Курт Кобэйн. Montage of Heck. Чёртов монтаж

ВНИМАНИЕ!!! ПРОИЗВЕДЕНИЕ РАЗМЕЩЕНО ТОЛЬКО ДЛЯ ЛИЧНОГО ОЗНАКОМЛЕНИЯ!!! ЛЮБОЕ КОММЕРЧЕСКОЕ ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ ПРЕСЛЕДУЕТСЯ ПО ЗАКОНУ!!!



КУРТ КОБЭЙН
MONTAGE OF HECK («ЧЁРТОВ МОНТАЖ»)

БРЕТТ МОРГЕН
при участии РИЧАРДА БИНСТОКА
(перевод Ольги Фёдоровой)

ОРИГИНАЛЬНЫЕ ИЛЛЮСТРАЦИИ ХИСКО ХАЛСИНГА
И СТЕФАНА НЭЙДЕЛЬМАНА

INSIGHT EDITIONS
Сан-Рафаэль, Калифорния

ОСНОВАНО НА МАТЕРИАЛАХ ИЗВЕСТНОГО ДОКУМЕНТАЛЬНОГО ФИЛЬМА
ПРОИЗВОДСТВА «HBO DOCUMENTARY FILMS»


СОДЕРЖАНИЕ


ВВЕДЕНИЕ
БРЕТТ МОРГЕН

ИНТЕРВЬЮИРУЕМЫЕ

БЫТЬ СЫНОМ

ПОПАХИВАЕТ ПОДРОСТКОВЫМ ДУХОМ

ЛЮБОВНЫЙ ЗУММЕР

СЛУЖИТЬ СЛУГАМ

АНЕВРИЗМА

ЭТО ЛИ НЕ СТЫД



ВВЕДЕНИЕ

ВСЕ ХУДОЖНИКИ, В НЕКОТОРОМ СМЫСЛЕ, пишут свои собственные автобиографии своим творчеством. Пишет ли кто-то о философии или рисует автопортреты, наш жизненный опыт находит отражение в наших творениях. Я столкнулся с несколькими удивительными художниками и в жизни, и по работе. Но до того, как я попал в архивы Курта Кобэйна, я никогда не сталкивался и не встречал художника, который выражал бы себя в самых разных областях. С того времени, когда он смог взять в руки кисть, Курт творил. Как говорит Крист Новоселич, «Курт должен был выражать себя. Из него так и пёрло».
    В детстве Курт делал наивные рисунки своих любимых диснеевских персонажей. Эти образы передают ощущение идеализма и надежды. Когда он стал старше, он начал изучать различные средства: он начал играть и сочинять музыку, лепить, снимать фильмы на плёнку «Super 8», рисовать комиксы и создавать звуковые коллажи и творения в смешанной технике. Изменение представлений Курта о мире и о себе всегда отражались в его творениях. Для творчества Курта часто характерно грубая и живая непосредственность. Он немного напоминал художника-аутсайдера; отсутствие формального образования он с лихвой восполнял своей страстью. У творчества Курта, музыкального или изобразительного, часто была самодельная эстетика, тесно связанная с андеграундной культурой, в которой он вращался на протяжении 80-х и в начале 90-х. Но что действительно заставляет творчество Курта выделяться и находить отклик в сердцах сегодня, это его честность. Немногие художники моего поколения могут выразить то, что они чувствуют, так, как смог это сделать Курт. Его творчество часто сторонится повествования, чтобы достичь чего-то более важного и реального.

[НАПРОТИВ Игрушечная обезьянка из личного архива Курта Кобэйна
ВВЕРХУ Плёнка «Montage of Heck» из архива Курта





А ТЕЛЛИ САВАЛАС     ЧЁРТОВ       SKID                О
     В ЛАС                МОНТАЖ      ROW НА              КЛАСС
А   ВЕГАСЕ                КУРТ         БУМ-БОКСЕ
                КОБЭЙН 

ПИ                ПИ                ПИ                ПИ

B Джимми Баффет, Джеймс
Стив Уинвуд               Тэйлор]

    Несколько лет назад Кортни Лав и Фрэнсис Бин Кобэйн предложили мне снять документальный фильм о Курте. Несмотря на то, что мир знал Курта Кобэйна как ведущего вокалиста и автора песен «Нирваны», Кортни и Фрэнсис были заинтересованы в фильме, который исследовал бы другие его интересы, а также создал бы более многогранный портрет. Они пригласили меня посетить хранилище, в котором размещались все личные артефакты Курта. Когда я впервые туда пришёл, я обнаружил множество картин маслом, более чем 4 000 страниц дневников и коробку, содержащую кассеты более чем на 200 часов, которые никто не слышал. Позже я обнаружил, что в коробке есть музыка, звуковые коллажи, устная поэзия и короткая вымышленная автобиография, которая изменила курс моего фильма.
    Были коробки с домашними фильмами, которые раньше никто не видел, плёнки «Super 8», и огромное количество игрушек, которые Курт собирал всю свою сознательную жизнь. Но Курту всегда было мало просто владеть игрушкой. Он должен был сделать её своей собственной. Он находил способ добавить что-то от себя к настольной игре, кукле или игрушечной обезьянке. Почти все его игрушки выглядели так, будто они эмигрировали с острова потерянных игрушек. Они казались бесхозными и неправильно использованными - такие игрушки, от которых богатый ребенок откажется как от старых и уродливых. Но Курт мог увидеть красоту и надежду там, где другие видели отчаяние и порочность. Даже в игрушечной коллекции Курта его вещи, казалось, отражали его собственное уникальное мировоззрение.
    Я три недели фотографировал и документировал всё имущество Курта, и ещё два года пытался всё осмыслить. Вначале я настроил две станции «Avid Pro Tools», чтобы перегнать и записать 108 кассет, которые я нашел в коробке 18. Когда я вытаскивал плёнки, я обнаружил кассету 59, которая была маркирована просто как «Montage of Heck» («Чёртов Монтаж»). Заинтересовавшись, я поставил плёнку и нажал кнопку воспроизведения. Когда я сидел, окружённый всем мирским имуществом Курта и


[НА ЭТИХ СТРАНИЦАХ Несколько игрушечных обезьянок из архива Курта]

[ВНИЗУ Шкатулки в форме сердца из архива Курта
НАПРОТИВ Несколько медицинских моделей из огромной коллекции Курта]
его творениями, я начал знакомство со звуковым шедевром Курта: разнородная солянка всего, чего угодно, от «Beatles» до музыки румынской польки. Были звуковые фрагменты из мультипликационных шоу 1970-х, треки из фильмов ужасов и научно-фантастических фильмов, записи, сделанные им самим, музыка «Simon & Garfunkel» и «Black Flag», и так далее и тому подобное. Во многом это казалось самым искренним проявлением того, кем был Курт, из того, с чем я сталкивался. Это было забавно, романтично, мучительно, навязчиво, игриво, противоречиво, громко, агрессивно, нежно. Короче говоря, это был Курт.
    Когда я собрался снимать фильм «Курт Кобэйн: Чёртов Монтаж», я хотел снять фильм, в котором Курт мог бы рассказать историю своей жизни посредством своего творчества, а не его слов. Из всех средств, которые Курт использовал для самовыражения на протяжении своей жизни, я чувствовал, что интервью не были его сильной стороной. Он казался или угрюмым, или резким, или скучным, или вводящим в заблуждение. Поэтому я собрался снять другое кино - такое, которое приведёт зрителя в мир Курта посредством его творчества, которое выражало его лучше всего. «Опыт Курта Кобэйна», если хотите.
    В какой-то момент я понял, что мне нужно будет провести несколько интервью с семьей Курта, чтобы помочь изучить в контексте его творчество. Я хотел, чтобы эти интервью были интимными, проникновенными и поучительными. Я также не хотел, чтобы они доминировали в фильме. Я не был заинтересован в создании фильма, в котором люди сидят и разговаривают о жизни Курта. Я хотел создать нечто более эмпирическое. При этом я знал, что эти интервью будут играть важную роль в создании законченного портрета Курта.
    Хотя о Курте постоянно пишут и рассуждают, общественность редко, почти никогда не слышит о тех, кто знал его лучше всего - о его семье. «Курт Кобэйн: Чёртов Монтаж» - первый проект, в котором согласились участвовать мать, отец и сестра Курта. Их способность проникнуть в суть тех лет, когда проходило формирование личности Курта, бросит вызов и разрушит многое из существующей мифологии Кобэйна, включая то, что Курт рассказывал сам.
    Я часто говорю - если хочешь узнать историю объекта, прочитай книгу. Если хочешь получить о нём впечатления, посмотри фильм. Я не думаю, что в моих фильмах «Ребёнок с Фотографии» или «Ураган» есть какая-то судьбоносная новая информация, но я думаю, что оба фильма соответствуют насущной и полезной цели в обеспечении кинематографического опыта, который погрузит тебя в мир Роберта Эванса и «Rolling Stones» соответственно. Точно так же фильм «Курт Кобэйн: Чёртов Монтаж» приглашает зрителя пережить то же, что и Курт, в уникально кинематографической манере. Фильм не ставит себе задачей «обучать» зрителей или засыпать их фактами и мелочами. Это не краткое изложение биографии Курта. Скорее, это - визуальное выражение личного путешествия Курта по жизни. Оно импрессионистское, а не фактологическое. Если этот фильм - ваше первое знакомство с Куртом Кобэйном, пожалуйста, обратите внимание, что есть много аспектов его истории, которые мы могли бы не включать. Чтобы узнать больше, я бы посоветовал вам прочесть книгу.
    Вот эта книга.

