Оля, Гл. 65

Гл. 65
После Нового года Валерия Викторовна поехала за деньгами. Так как дом нужно было освободить, нехитрый скарб их перевезли на время к Скорикам. Оля хотела отправиться в общежитие – на зимних каникулах там жить разрешалось, - но Мария попросила ее остаться, присмотреть за детьми, и отказывать после помощи с вещами было неудобно. Теперь Скорики каждый день вдвоем уезжали в Краснодар. Туда прибыл американский проповедник, который вел служения для лидеров.

А Оля оставалась с их ребятишками. Артем пару раз приезжал к ней сюда, но они толком не общались. Дети требовали внимания, а когда возвращались Скорики, то Виктор сразу уводил его в свой кабинет. "Вот видишь, - сказала ей как-то Мария, - Вам даже не о чем поговорить!" Оля попыталась было ей рассказать, как здорово они проводили когда-то время, обсуждая все на свете, решая геометрические задачки и играя в шахматы, но жена пастора только покачала головой.

Во время этих свиданий Оля отметила, что Артем абсолютно равнодушен к детям. Он не замечал ни забавного толстячка Семена, ни кокетливую хохотушку Лизу, все время пытавшуюся с ним заговорить – она привыкла к вниманию взрослых, - не говоря уже о старших девочках. Олю это удивляло. Она детей всегда любила и возилась с ними с удовольствием.

Вернулась Валерия Викторовна с подаянием от родственников и королевским жестом выложила перед Скориками десятину. На собраниях периодически произносили проповеди, побуждавшие прихожан отдавать на расходы церкви десятую часть всех своих финансов. После служения по рядам пускали коробочку с прорезью. Но, разумеется, никто не проверял, кто сколько туда положил. Оля давала очень редко и меньше, чем десятую часть, так как денег постоянно не хватало. Валерия Викторовна, как получавшая зарплату продуктами, а потом и вовсе безработная, просто передавала ящичек для пожертвований дальше. И вот теперь она решила, наконец, заплатить десятину, но не на собрании, а Скорикам лично. Виктор взял деньги, произнес «Слава Господу» и отнес их в другую комнату. Валерии Викторовне такая благодарность показалась слишком скупой.

Переночевали у Скориков, а на следующий день нашли маленькую времянку, заплатив за месяц вперед. Артем приезжал и сюда, раза два-три, целовать Олю больше  не целовал, говорил мало. Оля чувствовала, что его эти свидания тяготят. А потом приезжать перестал. Оля прислушивалась к шуму машин за окном, вздрагивала от каждого стука в окно. Почти не спала и никуда не выходила днем во время визитов к матери, боясь пропустить его приезд. Но Артем больше не показывался. На собраниях она видела его, он здоровался кивком, но тут же отводил взгляд. Не подходил сам и она не решалась подойти, озадаченная его холодностью и нежеланием хоть что-то объяснить. Потом сама стала отводить взгляд, не отвечая даже на приветствия, и в то же время пыталась привлечь его внимание - нарочито громко разговаривала с Галей, находясь недалеко от него, выходила из зала и возвращалась, пересаживались с места на место. Каждый раз обещала себе, что на собрание больше не пойдет, но шла в надежде, что сегодня он заговорит с ней
 
Месяц закончился, за ним второй. Подаяния родственников истаяли. Валерия Викторовна по-прежнему не работала. И Оля работу не искала. У нее вообще опустились руки. А перед 8 марта она еще и заболела. Лежала, уткнувшись в стену, пытаясь отогнать сильное головокружение. Вошла Валерия Викторовна, недовольно и несколько растерянно проговорила:

- Там Гуровы. Артем с Кириллом.
Оля обрадовалась, схватила расческу, пытаясь быстро привести волосы в порядок. Они вошли, нарядные и улыбающиеся, но пробыли совсем недолго, вручив Валерии Викторовне и Оле по букету тюльпанов и скороговоркой проговорив дежурные слова. Оля пыталась поймать его взгляд, но Артем все время как-то ускользал. Вроде и на нее смотрел и - мимо. Когда они уехали, Валерия Викторовна сказала:
- Да уж, Оля, теперь точно все. Ты себя в зеркало видела? Страшная, как мертвец!

Оля подошла к зеркалу, вгляделась в отражение: бледное, с синими кругами под глазами, ответила:
- Спасибо за поддержку, мама!
- Пожалуйста. Я никогда не вру.

Она отдала матери всю стипендию, но этих денег не хватило бы и на оплату следующего месяца и на жизнь. По счастью кто-то в церкви предложил Валерии Викторовне домик очередной умершей родственницы, опять – до продажи. В далекой крошечной станице. И она перебралась туда. У Оли больше не было причин приезжать на выходные в районный центр, где жили Гуровы. Зная, что Артем часто бывает в Краснодаре, она ждала, что он заглянет в общежитие. Пару раз звонила ему, но трубку брала Наина, и Оля, не сказав ни слова, отключалась.
 
