Брошка

     Уже несколько лет Анна была на самом гребне жизненной волны. Глупые годы юности затерялись в памяти, оставив тонкую вуаль воспоминаний и лишь иногда, вспышками вечерних огней зажигались картинки прошлых лет, освещая мгновения прожитой жизни, большая часть которой осталась позади. В памяти удивительно резко сохранилось все самое ценное и дорогое - первая любовь, рождение дочери, запах маминой пудры. Тяжелые и болезненные моменты жизни обмотались крепким коконом тягучего тумана воспоминаний, а весь ненужный, второстепенный хлам был предан полному забвению и хранился в отстойнике самых глубоких недр сознания. Анна не любила перекладывать с полки на полку мысли о своем прошлом, ведь ее теперешняя жизнь была до отказа наполнена событиями, гораздо более содержательными, чем жалкие почеркушки того, что прошло и уже никогда не возвратится. Она научилась управлять своей жизнью, крепко держа в руках вожжи времени, заполняя каждую ячейку дня новыми интересными делами, отчетливо понимая, что осталось его не так уж и много.

     Москва второго десятилетия двадцать первого века трещала и лопалась по швам от количества автомобилей, вновь приезжих людей, круговорота событий и потока информации. Люди вливались в переполненное метро, заполняя собой вагоны и потом, вулканической массой извергались в объятия современного города, до отказа распределяясь по сотам этого жужжащего улья. Анна жила в районе садового кольца и каждое утро наблюдала в окно за этой животрепещущей, растекающейся живой массой людей. Вот скоро и она допьет свой утренний кофе и маленькой каплей вольется в мощный поток столичной жизни.

     В кухонное окно весело светило утреннее солнце, определяя настроение на весь грядущий день. Анна подразнила кота солнечным зайчиком, выскочившим из пудреницы на стену, сгребла со стола в сумку всю мелочевку - айфон, тюбик помады, флешку с фотографиями для клиента и, особо не рассиживаясь и не тратя попусту время на просмотр новостей в Интернете, выпорхнула из квартиры, ведь день давным давно начался.

     Ее фотостудия находилась недалеко от дома, на Сретенке. Анна спешила к назначенным десяти часам. В холле студии на кожаном диване весело щебетали красивые модели из агентства, ожидая, когда их пригласят на визаж. Фотограф и ассистент, переговариваясь вполголоса, устанавливали огромные софтбоксы, которые лениво пыхтели, окутывая тусклым светом просыпающееся пространство студии, и казалось, что эти настоящие подданные темноты были очень недовольны столь ранним пробуждением. Снимать собирались в стиле ретро для модного глянцевого журнала, поэтому в воздухе витал дух старины, создаваемый общим неторопливым настроением и запахом взятых напрокат театральных платьев. Кофе машина, расточая аромат молотых зерен, вносила свою лепту в общий творческий процесс, монотонно исполняя очередной куплет своей бесконечной песни, щедро, как скатерть-самобранка, угощая всех добротно сваренным напитком.

     Анна пересматривала документацию, уточняла все подробности договора и уже начинала слегка раздражаться от того, что довольно много драгоценного времени ушло на раскачку и подготовку к съемке. Всех взбодрил неожиданный звонок мобильного телефона, разрушив пыльно-нафталиновое настроение и напомнив, что за бортом этой машины времени протекает абсолютно современная жизнь. Анна получила приглашение от своей давней подруги Киры на открытие ее новой коллекции одежды и выставку винтажной бижутерии - два мероприятия в одном.

     "Хм, - подумала Анна, - какое интересное совпадение - тут ретро, там винтаж...". Опять повеяло прошлым - в воображении замелькали старинные кружева, габардиновые тренчи, потертые жемчуга и брошки с лунными камнями. Сразу захотелось создать целую серию костюмированных фоторабот, прикоснуться к истории, к судьбам людей, которых больше нет. Да, именно так - вещи остались, а их владельцев уже нет! "И есть в этом какая-то печаль бешеного ритма нашего времени, - думала Анна, - живое уходит, а неживое остается. И точно так же, как нет одинаковых людей, не бывает и одинаковых вещей, ведь каждая вещь пропитана невидимым уникальным узором прикосновений рук ее бывших владельцев". Анна думала о том, что вот уже столько лет проводятся подобные выставки в духе цивилизованных блошиных рынков, а она ни разу не была ни на одной, да и подругу с премьерой надо поддержать. Конечно, она пойдет, безо всяких сомнений!

     В день открытия выставки Анна внимательно пересмотрела весь свой гардероб. Что лучше? Надеть джинсы с белой рубашкой, дополнив наряд любимым ожерельем из бусин лэмпворк или окунуться в богемный шик кружева и шелка? А может, маленькое черное платье? Да, конечно же, как всегда, неизменное черное маленькое! Анна все также отдавала предпочтение классике жанра и его  законодательнице великой Коко Шанель. Что тут думать? Все самое лучшее уже придумано!  Анна открыла верхний ящик комода. Скучающая длинная нитка жемчуга весело засветилась, в предвкушении выхода в свет. "Ну, что ж, дорогая моя давняя подруга, вот и настало твое время" - вслух проговорила Анна, примеряя любимые бусы.

     Чуть позже, проходя мимо семейной фотографии на стене - ее  прошлой жизни, ее детства, она остановилась возле, бережно прикоснувшись к ней, и вдруг поняла, что ее настоящая жизнь осталась там, в прошлом. Фото было сделано возле цветущей сирени, росшей рядом с большим деревянным домом. Все лица родственников выражали спокойствие и безмятежность. И лишь одна восьмилетняя дерзкая девчонка въедливо всматривалась в объектив дедова фотоаппарата, словно пыталась увидеть себя в пространстве двадцать первого века. По эту же сторону фотографии на нее смотрела современная Анна, прочно заняв место давным давно ушедшего деда-фотографа.
    
     - Привет! - сказала задумчиво Анна безмолвной девчонке из прошлого. - А знаешь, скоро дочь родит мне внучку и я стану бабушкой... И вот, я уже давно живу в двадцать первом веке, а ты осталась на этой фотографии в своем двадцатом. Жаль, что у меня от тебя нет ни одной вещички на память. Как обидно, что все сгорело в том пожаре, когда не стало бабушкиного дома.