[НА ЭТОЙ СТРАНИЦЕ Разные кукольные головы, модицифированные Куртом
НАПРОТИВ Гитары из личной коллекции Курта
НА СЛЕДУЮЩИХ СТРАНИЦАХ Кадр из мультфильма, созданного Хиско Халсингом для фильма «Курт Кобэйн: Чёртов Монтаж»]

    «Курт Кобэйн: Чёртов Монтаж», сопутствующая книга, объединяет множество часов материала интервью, который я накопил для фильма, и содержит много увлекательной информации, которые не смогли найти места в книге.
    Как и фильм, эта книга рассказывает историю Курта. Но она рассказывает эту историю совсем по-другому и посредством совсем другой информации. Я хотел, чтобы мой документальный фильм был кинематографическим эквивалентом эстетики Курта. Это - Курт изнутри, тогда как эта книга - это взгляд на Курта извне. Однако, это - невероятно интимная и личная точка зрения. Это - Курт глазами людей, которые знали его лучше всего и любили его больше всех. Это - Курт Кобэйн-сын, брат, компаньон, лучший друг, член группы и, конечно, художник. Это - история, но даже здесь это субъективная история - подчас искаженная эмоциями, мнениями и общим течением времени. Независимо от того, оправдываю я их или нет, мнения, выраженные на этих страницах - это мнения людей, у которых брали интервью. Как написал в своей книге «Ребёнок с Фотографии» Боб Эванс, «у каждой истории есть три стороны: ваша сторона, моя сторона, и правда. И никто не лжёт. Каждый подаёт воспоминания по-другому».
    Я сказал это о фильме, и скажу то же самое о книге: я не намеревался здесь ставить Курта на пьедестал. И при этом не собирался дискредитировать его. Скорее, посмотреть ему в глаза. Чтобы очеловечить его, как бы там ни было.
    Курт стал мифом, отчасти потому, что никто его толком не знал. В результате мы проецируем на него свои коллективные фантазии. Больше двадцати лет люди ходят в рубашках с Куртом Кобэйном и вешают плакаты с Куртом Кобэйном в своих комнатах в общежитиях. Но эти изображения на самом деле просто проекция, потому что, вне своей музыки, Курт представлял публике только очень ограниченное представление о себе. «Курт Кобэйн: Чёртов Монтаж» - фильм, и теперь ещё и книга - как мне кажется, поможет людям  глубже понять, кем был Курт как человек, равно как и художник.
    Я думаю, что «Курт Кобэйн: Чёртов Монтаж» разрушит многое из существующей ранее мифологии, которая окружает Курта. И в результате, как это часто бывает, будет сформирована новая мифология. И таким образом это продолжается.

                - Бретт Морген




ИНТЕРВЬЮИРУЕМЫЕ

Приведённые далее проводились в ходе создания документального фильма «Курт Кобэйн: Чёртов Монтаж». Большая часть материала не была включена в окончательный фильм и представлена исключительно в этой книге

ДОН КОБЭЙН
Отец Курта

ДЖЕННИ КОБЭЙН
Мачеха Курта

ВЕНДИ О`КОННОР
Мать Курта

КИМ КОБЭЙН
Сестра Курта

ТРЭЙСИ МЭРАНДЕР
Подруга Курта

КОРТНИ ЛАВ
Жена Курта

КРИСТ НОВОСЕЛИЧ
Друг Курта


БЫТЬ СЫНОМ


ДОН КОБЭЙН: Абердин, штат Вашингтон, был городом заготовки леса. Я тоже работал в компании по заготовке леса. Моя вторая работа. Когда я там работал, она довольно быстро развивалась, вплоть до 60-х годов. Потом я пошёл работать на бензоколонку, а потом я пошёл работать в другую компанию по заготовке леса. Вот когда лесозаготовки были очень крупными, но потом они упали. Все теряли работу, и я думаю, что все стали терять работу с тех самых пор.

ВЕНДИ О`КОННОР: Я жила в Космополисе [штат Вашингтон, в семи минутах езды от Абердина]. Моему дяде принадлежали два завода. Буксирные компании и заводы и просто что-то, связанное с деревом, фанерой, гонтом. Это было лучшее время. Даже при том, что у нас многого не было, мы всегда могли получить то, что нам нужно. Поэтому это было очень хорошо.

ДОН: Кажется, я был на два года старше Венди. Мы познакомились в средней школе, начали встречаться, и всё пошло оттуда. Она закончила школу, а потом я закончил колледж с двухгодичным курсом. Я собирался поступать в колледж на бакалавра, но у меня не было денег. И мои родители мне не помогали, поэтому я сделал следующее: женился. Вот что ты тогда делал. Если ты ничем не занимался, ты устраивался на работу, женился. И мы поехали в Айдахо, потому что там можно пожениться. Понимаете, ей было всего 18.

ВЕНДИ: Я не знала, что такое влюбиться, и никогда этого не испытывала. И я просто думала, потому что он мне нравился, что я люблю его. И он подарил мне обручальное кольцо, и мы обручились. Знаете, это было весело! В смысле, это было, типа: «Хорошо, все эти проблемы позади. Теперь я буду рожать детей!» И я просто не могла дождаться, когда забеременею. Я раньше думала: «Зачем я вышла замуж за Дона Кобэйна?» Понимаете? И я думала - нет, всё действительно произошло неспроста. Курт должен был родиться.

[НА ПРЕДЫДУЩЕЙ СТРАНИЦЕ Так мультипликатор Хиско Халсинг видит Абердин, родной город Курта Кобэйна

НАПРОТИВ Курт Кобэйн в возрасте трёх лет, апрель 1970 года

ВВЕРХУ Свидетельство о рождении Курта, которое было показано в фильме «Курт Кобэйн: Чёртов Монтаж»]



[СЕМЕЙНАЯ ИСТОРИЯ
Полное имя отца Дональд Лиланд Кобэйн
Место рождения Абердин, Вашингтон Дата 7-25-1945
Девичья фамилия матери Венди Элизабет Фрэйденберг
Место рождения Абердин, Вашингтон Дата 4-24-1947
Место жительства на момент рождения ребенка Вашингтон, Хокуиэм, Абердин-авеню, 2830
Пол ребёнка мужской Вес при рождении 7 фунтов 71/2 унций Рост 20 дюймов
Отпечаток левой ноги ребёнка              Отпечаток правой ноги ребёнка
Отпечаток большого пальца левой руки матери     Отпечаток большого пальца правой руки матери]

«В рождественские праздники он надевал костюмчик, играл на барабанах». - ДОН
[ВЕНДИ:] Когда родился Курт, а потом Ким, его сестра … мне нравилось воспитывать детей в [Абердине], потому что он был достаточно маленьким, чтобы за ними можно было уследить, но достаточно большой, чтобы там было два кинотеатра и много магазинов, и мне просто это нравилось.

ДОН: Это был новый опыт для нас, но мы делали всё, что муж и жена делают с ребёнком. Больше всего я запомнил Курта, когда он был маленьким, вероятно, когда он был одет в костюм и шляпу, и всё такое. Я думаю, ему было года два. На рождественские праздники он надевал костюмчик, играл на барабанах. Вот каким я больше всего запомнил Курта. Я думаю о маленьком парнишке, одетом в костюм, играющем на барабанах.

ВЕНДИ: Он бил по горшкам и кастрюлям месяцев так в шесть. Хотя это делают большинство детей. И мы подарили ему маленький барабан и барабанные палочки, наверное, в десять месяцев. И он всегда, типа, если играла музыка, то он всегда принимался стучать. Мы собирались, по крайней мере, один раз в месяц в одном из наших домов, и в итоге чаще всего это было у моего брата Чака, потому что он соорудил стереомагнитофоны, и он был математиком. Он мог сделать просто всё, что угодно. И у него в подвале была вся эта аппаратура для записи. У него были ударные

[ВВЕРХУ Молодой Дон Кобэйн в 1966 году

СЛЕВА Дон Кобэйн даёт интервью для фильма» Курт Кобэйн: Чёртов Монтаж»

НАПРОТИВ Подборки из семейного видео юного Курта]


[НАПРОТИВ Различные кадры с юным Куртом, взятые из видео семьи Кобэйнов

НИЖЕ СЛЕВА И СПРАВА Молодая Венди О`Коннор

ВНИЗУ Венди даёт интервью для документального фильма в 2014 году]

установки и аппаратура для звукозаписи, и эхо-камера, и это было очень весело. И Курт во всём этом участвовал. Он просто проявлял, как и все мы, любовь к музыке сразу же - в первый год жизни. Понимаете, он хотел гитару, он хотел ударную установку, он всегда хотел музыкальные инструменты. Но он также хотел грузовики, самолёты, велосипеды и всё такое прочее. Но он просто очень любил музыку. Именно так было в нашей семье.

ДОН: Он был маленьким блондином, симпатичным маленьким ребёнком, и он был очень интересным. Он давал представления. Он танцевал и всё такое, и наряжался. Всё время он устраивал маленькие шоу. Это очень приветствовалось членами семьи Венди.

ВЕНДИ: Я рисовала по металлу, когда ему было, наверное, восемь месяцев, семь месяцев. И он всегда хотел вставать и сидеть у меня на коленях, поэтому я всегда давала ему листок бумаги, и он просто сидел рядом со мной. Он брал свой карандаш и как бы подражал мне и повторял за мной. И я заметила, что он рисует очень хорошие круги, и я взяла его руку с карандашом и показала ему, как рисовать глаза. Я не очень уверена, сколько ему было. И всё же он был юн. Десять месяцев, что-то в этом роде. Поскольку мы продолжали всё это делать, у него стало очень хорошо получаться. И мой брат Чак, однажды он пришёл в дом и увидел, что Курт нарисовал Плуто и всех диснеевских персонажей, и сказал: «Курт, ты можешь нарисовать мне, типа, Микки Мауса?» И Чак сказал: «Венди, посмотри на это». Он говорит: «Он рисует не так, как рисует большинство людей». Он рисует, типа, сперва его нос, потом его уши. Типа, большинство детей рисует голову, и они добавляют уши и нос и рот и ещё что-то. Он сперва рисовал определённые части лица или ещё что-то, а потом всё остальное. И было очень интересно наблюдать, как он это делает.

КИМ КОБЭЙН: В детстве его очень хвалили как художника. Рисование и живопись, ему всё это нравилось, и он умел это делать, и это просто давалось ему очень легко. И он не понимал. Я не думаю, что он понимал, типа: «А что такого?» То есть, это вот так и было. И я думаю, что из-за того, что мы видели, какой он классный художник, все дарили ему всё для рисования, понимаете, на каждый день рождения, на каждое Рождество.
[ВВЕРХУ Ким Кобэйн даёт интервью для фильма «Курт Кобэйн: Чёртов Монтаж»

НИЖЕ И ВВЕРХУ НАПРОТИВ Различные примеры первых рисунков Курта

ВНИЗУ НАПРОТИВ Маленькие Курт и Ким играют дома]


ВЕНДИ: Каждый раз, когда его маленькая сестрёнка плакала, это беспокоило Курта. Дети иногда плачут без причины, но это расстраивало его, и он бежал прямо к ней в комнату, чтобы убедиться, что всё в порядке. Он просто был хорошим ребенком. Он был милым, нежным. Я не хочу сказать, что когда он был маленький, он был, понимаете, прекрасным ребёнком, потому что, я имею в виду, что он мог выяснять отношения и драться с Ким и другими детьми тоже. Он не был слабовольным. Но он был просто чувствителен к потребностям других детей.

