Вампир. часть 3

Когда рассвет разлился по небу, а солнце окрепло, земля томно приняла гвалт шумов, опрокинувшихся из проснувшегося замка. Захлопали фрамуги, выпуская из комнат остатки дремы, шорохи шагов засуетились по дорожкам, звонкий говор пронзил пение птиц. Садовники  и кухарки, горничная и лакей суетливо направляли свой путь к обычным ежедневным хлопотам. Послышался и учащенный цокот каблучков. Эту легкую,  естественную походку Эдгар узнал бы из сотни. Не нужно открывать глаза, чтобы понять- стремительно, немного спотыкаясь, приближается или дитя в туфельках на каблучках, или Элиза. Первое почти нереально, а потому нет сомнений во втором. Конечно, она проснулась в кресле, в очередной раз искренне удивилась этому, а затем принялась искать мужа…

Да, она стала женой, однако так по-прежнему и носила статус друга. Детские игры в прятки, подростковые тайны, споры и мечты… Все это многолетнее действо, окутывавшее совместное взросление соседских одногодок, сделала их настоящими друзьями и родными людьми. Разница в сердечных ощущениях, однако, была. Элиза боготворила Эдгара, тайно, мучительно, несколько лет скрывая блеск в глазах при приближении друга, который превращался в прекрасного мужчину.  А потому предложение руки и сердца она встретила с потрясением и восторгом. Для нее это стало абсолютно новым этапом в жизни, наверное, даже исполнением главной мечты. Эдгар же искал спасения в том, чего лишился рано- в семье. Без страсти, без любви, на которые не было сил и времени, а потому выбрал уютную  Элизу. Пожалуй, самого близкого человека на свете.

Она запыхалась.

-Эдгар, милый, я уснула. Представляешь, уснула прямо в кресле! Ах, как неловко, и шея болит…- она присела рядом, продолжая тяжело дышать, потянулась обнять мужа. И в этот момент вдруг замолчала, нахмурилась, рука потянулась к лицу Эдгара.- Что с тобой? Тебе хуже, да? Ах, ты так бледен! Эдгар, я умоляю, давай пригласим доктора Дюрэй, ведь он вернулся из путешествия уже насовсем. Позволь ему осмотреть себя! Он  настаивал на своем визите столько раз…

Эдгар нахмурился, убрал руку Элизы от своего лица.

- Мне не нужен доктор. Я уже говорил тебе.

- Но, Эдгар…

-Разговор закончен.

Увидев, как скулы мужа  напряглись, а глаза, и без того хмурые от самочувствия, теперь обрели колючее выражение, Элиза утихла, сложила руки на коленях и опустила голову.

Эдгар встал, завернул на тропу, не видимую со скамьи, направился к дому. Он не видел, как Элиза вскочила, однако не решилась идти вслед. Ноги Эдгара не слушались, походку шатало. Он пытался выровнять ее, в мыслях же ругал и ругал самого себя. Эгоист. Жениться, зная, что болезнь может придти, может привести и неминуемую смерть. Эгоист, эгоист. Над могилой мог плакать друг, однако этого стало мало, я сделал так, чтобы рыдала и жена.

Элиза долго стояла, касаясь непосильно тяжести в груди. Перед глазами все еще стояла картина, как спина мужа в измятом пиджаке, висящем на обманно- статной, похудевшей спине, все удаляется по узкой тропке, отклоняясь в стороны в неуверенной шаге. Она чувствовала, что Эдгар исчезает на глазах. Вот так же  исчезает,  как удаляется и мельчает в дали сада его пиджак .


Эдгар вошел в спальню, задернул окна, в полумраке направился к постели. Однако, вдруг о чем-то задумавшись, изменил направление, сел в кресло, где и окунулся в привычную прострацию. Открывая глаза, Эдгар видел жуткие картины, закрывая, окунался в мыслительные гудящие лабиринты. Сознание теряло равновесие. Из шумов, звуков активного дня оно выхватывало агрессивные краски, увеличивало их стократ и наполняло несчастную голову.

