ночь одна остаюсь, со своими проблемами! А ты бежишь, как собачка, пятки лизать этим Гуровым! – причитала она, украшая дешевым дождиком ветку ели, которую вчера притащила из соседнего детского сада – там выбросили дерево после традиционного «утренника».

- Я, может, в последний раз его увижу, - грустно говорила Оля, пришивая подплечники к бархатному платью, выделенному ей из церковной гуманитарки. Платье было великовато и болталось на плечах. Рукав Оля уже укоротила, длина подола ей нравилась, и цвет – густо-синий - тоже. Но особенно – ряд золотистых пуговичек впереди, упиравшийся в оборку.
- Да ты его на служении постоянно видишь! Артема своего!
- На служении – не то. И он – не тот…

Она искупалась в оцинкованном тазу, тщательно уложила волосы, оделась, накрасилась. Он был точен – появился в 10, как и обещал, передал Валерии Викторовне небольшой подарок от Наины. На улице было очень холодно. Вопреки обыкновению, снег выпал до Нового года, и уже успел смерзнуться в сухой и твердый наст.

Стол ломился от закусок. И спиртных напитков было достаточно. Пили Аркадий Петрович, Кирилл, баба Шура, вторая бабушка Артема. Верующие девушки довольствовались минералкой и компотами. То и дело вспыхивали короткие стычки. Гостеприимный Аркадий Петрович, которого первые пару рюмок изменили до неузнаваемости, превратив из вечно молчаливого, даже сурового мужчины в улыбчивого хозяина дома, так и норовил налить гостьям наливки или шампанского. Наина ему довольно грубо напоминала, что здесь «не его вертихвостки», а хорошие девочки, которые «эту гадость» в рот не возьмут. Он заметно расстраивался, и через время предпринимал новую атаку.

В какой-то момент он подсел к Оле и заговорил:
- Ну хоть ты-то выпей, ты же из Грузии! Не может быть, чтобы ты не любила вино. У меня есть превосходное грузинское вино. Давай, Олюшка, за новый год!

Она согласилась и выпила. Это заметила баба Шура, тут же прокомментировала:
- Наш человек, а то строят из себя тут невесть что! Давай, Оль, и со мной выпей.
Бабушке грех было отказать. Оля выпила и с ней.
- Ну вот! – обрадовался Аркадий Петрович. - А ты, Наина, говорила, что верующие не пьют. Есть же и среди ваших люди.

- Я говорила о верующих девушках, а не обо всех, кто ходит в церковь, - холодно парировала Наина. Оля улыбнулась ей.
Артем взял початую бутылку, налил себе, демонстративно осушил рюмку до дна.
- Ты что делаешь?! – возмутилась Наина. - Тебе еще гостей развозить.
- Ника рядом живет, а Нина у Луцких, вроде, ночует, - пожал плечами Артем.
- А Оля?
- А Оля у нас останется.

Она уже не обращала внимания на эти взгляды, которые прожигали ее со всех сторон.
Аркадий Петрович и Наина продолжали перебраниваться. На этот раз из-за музыки. Он хотел включить магнитофон, а Наина требовала, чтобы Нина Яценко играла на гитаре церковные гимны. И, конечно, победила. Мелодия песен была плавной, медленной, и откровенно скучавший Кирилл, которого недавно бросила очередная девушка, уже изрядно под хмельком, обратился к Оле:
- Давай потанцуем, что ли?
Наина напустилась на него, выговаривая, что под такую музыку не танцуют.
- Чем танцы оскорбляют вашу музыку? – смеялся Кирилл. Наконец он все-таки включил магнитофон – на полную мощность, так что играть на гитаре стало невозможно, крикнул:
- Девчонки, дискотека!
Двигался он хорошо, плавно, гармонично. Артем когда-то рассказывал, что брат несколько лет посещал танцевальную студию.
Кирилл опять подошел, покачиваясь из стороны в сторону, к Оле. Протянул руку. И она встала. Кирилл всегда относился к ней хорошо. И теперь она поддержала его вызов, в очередной раз разозлив Наину. Оля понимала - надо остановиться. Но ее уже "несло". Все-таки она была дочерью Валерии Викторовны!

Ника, которая всего полгода была в церкви, и не до конца еще проникла во все тонкости этикета, решив, что танцы приветствуются, подошла к Артему и пригласила его. Он двигался гораздо сдержанней брата, несколько неуклюже. Но с Никой они смотрелись хорошо. Очень высокая и комплексовавшая из-за этого, рядом с Артемом она вытянулась, распрямила плечи. Глядя на них, Оля с грустью думала: «А мы ведь, действительно, совершенно не подходим друг другу. Я бы сейчас дышала ему в грудь. Не танцевать нам вместе…» Когда они целовались стоя, он обычно поднимал ее на какое-нибудь возвышение или ставил себе на стопы.

Раздались звуки салюта, и молодежь выскочила на улицу. Взрывать петарды церковным кодексом не возбранялось, поэтому все веселились, смеялись. Артем обхватил Олю сзади, согревая, и она стояла так, вжавшись затылком в его куртку, следя восторженным взглядом за тем, как одна за другой в черном небе расцветают гигантские новые звезды. Вспыхивают – и умирают. Она чувствовала, как Артем целует её в затылок, в замершие уши, все крепче прижимая к себе. И надеялась, что поговорка «Как встретишь Новый год, так его и проведешь» будет справедлива и в ее случае.

http://www.proza.ru/2015/11/10/1688