ДОН: Курт, понимаете, я не думаю, что люди понимали, каким он был чувствительным.

ВЕНДИ: Я не думаю, что Курт был слишком чувствителен. Слово «чувствительный» для меня это: «Все меня обижают, все меня обижают». Он был не такой. Он поступал честно и хотел, чтобы все остальные поступали честно. И он сердился. В смысле, он не жаловался на это, и не распускал нюни. Он бесился.

КИМ: Он был чрезвычайно заботливым. С тех пор, как ему исполнилось два года и он смог замечать, что на маму смотрят парни, он показывал им средний палец. Мама вела машину, и он видел, что какой-то парень смотрит на неё в окно машины, и он показывал ему средний палец.

[ВВЕРХУ Маленький Курт был большим фэном супергероев
НАПРОТИВ Рисунок, где маленький Курт изобразил спорткар]

«Когда я была маленькой, надо мной однажды типа издевались какие-то парни, и [Курт] пошёл и врезал одному из них кулаком в лицо». - КИМ

ВЕНДИ: И это началось в очень, очень юном возрасте. Он начал делать это, типа, когда на меня смотрели мужчины. Я не думаю, что он защищал женщину своего папы. Я думаю, что он защищал меня от других мужчин. Он не хотел, чтобы на меня смотрели мужчины. И двое парней, которых я знаю, я знала их жен, и они сказали: «Эй, Венди, знаешь, когда вы, ребята, спускались по мосту на днях, ты знаешь, что Курт сидел на заднем сиденье, и когда я выглянул и помахал тебе, он показал мне средний палец?» И я говорю: «'Нет...»  И он говорит: «Да». А потом другой парень сказал мне то же самое, и это было типа: «Эй, не смотрите на мою маму». Хотя он не был маменькиным сынком. Он очень, очень злился на меня из-за подобных вещей. Но я знаю, что он любил женщин. Он просто думал, что они самые лучшие, даже моя мать. Он очень уважал её, и он был всегда очень вежлив и добр. Поэтому, да. Он был защитником. Женщин и прав женщин.

КИМ: Когда я был маленькой, надо мной однажды типа издевались какие-то парни, и [Курт] пошёл и врезал одному из них кулаком в лицо. Я несколько месяцев не знала, что он сделал это, пока парень не подошёл ко мне и не сказал, типа: «Да, твой брат ударил меня кулаком в лицо из-за тебя». А я, типа: «Что?»

ВЕНДИ: Ой, если кто-то досаждал Ким, он тут же оказывался у их дверей, готовый вырубить их.

КИМ: И он всегда показывал неприличные жесты. Я не знаю, где он этого нахватался. Моё самое первое воспоминание связано с моим братом, и мы гуляли, и мне было, наверное, три года, и я в своём маленьком розовом пушистом платье, и он заставлял меня показывать палец полицейским, когда они пройдут мимо. И, как говорит моя мать, полицейский пришел в квартал и постучал в дверь после того, как мы с Куртом забежали в дом. И он сказал: «Вы знаете, ваш сын во дворе заставляет вашу бедную маленькую дочь показывать полицейским средний палец». И потом когда мы выросли, он кричал на полицейских, типа: «Засоли полицейских! Засоли полицейских!» И он думал, что это весело.

ДОН: Он всегда был как бы гиперактивным. Он почти всё время проходил несколько миль в час. Я думаю, что он был на риталине. Но, понимаете, я этого не помню.

ВЕНДИ: СДВГ? [Это началось] где-то в три года. В два с половиной. Примерно в три. Просто его переполняло слишком много энергии, он просто раскачивался, бился о стену, вверх тормашками смотрел «Улицу Сезам», понимаете, и повторял в точности всё, что передавали по ТВ. Как свой алфавит или что там ещё, считая числа. Просто Спиди Гонсалес, понимаете? И поэтому я отвела его к врачу, потому что, кажется, ему было где-то четыре, четыре с половиной года, и он собирался начать ходить в детский сад, и [врач] наблюдал за ним через полупрозрачное стекло. Он сказал, что позволит мне остаться в приёмной примерно минут сорок пять, просто чтобы удостовериться, что Курт вошёл в это состояние, и так и сделал. А потом он проверил его на Быстрое Движение Глаз, и отправил меня домой с тремя таблетками. [Он] велел дать ему [их], когда я вернусь домой, что, вероятно, было в конце дня, и он не спал всю ночь. Это была самая быстрая штука. Это было грустно, но в то же время это было уморительно весело. Он не давал нам с Доном спать всю ночь напролёт, вбегая в нашу спальню с рисунками и читая мне книгу, просто со скоростью девяносто миль в час, болтая, болтая, болтая. И я позвонила врачу, часов, типа, в пять утра и сказала: «О Боже, мне так страшно. Его сердце колотится. Он просто не в своём уме». Он говорит: «Больше ему не давайте». На следующий день я пришла, и он дал мне рецепт на успокоительное. И [Курт] начал ходить в школу и больше не бегал, но он был очень вялым и не заинтересованным. Он не был грустным или подавленным, это было просто что-то вроде… прежний Курт мне нравился больше. И я снова отвела его [к врачу] и сказала: «Это неправильно. Учитель сказал, что он просто вялый и всё время лежит головой на парте». И он сказал: «Ну, единственное, что мне приходит в голову, это что не надо давать ему сахар и красные пищевые красители». И по сей день, это по-прежнему то же самое. В смысле, сахар вызывает такое же привыкание, как героин. И пищевые красители - это очень плохо для нервной системы, красный краситель. И я всё это перестала ему давать, и потом он стал чувствовать себя просто отлично. Но он чувствовал себя очень обделённым, потому что все другие дети получали на ланч сладости, торты и всё такое прочее, а он - никогда.

КИМ: Курт, да, у него определённо был ум гонщика. Мозг Курта просто постоянно работал. Он всегда о чём-нибудь думал. В смысле, там всегда что-то происходило.

ВЕНДИ: Курт был гиперактивным. Полным энергии. Всегда занятым. Понимаете, с чего-то прыгать, что-то сваливать. Всё, что свойственно нормальному ребенку. А Дон, он не знал, как с этим обращаться. Он был одним из таких людей, которые просто думали, что на детей надо смотреть и не слышать их, и они не должны доставлять никаких хлопот. В смысле, он унижал и высмеивал Курта. А Курту было стыдно. В смысле, ему было очень больно, когда его смущали.

ДОН: Он просто притворялся. Именно поэтому он был всё время так зол. Его никак не контролировали. Он не мог бы выразить себя.

ВЕНДИ: Он как бы, типа, уменьшался в размере. Я не хочу наговаривать на его папу, но его папа на самом деле высмеивал его публично, и это было видно на его лице. Это причиняло ему боль. Дона воспитывал его папа, [который] был болтлив, криклив и жесток к своей жене на словах и физически и к двум младшим братьям Дона. Поэтому это - то, что он видел всю свою жизнь. Дон просто плохо к нему относился. Я расскажу вам только одну вещь, которую я отчётливо помню. [Курт] любил пиццу из «Pizza Pete», и раз в месяц мы ходили туда всей семьёй. И [Курт] был очень взволнован, а Дон всегда обращался с Куртом хуже всего на публике. Он всё время давал ему по голове, типа: «Хватит, Курт», или дёргал его за ухо, понимаете? И мы были в «Pizza Pete», и когда пришёл официант и поставил рядом с Куртом его напиток, он поставил его слишком близко к краю стола. Курт ел свою пиццу и дёрнул рукой, и напиток разлился по всему заведению. И Дон просто вышел из себя. Он сразу же стал орать на него. Это было так ужасно, и я была очень смущена. И это было просто типично.

КИМ: Я помню, что мой папа редко был дома. Я знаю, что он много занимался спортом и всё такое, поэтому он нечасто бывал дома. Но действительно, единственное, что я помню о моём отце, это когда он в своих брифах бродил по дому. И когда мы смотрели, [в] первый раза, «Волшебника Страны Оз», и я так испугалась летучих обезьян и испугалась ведьму, что пряталась за папу. Но мне было, типа, четыре года, и мне было пять лет, когда мой папа, наконец, съехал.

ВЕНДИ:Я хотела развестись, чтобы я могла найти кого-то более подходящего мне, который хотел бы быть со мной и ценить меня. [Дон] никогда не говорил мне, что я хорошенькая. Он никогда не говорил мне, что я хорошо выгляжу, и он никогда не говорил мне, что он любит меня. Никогда. Пока я не рассталась с ним. Мы расстались зимой 79 года, и он ушёл и жил со своими родителями, а потом мы [снова] возобновили отношения, что было просто глупо. В смысле, он ломал меня, расстраивал меня, заставлял чувствовать себя виноватой, а потом мы снова развелись.

ДОН: Мы были молоды, понимаете? Я думаю, что был, возможно, эгоистичен или что-то в этом роде. И спорт, возможно, ей не нравилось ходить на все эти турниры каждый уикэнд. Я играл в городской баскетбольной команде. Поэтому, возможно, я оставлял её с детьми слишком надолго. Она хотела развода, и я сказал: «Хорошо». Я не хотел путать карты. Вот так я делаю дела. Я просто ставлю всё перед собой или забываю об этом или просто не придаю этому значения. Я не думаю об этом.

ВЕНДИ: Дети должны были жить со мной в доме. А тогда в то время Курту было девять лет, и он стал совершенно неугомонным. Его до смерти смущало то, что мы разводимся. Он вывернул из всех люстр лампочки и запер на улице приходящую няню и Ким. Когда ему шёл одиннадцатый год, они с Доном в то время очень хорошо ладили, потому что он впервые проводил время со своими детьми, на самом деле. В смысле, на уикэнды он приходил и забирал их. И он проводил с ними время, а такого у них раньше никогда не было. И я говорила: «Я звонила вашему папе». Он не нашёл работу, но он жил в квартире. И я сказала [Дону]: «Ты хочешь, чтобы я привела его сегодня вечером?» И он говорит: «Да, приведи его сегодня вечером». Я не думаю, что Курт очень возражал против этого. Возможно, именно этого он от меня и хотел. Я могла пригрозить ему этим или что-то в этом роде. Возможно, именно этого он и хотел.