     Полосатый кот выслушал молча монолог, муркнул и потерся о ноги Анны. Грусть улетучилась, а на ее место снова вернулась мысль о походе на выставку. Анна представила себя, бродящую по торговым рядам и подумала - а что ей надо из украшений? Чтобы такое эдакое она хотела бы приобрести?  Может, подумать о новой фотосессии в стиле ретро, подобрать несколько украшений, годов сороковых-пятидесятых, а если уж очень повезет, то и более раннего периода? А может, попробовать воссоздать образы актрис немого кино? Вообще, тема интересная, почему бы и нет? Предвкушение вечера, словно ощущение сказки, волновало и радовало, обещая возможность прикоснуться к прошлому.

     *****

     В выставочном центре было суетно и довольно шумно, собственно, как и должно быть, по сравнению с галереями, где проходили обычные для Анны фотовыставки, где она частенько бывала в силу своей работы. В центре зала уже все было готово для модного показа. Звучала музыка, гости толпились в ожидании действия, молодые люди с подносами, на которых дружными рядами располагались фужеры с красным и белым вином, буквально протискивались между гостями. Кира, подруга Анны немного нервничала, но тщательно пыталась скрыть свое состояние:
    
     - Анюта, хочешь, прогуляйся, до начала показа еще минут пятнадцать. А потом и я тебе составлю компанию.

     Анна решила времени не терять, тем более, что пока народ был сосредоточен на розыгрыше очередной винтажной вещицы, значит, можно не толкаясь пройтись вдоль рядов. Она шла и думала о том, что вряд ли сможет сделать выбор среди такого изобилия. Столько было всего! Тут все перемешалось - много было авторских современных вещей, но еще больше украшений поистине с историей. В какой-то момент она поняла, что забыла о времени, наверное показ уже начался, судя по сменившейся музыке. Она направилась к центру зала, плохо ориентируясь в закоулках торговых рядов и вдруг услышала позади себя:

     - Мадам, посмотрите, какая изумительная брошка!

     Анна резко оглянулась, ухватившись за нить жемчуга, которая в неожиданном повороте тяжелой гроздью ревностно обвила шею своей владелицы, словно чувствуя дух конкуренции и свое скорое разжалование в дальний ящик комода. В сумраке перемежающихся стеклянных поверхностей витрин какая-то дама протягивала Анне брошь в виде листочка. Кабашоны цвета изумруда тускло поблескивали на ладони незнакомки:

     - Это редкая вещь, такую брошь не встретите здесь больше нигде!

     Анна почему-то почувствовала странное волнение, будто она уже где-то видела эту брошку. Она подошла ближе, взяла брошь и сжала ее в руке. Затем, взглядом, оценив разложенные украшения под стеклом, задержалась на широком браслете с барельефом китайского лица и почему-то почувствовала себя еще более волнительно. Складывалось чувство, что где-то она это уже видела! Музыка поменяла свое настроение, надо было бежать на просмотр, ведь именно для этого она здесь. Неожиданно для себя она приняла решение:

     - Я забираю эту брошку! Не для себя. У меня через месяц должна родиться внучка - я подарю ее внучке!

     - А внучка случайно будет не Наталей?

     - Натальей? А почему Натальей?

     - Просто на ней стоит клеймо "Natali".

    Анна пожала плечами, опять ощутив тяжесть объятия длинной нити жемчуга, быстро рассчиталась и еле успела захватить самый конец показа. К счастью, Кира была настолько увлечена, что даже не заметила, что подруга опоздала. После показа Анна решила сразу же поехать домой - хотелось как можно скорее оказаться наедине с собственными мыслями.

     *****

     Дома Анна наконец-то осталась с брошкой наедине и теперь она могла спокойно, как следует изучить покупку. Брошка радовала глаз тусклым блеском округлых камней-кабашонов. Они плавно переливались от светло-салатного к более темному оттенку изумрудной зелени. Сама веточка листочка была выложена белыми стеклянными камешками. Ей показалось, что один из них немного отличается от остальных. Да, действительно, он был очень тщательно подобран и вставлен. Интересно, это ведь не золото и не серебро, и камни особой ценности не представляют, а брошку отреставрировали. Это еще и доказывало ее старинность - кому сегодня придет в голову реставрировать бижутерию?
    
     Кот терся о кресло, о ноги, а потом двигался в направлении кухни, обречённо возвращался и опять терся, с каждым разом все более настойчиво напоминая о себе и о том, что голоден. Анна наконец отвлеклась от своих мыслей, оставила брошку на стеклянной поверхности стола и пошла следом за котом. Проходя мимо своей семейной фотокарточки, она остановилась, ухватившись за буравящий пространство и время взгляд девчонки из прошлого. Рядом с ней стояла младшая сестра, скрестив руки на груди и по-взрослому прищурив глаза. Наташка... Натали - так иногда называла ее младшая сестра бабушки. Конечно, история какая-то была не без Наташкиного участия, да и младшая сестра их бабушки - тетя Валенсия имеет к ней отношение, уж наверняка.
 
     Анна вздрогнула от телефонного звонка, потеряв мысль, связывающую прошлое с настоящим, успев подумать: "Современный одинокий человек весьма относительно одинок". Голодный кот вихрем помчался к столу, на котором дребезжал мобильник, сиганул на него, тормозя четырьмя лапами по скользкой поверхности, сопротивляясь инерции движения. Как в замедленном кадре старого кино, брошка  взмыла вверх, как бы испытывая скорость реакции своей новой владелицы, которая оказалась удивительно ловкой женщиной. Она каким-то невероятным образом успела крепко схватить летящую брошку одной рукой, а второй успеть нажать на кнопку мобильного. Это была Кира:

      - Дорогая, привет, ты как? В порядке?

     -  Да, все хорошо, почему ты спрашиваешь? - удивилась Анна, наконец-то добравшись до кухни, чтобы покормить кота.

