Глаза, опущенные долу

О смирении истинном и ложном размышляет митрофорный протоиерей клирик Московского храма Воскресения Словущего на Успенском вражке Московской епархии о.Андрей ТКАЧЁВ.

Вся современная культура — это умножение подмен, дурных завес, обманов, начиная с самого низшего уровня и выше: в молоке нет молока, в колбасе нет мяса, в семье — любви, в церкви — снисхождения к слабостям ближнего. Так мудрость мы нередко подменяем учёными званиями, степенями и дипломами. А наше смирение подчас принимает ложную, клоунскую форму, что не имеет ничего общего со смирением истинным и искренним. У начальников нет смирения перед Богом, из-за чего они превращаются в хамов, у подчинённых нет смирения перед начальниками, и они превращаются в бунтарей. Мы живём в постоянной борьбе с подменами.

Оглянитесь как-нибудь в храме во время службы. Что вы видите? Правильно, женщины составляют львиную долю нашего церковного народа. Но у вас всех есть мужья, сыновья, племянники, крестники, отцы, братья. Однако они не идут в церковь. Такое положение вещей — духовная пощёчина каждому православному человеку. Ибо о чём это говорит нам? О том, что либо наши мужчины обнищали духом — в дурном смысле этого слова — настолько, что не ищут истины, а удовлетворяют свои душевные потребности футболом, рыбалкой, пивом... Либо мы не даём им чего-то в церкви. Кто в этом виноват? Сами мужчины, женщины, воспитывающие будущих мужчин, священники, окормляющие паству, или политика государства? На власть, конечно, легче всего всё свалить: мол, «жираф большой, ему видней»! Увы, всё гораздо сложнее. Миром правит рука, качающая колыбель. И хорошо, если женщина воспитывает в сыне мужественность, верность, последовательность. Но если она его обабивает, одевая с детства в кружева, кладёт с собою спать, кормит сладеньким и прячет от армии под юбкой — это беда. Ибо это разве мужчина? Вот вам ещё одна подмена — страшная, горькая. Женщина-мать не хочет смириться с тем, что сын должен служить в армии, должен уметь защищать свою Родину, своих близких, свою мать в том числе. У сыночка, гляди-ка, борода уже выросла, а он всё за мамкину юбку держится, от армии бегает. А я хочу добрым словом вспомнить мужественных спартанских женщин. Провожая сына или мужа на войну, спартанка подавала щит со словами: «На щите или со щитом». Вот и всё напутствие — коротко и ясно. Со щитом вернётся, если победит, на щите — если привезут домой мёртвого: щит использовался как носилки. Вот образец истинного смирения!

А что подразумевают под смирением большинство наших дорогих женщин? Кто, когда им внушил-нашептал, что смиренная женщина — это особа в длинной юбке, закутанная в платок и смотрящая вниз? А что, разве не может быть сатанински гордым человек в длинной юбке, с глазами, опущенными долу? Может. Значит, это не смирение, а его пустая оболочка, смешная в своей нелепости. Это идол смирения. Но если ты в душе воздвигла идол смирения вместо смирения настоящего, то ты уже ничего не ищешь, ибо уверена, что уже всё нашла.

Или приходит мужчина на исповедь и брякает: «Побил зятя, потому что нет смирения». Да полно огород городить, при чём тут смирение? Мы заполняем воздух словами вместо того, чтобы честно сказать, что так-то и так-то нагадили в жизни. Нет, начинаем изворачиваться: дескать, нет смирения... А его никогда и не будет. Меня вот что поражает: мы приходим на исповедь и тратим время своё и священника постоянным(!) перечислением: «Нет любви, нет смирения, нет терпения...». Я понимаю, почему человек это говорит. Потому что чувствует, что он пуст. Но всякий раз талдычить это не надо. Ну, разве наступит когда-нибудь такой день, что вы придёте на исповедь и скажете: «Нет терпения, нет любви... а вот смирение уже есть. Точно-точно, смирение есть». Не будет такого дня, ибо стоит вас причесать против шерсти, и вы опять взъерепенитесь. Смирения никогда нет по-настоящему, сколько бы его ни было — всегда мало.

Я сейчас приведу неожиданный, но интересный исторический пример. Во всяком случае, считается, что этот случай имел место. Итак, спартанский царь Леонид идёт по улице, вдруг какой-то человек с криком: «Получай!» — обливает его помоями. Воины, сопровождающие царя, выхватывают мечи, готовые покарать обидчика. А тот, разглядев царя, обомлел: «Я ошибся. Я хотел облить другого человека, который крепко мне насолил». И царь Леонид удерживает воинов, обронив лишь: «Он не меня хотел оскорбить, а другого человека», и идёт дальше. Вот это смирение! Причём смирение, заметьте, дохристианское. В Спарте культивировались мужество, выносливость, верность, аскетизм — никак не смирение. И Христа спартанский царь не знал, но поступил так, будто следовал Его заповедям. А как бы поступили на его месте вы?

Понимаете, когда сходят на нет высокие жизненные идеалы — жизнь заканчивается. А мы сегодня подошли к такому историческому периоду жизни человечества, когда жизнь может исчерпаться не от ядерных боеголовок, не от загрязнения источников воды, не из-за того, что еда наполовину искусственная или генетически изменённая... А из-за отсутствия естественных чувств — мужества, верности, честности, умения стиснув зубы пережить беду и жить дальше без обиды на весь мир. Если мы хотим, чтобы жизнь продолжилась, мы должны хранить в заповедниках души, взращивать и делиться с близкими этими умирающими чувствами. В том числе любовью, о которой поговорим в следующий раз.

Записала Ирина НИКОЛАЕВА


Рецензии