ДОН: Она не могла с ним справиться. Понимаете, что самое смешное - мне не нравится говорить плохие вещи и всё такое, но она всё время говорила обо мне плохое детям. А потом, когда мы с Дженни поженились, когда у нас начались проблемы с ним, мы даже пошли к консультанту, и нам сказали, что, возможно, он не чувствует, что его любят или что-то в этом роде. И я пошёл и получил его на законных основаниях, и Венди подписала бумаги где-то секунды за две. Мы думали, что это, возможно, покажет ему. Потому что нам предложили показать ребенку, что он - часть семьи и всё такое.

ДЖЕННИ КОБЭЙН: Он хотел жить в семье, и точка. И я чувствовала это просто с самого начала. Игры по вечерам, которые у нас были, это было очень важно для него. Понимаете, если мы не хотели это делать в среду вечером, понимаете, он говорил: «Нет! Мы должны...» Я чувствовал, что ему просто очень нравилось то время, но он всегда хотел победить. И если он не побеждал, он злился. Он хотел быть самым любимым, и это просто не был идеальный мир, которым, как он думал, должна быть семья. И он просто решил, что не будет делать то, что ему говорят. Он просто лежал на диване и смотрел телевизор. Спускался в свою комнату и играл на гитаре.

ВЕНДИ: Я не хочу сваливать всё на Дженни, потому что она была милой девушкой. Но взаимоотношения между Куртом и Доном изменились, потому что он нашёл женщину, и потом, я думаю, что Курту не нравилось, что у неё были дети, потому что было соревнование.

КИМ: Мой папа снова женился и завёл совершенно новую семью и, типа, понимаете,

[ВВЕРХУ Курт в возрасте шестнадцати лет с кроликами своей сестры Тампером и Расти]

«Курт, почему-то он стыдился многих вещей».  – КИМ

не хотел, чтобы старая семья сталкивалась с новой семьей. И я думаю, что Курт был как бы отодвинут в сторону, и он был виноват во всём - потому что он был самым старшим - если что-то шло не так. Типа, со сводным братом и сводной сестрой и всё такое.

ДОН: Его это возмущало, и он делал своё дело. Мы делали для него всё, что могли, но, понимаете, он был талантливым человеком, и я думаю, что он был таким же, как и все гении. Он намного, намного опережал всех остальных, и он делал своё дело. У людей, у которых есть такой большой талант, обычно есть маленькая проблема. Однажды я сказал ему, что больше никогда не женюсь, и я думаю, что он воспринял это просто как слова. Я не знаю, так это было или нет. Но я был беззаботным и всё такое, и когда он у меня был, это было здорово. Я думаю, что мог бы быть отцом получше, но у нас было много проблем с ним, и я думаю, что, понимаете, он просто взбунтовался.

КИМ: Курт, почему-то он стыдился многих вещей. Он почему-то считал развод чем-то позорным. Если его унижали или высмеивали, он терпеть этого не мог. Он просто, в смысле, это никому не нравится, понимаете, никому не нравится, когда его стыдят, или высмеивают, или унижают, и ему было просто очень больно от таких вещей. Из-за этого он чувствовал угрызения совести.

ДЖЕННИ: Он хотел маму и папу, и после того, как он решил, возможно, что Дон не собирается возвращаться к Венди, я была вначале, вероятно, «шагом» в правильном направлении. И те времена были очень хороши. Он и я любили музыку, и почему-то ему даже нравились «Poiner Sisters». Когда крутили «Fire», мы просто с ума сходили, и он на чём-нибудь стучал, а я пела с ножом. Я, конечно, не была такой, как «Pointer Sisters», но ему нравилось всё, что имело отношение к музыке. И когда он разыгрывал маленькие пьесы и скетчи с Джеем [сводным братом Курта], в смысле, они действительно всё это ставили, а мы были зрителями и всё это смотрели. Это было очень забавно. И Джей тоже был очень креативным, но Курт был потрясающий. Они снимали мультики с пластилиновыми людьми. Это было в нашей прачечной, и у них там была кинокамера с плёнкой. Они снимали фильм, а потом показывали его нам, и они работали над ним несколько дней. Они очень веселились, когда делали это. И иногда, когда мы ходили в походы, ему очень это нравилось. В смысле, ничего подобного он никогда раньше не делал.

ДОН: Когда мы поженились, я не мог наказывать детей [Дженни], на самом деле, или боялся, потому что они были не моими детьми. И она то же самое с [Куртом]. Но потом дошло до того, когда ей почти пришлось, или иначе мне бы пришлось делать это с ним больше, понимаете, когда он начал психовать. И он, вероятно, злился на это и злился на других детей и Дженни тоже. Как будто бы я к нему придираюсь. Но я должен был быть тем, кто бы это делал, потому что это был не её ребёнок.

ДЖЕННИ: Он всегда хотел самый большой кусок торта, а потом самую большую маисовую лепёшку. Он нагружал всё себе. Было больше похоже, что он больше ни о ком в семье не думал. В смысле, он очень много ел для маленького парнишки. Это раздражало, потому что я готовила обед на всю семью, а съедал это всё один человек. Пытаться говорить с ним об этом было грубо.

ДОН: Он был ленивым. У детей должны быть обязанности по дому и всё такое, а он иногда их не выполнял. Это был, наверное, единственный конфликт. Он время от времени издевался над другими детьми и всё такое, но я большую часть времени этого не видел, потому что с ним была Дженни и, вероятно, не говорила мне об этом. Потому что, понимаете, [он был её] пасынок.

[ВНИЗУ Интерес Курта к музыке начал усиливаться в подростковом возрасте]

КИМ: Мой папа, он был драчун, и он бил Курта по голове, когда отчитывал его за что-то, если он не помыл посуду или не вынес мусор или ещё за что-то.

ДЖЕННИ: Курт был чувствительным, и [единокровный брат Курта] Чэд тоже довольно чувствительный. И поэтому они на самом деле говорили: «Мне не нравится, когда он так бьёт меня по голове».

ДОН: Я однажды сделал это Чэду.

ДЖЕННИ: Это было в последний раз. Я сказала: «Не делай этого!» Но он действительно делал это Курту. Я думаю, что это было что-то вроде, типа, нежности, что ли. Но моим детям это не нравилось, и Чэду это не нравилось. И он перестал, как только понял, что создаёт детям проблемы. Это не было оскорбительно. Я не могу назвать это оскорбительным, потому что это было в точности как такой маленький бумс. Но, знаете, если бы он сидел рядом со мной и делал это, я бы очень разозлилась на него, потому что я просто думала, что поступать [так] было неправильно. А он просто валял дурака. Ничего серьёзного.

КИМ: В смысле, [Курта] наказали на целый год, потому что он забыл покормить собаку.

ДЖЕННИ: Кажется, такого никогда не было.

ДОН: Обычно их наказывали на неделю. Меня всё время наказывали. Я был молод. Всех детей наказывали, самое большое, возможно, на неделю. И вы знаете, как это происходит, это обычно продолжается неделю. Потому что как можно неделю держать ребёнка у себя во дворе?

ДЖЕННИ: И это действительно нереально. Мы просто не делали такого, я имею в виду. И как можно, понимаете?



ПОПАХИВАЕТ ПОДРОСТКОВЫМ ДУХОМ

ДЖЕННИ: До подросткового возраста все дети просто совершенно другие. [Курт] просто сильно изменился. Он всегда рассказывал о том, что люди его бьют и всё такое. И над ним издевались. Я вообще этого не видела, и его друзья этого вообще не видели. Поэтому это был один из тех мифов - потому что он был маленький, все над ним издевались - но в действительности он был хулиганом. Вот, начинаешь видеть эти маленькие образцы, понимаете, о чём я? Это просто очень шокирует.

КИМ: О боже, нет. Курт никогда не был хулиганом. Я даже представить себе не могу, чтобы он задирал какого-нибудь ребёнка. Это, наверное, понимаете, из-за стадного инстинкта он просто типа соглашался с этим. Единственное издевательство, которое я получила от него, состояло в том, что, когда мы были очень маленькими и, да, он издевался надо мной, как старший брат издевается над младшей сестрой. И конечно, это расстраивало меня, и ему нравилась реакция, понимаете? Но он определённо не был хулиганом.

ДЖЕННИ: Мой сын [Джей], после того, как мы стали жить вместе, Курт побил его, а потом пнул его в пах, и Джей ничего не сказал об этом. Потом мы узнали, и я была в ярости. Это было так ужасно - видеть своего сына всего в синяках. И я подумала: «Что с ним такое?» Это, понимаете, загорается лампочка, что здесь что-то не так. Но у нас также родился маленький ребёнок, и [Курт] очень, очень любил Чэда. Я сказала ему, что я так горжусь тем, как он обходится с Чэдом. И Чэд действительно помнит его, а он был ужасно мал.

КИМ: Он любил нашего маленького брата Чэда. О боже, он обожал его. Он был так счастлив, когда он родился, и просто обожал его. Но, понимаете, с приёмными детьми всё было по-другому, потому что они были как бы маленькими ангелами Дженни.

«Поэтому это был один из тех мифов - потому что он был маленький, все над ним издевались - но в действительности он был хулиганом».  - ДЖЕННИ

ВЕНДИ: Понимаете, Дон был заядлым спортсменом. Он ожидал от него, что тот будет делать определённые вещи, чтобы быть мужчиной. Быть парнем, быть мальчиком. Я не думаю, что Курт выбрал бы борьбу. Я даже не могла поверить своим ушам, когда [Курт] сказал, что он занимается борьбой. А потом он недолго находился на бейсбольном поле, потому что Дон словесно оскорблял Курта, и я видела этот взгляд в лицо Курта после игры, и я сказала: «Ты хочешь этим заниматься?» И он сказал: «Нет».   

[НАПРОТИВ Курт в возрасте четырнадцати лет]

«Но я действительно чувствовала, что у него был какой-то химический дисбаланс». - ДЖЕННИ

ДЖЕННИ: Он был очень сверхчувствителен к критике. Я думаю, что он чувствовал, что над ним издеваются. Он был очень чувствителен, и я думаю, что он держал всё в себе большую часть времени. Он не злился, никогда. Я не помню, чтобы он когда-нибудь взрывался. Он просто всасывал это, а потом думал об этом и, возможно, мог говорить об этом позже. Но я очень расстраивалась из-за него. Он был очень чувствителен.