     - Слушай, мне показалось, что ты какая-то странная была сегодня. Зачем ты купила это барахло? - Кира была хорошо навеселе, она тараторила быстро, заплетаясь в некоторых фразах, - Надо такие вещи покупать у своих, проверенных людей, а то подделок на рынке - море! Короче, поедем завтра опять! Выставка еще работать будет. Познакомлю тебя кое с кем - там такие вещи, просто супер!


     *****

     На следующий день первым делом Анна пошла искать место, где купила брошь. Ей захотелось отмотать ее путь в обратном направлении - от сегодняшних дней до прошлого. Хозяйка броши узнала Анну сразу же и с удовольствием ответила на все ее вопросы. Оказалось, что брошь была куплена на интернет-аукционе и приехала из Америки.

     Анна открыла бархатную коробочку, посмотрела еще раз на вставленный камень:

     - Вы заметили реставрацию? - спросила она продавца.

     - Конечно, потому и цена на нее такая.

     А цена была ровно такая, сколько Анна готова была заплатить. 



     *****

     Каждое лето мать отправляла сестер из суетливой Москвы к бабушке в небольшой городок южного направления. Анюта была старше своей сестры на два года, и хоть росли и воспитывались они в одинаковых условиях, девчонки были совершенно разными. Наташа была нарочито честная, во всем правильная и справедливая, даже временами строгая. Ей всего было шесть лет, но это уже была модель  будущего бухгалтера или руководителя предприятия. Анюта в отличие от родной сестры была бесшабашной фантазеркой и все затеи, хулиганства, авантюры были организованы исключительно по ее инициативе. Пыльные улицы провинциального тихого городка за три месяца летних каникул были оббеганы  вдоль, поперек и по всем диагоналям стоптанными до дыр сандалиями. В то время как младшая сестра могла часами перелистывать стопки журналов на старой веранде бабушкиного дома в поисках интересных картинок, старшая ухитрялась найти себе парочку новых подружек, провести с ними целый день, забыв о том, что ее дома ждут и к обеду, и даже иногда к ужину.

     Им бы родиться наоборот. Младшая постоянно взывала к голосу совести старшей, воспитывала её, что так нельзя себя вести, что бабушка очень переживала и пила валидол от сердца, а дедушка пил валерьянку и нитроглицерин, но по другому у Анюты не получалось. И лишь когда погода была плохой, сестры вместе торчали на душной веранде, увитой девичим виноградом и пропитанной насквозь запахом пчеловодства. Тогда девчонки из прессы узнавали о том, как стать красивой, что такое мода,  диеты и как капитализм разрушительно действует на сознание советского гражданина, особенно - женщины.

     Именно в такие дождливые дни, Анюта особенно любила рассматривать старые фотографии из семейного альбома, а так же перебирать  пачки современных, напечатанных дедом портретов совершенно незнакомых людей. Везде по дому, пропитанному запахом сердечных препаратов, были разложены негативы, которые ретушировала бабушка - и это смешение запахов прополиса, валерьянки и фотографической химии, на всю жизнь осталось в воспоминании Анны, как символ того, что жизнь многолика и богата на впечатления.

    Когда небо прояснялось, бабушка уговаривала Наташу пойти хоть немножечко погулять с сестрой, надеясь, что вместе они будут более уравновешенными. Иногда эта уловка срабатывала, но чаще всего, Наташа была втянута в какое-нибудь мероприятие по спасанию птенца от коварной кошки вблизи заброшенной железной дороги, потом надо было навестить новую Анину подружку Тамару, а потом по пути домой им попадались расчерченные на асфальте "классики" и они скакали до упаду, потеряв ориентацию во времени и обе уже затемно возвращались в дом, напоминающий отделение кардиологии.

     После подобных прогулок Наташка предпочитала отсиживаться дома, особенно, когда издалека приезжала тетя Валя, то есть, Валенсия, младшая сестра бабушки. С приездом этой эксцентричной красавицы,  великой придумщицы и модницы  дом преображался. Она была для девчонок эталоном красоты и современности. Одна "хала" на голове, упакованная в синтетическую сеточку чего стоила. Вечерами тетушка отстегивала шиньон и тогда, главное было не прозевать момент, чтобы обойти сестру на повороте. Анютка всегда успевала первой. Наташка надувала губы и выпускала слезы, а бабушка говорила свою любимую неизменную фразу: "Анечка, ты же ведь старше, уступи". Старшая восьмилетняя сестра в такие моменты ненавидела себя за то, что ухитрилась родиться на два года раньше и накладка перекочевывала на редкие волосинки младшей сестры. В конце концов, это можно было пережить, но зато уж жирные черные стрелки на глазах никто у нее отобрать не мог. Хотя, бабушка и тут ухитрялась внести свою лепту: "Анечка, ведь краска-то дефицитная. Валя, наверное, по большому блату достала? У нас-то тут такую не продают".

     Эх, бабушка, да что она понимала в настоящей красоте, у нее и помады-то никогда не было! А вот у Валенсии и помада была розовая перламутровая, и тушь для ресниц, и шурщащий плащ из болоньи. Главный же восторг  сверкал у тети Валенсии во рту, когда она широко улыбалась своей ослепительной улыбкой. Золотой зуб был великолепен! Он придавал тете нечто такое, отчего у девчонок замирали сердца. Тем более, что у самих во рту уже зубов недоставало по причине замены молочных на постоянные. Как же им обеим хотелось иметь такой зуб!  Они собирали фантики от конфет, разглаживая их чугунным маленьким утюжком, который бабушка нагревала на газовой плите, а фольгой  маскировали  свои зубные прорехи. Конечно, золото для них было недосягаемо, но детская фантазия сполна окупала этот недостаток - серебряные зубы были тоже очень хороши.

     Все наряды из тетиного фибрового чемодана были доступны для сестер. Их можно было трогать, мерять, разглядывать, чем, собственно, и занимались девчонки в моменты приездов бабушкиной родной сестры. Чемодан был для них самым настоящим сезамом, который мог открываться по любой их прихоти. Валенсия была уверена, что девчонки ничего не испортят, а таинственное волшебство большого чемодана и ее саму притягивало каким-то невидимым магнетизмом. Да что тут говорить, она и сама была все той же девчонкой-выдумщицей, младшей сестрой, которой всегда прощалось все на самых законных основаниях. Избалованная в детстве любовью старших родственников, она была щедра и великодушна относительно абсолютно всех, кто бы это ни был - собаки, кошки, дети, нищие на улицах.

