Жнец XVI

                Часть 6
                Из искры возгорится пламя.

Дверь корчмы с грохотом распахнулась. В дверном проёме возникла перемазанная кровью и землёй фигура Жнеца.

- Только раската грома и всполоха молнии не хватает! – съязвил, заходя в корчму Феликс. В глазах его прыгали недобрые бесенята, на губах змеилась зловещая улыбка.

Корчмарь испуганно поднял глаза на нежданного визитёра. И попятился от стойки, заставленной многочисленными рядами спиртного в оплетённых бутылях и кувшинах,  банками с маринованными грибами и солёными огурцами и прочими закусками.

- Что? Не ждал ты моего возвращения, а Мироха?! Или внезапно живот прихватило? Или всё сразу? – поинтересовался Жнец, неспешно приближаясь к вжавшемуся в полки за его спиной корчмарю.

 - А это означает только одно! - Феликс швырнул увесистый, судя по виду сверток на полированные доски стойки. - Не верил ты в нашу новую встречу! И что платить тебе тоже придется, никак не ожидал. Увы, обязательным в нашей жизни – лишь смерть да налоги  являются. Налоги, ровно и оплата моих услуг пусть очереди своей дожидаются. Меня больше первый пункт обязательного для всех нас беспокоит.

Сверток с глухим стуков упал, задев при этом откупоренную бутылку с вином, и чуть приоткрылся. Бутыль перевернулась, и из нее на стойку с громким бульканьем начало изливаться красное вино. Но толстяк даже не сделал попытки поднять бутылку. Его мысли занимали мысли далекие от сожаления о пролитом вине. Он боялся как бы теперь вместо вина, его собственная кровь не начала бы бурлящим потоком литься на стойку.

На лице его начали проступать багровые пятна. Губы вмиг пересохли. Язык, словно устрица, прилип к нёбу. Ему катастрофически не хватало воздуха на полноценный вдох.
- А ты я смотрю, занят коллекционированием редких и дорогих вин! Просто удивительно! А ведь намедни плакался о снижении качества предлагаемых посетителей напитков! Как так, а?!

Жнец присев на один из табуретов, ловким движением, не измарав руки в луже пролитого вина, поднял наполовину опустевшую бутылку. Поднёс горлышком к носу, принюхался и сделал глоток.

- Ого, «Красный  Конь»! За год изготовления ручаться не могу, но явно это было задолго до того дня, как твоя пронырливая задница начала полировать табуреты в этом сомнительном, в свете последних известий, заведении. По невероятному совпадению, точно такие же вина некогда принадлежали торговому каравану. А караван этот как раз и  проходил через ваши края. Да и твою корчму он стороной не обошёл. Вот только после не дошли купцы эти до прибыли. Сгинули и погибли зажатые промеж молота и наковальни. А если точнее -  меж холмов и гвархом!Как ты там поминал: «Поизносились мы и обнищали! И запасы последние тают неизбежно. Пуще того, жинка моя, Любава и та сгинула на дороге этой, будь она трижды проклята, не жинка, а дорога, естественно, с последним караваном, идущим в Новогород месяца как два назад. Оттого и еда едва съедобна  стала!» - точно процитировал слова корчмаря Жнец.

Мироха опустил глаза, всем свои видом изображая нечто среднее между побитой собакой и жертвой обстоятельств.

- Отчего же ты не смотришь, что там – у меня припасено для тебя в свёртке?! – добавил Феликс, сделав пару жадных глотков из горла.
- Или может, ты уже и сам понял - что там лежит! Уж, не то ли, что я обещал принести и бросить для отвара с чёчевицей, а корчмарь?! – тон вопроса Жнеца перешёл от легкой иронии к вполне ледяному сарказму.