ДОН: Он был хорошим игроком в бейсбол, но он хотел делать [это] во многом по-своему. Однажды, когда ему было, я думаю, лет двенадцать, мы поставили его на правый фланг, и вроде бы на правый фланг ставили своего самого худшего игрока. И он не захотел туда идти. Он бросил свою перчатку и расстроился. И другой тренер пошёл и вывел его из игры, и у них был маленький конфликт, и он просто встал и  пошёл домой.

ДЖЕННИ: Кажется, Курт в возрасте с трёх до двенадцати лет был на риталине, и мы решили сократить его количество, а потом вообще прекратить, и казалось, что он прекрасно себя чувствует. Я никогда не думала, что он был таким гиперактивным. Я думала, что он скорее ленивый, чем гиперактивный, но, возможно, лень могла быть вызвана риталином. Кто знает? Но я действительно чувствовала, что у него был какой-то химический дисбаланс. Лично я винила в этом риталин, потому что он как бы зависел от него. Я была действительно против этого и заставила его прекратить это принимать. Я чувствую себя немного виноватой в этом. Я позвонила его маме и сказала: «Я просто думаю, что сейчас это уже неправильно. Кажется, теперь ему нужно самому справляться с собственными искушениями, как это делает большинство людей».

КИМ: Мой папа не мог с ним справиться. И Курт ушёл жить, типа, на одну неделю к моему дяде Джиму, а потом он ушёл к моему дяде [Чаку], потому что у моей мамы были отношения, в то время, с приятелем, который был жестоким, и моя мама не хотела, чтобы рядом был [Курт], потому что он или в итоге защищал бы мою маму так, что закончил бы в тюрьме, или, понимаете... Она не хотела подвергать его этому.

[ВВЕРХУ Курт-подросток в 1980 году во время его визита к тёте Мари
НАПРОТИВ Рисунки Курта-подростка, предоставленные в качестве анимации для фильма «Курт Кобэйн: Чёртов Монтаж»

НА СЛЕДУЮЩИХ СТРАНИЦАХ Кадр из анимации Хиско Халсинга, изображающий, как Курт-подросток реагирует на присутствие одного из приятелей своей матери]


«Мне тяжело слышать, как люди критикуют Дона, потому что я знаю, что он очень старался. И это кажется просто очень несправедливым». – ДЖЕННИ

ДЖЕННИ: Все мы были несчастны, каждый из нас - дети, мы с Доном, Курт - все были несчастны. Это было что-то вроде очень холодной обстановки, и такого раньше не было. Мы были очень любящими родителями. И [Курт] тоже был очень любящим. Был хорошим, но он начал больше издеваться над детьми, и мы боялись за Чэда, хотя я клянусь, что до последнего дня он, безусловно, любил этого маленького мальчика. Но [он] просто делал подлости другим детям, а потом делал такие вещи в школе, и мы говорили с ним об этом, и он врал. Я думаю, что это была в некотором смысле моя вина, потому что я больше не могла с этим справиться. И это закончилось, когда я сказал Дону, что ему придётся вернуться к своей маме, потому что я не могу это сделать. Поэтому в тот момент это было больше моё решение, чем Дона. И мы поговорили с Венди, и она сказала: «Хорошо, я попробую ещё раз».

ДОН: Мы пытались справиться с этим, как могли. Но это как бы не получалось. Но были хорошие времена, понимаете? У всех были хорошие времена и плохие времена. И мы делали всё, что могли. Вот что мы говорим. Мы оба чувствуем - и Дженни рассказывала об этом и тоже сказала это – что, возможно, мы недостаточно старались.

ДЖЕННИ: Мне тяжело слышать, как люди критикуют Дона, потому что я знаю, что он очень старался. И это кажется просто очень несправедливым.

ВЕНДИ: Дон пришёл ко мне в офис; мы поговорили. Мы договорились, что я забираю его в четверг, пятницу, субботу, в воскресенье, чтобы это уже прекратить. Была причина: я шесть лет жила с парнем. Он был свирепым. Он меня бил. Это было очень плохо. И мы были в процессе расставания. Он ушёл в другой дом, я выгнала его, и это было весьма пугающим. Я не знала, появится ли он, а Курт его ненавидел.

[ВВЕРХУ Экспрессивные иллюстрации Курта-подростка намекают на его внутреннее смятение

НАПРОТИВ Кадр из серии, созданной для документального фильма мультипликатором Хиско Халсингом

НА СЛЕДУЮЩИХ СТРАНИЦАХ Кадр из мультипликации Хиско Халсинга с юным Куртом]

[ВВЕРХУ Портрет Дона Кобэйна, нарисованный Куртом-подростком

НАПРОТИВ Курт-правонарушитель на кадре из анимационной серии Хиско Халсинга]
Когда Дон, наконец, сказал: «Дженни больше не может это выносить. Она собирается разводиться со мной, если ты не заберёшь Курта обратно».'Я подумала: «Ну, ладно». И я позвонила брату Дона, Джиму - мы с ним были очень хорошими друзьями в средней школе, и он хороший парень - я позвонила Джиму и спросила его, не может ли он забрать его месяца так на два или три, пока тот парень не оставит меня в покое. [Это] шло хорошо, пока у Джима не начались неприятности с женой. И я позвонила своему брату Чаку, который жил в четырех кварталах от меня, и спросила его, не может ли он забрать Курта. И это было, возможно, самым лучшим, что в то время случилось с Куртом в его жизни, потому что это - брат с группой, ударная установка... абсолютно фантастические родители, а ему нужно было жить в стабильной семье, где все его любят, и это было просто самым лучшим. Я сказала: «Теперь дай мне знать, когда ты подумаешь, что он достаточно восстановился», потому что я думаю, что именно это было ему нужно. И вот мой брат позвонил мне и сказал: «Венди, ты нужна своему сыну».

ДЖЕННИ: Он просто настолько страдал, что он, понимаете, вымещал злость на своей маме, и вымещал злость на своём папе, и вымещал злость на своих братьях и сёстрах. Но было почти похоже на то, что он не чувствовал себя достойным, потому что от него отказывались, в основном. И я не знаю, как кто-то справился бы с тем, что вся твоя семья от тебя отказывается.

КИМ: У Чака была гитара и, кажется, он купил [Курту] его первую гитару в «Rosevear’s» [музыкальный магазин].
ВЕНДИ: Я даже не знала, что Чак отвёл его и купил ему гитару. В смысле, я в этом не участвовала, а потом, когда [Курт] появился, у него была, понимаете, его гитара и, конечно, все мы думали, что, если он будет заниматься музыкой, [он занимался бы] барабанами, потому что он был очень хорошим барабанщиком. И в тот день, когда он вернулся, это было просто прекрасно. Только началось лето и, понимаете, мой маленький защитник был дома. Он всегда был моим маленьким защитником.

КИМ: Когда Курту было лет пятнадцать, он вернулся. Там были я, моя мама и её будущий муж. Кажется, [он и Курт] вообще не особо общались. Кажется, в основном они просто избегали друг друга. В смысле, приятель моей мамы разбирался в музыке, но не то чтобы он увлекался музыкой или играл музыку или понимал то, что делал Курт, и я думаю, что он просто относился к нему как к ещё одному ленивому подростку, который, понимаете, не делал то, что он делал в подростковом возрасте. [Подростком мамин приятель] ходил по вечеринкам, спал со всеми подряд и уже был алкоголиком, и поэтому у них были совсем разные жизни. А Курт очень не любил, типа, такого на самом деле как бы суперсамцового, полного тестостерона [отношения]. Курт гораздо больше любил женщин вместо того, чтобы желать контролировать их или доминировать над ними или просто переспать или что-то подобное. Он просто был не таким человеком.

ДОН: Если он стал курить траву и всё такое, я, наверное, этого не понимал, или Дженни не говорила мне об этом. Я выбросил это из головы. Я его не видел. Я знаю, что у него были неприятности, не был там, где ему полагалось быть, не делал то, что ему полагалось делать, но я не знал, увлекался ли он чем-то, связанным с наркотиками. Я действительно этого не помню.

КИМ: Понимаете, он по-прежнему хотел бунтовать, удолбаться и гулять с друзьями и ничего не делать по дому. Он всегда просто хотел заниматься своим делом. Он хотел нормальной жизни. Он хотел маму, папу, и детей, и всего счастливого. Но тогда он не хотел, потому что он типа боролся против этого. Поэтому он боролся против того, что он действительно хотел.

ВЕНДИ: Я переживала хипповые дни. В смысле, я не был глупой. Я проверяла его комнату. Однажды я вошла, чтобы забрать его одежду после стирки, и что-то скрипнуло под ковриком, и я подумала, типа: «Хм, странно». И поэтому я отвернула коврик. Там были половицы, понимаете, такие маленькие и тонкие, и он отрезал маленький кусочек и положил туда свою трубку и траву, а потом положил деревяшку обратно. Вот, и вместо того, чтобы что-то ему сказать, я просто взяла это и выбросила. Я не слышала ни единого слова. Он вёл себя очень странно по отношению ко мне около недели.