      Ее старшая сестра  была абсолютной противоположностью. Пастозная миловидная женщина не имела возраста, но не в силу того, что она молодо выглядела, а потому что она была просто бабушкой, совершенно ровной, без каких-либо всплесков эмоций, без взлетов и падений. Для девочек бабушка была надежной тихой гаванью - всегда дома, всегда при каком-то деле. Пухлость, образовавшаяся после рождения дочери - так и осталась у нее на всю жизнь. У Анюты бабушка всегда ассоциировалась с ее же печеными пышками - такими кругленькими булочками с припудренной матовой поверхностью, которым недоставало для полного идеала  какой-нибудь вкусной пикантной начинки.

       Приезды младшей сестры будоражили спокойную, провинциальную устоявшуюся жизнь всей семьи. Дом в такие моменты  преображался, наполнялся энергией, жизнью, запах сердечных лекарств вытеснялся ароматом модных духов, а стерильная тишина нарушалась звонкими рассказами о новых жизненных приключениях сорокалетней тетушки Валенсии. Вечерами в столовой меняли скатерть с кружевной на обеденную хрустящую, крепко накрахмаленную, из погреба доставалось яблочное или вишневое вино, бабушка неизменно пекла свои  пышки, резала салаты, все это сервировалось хрусталем, а потом все пили чай из парадного сервиза. Валенсия живо интересовалась делами девчонок - своих детей у нее почему-то не было. Они учились вязать крючком столбики без накидов, рылись в цветных лоскутках, шили, кололи иголками пальцы, учась вдевать нитки, вместе плакали, а потом, когда пытались надеть все это на кукол, до упаду смеялись. Вечерами, уже лежа в кроватях, девочки еще долго слышали рассказы Валенсии о любви к Испании, поездках в Италию и устоявшихся отношениях с новым кавалером, вроде бы, каким-то иностранцем. Обсуждали между собой новости и долго не могли уснуть от ощущения витающего рядом счастья.

     *****

     В один из таких дней явилась утром Анютина подружка Томка и сказала, что скучает. Девочки решили прогуляться, Аня без умолку рассказывала о событиях, о тете, о подарках, о шитье и куклах. Томка очень сожалела, что не участвовала во всем этом, говорила, что живет совсем другой жизнью - скучной и неинтересной, правда вот сейчас они со старшей сестрой Нинкой на речку собираются, они узнали, что есть новый пляж, может, и Аня захочет пойти с ними? Анютка засомневалась - надо бы отпроситься у бабушки, да она наверняка не отпустит. "Ладно, быстро пройдусь, - подумала она, - туда и обратно. Откуда они узнают, что я на речке была?". Время пролетело как всегда незаметно, скорее даже, оно просто утекло вместе с нагретым до накала светло-желтым песком, струящимся сквозь пальцы детских ладоней, а может, оно уплыло вместе с бьющимися о берег волнами, возникающими от снующих туда-сюда моторных лодок или потерялось в поисках разноцветных  ракушек, сверкающих своими перламутровыми боками от преломлений солнечных лучей в удивительно прозрачной воде? В какой-то момент Анюта посмотрела на чистое голубое небо и поняла, что солнце прилично переместилось и опять ей придется отбывать наказание душной верандой за эти волшебные моменты жизни. Все бы ничего, только вот перед тетей Валенсией немного стыдно. Одной не хотелось возвращаться домой, а Томку и уговаривать не пришлось, она от большой скуки с радостью согласилась проводить ее.

     Дома, похоже, никто не заметил долгого отсутствия Ани, ей даже не пришлось ничего придумывать в свое оправдание. Это был Наташкин день, которая только и делала, что трещала, что вот когда Ани не было, они тетей Валенсией были у ее подруги Евдокии в гостях - и там тетя Дуся показывала им свои сокровища из огромной шкатулки с украшениями, там такие брошки, такие серьги, такие браслеты с китайскими лицами! Анюта злилась на себя.  Ну, нет, надо же, пропустить такое, и все из-за Томки и ее речки! Наташка взахлеб описывала какую-то брошку, от которой глаз было не отвести и что она будет уговаривать Валенсию еще раз сходить к этой ее подруге, так как не успела все разглядеть. Томка слушала молча, открыв рот и Анюта поняла, что теперь от Томки не отвертеться, надо будет ее звать с собой на просмотр.

     *****

     На следующий день Томка пришла к назначенному времени и делегация отчалила от бабушкиного дома. Подруга Валенсии жила на соседней улице в самом обычном на первый взгляд  частном доме с большими воротами и садом. На большом крыльце их встречала Евдокия, усмиряя лающего огромного пса на цепи.  Когда все вошли в столовую, Анюте сразу стало ясно, что это не дом, а музей. Огромный трофейный буфет настороженно  встречал новых гостей, производя немного мрачноватое, но в то же время очень солидное впечатление. Под низким абажуром с шелковой бахромой стоял большой овальный стол, украшенный красивой скатертью и накрытый для утреннего кофе. Вслед за хозяйкой все  прошли сквозь дверной проем, завешенный бархатной тканью с шелковыми подхватами, и оказались еще в одной комнате. На диване с круглыми боковыми валиками и высокой пружинной спинкой сидела пара кукол с фарфоровыми лицами, но куклы сегодня сестер не интересовали. Их взгляд был прикован к большой шкатулке, стоящей на массивном комоде, точь-в-точь, как у бабушки, вписанном между окнами. В углу примостилось напольное зеркало псише в резной поворотной раме. Анютка от того, что пока еще не почувствовала себя здесь раскованно, начала внимательно изучать в зеркале черты своего лица и оценивать свой незамысловатый наряд в виде простого ситцевого платья так, будто впервые увидела себя со стороны. В слегка наклоненном зеркале отражались улыбающиеся женщины, растерянная Томка и очень серьезная Наташка. "Нет, ну не крутиться же перед зеркалом они пришли сюда!".

