очередь по записи

мысли ушли и
не оставили дажи
записку, хде их моно
отыскать при случае, подлые.

жизнь не в жисть,
и пущай тупые челики
топочуться, пыхчуче слюнявя
огрызки химических карандашей на ладошке.

многие помыслы
похотями ихними подчинились в
теле, принудили пуститься евонного во фсе
тяжкие, заставив забыть о хлавном, што на потребу.

эдрассьте вам по чуть-чуть, пасибки
за ваши изыскания, хачу исчо про ентот
мыслеуловитель такоси заявить, шо енто оченно
полезное изобретение будить из ихних последних веков.

ради дара обчения
писались стихи, лепились
образы, вырисовывались детали,
вытанцовывались музыкальные моменты.

и скажу исчо для вразумлений, што мой таракан-тараканища
будит непрошибаемость полная, без улучшений состояний
настроениев, невразумляемый и некантуемый по причине

одутловатости, падлец, и шляпу снимать не даеть.

самомнения зашкаливало, троллинг вызванивал на пределе,
фишинг лохастого ярил, снобирующая беспардонность

фонтанировала фантазиями, но детская чистота

оставалась незамутненной и невозмутимой.

сам по сибе, а
в душе барин вальяжный,
чо хачу - ворочу, ты мине не
указ, свабода, едрить еенную коромыслом.

возмущение колыхало утлое суденышко икстремала,
аднакоси, фсеж, не переворачивало евонного.
раздражение выстреливало бранными
словами, напраслину возводя.

фсе так, да не так, -
перетакивали пескоструйные,
вторя полуобморочным сковородникам,
огородников по кучкам унавоженным распределяя.