IV

5 октября 1914 года.

Класс был наполнен отблесками восходившего солнца. Его лучи падали на темную доску с испанским алфавитом.
Я сидел на первой парте и слушал Хорхе. Он рассказывал про свои наилучшие воспоминания о Мадриде.
- Ричард, о чем вы задумались?- спросил, только что вошедший в класс учитель английского.
Я и не заметил, как уставился в одну точку на стене и смотрел в нее около десяти минут, практически не моргая.
- Все в порядке,- ответил я.
Вскоре закончился урок и я наконец вновь встретил Катерину. Однако, она была не одна.
Вместе с ней стоял юноша, тот самый, который гулял с ней в парке. У него был черный красивый костюм, что значило, что он один из знатных семей.
Они стояли у лестницы большого лектория.
Я еще не знал его тогда и что было между ними.

7 октября 1914 года.

Все случилось внезапно.
Катерина стояла вновь с тем юношей, когда я проходил мимо. Они мило стояли и обнимались.
Что-то внутри меня сжалось, быть может сердце, а может бабочки в животе умерли. Внутри меня будто образовалась пустота. Вакуум из ничего. Как шарик с воздухом и ничем более этого воздуха.
Он обнимал ее за талию, что было верхом бескультурья делать это именно в людном месте.
Еще пару мгновений и они поцеловались. Что-то внутри меня забушевало и из глаз полилась жидкость. Горячие, точно лава вулкана, соленые слезы. Они стекали так быстро, что я заперся в соседнем туалете и начал неистово плакать. Неужели она ничего не чувствовала ко мне? Неужели я настолько плох и никчемен? Может, во мне нет чего-то, что есть в нем? Я не знаю, право, не знаю.
Во время середины урока я все-таки взял себя в руки и вышел из туалета с красными, как у пьяницы, глазами.
Вечером я пошел в соседнюю лавку в подполье. Там незаконно продавали алкоголь. Причем это знали все, без исключения. Даже офицеры ходили туда ни раз за бутылкой вина или хорошего Ирландского виски.
Я попытался купить красное вино.
- Здравствуйте, сколько стоит вон то красное вино, мадам?- спросил я, указывая рукой за спину продавщицы.
- Добрый вечер, это вино стоимостью в тринадцать фунтов.
- Отлично! Можно мне две бутылки.
- Боюсь это невозможно,- ответила продавщица.
Во мне заиграла паника.
- Что-то случилось?- спросил я.
Женщина помешкала и посмотрела на меня с угрызением совести.
- Мы не продаем не совершеннолетним.
Тут во мне появилась ярость. Как так?! Они продают кому попало, а тут они не могут продать подростку, который выглядит как взрослый юноша.
- Сожалею,- ответила она.
Она я ничего уже не слышал. Я шел домой и злился. Злился на Катерину, на того юношу, на продавщицу, на вино, на самого себя.

1 ноября 1914 года.

Было туманно. Дымка окутала город и покрыла пеленой небытия всех, кто был в городе.
Я находился в неком трансе: сидел за партой и смотрел в одну точку на стене, не слыша окружающих, погружаясь в свой разум.
Кто-то отвлек меня от этого.
Это был неведомый для меня человек. Мы вроде учились вместе, но я не мог фокусироваться ни на кого, кроме Катерины, которую давно потерял из виду.
- Что случилось?- спросил этот юноша в перерыве.
Я поправил костюм.
- Все в порядке.
Он начал настаивать на том, чтобы я сказал правду, но я молчал и продолжал делать, вид, что не слышу его.
Спустя пять минут мои нервы не выдержали и моя правая рука ударилась о его нижнюю губу. Я лично не хотел этого делать, но во мне что-то заиграло, некая ярость. То ли от него, то ли от Катерины, то ли от тогдашнего моего состояния.
Он упал на деревянный пол. По лакированным доскам потекла буро-красная жидкость. Ее оказалось так много, что все окружавшие меня люди начали кричать.
Кто-то завопил, кто-то упал в обморок.
Я уже и не помню, как меня схватили под руку и повели к директору.
Кабинет был омрачен цвета баклажана шторами, темно-синими стульями и стертым черным столом.
На столе лежала стопка желто-оранжевых бумаг. На некоторых стояли капли от туши, другие были порваны по бокам. Рядом лежал новый, почти чистый лист. На нем было написано мое имя.
В кабинете не было никого и я не знал чего ожидать. Тем более, что директора нашей школы никто не видел, разве что, кроме учителей, и то не всех. Я даже не знал кто это: женщина или мужчина.
Шторы были задвинуты, на них была многолетняя пыль, которая ссыпалась от любого дуновения сквозняка.
В кабинет вошел мужчина. Высокий брюнет с бородой в сером костюме и тростью. Он сел напротив меня и читал бумаги, что лежали подле него.
- Значит, вы вели себя неподобающим образом?- спросил он звонким, но чуть хриплым голосом.
Я кивнул, не знаю зачем.
- Мы вынуждены провести с вами и вашими родителями долгую беседу, сэр.
- Мои родители сейчас территориально не в Англии.
Директор почесал подбородок.
- Тогда мы вынуждены приставить к вам человека, который станет вам опекуном на время.
Я растерялся. Будто мне решили замерить родителей. Без моего ведома и без ведома моих родителей. Мама была бы в шоке от такого поворота событий. Ну, да и этот случай не остался бы без наказания.
- Мы приставляем к вам Хорхе,- сказал мужчина и расписался в одной из бумаг.
Всю неделю Хорхе приглядывал за мной. Он даже приходил ко мне домой раза три в день: до учебы, после учебы, перед сном.
Он считал, что может помочь чем-то мне. Ибо мой поступок может объясняться недостатком внимания, которое, бесспорно, было. Точнее не было, внимания не было, как и родителей, которые давно не писали мне. Видно дела у них пошли в гору.
Ночью я посмотрел на луну и лег спать.