      Жгучая брюнетка с высокой прической и яркими стрелками на веках, придерживая одной рукой длинную полу шелкового китайского халата со сказочным рисунком из райских цветов и птиц, приблизилась к комоду и протянула руку к шкатулке, которая своим величием напоминала мавзолей на Красной площади. На самом же деле шкатулка  была самым настоящим сундуком с сокровищами. Девчонки затаили дыхание. Наташка уселась на диван, зная, что на  рассматривание понадобится достаточно времени. Анютка присела рядом на краешек, а Томка стояла, разинув рот, совсем не обращая внимание на свое глупое выражение лица, отражающееся в большом зеркале. Евдокия открыла ключом шкатулку, и с явным удовольствием продемонстрировала эффектное раскладывание ее на этажи. Томка ахнула, а Наташка посмотрела на родную сестру так, словно ради именно этого момента она все и организовала. В ее глазах мелькнуло торжество и явное  превосходство, ведь она уже вчера видела это. Анюта сидела, ровно держа спину, с достоинством выдержав вызов младшей сестры. Затем она хладнокровно спросила:

     - Трогать можно?

     - Можно,  - ответила Наташа, опережая Евдокию, чувствуя себя завсегдатаем в этом доме.

     Хозяйка удалилась в столовую, чтобы накрыть кофе к приятному разговору, а Валенсия своим журчащим голосом напомнила девчонкам, чтобы они были аккуратными и ничего не сломали. Затем она растворилась в складках бархатной шторы, обрамляющей дверной проем, последовав вслед за подругой, ведь им было что обсудить. Тем временем Наташка приступила к сортировке украшений - влево было решено складывать то, что просто нравится, вправо -  то, что нравится очень. Так, с этажей шкатулки на левую сторону стола перекочевывали длинные бусы из жемчуга и  хрусталя, а янтарные пауки, точь-в-точь как настоящие, крепко держались за них своими золотыми лапками. Цепкие тонкие пальчики девочек  освобождали жемчужных пленниц, перебирая бусины, словно четки, одновременно наслаждаясь их великолепной гладкостью.

     Параллельно с этим, направо отправлялось все то, что вызывало "ах!". В категорию лучших первым номинировался массивный браслет с барельефами узкоглазых женских лиц, чем-то похожих на саму Евдокию, затем колечко в виде скрученной ящерицы с зелеными сверкающими глазами,  брошка-корона из самоцветов, восточные серьги с разноцветными подвесками, ни дать ни взять - люстры в миниатюре. Правая сторона постепенно заполнялась, явно перевешивая левую, и побеждая между тем, что нравится и очень нравится.

     Наконец, Наташка схватила зеленую брошку в виде листочка из круглых зеленых кабашонов и начала ее пристально рассматривать. Она с видом эксперта прикладывала брошку к глазам, словно пытаясь рассмотреть что-то внутри камней, все больше нагоняя на себя важности и нарочно растягивая время. Анютка с Томкой обе понимали, что профукали это время еще вчера, наслаждаясь хорошей погодой на речке и потому покорно ждали своей очереди, негласно отдавая первенство младшей Наташке, которая явно не торопилась делиться прекрасным.

     - Наташка, смотри быстрее, - наконец зашипела старшая сестра, понимая, что время коротко, тем более, что в столовой уже и женщины засобирались.

     - А что я? Пожалуйста, смотрите - вон сколько всего, а я вот, только из-за этой брошки и пришла сюда еще раз, -  Наташка начинала конкретно действовать на нервы.

     В комнату вошли взрослые подруги. Они уже достаточно хорошо обсудили своих иностранных кавалеров из городов-побратимов и все стратегические пути своего укоренения возле них. Валенсия вроде как начинала опаздывать куда-то. Увидев опустошенную шкатулку, взрослые подруги решили помочь девчонкам убрать все на место. Началась суета. Быстро сматывались бусы, янтарные паучки возвращались в свою обитель, костяные китайские лица занимали свои законные места. Звонкие женские голоса гармонично переплетались с девчоночьими, перемешиваясь и плавно перетекая друг в друга.

      В гостиной Майя Кристаллинская пела из транзистора: "Подари мне лунный камень", длинно растягивая  слова. Анютка, вдруг перестала слышать щебет голосов. Она лишь видела мелькающие движения разновеликих рук и слышала красивую песню про то, как женщина умоляла кого-то подарить ей лунный камень. Внезапно стало больно ладони, которая крепко сжалась в кулак. Острые края источника боли прожигали руку насквозь, но не только руку, было ощущение, что плавится сердце, скованное решеткой ребер. Оно стучало очень быстро, отдавая рикошетом в виски, из-за чего разум помутился и Аня уже себе не принадлежала. Она механически пошла вместе со всеми к выходу, держа руку в тонком кармане ситцевого платья и унося с собой то, на что не имела никакого права. Валенсия была в приподнятом настроении от предстоящего свидания и не заметила перемен во внучатой племяннице. Когда делегация оказалась на улице, Анюта процедила сквозь зубы, что домой сейчас не пойдет, а пойдет к Тамаре по делам.

     Когда подружки остались наедине, Томка заявила, что все видела в отражении зеркала. Она возбужденно тараторила:

     - Покажи мне брошку, теперь моя очередь смотреть!

     Аня находилась в состоянии полного отрешения. Она все еще держала сжатую руку в кармане платья. А Томка не унималась: 

     - Давай, а то так не честно, я ведь еще не видела ее. А потом мы спрячем ее у меня - это будет наш секрет.

     - Да, да, так нечестно,  надо будет спрятать, а то к бабушке с ней возвращаться нельзя.

      В маленьком переулке Анюта наконец-то разжала ладошку, на ней лежал  листочек из камней изумительного зеленого цвета. При дневном свете брошь была еще прекраснее. Камни переливались на солнце удивительным  блеском так, что трудно было отвести глаза. Томка осторожно взяла брошку и приложила ее к глазу, сощурив другой. Она крутила ее, то отодвигая, то приближая к лицу, забыв обо всем на свете. Аня смотрела со стороны и думала, что только что они еще были в комнате у Евдокии и вот теперь тут, на улице они с Тамарой разглядывают эту брошку и что теперь у них есть общая тайна и общее сокровище и кто бы мог подумать еще утром, что они станут обладателями такой красоты.