- Понимаю! – с трудом выговорил Мироха и глаза его тревожно забегали.
- Ну, а раз всё понимаешь, башковитый ты наш, то, стало быть, осознаешь, что дело принимает для тебя довольно скверный оборот. Цена твоей-то перезрелой тыквы, что пока, – Жнец особо подчеркнул слово «пока»  - болтается у тебя на шее, стремительно упала до цены фунта перезрелого навоза! Один неверный ответ! Одна тень сомнения в искренности твоих ответов, а твоей лжи я уже наелся вдоволь – премного расстроит меня. И тогда боюсь, вследствие всего мною пережитого за последние часы,  расстройства и тебя ожидают прямо-таки апокалипсические. Тебе всё понятно?! Не слишком ли я накрутил да навертел?

- Я всё понял! – промямлил Мироха и начал нервно грызть ноготь на большом пальце.
- Давно промышляете?! – Жнец поддел вилкой кусок соленого огурца из тарелки и потянулся за следующим.

- Меня, меня заставили! – с придыханием затараторил Мироха, -  жинку мою убили! Меня чуть на собственном ремне от портков не повесили, ироды проклятые, чтоб им горстью игл подавиться. Полгода назад нагрянули как моровая язва. Разнесли половину корчмы.  Измордовали до полусмерти. Поставили условие – работать теперь на них, стало быть, наводчиком. Подавать условный сигнал как появится на горизонте тот, кого можно будет обобрать, да оставить гнить в смраде да грязи придорожной.

- А кто предложил разместить, то самое объявление,  с заказом для Жнеца, по которому я и вышел на тебя? - прервал исповедь корчмаря Феликс.
- Хмелик, он, это всё, сука недобитая! - с ненавистью в голосе процедил обрюзгший усач, сморкаясь в тряпку.
- Говорил, мол, так одним ударом они и от раскрытия их шайки-лейки уйдут, подставив всех интересующихся под гварха и этот, как его, - Мироха в сердцах сплюнул и наморщил лоб, - о, вспомнил, ага, хренометр заимеют!
- Хронометр! – подсказал Феликс забывчивому толстяку.
- Ну да! Хронометр! – поддакнул корчмарь и в очередной раз высморкнулся.
- Да я это и сам прекрасно понял, - заявил Феликс, переключаясь на тарелку с грибами.
- Вот только не заметил, я нынче в тебе ни горести излишней, ни нищеты в заведении твоем, ни тем паче признаков какого-либо голода - сказал Феликс, пальцем указывая на обильную снедь на столе.
- Твоя, правда, сударь Жнец! – ответил, печально улыбнувшись Мироха.
- Этот Хмелик, как-то сразу заявил – не престало корчме выгладить как притону для пьянчуг конченных, чтобы не распугивать раньше времени путников да торгашей. А битый да оголодавший корчмарь вызывает подозрений больше всего.
 - Это он прав, – хмыкнул Феликс, - в жизни не доводилось мне видеть тощего корчмаря.
- А запасы выпивки и купленной снеди, - продолжил излагать суть да дело распалённый Мироха,  - тык, они сразу покажут, кого можно после сполна обобрать, а кого отпустить восвояси, не тратя времени на голытьбу да нищую чернь.

Корчмарь откупорил бутылку с черемуховой настойкой. Поставил рядом две стопки и наполнил их ароматным напитком. Феликс не стал возражать.