[НА ПРЕДЫДУЩИХ, СТРАНИЦАХ НАПРОТИВ И НА СЛЕДУЮЩИХ СТРАНИЦАХ Кадры из мультипликационной подборки Хиско Халсинга, которые сопровождают этот отрывок из личных записей Курта в документальном фильме]


Отрывок из личных записей Курта Кобэйна


В сообществе, которое придаёт основное значение рассказам о сексуальных похождениях мачо как основному элементу всего разговора, я был недоразвитым, незрелым парнишкой, который никогда не трахался, и которого постоянно дразнили. О, бедный малыш. Это беспокоило меня - вероятно, даже больше, потому что я был возбуждён, и часто мне приходилось придумывать истории, типа: «А вот когда я был на каникулах, я познакомился с такой цыпочкой, и мы трахались, и ей это нравилось», и т.д., и т.п. Эта типичная пубертатная проблема была одним из факторов в самом разгаре моих проблем с отцом и мачехой. Понимаете, типичная история про злую мачеху. И поэтому я переезжал к бабушкам и дедушкам  с обеих сторон и четырём комплектам дядь и тёть и так далее, и тому подобное, в течение года. А в восьмом классе моей маме не оставили выбора, [кроме как] принять меня, потому что мой папа собрал мои вещи и отвёз меня к её дому утром и оставил меня там. Она была в бешенстве. У меня выработался весьма здоровый комплекс, не говоря уже о цвете лица. Потом однажды я обнаружил вообще самую оптимальную форму выражения: марихуана. Чёрт возьми, трава. Я мог уходить от реальности на целый день и не иметь обычных нервных срывов. Тревор был парнем, которого я ненавидел, но с ним мне пришлось подружиться, потому что он был единственным, у кого я мог достать траву. Он был авторитетом. Тревор, Эйс, Джон, Даррен, все - белая рвань, отморозки, отбросы общества, по словам качков - ходили после школы домой к той девушке, и они пригласили меня. Мы добрались до двери, и нас впустила очень полная девушка. Мне около часа было непонятно, что эта девушка кажется какой-то тихой, пока один из парней не указал на то, что она учится в классе для недоразвитых. Я уверен, что многие ребята назвали бы ее «умственно отсталой», а кто-то просто «заторможенной», а тогда и сейчас я бы назвал её тихой и неграмотной, но не «умственно отсталой». То, за чем парни ходили туда в течение прошлого месяца, это чтобы украсть выпивку из каморки под лестницей в подвале её дома. Пока остальные отвлекали её, кто-нибудь спускался вниз и брал литровую бутылку, а потом выходил на нижний этаж. И мы проделывали эту процедуру раз в два дня, и нам сходило это с рук где-то, о, около месяца. И в том месяце случилось то, что было воплощением моего психического насилия со стороны моей матери. Оказалось, что трава уже не слишком хорошо помогает мне убежать от своих проблем, и мне на самом деле нравится делать возмутительные вещи вроде кражи выпивки и битья витрин, и ничего вообще не имело значения. Я решил, что в течение ближайшего месяца я не буду сидеть на своей крыше и думать о том, чтобы спрыгнуть, но я фактически покончу с собой. И я не собирался покидать этот мир, фактически не узнав, как это - трахнуться. И однажды после школы я пошел один в дом [этой] девушки и напросился к ней, и она предложила мне «Twinkies», и я сел к ней на колени и сказал: «Давай трахнемся». И я дотронулся до её грудей, и она пошла в свою спальню и разделась передо мной, а я смотрел и понимал, что это фактически происходит. И я попытался трахнуть её, но не знал, как, и спросил её, делала ли она это когда-нибудь раньше. И она сказала: «Много раз», главным образом, со своим кузеном. Мне стало ужасно отвратно от того, как пахло её влагалище, и от неё пахло потом, и я ушёл. Меня мучила совесть до такой степени, что я не мог неделю ходить в школу, а когда я вернулся, меня временно исключили за прогулы. И в тот день приходил отец девушки, крича и обвиняя кого-то в том, что тот соблазнил его дочь. И вот, во время ланча, начались слухи, и на следующий день все ждали меня, чтобы орать, материть и плевать на меня, называя меня «трахальщиком умственно отсталой». Я побоялся насмешек. И я словил кайф и напился и пошёл на железнодорожные пути и лёг и положил себе на грудь и ноги два больших куска цемента и ждал одиннадцатичасового поезда. Поезд подъезжал всё ближе и ближе и ближе, и он прошёл по рельсам рядом со мной вместо того, чтобы проехать по мне. Напряжение из школы повлияло на меня, и поэтому я больше не мог ходить в школу. И поезд достаточно напугал меня для того, чтобы попробовать реабилитировать себя и свою грузоподъёмность, и с математикой, казалось, стало получше, поэтому я стал менее маниакально-депрессивным, но у меня так и не появилось друзей, потому что я, я ненавидел всех, поскольку они были очень фальшивы.

[НАПРОТИВ Кадры из мультипликационной подборки Хиско Халсинга, изображающая Курта-подростка, экспериментирующего с марихуаной

ВВЕРХУ СПРАВА И ВНИЗУ Фотографии из семейного архива Кобэйнов, где Курт в возрасте пятнадцати (вверху справа) и шестнадцати лет (внизу)]


КИМ: Он стал ещё ленивее. Не убирал свою комнату. Он был просто чем-то вроде брюзги. Я думаю, что это было что-то вроде типичной подростковой хрени, но это было также, типа: «Я просто не хочу этого делать, и я не буду этого делать».

ВЕНДИ: [Такого] на самом деле на него не сваливалось, пока он, вероятно, не пошёл в среднюю школу. И я понимала, что с такими гормонами раньше, понимаете, как даже с СДВГ, вы бы увидели изменения, когда гормоны будут играть. Потом они всё время спят. Понимаете, [когда он был моложе], он всё время бодрствовал. Он не ложился спать. В смысле, я укладывала его спать, а потом он поднимался иногда посреди ночи, понимаете, играя или читая или ещё что-то. И он был, типа, очень активный и вообще мало спал, а потом, как только он достиг половой зрелости, это просто переключилось. Потом он стал, типа, спать и не хотел вставать и поэтому это действительно изменилось.

КИМ: Он был также ужасно забавным. Он делал глупости, чтобы кого-нибудь рассмешить. Он был большим кретином, понимаете.

ВЕНДИ: Как однажды я прихожу домой с работы. Курт позвонил мне на работу и сказал: «Как узнать, когда готовы спагетти?» И я сказала: «Ну, брось порцию на стену, и если она прилипнет, они готовы». И я прихожу домой с работы, и смотрю, и целый котелок спагетти свисает с моего потолка. Сначала я, такая, говорю: «Что?» Понимаете, я вышла из себя, а потом начала смеяться. Я просто подумала, что это весело. И мы фактически оставили их там. Мы думали, что это маленький образ. И если вы пойдёте туда, вы сможете ещё увидеть, где они, наконец, оторвались.

КИМ: Из его комнаты слышалась очень громкая гитара и плохое пение. Я не знаю, была ли это акустика, или он просто ещё не нашёл свой голос, но это были, типа, одни и те же аккорды снова и снова и снова и снова. И однажды он заставил меня, типа, сидеть там. Вот, у нас был такой малый барабан, и это был старый потрёпанный барабан, а потом такая тарелка, свисающая на струне с потолка в его спальне. И у нас была такая старая коробка для игрушек. Она была деревянная, но на нём была такая виниловая обивка - это был бас. Он сказал, типа:

[ВВЕРХУ Сюрреалистические образы, нарисованные Куртом-подростком. Заметьте, что кролик сжимает «счастливую» человеческую руку.

НАПРОТИВ ВВЕРХУ, ВНИЗУ И НА СЛЕДУЮЩИХ СТРАНИЦАХ По мере того, как Курт становился старше, его творчество становилось все более и более сложным и выразительным]


«Вот, всё, что я от тебя хочу, это чтобы ты делала бум-бам бум бум бам». И я говорю: «Хорошо». Я просто сижу там, типа, бум-бам и, о боже, это продолжалось больше часа. Я, типа: «У меня руки болят. Мне надо остановиться». А он: «Нет, ты должны продолжать», и он подталкивал меня и подталкивал, чтобы я это делала.

ВЕНДИ: Он был также писателем, поэтому часто вокруг стояла тишина, когда не знаешь, что он делает, но я просто принимала это как есть. И он всё время писал. И он много рисовал карандашом и красками. И потом я знала, когда он играет музыку, потому что это было громко. И он смотрел, что идёт по «MTV». Он много его смотрел. Просто чтобы посмотреть, что нового. Ему очень нравилось смотреть видеоклипы. Улавливая идеи, типа, в смысле, я могла понять, что он думает: «Когда-нибудь я там буду. Я буду на «MTV»», понимаете? Я не относилась к этому серьёзно. Но я могла понять, что он на самом деле начинает обращать внимание на всё это. Очень пристальное.

КИМ: Курт брал все эти разные альбомы и записи и, понимаете, обучающие плёнки, любую аудиозапись, которую он мог найти, даже если она была с телевидения. Он записывал микс-плёнки. И это было просто весело. В смысле, это была такая, типа, это была куча шума. Я просто на самом деле чувствовала, что он чувствовал в своей голове.

ВЕНДИ: В смысле, он мог играть на любом инструменте. Типа, много детей по соседству объединились в группу, и их родители, и их родители сразу же бежали [и] не брали напрокат. Они покупали, типа, саксофон и флейту или что-то в этом роде. И в течение двух месяцев ребенок бросал занятия, и это всегда отдавали Курту, и он начинал на этом играть, и они говорили: «Ты умеешь с этим справляться». Поэтому он мог играть на всём, за что брался.

КИМ: Когда я была маленькой, я немного завидовала Курту. Но потом когда я выросла, я подумала, типа: «Я так рада, что у меня не было такого гениального мозга». Я была так потрясена, что, типа, я нормальный человек, и у меня нет такой постоянной, постоянной штуки, которая происходит в твоём мозгу, «ты недостаточно хороша». В твоём мозгу слишком много творческого потенциала, который надо как-то реализовывать, и я думаю, что это было большим мучением. В смысле, я помню, что ему постоянно приходилось что-то делать. В нескольких песнях даже есть текст, типа: «Жаль, что я не такой, как ты, не смешливый». И, понимаете, он просто таким не был. Повседневные вещи просто до смерти ему надоедали и, я думаю, именно поэтому он немногого добился в школе. Если бы у них были школы, которые есть сейчас, куда бы ходили дети, альтернативные школы, которые сосредотачиваются на искусстве и музыке и всём таком, он подумал бы: «О боже, вот, я нашёл своё место».

ВЕНДИ: Ему всегда нужно было что-то художественное. И школа помогла ему в разных жанрах искусств, и он с большим энтузиазмом относился к глине. Или он с большим энтузиазмом относился к живописи. А потом, когда он увлёкся живописью, он полюбил её. Очень полюбил. А потом, когда он пошёл в среднюю школу, он открыл для себя масляную живопись, и он влюбился в неё. Он обычно рисовал акварелью, и только потом акриловыми красками. И он всегда расширял свой диапазон при помощи того, чем он увлекался. Если это была живопись, он всегда находил новые способы расширения этого. И то же самое с музыкой.