     Томка без устали чего-то говорила, пока они торопливо шли в сторону ее дома, а Аня сквозь толщу непонимания бесконечного потока фраз, вдруг различила: "Потом, может быть, вернем". Аня, наконец, поняла во что она вляпалась. Она стала одной из тех, о которых слышала часто от бабушки и мамы, тех, которые промышляли на рынках с целью наживы, залезая в карманы доверчивых растяп. Правда, это говорилось о цыганах,  но теперь и она пополнила их ряды, а попросту стала воровкой, но что удивительно, это сладкое чувство обладания красивой вещью, оно так притупляло чувство вины и так  подстегивало как можно быстрее добежать до укрытия.

     *****

     Девчонки отворили скрипучую дверь и наконец-то вошли в маленький темный коридор. Тамара резким жестом задвинула защелку и они почувствовали себя в полной безопасности. Можно было расслабиться и спланировать свои дальнейшие действия. Наконец,  брошка была завернута в носовой платок точно так, как заворачивают младенцев в одеяла, перевязана ленточкой и надежно "уложена спать" в алюминиевую синюю сахарницу, стоящую почему-то не на столе, а на облупившемся окне. Сахар из сахарницы был сначала вытряхнут, а потом положен обратно поверх брошки. Затем Аня взяла с Тамары клятву их тайны не разглашать и поспешила домой, ведь ее уже наверняка ждали к обеду.

     *****

     Она потихоньку, почти на цыпочках подкралась к толстой, деревянной двери, пройдя по одной единственной нескрипучей половице темных сеней, тихонечко приоткрыла дверь, чтобы разведать обстановку в доме и, убедившись, что все как обычно, зашла в дом. Бабушка обрадовалась приходу внучки, обед был готов, Наташа помогала накрывать на стол. Интересно, но сама бабушка никогда не ела вместе с внучками. Она постоянно хлопотала у плиты и никогда ничего с девчонками не обсуждала. Наташка, похоже, уж и не помнила о походе к Евдокии, потому как находилась под впечатлением просмотренной вместе с бабушкой какой-то передачи по телевизору.

     После обеда сестры вместе пошли прогуляться на улицу. Соседские мальчишки мастерили свистульки из стручков акации и в силу того, что заняться было нечем, девочки с радостью поддержали затею. Потом попрыгали в классики, раздобыв где-то железную круглую банку от монпансье и гоняя ее по размелованным квадратам, потом дома им устроили банный вечер и так прошел еще один день. Уже лежа в кровати, Анюта думала о том, что обладает несметным сокровищем в виде зеленой брошки, возвращать которую пока еще не хотелось, ведь она еще как следует не насладилась ее обществом.

*****

     Обычно Тамара сама приходила в первой половине дня между завтраком и обедом, но почему-то на следующий день  она не пришла. Анютка начала волноваться. Сердце ее замирало всякий раз, когда она слышала как скрипят ворота, колыхаемые ветром. Наконец, она сообщила бабушке, что прогуляется до Томы. Бабушка поворчала на испортившуюся погоду и принялась ретушировать негатив, показав тем самым, что очень занята. Томка была дома, но пряталась и дверь подруге открывать не собиралась. Анюта заподозрила неладное. Она заглядывала в окна, вскарабкиваясь на завалинку, пытаясь разглядеть внутри дома признаки жизни, отчаянно борясь с надвигающимися смутными подозрениями - что-то пошло не так, как было запланировано. Где же Томка? Где ей быть как не дома? Почему она тогда не открывает подружке дверь, тем более, что они теперь не просто подруги, они теперь одной веревкой связаны, вернее, одной красивой брошкой сколоты.

     - Что это мы тут по окнам шастаем? - возле ворот стояла Тамарина старшая сестра Нинка. Первое, что бросилось в глаза Анютке, так это приколотая к крепдешиновому платью брошка. Это была их с Томкой брошка! У Анюты глаза округлились от такой наглости, но она сдержалась и холодно спросила про Тому. Холодно... Внутри же нее какое-то новое, неведомое ей чувство набирало обороты! Как Томка могла мало того, что проболтаться, но еще и отдать брошку Нинке? Ни во дворе, ни в кухне Тамары не было. Обнаружилась она в маленькой комнатке, где играла с кошкой, дразня ее бумажным бантиком на нитке.

     - Томка, ты почему мне дверь не открывала?

     Томка предательски молчала. Анюту трясло от негодования, она свистящим громким шепотом потребовала объяснений насчет брошки. Подруга лениво начала объяснять, что Нинка сама нашла брошку в сахарнице.

     - Как она могла найти, ты же говорила, что она чай пьет без сахара? - Анюта сейчас была похожа на электрический самовар в самый пиковый момент кипения.

     - А она и не пила, она увидела, что в сахарнице сахара стало больше, полезла проверять и нашла брошку, - нарастающим шепотом с присвистыванием, ввиду отсутствия переднего зуба, - оправдывалась Тамара.

     - Да ты все врешь!, - выплескивая вместе со слюнями кипяток возмущения, негодовала Аня, - скажи просто, что не удержалась и проболталась!

     - А еще она сказала, что когда приедет мама, то они выяснят - откуда у Томы взялась такая брошка, а пока сама поносит ее, и прицепила брошку себе на платье.

     С этими словами Томка надулась и отвернулась к окну, демонстрируя факт - что теперь делать, она не знает, но брошку сестра пока отдавать не собирается.

     Тут в дверях нарисовалась, сформировавшаяся не по годам, фигура Нинки:

     - Идите, погуляйте, а то ко мне скоро гости придут!