- Думаете, я не понимаю, что живу гаже гадюки подколодной, твари последней, гада подлого?! – Мироха выискивал в глазах Жнеца крупицу сочувствия и не скупился на подробности.
 - Сам понимаю, что из-за моего участия, душегубы развернули вовсю ширь свою мясницкую лавочку! Убивают и грабят немилосердно! Множество народу теперь понапрасну ждут возвращения их родни до дома до хаты. У каждого, кого они обирают и губят, изверги эти да мрази, свои детишки водились, жинки, да матери.  Вот только я лишь камешек малый на мельнице их! Пока нужон, оставляют, даже подачки кидают с барского стало быть стола. А как не стану надобен – вмиг удавят! Я даже перво-наперво тикать отседа даже пробовал. Так что?! А ничего – через час изловили, и пятьдесять плетей вжарили! Я потом дня три только на карачках и мог ползать.
- Ну-ну! – сказал Жнец и налил по-новой, - ещё один винтик в чужом механизме уничтожения!
- Вот, вот, как вы правы, сударь Жнец! – оживился Мироха.
- Убить меня им как сморкнуться, или нужду малую справить. Не станет меня - другого к месту прибыльному приставят. Незаменимые у нас только Император да наместники, какие! Остальные лишь пески ничтожные!
- Вероятно, всё-таки пешки! – опять поправил Феликс!
- Да хрен редьки не слаще, что пешки, что пески! - с горечью в голосе произнес Мироха, - всё едино! Куда не кинь - разруха, да слабости людские. Человек, он же, сударь Жнец, сволочь такая – ко всему привыкнуть может со временем. Оттяпай одну руку – другой наловчится сапоги точать. Отпили обе ноги – глядишь, через полгода на доске с колесиками будет шустрее двуногого по рынку носиться, надеясь урвать себе кусок на пропитание.

 - O tempora, o mores! Respublica Romana in magno periculo est! * – саркастично произнёс Феликс, разминая шею.

 («О времена, о нравы! Римская республика в большой опасности»)

- Чего это вы сударь, сказать изволили? – удивлённо поинтересовался корчмарь, но Жнец не горел желанием продолжать разговор и решил его оборвать.

- Ладно, хватит уже философских диспутов, - оборвал разошедшегося корчмаря Феликс, - завязывай петь старые песни о главном. Мотив этот давно изъезжен вдоль и поперёк. Переходи к делу – давай подавай знак условный, чтобы объявились эти твои душегубы. Есть и к ним пару вопросов, особенно по поводу павшего Жнеца школы Гадюки, Олафа Длинные Руки.

- Кого-кого? – переспросил захмелевший Мироха.
- Не твоего ума это дело! – обрезал Феликс, - созывай своих угнетателей. Хватит уже пьянствовать – хлеба я уже наелся, теперь за зрелищем  руки тянутся!

Жнецу враз стал противен и этот размякший трусливый Мироха и его чертова черемуховая настойка. Любой клоп готов в друзья тебе втиснутся. После пары глотков испитой у тебя крови, пожаловаться на суровые времена и оправдать свои паразитические принципы подленького выживания. Желание мстить этой мелкой сошке, у Феликса более не возникало, не то, что его куда более уверенным в своей безнаказанности хозяевам.

Мироха замялся, но уже через минуту ушел в соседнюю комнату, чтобы вернуться с горящим зелёным светом светильником.
 - Ну, это, стало быть, и есть условный знак! – сказал он с виноватым видом.
 - Как привешу его подле двери на столбике, так они, эти гадёныши, минут через тридцать и появляются. Если конечно, в запой да разгул не пустились!
 - И часто они вот так, пьянствуют и не приходят на твой зов? - полюбопытствовал Феликс.
- Редко когда! Хмелик держит банду в ежовых рукавицах, не позволяя подручным выпускать выгодный случай поживиться! У них, для энтого дела даже один караульный выделен. А в ответ они, если не особливо заняты чем, минут через пять тоже зажигают лампу синюю. Да вон вы сами гляньте! Они на развалинах старого замка на Мышином Яру обитают. Вон, они уже и зажгли свои лампу, значится нагрянут сюды в скорости!
- А со мной, что теперь будет? – голос корчмаря сорвался, и он снова пошёл пятнами.
- Credo, ut intelligam!* - сказал Феликс, осматривая место грядущего сражения.

 («Верю, чтобы понять»)

- Не спеши портки раньше времени марать, а Жнеца раньше смерти хоронить! Укройся, где сумеешь, но из корчмы, ни ногой! Нечего их вспугивать преждевременно. Как закончится заваруха, так и объявишься. При любом исходе – рискуешь ты меньше всех, тех, кто в скором времени здесь окажется!


продолжение следует...