Денег у нее почти не было, но она ничего не предпринимала, чтобы заработать. И просто экономила на еде, иногда покупая только хлеб.

Из-за постоянного недоедания накрывало слабостью. Так было даже проще – постоянно хотелось спать, а значит, можно было не думать ни о чем. Ей снился Артем, тот, прежний, и она рада была этим снам. Зная, что каждое последнее воскресенье месяца церковный автобус из станицы приезжает в Краснодар, она осталась в городе и пошла на собрание. Артем улыбался ей – издалека, и она попыталась после служения подойти к нему, но дорогу ей преградила Наина. Обняв Олю за плечи и расплывшись в милой улыбке, она увлекла Олю в дальний угол и там приглушенно заговорила:

- Не трогай его сейчас! Не смей, слышишь! Он только отошел от всего. Пусть Господь решает, с кем будет мой сын: с тобой, с Наташей, с Леночкой, с Ниной. Господь - а не ты.
- Вы Нику забыли, - усмехнулась Оля.
- Да, Нику, Любу, и в Краснодаре тоже много прекрасных девочек, - согласилась Наина.

- Я не буду стоять в очереди за вашим сыном! – разозлилась Оля.
- Ну вот и прекрасно. Кстати, - на лице ее появилось участливое выражение, - как там мама?
- С ней все хорошо.
- Вы ведь переехали? Я очень рада за вас. В вашем клоповнике невозможно было находиться. Я все время боялась, что Артем что-нибудь подцепит.

Сам он так и не подошел...

Оля пыталась забыть его. "В конце концов, есть же у меня женская гордость!" - злилась девушка,растравляя себя обидами. Не плакать и не жаловаться у нее получалось, и даже улыбаться иногда. И - особенно - скрежетать зубами, вспоминая о последней отповеди Наины. А вот «забыть» - нет.

Оля старательно гнала мысли о нем, но как только появлялась надежда, что она, наконец, с собой справилась, очередное напоминание сносило заботливо выстроенную плотину. В киосках продавались шоколадки, которые привозил Артем, по улицам колесили назойливые «девятки», то и дело попадались на глаза парни в «его» свитере, в «его" куртке, в "его" рубашке. Только с такими глазами никого не было.

Оля искренне удивлялась себе. Ведь сразу чувствовала, что все это – ненадолго, что рано или поздно они расстанутся. А в последние месяцы знала – все, конец. Так почему же так больно-то? Давно пора было привыкнуть, адаптироваться.

Галя не замечала ее состояния. Мила иногда спрашивала:
- Что с тобой, Оль, ты какая-то странная? – на что та неизменно отвечала:
- Все нормально, все хорошо.

А потом на семинаре по зарубежной литературе Оля потеряла сознание. Открыв глаза, увидела перепуганное лицо преподавателя – Анатолия Алексеевича, и любопытные мордашки сокурсниц. Сама своему состоянию не удивилась и не расстроилась. Правда она уже давно не падала в обмороки, но ничего из ряда вон выходящего не произошло. Только было неудобно, что все случилось на занятиях.

Анатолий Алексеевич отвел ее в общежитие, находившееся в двух шагах от университета. Спросил:
- Ты чем-то больна?
- Нет. Просто позавтракать забыла.
- Где твои соседки?
- На занятиях, где им еще быть.

Анатолий Алексеевич поставил чайник на электрическую плитку, которые в общежитии были строго запрещены из соображений пожарной безопасности и все-таки находились практически в каждой комнате.
- Чем тебя кормить? – спросил он, когда чайник закипел.
- Там… на столе… хлеб.
- И все?
- Да, - пожала плечами Оля, - я купить забыла.
Он открыл холодильник, достал масло, колбасу.

- Это не мое.
- Ничего страшного. Потом купишь, отдашь.
Он поставил на стул перед ее кроватью чашку с горячим чаем и тарелку с бутербродами. Но Олю при виде их сильно затошнило. Живот скрутило спазматической болью.
- Спасибо. Что-то не хочется.
- Ты что, худеешь?
- Нет. Просто аппетита нет.
Он посмотрел на нее внимательно.
- Беременна?
- Нет, – видя, что он не верит, Оля повторила, - правда нет. Это нервное. У меня так бывает иногда.
- Случилось что-то?
Она отрицательно замотала головой.
- Все понятно, - Анатолий Алексеевич улыбнулся, - несчастная любовь?
- Так заметно?
- Да нет, держишься молодцом. Я действую методом исключения – что еще у вас может случиться в таком возрасте. Но это не повод не есть, поверь мне. Сколько их еще будет! И, на всякий случай, сходи к нашему психологу, - он назвал номер кабинета, - а мне пора. У меня еще пара сегодня.