КИМ: Я просто не думаю, что он знал, куда идёт. В итоге ему пришлось бросить школу, потому что у него было слишком много несданных зачётов, поэтому, понимаете, он, типа: «Я не хочу продолжать учиться в средней школе, если мне придётся возвращаться и ходить в летнюю школу и, вероятно, остаться на второй год, чтобы сдать все зачёты». И именно тогда моя мама, типа, говорит: «Ну, бросай. Но если ты хочешь бросить школу, тебе придётся устроиться на работу. Тебе надо будет что-то делать, потому что ты не будешь просто спать весь день, а потом ходить на вечеринки со своими друзьями на всю ночь и просто жить за наш счёт, понимаешь?»

«Ему всегда нужно было что-то художественное». - ВЕНДИ

ВЕНДИ: Когда я его выгнала? Это были времена жестокой любви. Все играли в воспитание жестокой любовью. И мне бы хотелось, чтобы эта фаза никогда не наступала бы. [Потом я] извинялась перед ним миллион раз. Он сказал: «Мама, пожалуйста, не [извиняйся]. Я был задирой. [Я был] ленив, спал весь день, жил за твой счёт, не закончил школу. То, что ты делала, это именно то, что надо».

[НАПРОТИВ Рисунок Курта-подростка на политическую тему]



Разговор между Куртом Кобэйном и Баззом Осборном из «Melvins»

КУРТ: [щелчок на плёнке] Алло? Алло?
БАЗЗ ОСБОРН: Ты всё ещё там?
КУРТ: Да. Я сейчас подключаю тебя к громкой связи.
БАЗЗ: Хорошо. Ты это записываешь на плёнку или пишешь?
КУРТ: Да, я записываю и пишу.
БАЗЗ: Люди не понимают, откуда мы на самом деле, понимаешь? Какой это, на самом деле, изолированный клоповник. В смысле, если бы сжигание ведьм было бы, типа, законным, мы все были бы сейчас мертвы. Понимаешь?
КУРТ: Да, чёрт возьми. Ты когда-нибудь видел фильм «Через Край»?
БАЗЗ: Да!
Курт: В смысле, боже, этот фильм имел такой эффект на меня.
КУРТ: Я люблю этот фильм.
БАЗЗ Я всегда хотел сделать это у вас на глазах.
Курт: Я тоже. Я, я пробовал, ты знаешь. Я хотел быть вандалом, и я хотел держать всех в плену в школе... Большинство учителей, боже. Последние несколько лет в школе в середине восьмидесятых было столько пропаганды Рейгана. Этот учитель просто каждый день критиковал это.
БАЗЗ: Сожги это место дотла, нахрен.
КУРТ: Да!
БАЗЗ: Средняя школа - это просто никчемное чёртово ничто. Боже, что за мучение. Понимаешь?
КУРТ: Нет, я пропускал школу последние два месяца... Я был настолько весь в себе к тому времени, и я был настолько антиобщественным, что был почти безумен, понимаешь? Я чувствовал себя таким отличным от них и таким сумасшедшим, что люди просто оставили меня в покое.


[ПРЕДЫДУЩИЕ СТРАНИЦЫ И НАПРОТИВ Мультипликационный ряд, созданный Хиско Халсингом, воссоздаёт суматоху семейной жизни Курта в его подростковые годы

ВВЕРХУ Эскиз Хиско Халсинга, показывающий генезис ключевого мультипликационного ряда из фильма «Курт Кобэйн: Чёртов Монтаж»]


ДОН: Он жил со всякими разными людьми. И ему было некуда пойти. Мы забирали его пару раз.

ДЖЕННИ: Мы забрали его, потому что мы услышали, что он живёт на улицы. Но он там не жил. Он и под мостом не жил. Я думаю, что это все знают. Он ходил на этот мост, чтобы порыбачить и повалять дурака, но он не жил под мостом. Ему нравился комфорт, и он просто не стал бы этого делать. И поэтому мы просто забрали его, думая, что, понимаете, он не должен был быть где-нибудь ещё. Мы узнали позже, что он спал у соседа на диване, но мы думали, что он жил на улицах. Мы оба, мы были просто очень из-за этого расстроены. И мы поговорили об этом с детьми и всё такое, и они сказали: «Ну, давайте его вернём».
ВЕНДИ: И он ушёл жить, я даже не знаю, с кем. В смысле, я их знала. Я знал его, мальчика, с которым он жил, и его мать позвонила мне, типа, три недели спустя и сказала: «Венди, вы знаете, ваш сын живёт у меня в доме». И я сказала: «Ну, удачи, понимаете? Все, что я хотела, это чтобы он устроился на работу и, возможно, вставал до полудня. Поэтому если вам удастся удержать его в таком состоянии, держите его. Но если вам нужно выгнать его, сделайте это».

ДЖЕННИ: В последний раз, когда он вернулся, он был очень увлечён игрой на гитаре. И мы могли слушать его, но мы любили это слушать. А потом барабанный бой - барабаны становится чуть труднее слушать. Кто-то сказал, что [Дон] отобрал у него гитару и разбил.

[НАПРОТИВ Курт в возрасте девятнадцати лет во время рождественской сессии 1986 года

ВВЕРХУ Рекламная листовка Курта для их с Кристом Новоселичем услуг по уборке, 1990 год

СОСНА Услуги По Уборке
Курт Крис                352-
                0992

                Дружелюбно, быстро
                и ЧИСТО

                Коммерческое обслуживание

Ванные - раковина - туалет - швабра - зеркала-бумажное кухонное полотенце…


СЛЕДУЮЩИЕ СТРАНИЦЫ Кадр из мультипликационной серии Хиско Халсинга, изображающая Курта, делающего запись, когда он жил с Трэйси Мэрандер]


Нет, я убила бы его. Он просто не стал бы этого делать. Это ещё одна вещь, которая была чем-то вроде слухов, но это создавало своего рода историю о самом себе для людей, чтобы они чувствовали к нему жалость. И потом, опять-таки, как только он сюда попал, и там была дисциплина и обязанности, он не хотел это делать. Он просто хотел делать то, что он хотел делать. [Ему] было лет восемнадцать, когда он у нас был в последний раз.

КИМ: Я думаю, что он пытался устроиться на работу. Моя мама помогла ему с его резюме, и он получил работу уборщика. В смысле, он был уборщиком в средней школе, из которой он вылетел, вообще-то. И я думаю, что у него были неприятности. Кажется, он сказал, что выбросил из окна компьютер или что-то в этом роде. Я не знаю, правда ли это.

ВЕНДИ: Он устроился на работу и нашёл такой маленький склад [чтобы там жить]. Я пошла туда и, типа, всё моё воображение не смогло бы привести меня в это место. Я приблизилась на шаг, и [он] провалился. Были стены - внутренняя часть, понимаете, брусы два на четыре, но вообще не было стен. У него были черепахи. Это было фактически вторым местом, где он жил. Первое, он с кем-то - одним из своих друзей - они продержались приблизительно шесть недель.

КИМ: Он уложил бетон и построил террариум для своих черепах. Он только - я бы сказала, что он жил в шести кварталах от дома и как раз за нашим старым продуктовым магазином.

ВЕНДИ: Между первым местом, которое он снимал, и тем местом он снова переехал [домой], и приходил Крист. А он очень высокий, и он входил в парадную дверь, а у парадной двери был арочный проход, потом арка в прихожей, потом гостиная, ещё одна арка, столовая, ещё одна арка в кухню, а потом еще одна из чёрного хода. И он всегда входил в парадную дверь. И это было просто бам бам бам. Он стукался головой. И я говорю: «Знаешь, Крист, ты можешь входить через чёрный ход, так ты стукнешься только об одну». Это было мило. Они были просто очень хорошими друзьями. Крист был очень тихий и очень вежливый. Очень хороший. Мне он очень нравился. И [у них фактически была] гараж-группа, и они играли.


ЛЮБОВНЫЙ ЗУММЕР

КРИСТ НОВОСЕЛИЧ: Кажется, мне было восемнадцать или девятнадцать лет, а Курту было, типа, семнадцать [когда мы познакомились]. Он был таким парнем, и он тусовался с некоторыми из тех абердинских персонажей, но ему нравился панк-рок, и поэтому он пробудил во мне интерес. И он не был мэйнстримной личностью - он был настоящей контркультурной личностью. Я просто думал, что он довольно спокойный, и также у него были гитара и гитарный усилитель. А потом я заметил, какой он хороший художник. Он работал в то время на тех курортах в Оушн-Шорс, и он был там уборщиком. И опять-таки, ему всегда приходилось, типа, заниматься чем-то вроде искусства, обычно что-нибудь портя. Вот, типа, была такая рекламная листовка, которую он принёс с работы о том, как чистить морской черенок, а потом он изменил её так, что поместил туда лица. Это было очень хорошо - вот морской черенок, а потом появляется нож, и вот: «Нет! Нет! Aаа... aаааа!» И вот просто этот морской черенок расчленяется, и это было сделано очень хорошо, то, как он его изменил. И это было забавно.

КИМ: Я не особенно долго была рядом, но, понимаете, когда Курт действительно нашёл людей, с которыми он мог общаться, это было удивительно. Например, когда он познакомился с Кристом, и он обычно следовал за «Melvins», как маленький щенок, типа: «Боже мой, я хочу играть в их группе! Они такие классные!» Тогда они были гораздо старше, хотя они были старше всего на несколько лет. Я думаю, что это помогло ему в некотором роде стать таким, каким он был, типа: «Вот, наконец есть люди, с которыми я могу общаться, которые тоже думают так, как я».