     Девчонки вышли на улицу, надо было построить план по вызволению пленницы, ведь того гляди Евдокия хватится пропажи и позора тогда не оберешься. Анюта предлагала всякие варианты - брошку во что бы то ни стало надо было заполучить как можно быстрее. Томка подозрительно увиливала и говорила, что это сделать будет непросто, раз сестра схватила, значит теперь так просто не отдаст. Уже не так мучило Аню  обстоятельство самой кражи, теперь мучил вопрос - как заполучить брошку обратно и как потом ее подложить незаметно Евдокии? Часам к восьми вечера девчонки разошлись по домам, так ничего толком не придумав.

     *****

     Войдя в калитку и прошмыгнув мимо окон, Аня пробралась на веранду и как обычно стала листать карикатуры, тем более, что дни стояли длинные и в помещении было довольно светло. Вдруг из сеней донесся обрывок разговора Валенсии с бабушкой о том, что у Евдокии пропала брошка и под подозрением все девочки. Сестры обсуждали стратегию как это выяснить, чтобы во-первых, никого не обидеть, а во-вторых, как сделать так, чтобы не навести на их дом позора. Да, и потом, брошка эта - подарок Дусиного жениха, который появится здесь со дня на день. Бабушка говорила, что в их семье жуликов не было никогда и что это все наверняка Томких рук дело, или на крайний случай заговорили отцовские гены ее внучек  и что ей всегда было интересно, откуда у их зятя такая шикарная квартира в центре Москвы? Наверняка, наворовали. Стыд-то какой! И опять вот внучки дома нет, связалась с этой Тамарой - тоже не понятно, что это за девочка. Надо будет все про нее выяснить.

     Анюта сидела на веранде тихо-тихо, как мышка, а когда бабушка с тетей Валенсией ушли в дом, быстро вышмыгнула на улицу. Ей надо было охладится и совладать с мыслями. Она пробежала по тропинке сада и плюхнулась на скамейку возле забора. Во рту пересохло. Рядом рос большой куст ревеня. Девочка оторвала лист и принялась грызть кислый ствол. Надо было сосредоточиться - чего делать-то теперь? Внезапно возникло сильное чувство голода и чем больше Аня съедала ревеня, тем больше хотелось есть. В какой-то момент она поняла, что вкусовые рецепторы языка перестали чувствовать вкус, то ли ревень перестал быть кислым, то ли кто-то свыше наказывал ее за то, что она стала воровкой.

     Аня услышала, как скрипнула калитка и пришел дедушка, явно навеселе, он протяжно пел: "Е-если б знали вы-ы-ы, ка-ка-ак мне дороги-и-и...подмоско-овные ве-е-ечера-а-а....". Хлопнула дверь и на веранде зажегся свет. Некоторое время она поразмышляла о том, чем же отличаются подмосковные вечера ото всех остальных вечеров? Наверняка там комаров нет, а если  и есть, то не такие уж кусачие. Зудели покусанные руки, а ноги, выстеганные злющей крапивой покрылись волдырями и жутко чесались, хотелось спать и есть, еще больше похолодало, но домой идти было стыдно и страшно, значит, надо домчаться до Томки и там решить, что делать дальше. Решено. Так она и сделает. Стоптанные светлые сандалии быстро замелькали по темной влажной траве, потом по черному асфальту и вот уже скоро Томкин дом. В каком-то дворе неожиданно залаяла собака, Анютка споткнулась и упала, сильно ободрав оба колена и "окорочка" больших пальцев рук. Она поднялась и расплакалась. Она уже не бежала - не было сил бежать, она шла, растирая слезы по лицу грязными руками. У Тамары горел свет, значит, еще не спали. Аня постучала в окно, шевельнулась занавеска, а затем на двери тяжело щелкнула  задвижка, приглашая незваную гостью войти.

     *****

     Впустив Аню, Нинка устремилась в глубину дома, интересуясь на бегу, почему  та такая чумазая и чтобы она не забыла закрыть за собой на задвижку входную дверь и снять обувь - еще песка ей в доме не хватало.  Анютка некоторое время потопталась в сенях, расстегивая застежки на сандалиях, а затем, робко пройдя по проходной кухне, оказалась в полумраке гостиной. Сестры сидели на диване и смотрели какую-то картину по телевизору. Тишину киносеанса нарушало щелканье семечек. Тамара отделила от своей кучки часть и пододвинула Ане, сделав рукой жест, чтобы та грызла молча и не мешала просмотру. Нинкин рот был облеплен шелухой, которую она периодически  ловким жестом собирала в кулак и стряхивала на газетку с мусором. Несколько минут Аня наблюдала и удивлялась - как это так у нее получается? Она попробовала повторить за Нинкой, но поняла, что имеет проблемы с растущими зубами  и стала отделять семечки от шелухи разделяя их ногтем, как Томка. Фильм только начался, Аня подумала, что наверное и у бабушки сейчас тоже все смотрят эту комедию. Она заерзала, злясь на себя за то, что пришла сюда, за собственное бессилие перед сложившейся проблемой, злилась и на Нинку, которая как ни в чем ни бывало сидела, поджав ноги, демонстрируя свои стройные загорелые колени. Они бессовестно торчали из-под ситцевого цветастого халата и Аня подумала: "Интересно, а где теперь может быть Дусина брошка?". Где-то через минуту  она встала и пошла к выходу, сказав, что надо вымыть руки.

     Вернувшись в комнату, выполняющую роль кухни, Аня огляделась в поисках раковины, но мысль о брошке не покидала ее.  Она быстро окинула уставшим взглядом обстановку просторной комнаты и зацепила им то, что ее интересовало в данную минуту больше всего на свете. На буфете поверх вязаной кружевной салфетки зеленела брошка Евдокии. Девочка, словно дикая голодная кошка, быстро отмерила взглядом расстояние, и буквально сделав два прыжка, цепко овладела добычей. Щеколду на входной двери заело, но Аня изо всех сил тянула ее за ржавое закругление на конце.

     - Ах, ты, негодница! А, ну, стоять, мерзавка! Я кому сказала? - Нинка была в ярости, а Томка  стояла рядом молча, открыв рот, похоже, взвешивая, чью сторону занять.