Новости в женском коллективе распространяются с быстротой молнии. И Мила и Галя, вернувшись с занятий, уже знали об обмороке.

Милка, улучшив минуту, когда их третья соседка вышла, наклонившись к Оле, сочувственно спросила:
- Ты беременна?
Оля поморщилась.
- Нет.
- Точно? Может тебе тест купить?
- Мила, мне не с чего беременеть. Разве только от душеспасительных разговоров.

Та посмотрела на нее как-то странно, но больше ничего не сказала. Мила не знала подробностей их отношений с Артемом. Видела его пару раз, когда он заезжал к Оле, однажды даже в церковь с соседками ходила на какой-то праздник. Артем Миле очень понравился тогда, и она искренне радовалась за подругу: «Такой симпатичный и при этом – видно же – что хороший. Обычно красавчики – такие твари. Тебе повезло, Оль!»

Потом пришли обеспокоенные Вахрушевы, принесли бананов и упаковку с витаминами.
- Какая-то ты бледная, Оля, - качала Марина головой, а Иван, почему-то, усмехался, и Оле эта его усмешка очень не нравилась.

На следующий день она уже чувствовала себя хорошо, и заехавший в общежитие Иван отвез их с Галей на молодежное служение. Его вела жена пожилого пастора Елена, но сегодня сюда прибыли Зоряновы, и Стефан прочел молодым христианам проповедь об отношениях. Главную мысль выделить было не трудно: если в результате блуда девушка забеременела, ни в коем случае нельзя покрывать этот грех браком, как любят делать в миру. Любой брак возможен только с благословения Бога. И лучше молиться и просить прощения.
Он вспомнил историю Сары и Агари. У избранного Богом патриарха Авраама долго не было детей, и законная жена Сара отдала ему свою служанку в наложницы. Та вскоре родила Измаила. А через несколько лет к Аврааму явились посланники от Бога и сказали, что Сара подарит ему сына. Так появился Исаак. И... Сара приказала мужу выгнать Агарь и Измаила в пустыню, с глаз долой. Муж послушался, и больше никогда не видел своего первенца.

- Господь не оставил его! - возвысил голос Зорянов, - и мы знаем, то от Измаила пошел новый сильный народ. Но этот случай ясно показывает нам, что дети должны рождаться в браке, освещенном Богом! А если случилось иначе, Бог не оставит ни этого, ребенка, ни его мать. Но он не побуждал Авраама к браку. И даже не сказал ему - воспитывай этого сына. Измаил был удален, чтобы не смущать сердце Сары и Исаака.


Слушая речь пастора, Оля посмеивалась про себя, а потом, подняв руку  и сделав совершенно невинное лицо, спросила:
- А как быть с алиментами? Бог их одобряет?
Стефан ответил:
- Богу Богово, а кесарю кесарево.

От обращенных на нее липких взглядов Оле захотелось отмыться ацетоном.
Еще через день появились Скорики. Приехали из станицы в Краснодар ради того. чтобы увидеться с ней. Долго ходили вокруг да около, интересовались здоровьем, расспрашивали про мать, потом опять заговаривали о ее самочувствии. Оля отвечала уклончиво, все больше заводясь от их видимого замешательства: «Голова кружится. Подташнивает. Спать все время хочется».

Скорики обеспокоенно переглядывались.
Наконец ей надоел этот спектакль:
- Уходите. Я в церкви больше не появлюсь. Так что волноваться вам не о чем, - сказала она устало.

- Оля, мы совсем не хотим, чтобы ты бросала служения, - Мария взяла ее руку в свою, - мы любим тебя. И мы готовы тебе помочь.
Виктор посмотрел на Олю, цепко и холодно, потом обратился к жене:
- Это ее решение. Если она хочет уйти, пусть уходит, – на лице его было написано облегчение.

- Но ты всегда можешь вернуться! И – мы будем за тебя молиться, Оля, - вздохнула Мария.

Когда Скорики уже уходили, Оля спокойно произнесла:
- Я не беременна.
- Мы и не думали... - смутилась Мария.
- Думали. Я не беременна. И вам не о чем беспокоиться. Это просто обморок.

На выходных Скорики приехали к Валерии Викторовне – с большим пакетом продуктов, пригласили обязательно посетить Пасхальное служение в Краснодаре.

- Будет большой праздник! – говорила Мария, глядя на Олю мягко, с сочувствием. - Обязательно приезжайте, мы вас ждем.

- Я, наверное, не смогу, отсюда в Краснодар сложно добираться, - ответила мать.
Оля тоже хотела сначала отказаться. Но мысль о том, что она сможет увидеть Артема, не давала ей покоя. «Схожу еще раз, посмотрю на него. И все – больше туда ни ногой» - убеждала себя Оля.   

http://www.proza.ru/2015/11/11/2221