Терзания измучили тело и к ночи ослабили страстную хватку. Некий вакуум заполнил комнату. Эдгар открыл глаза, ощутив облегчение, задвигал плечами, руками. В тишине, ставшей привычной, защелкали замлевшие суставы… Внезапно Эдгар замер. Уже давно галлюцинации превратились в будничные хлопоты, однако сейчас, вдруг  почувствовав чье-то присутствие во мраке комнаты, он напрягся. Нечто темное, сильное, как сама ночь, пожаловало сюда. Чувствительный болезненный организм определил это каждой своей клеткой. Эдгар глубоко задышал.  Словно издалека, послышался звук, он все приближался, густел, наконец,  превратившись в мелодию. Знакомую мелодию , знакомые слова, однако незнакомый голос. Кто-то пел темным, спокойным голосом материнскую колыбельную…

«Эдгар, Эдгар, милый Эдгар…

Будет ночь и будет чудо…

Этот мир тебя забудет…»


- Это неправильно. Неправильно.- прошептал Эдгар.

- Что?- голос перестал петь.

- Неправильно. Не те слова…- повторил Эдгар.

- Ты вправе выбрать, Эдгар.

Послышались шаги. Кто-то приблизился совсем близко, коснулся волос холодной рукой, опустил ее на плечо. Эдгар вцепился ладонями в кресло, попытался встать. Однако волна расслабления тотчас хлынула в болезненное тело, рассыпалась на пузырьки облегчения. Бурлящим потоком они устремились во все стороны. Эдгар расслабил руки, откинулся на спинку и, спокойно, ровно задышав, закрыл глаза. Он спал, спал. Ведь точно спал, однако осознавал это. И видел  быстрые сны. Каждое мгновение от рождения до сего момента пролетало взрывающимися шарами. То были мучительные сны, не приносящие ничего, кроме душевной боли при видении матери, отца, Элизы, ничего, кроме физической боли, при прохождение вновь по дням , окутанных  болезнью. Эдгар скривился во сне, пытаясь выйти из прошлого, замотал головой. Потом пришли другие сны. Фантастические, нереальные и красивые. Он чувствовал много сил, желаний, могущество. Когда же, услышав крик ночной совы, взлетел ввысь и нагнал летящую птицу, его руки в реальности впились в кресло, и  большое воздушное облако вдруг поселилось в груди, раздувшись, заставило выгнуться послушное тело...


Эдгар очнулся, когда солнце, добравшись до верхней части окна, заглянуло в оставленную щель гардин. Луч, упавший на пол теплым пятном, играл пылинками.  Значит, наступил полдень, и впервые за последние месяцы бессонные глаза пропустили рассвет. Поднявшись с кресла, Эдгар прислушался к телу. Измученное, тяжелое и непослушное, с трудом оно добрело до окна. Глаза пронзила боль от яркого света,заныло и сердце. Ночные галлюцинации явились лишь жестокой фантазией. Они успели прогнать смирение, однако надежды не давали. Где-то там, за окном, день вновь забурлил теми, кто не задумывался о количестве отпущенных дней, кто не чувствовал холода смерти, кому не мешали вселенские мысли радоваться куску пирога или грустить от неудачно брошенной фразы. Ставший чужим мир легкомысленно и жизнерадостно суетился и роился, все, абсолютно все, воспринимая всерьез. Эдгар задернул окно, чтобы  провести десяток часов в затемненной комнате, где время давно остановилось ,и ничего не имело ни смысла , ни значения. Не впечатляясь,он весь день спорил  с Элизой и  вновь погружался в прострацию. Однако когда наступила ночь,  сел в кресло. Не подпуская близко надежду, принялся ждать.

Когда пробили часы полночь, и тишина вновь выпустила изсвоей шкатулки гудящих насекомых, Эдгар почувствовал ту же силу в глубине комнаты. Теперь его не испугали приближающиеся шаги, а холод руки, коснувшийся плеча, он принял с благодарностью. Начались прежние сны, и этот кто-то, словно чувствуя желания Эдгара, пропускал немилые отрезки прошлого. Сны же, поднимающие в воздух, проникающие силой и могуществом, замедлились и усилились.

На третью ночь Эдгар исключительно летал. Это ощущение закрепилось в теле, словно наркотик. Не было желания размышлять о том, кто тот холод, приходящий и напевающий колыбельную, для чего он дарит сны и как долго это будет продолжаться.В четвертую ночь Эдгар не исправил слова  знакомой сердцу колыбельной, которую пел и пел незнакомый голос. Наоборот, он начал подпевать, и в этот самы миг вдруг почувствовал, как нечто темное и сильное обхватило его. Резкая боль пронзила шею, разлилась по руке и выключило сознание.

Продолжение следует. http://www.proza.ru/2015/11/17/1985