     В этот момент щеколда звонко ударилась об ограничитель и дверь распахнулась. Но на крыльце Нинка настигла Аню, схватив за руку, ладонь которой намертво была сжата, а Томка предательски заняла сторону взрослой сестры,  крепко схватив подружку за волосы. Анюта свободной рукой вцепилась было в Томкин "конский хвост", содрав с него туго завязанную капроновую ленту, но силы оказались неравными, брошка со звоном отскочила, ударилась о камень и скрылась в мокрой от росы траве. Секунду помешкав, Аня поняла, что терять уже было нечего и она что есть мочи вцепилась обеими руками в Томкины разлохмаченные волосы.

     - Ты не должна была так поступать! - кричала Аня, намертво стиснув в ладонях охапки спутанных  волос. - Ты не должна была отдавать брошку Нинке!

     - Ты что, совсем дура? Я же говорила - не отдавала я ничего, она сама ее нашла! - Тамара крепко держалась за край ворота платья Ани, готовая задушить подружку.      
    
     Где-то неподалеку рваными звуками заиграл аккордеон, музыка как гипноз подействовала на подруг и они обе несколько ослабили хватку. По улице в сторону центра промчался мотоцикл. Вдалеке послышались звуки сирены, запахло дымом. Нинка возилось в траве, ощупывая руками каждую былинку. Наконец, она довольно выпрямилась, подолом платья насухо вытерла найденную брошку и воскликнула:

     - Ну вот, кажется, камень выскочил!

      Анюта, услышав это, неожиданно для себя звонко крикнула Тамаре:

     - Нинка твоя - воровка, самая настоящая воровка!

     - Воровка? Значит, Нинка воровка? Да, это ты воровка, а не Нинка! Ты сама украла брошку у этой своей тети Евдокии!

     - Я не крала! Не крала! Я взяла, чтобы как следует рассмотреть, потому что моя Наташа долго любовалась на брошку! Я думала, что посмотрю и верну, а теперь не могу этого сделать из-за того, что твоя сестра захапала ее и не отдает!

     - Так, хватит! - скомандовала Нинка, - Завтра разберемся, а теперь иди домой, девочка,  поздно уже, а мы пойдем фильм досматривать.

     - Нет уж, разбираться будем сегодня, -  голос Валенсии такой родной, такой любимый и спасительный, прозвучал звонко и твердо.

     Валенсия была со своим кавалером. Ах, как же Ане повезло, она раньше Наташки, первая увидела его. Не слишком высокий, но довольно симпатичный мужчина, одной рукой держал за воротник, заброшенный за спину пиджак, другой же галантно придерживал входную дверь на покосившемся старом дощатом заборе. Его светлые брюки и клетчатая рубашка явственно выделялись на темном фоне.

     - Девчъонки, что здъесь происходит? - с иностранным акцентом произнес он.

     На несколько секунд все ошарашенно замолчали. Нинка, вытаращив глаза, похоже, совсем лишилась дара речи. Иностранец, да такой симпатичный, у нее во дворе - не может быть! Валенсия протянула руку:

     - Отдайте мне то, что вы сейчас нашли, мы все видели и в курсе того, что только что здесь происходило. Эта вещь будет возвращена законной владелице - говорю это при свидетелях.

     Нинка стала вдруг покладистой и мягкой, она, не сводя глаз с мужчины, молча положила брошку в протянутую руку Валенсии. Говорить больше было не о чем. Аня уткнулась в надушенное платье своей тети и разрыдалась взахлеб.

     - Валъентина, значит, это и есть твоя племянница, которую мы искали?
    
    Кавалер вытащил из кармана брюк носовой платок и начал промакивать Анюткины слезы. Затем он из другого кармана извлек пачку жевательной резинки и раздал в качестве утешительного приза по пластинке девчонкам. Обалдевшая Тамара изобразила подобие книксена, говоря тем самым, что вполне довольна такой шикарной компенсацией. Уже через минуту Аня шла по улице, одетая в роскошно пахнущий пиджак жениха тети Валенсии, потеряв чувство реальности от заграничного аромата, забыв о брошке, голоде, ноющих коленках. Она хотела лишь одного - спать.

     *****

       Колеса поезда убаюкивающим ритмом уютно настукивали свою обычную песню, приближая Анну к важному событию - рождению внучки. Анна ехала в купе одна в ожидании таможенного поста и не было никакого смысла ложиться спать. История с брошкой все еще будоражила Анну, воспоминания о ней прервались и оставили множество вопросов, на которые уже некому было дать ответы. Как брошь попала в Америку? Почему в тот вечер загорелся бабушкин дом? Ведь тогда деда увезли в больницу, где он и умер, а бабушка переехала к дочке в Москву и уже никто и никогда не вспоминал то, что произошло в тот далекий шестьдесят девятый год. Анна только сейчас поняла, хоть эта история с брошкой и забылась, но как сильно она повлияла на нее, тогда еще восьмилетнюю девочку. Ведь именно тогда, новое чувство - чувство раскаяния, помогло ей услышать свой внутренний голос - голос совести и впоследствии на всю жизнь сохранить понимание того, что потерять репутацию легко, а вот вернуть очень трудно.

  *****

       Поезд разгонялся и притормаживал, вовлекая в свой ритм все, что находилось внутри него. Открытая красная бархатная коробочка с брошкой двигалась по столу вместе с поездом в стиле танца хип-хоп. Анна смотрела на неё и понимала, что тусклый блеск хризопразов нравится ей все больше и больше. Да, это та самая брошка, без всякого сомнения! И теперь, на самых законных основаниях - это ее вещь! Но, удивительно, она опять не принадлежала Анне - уже совсем скоро она подарит ее внучке. А вдруг, врачи ошибаются насчет пола ребенка? А если все же родится мальчик? Анне эта мысль не понравилась, обязательно должна быть девочка, ведь должно же быть продолжение истории, только уже в другом ключе. Пусть это будет их с внучкой общий секрет и их совместное сокровище.

     Спустя два дня действительно родилась девочка. Во время всеобщих восторгов и гипотез - на кого похожа малышка, Анна молча думала: " На кого похожа? Конечно, на меня, на кого же еще?". Она  разжала крепко сомкнутую ладонь и положила брошку  рядом с малышкой.