[НАПРОТИВ Кадр из мультипликационного ряда Хиско Халсинга, на которых Курт работает над песнями в доме Трэйси

ВНИЗУ Крист Новоселич в фильме «Курт Кобэйн: Чёртов Монтаж»

ВВЕРХУ Трэйси Мэрандер и Курт Кобэйн на фотографии, сделанной тогдашней женой Криста Шелли Новоселич (теперь Шелли Хиркас)

НАПРОТИВ Трэйси Мэрандер даёт интервью для фильма «Курт Кобэйн: Чёртов Монтаж»]


«И он пришёл домой немного грустный, потому что у него была такая девушка, в которую он, типа, влюбился, а потом у неё всегда был приятель-качок».  – ВЕНДИ

КРИСТ: Это случилось органично. «Давайте создадим группу, потому что «Melvins» [репетируют] каждый день». И у [Курта] был гитарный усилитель и гитара, а потом я знал кого-то, у кого я мог бы достать бас и басовый усилитель. Потом нам просто нужен был ударник. Вот когда «Melvins» нуждались в новом ударнике, и поэтому Базз [Осборн] подошёл ко мне, чтобы узнать, знаю ли я каких-нибудь ударников в Абердине. Я сказал: «Я знаю Дэйла Кровера и Эрона Бёркхарда», и Базз по-прежнему работает с Дэйлом и по сей день. А Дэйлу было, типа, пятнадцать или шестнадцать, что-то в этом роде. Он был очень молод. И потом мы с Куртом ходили с Эроном, и мы начали играть с Эроном, а он был просто другой в культурном отношении. [Эрон] допустил расистское оскорбление в адрес чёрного полицейского, и это тут же стало приговором. Это было так: «В нашей группе такого не может быть. Нет».

ТРЭЙСИ МЭРАНДЕР: [Мы с Куртом] начали встречаться, кажется, в начале лета, возможно, 87 года. Первый раз, когда мы встретились, это, возможно, на вечеринке в Такоме. Я помню его на кухне со своей любимой крысой на плече. Я немного поговорила с ним о крысах, потому что у меня были домашние крысы, просто бегло поговорила с ним.

ВЕНДИ: Курт привёл Трэйси домой, и я просто сразу же полюбила её. Она вошла, у неё были фиолетовые волосы, на ней была такая маленькая юбочка, и на ней на всей были маленькие колокольчики. Она была просто прелесть и просто обожала Курта, и он был очень почтителен с ней и любил её. И я была просто счастлива за него, потому что она была очень, очень аккуратным человеком.

ТРЭЙСИ: Кажется, у него была одна [подружка]. У него была одна незадолго до этого, возможно, в средней школе. Но я не знаю, как долго они встречались. Я не могу вспомнить.

ВЕНДИ: Он задавал мне вопросы о девушках и пытался выяснить, понимаете, как её заполучить. И он пришел домой немного грустный, потому что у него была такая девушка, в которую он, типа, влюбился, а потом у нее всегда был приятель-качок.

ТРЭЙСИ: Мне нравилось, что он был забавный. Он меня веселил. Он не боялся быть тупым или глупым. Но в основном мы просто хорошо проводили время, тусуясь. Я думаю, что он, возможно, был немного сердит из-за того, как к нему относились в школе. И сердился на свою маму и папу. Я думаю, что дело было не столько в том, что ему было трудно принять любовь, но в том факте, что, возможно, он боялся, что это не получится, и ему будет больно.

КИМ: Курт не был таким типичным мужчиной. В смысле, да, он был парнем, и ему нравилось делать то, что делают парни, но не то, что делают мачо. Курт просто... он любил женщин, поэтому он не был снисходительным. И, также, его окружало много женщин. В смысле, по линии моей мамы было пять женщин. У него было четыре тёти и два дяди и один дядя, который был геем, поэтому... Он не был одним из тех парней, которые говорят: «О, мне надо завалить эту цыпочку». Таких парней было много в Абердине.

ТРЭЙСИ: Он жил в таком крошечном маленьком домике в Абердине, в котором было всего несколько комнат и плита. Но не было холодильника. Они хранили еду в ящике со льдом на крыльце. И они были с Мэттом Лакином и, возможно, кем-то другим, я не могу вспомнить. Но именно там они обычно также репетировали.



[НАПРОТИВ Видеозапись самого раннего концерта «Нирваны», устроенного на чердаке у Криста

ВВЕРХУ Страница одной из записных книжек Курта, где перечислены несколько предполагаемых названий группы и то, на котором он в итоге остановился


BOCHELISM
                MAN
GODCHILD                BUG
BREED

                О, НАШЕ ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ НАЗВАНИЕ
                ЭТО

                НИРВАНА

NOVACAIN

                TED
                ED       ]



«Он не был тем, кто приходит домой и пьёт пиво или выпивает». – ТРЕЙСИ

КРИСТ: Это было, типа, пять раз в неделю. Каждый день. Или мы зависали, потому что нам надо было идти искать Эрона, который был в таверне. Но мы суперсерьёзно относились к этому. У нас были репетиции, которые не были экстатическими джэмами или чем-то в этом роде, а потом мы несколько злились, типа: «О, возможно, мы - отстой. Не такая уж мы и хорошая группа». А потом у нас были классные репетиции, и мы все добивались успеха и компоновали песни. Потом мы собирали свой список песен, и это было очень прилично. Мы серьёзно относились к тому, чтобы играть в группе.

ТРЭЙСИ: Первый концерт [«Нирваны»] был в том доме в Рэймонде на вечеринке. Они играли в гостиной; все были очень пьяные.

КРИСТ: Каждый вечер нам нравилось пить - просто в основном дешёвое вино. Курт увлекался, типа, «Ernest and Julio Gallo». Мы покупали галлон этого вина за, типа, пятнадцать долларов или что-то в этом роде. Курт не очень увлекался курением травы. Он увлекался вином и подобными вещами, а потом он пристрастился, понимаете, к всевозможным наркотикам, но это уже совсем другая история. Но я не думаю, что мы были, типа, алкоголиками. Были времена, когда мы не пили. И мы никогда не пили на репетиции. Мы были всегда трезвыми и серьёзно относились к этому.

ТРЭЙСИ: Он не был тем, кто приходит домой и пьёт пиво или выпивает. Если мы [шли] на концерт или на вечеринку, то он пил, и он пил крепкий алкоголь - ему не нравилось пиво - а потом иногда он курил траву на вечеринке или что-то в этом роде. И он немного курил сигареты, не особо увлекаясь или что-то подобное. Он не пил столько, сколько пил Крист.

ВЕНДИ: После того, как Курт переехал из того маленького домика и на самом деле увлёкся музыкой с Кристом, он переехал в Олимпию и стал жить у Трэйси.

ТРЭЙСИ: На тот момент я зарабатывала все деньги, хотя это было немного. Арендная плата была дешёвой и всё такое. Ему действительно было несколько трудновато удержаться на работе, потому что, понимаете, они не знали, когда по вечерам будут репетировать и всё такое, а потом он действительно хотел репетировать гораздо больше, чем остальная часть группы. Я знаю, что его иногда раздражал Крист, потому что Крист не мог репетировать, потому что ему приходилось работать допоздна. И это, ну, раздражало Курта, но он просто в итоге после этого больше не устраивался на другую работу.

ВЕНДИ: Если бы не она, он бы умер с голоду.

ТРЭЙСИ: Я поддерживала его, да. Он не получал деньги от своей мамы или что-то в этом роде, но я работала, и я не возражала. Этого было достаточно для нас двоих и всех наших домашних животных. Иногда он бродил по Олимпии, но обычно он писал песни, играл на гитаре или рисовал или делал разные видео и кассетные монтажи, сочинял истории.

КИМ: Он всегда приходил домой, даже когда он жил в соседнем квартале с Трэйси или в своей маленькой лачуге на той же улице. Он приходил домой и обедал или ещё что-нибудь. Мама кормила его, если его надо было накормить, давала ему деньги, когда он нуждался в деньгах. Нет, понимаете, от него не отказывались.

ТРЭЙСИ: Я знаю, что некоторые люди скажут, что я относилась к Курту по-матерински, но мне нравится думать, что это было больше, чем я пыталась воспитывать его, а не заботиться о нём. Пытаясь дать ему заниматься своим творчеством и музыкой и поощряя его совершенствоваться в этом, а не пытаясь это подавлять.



[НАПРОТИВ Кадры из видео с Куртом, снятого Кристом Новоселичем в Абердине

ВНИЗУ Дом Трэйси и Курта в Олимпии, каким он был тогда, когда они там жили

СЛЕДУЮЩИЕ СТРАНИЦЫ На этом кадре из мультипликации Хиско Халсинга Курт просматривает свою коллекцию пластинок]


[НАПРОТИВ Видео с Куртом, снятое Кристом Новоселичем

ВВЕРХУ На этом кадре из мультипликации Хиско Халсинга Курт создаёт художественный монтаж с использованием фотографий из медицинских книг

СЛЕДУЮЩИЕ СТРАНИЦЫ Кадр из мультипликационного ряда Хиско Халсинга, изображающий быт Курта в доме, где он жил с Трэйси]


ДОН: Он был вроде меня: такой же ленивый.

ТРЭЙСИ: У нас был умывальник, и он иногда мыл [посуду], ну, в общем, давайте я это перефразирую. Он делал это сначала иногда, но потом - тут наступает жалостливая часть - он жаловался, что, когда он моет посуду, это размягчает мозоли на кончиках его пальцев, которые ему нужны, чтобы играть на гитаре. Но он не мог надевать резиновые перчатки, потому что это делало посуду слишком скользкой, и она разбивалась.

КИМ: Должно быть, вероятно, когда он познакомился с Трэйси, он больше стал увлекаться, типа, такими ностальгическими вещами. Ему очень нравились игрушки 70-х, и я думаю, что эти анатомические вещи просто очаровывали его, понимаете? Как работало тело? Я думаю, его увлечение анатомией человека и тем, что мы можем делать, и что могут делать женщины, например, рожая детей - это было просто что-то в нём.

ТРЭЙСИ: У него было много таких фигурок Прозрачного Человека, которые он соединял с анатомией и чем-то подобным, но я действительно не знаю, насколько он этим интересовался. Я только знаю, что он смотрел на это больше как на художественную вещь. Возможно, он был увлечён человеческим телом. Но он сооружал такие штуки с Прозрачным Человеком, а потом иногда он доставал, типа, медицинскую книгу с, типа, очень непристойными изображениями поражённых болезнью частей вашего тела или что-то в этом роде, которую он нашёл в комиссионке. Но я не думаю, что он - я думаю, что это была просто часть творчества. Я не думаю, что было тотальное увлечение этим.

КРИСТ: У него была отдушина. Его творчество. И если посмотреть на него, это мрак, и потом всегда есть какие-то, типа, искалеченное тело, какой-то орган, какая-то анатомия. Во многом это очень красиво. В смысле, это хорошо сделано. Но что-то не так. Это всё больное.

ТРЭЙСИ: У него на стене был большой коллаж с изображениями больных влагалищ и потом, типа, люди или просто случайные вещи, которые он сделал. Я просто, типа, говорю: «О, классно», понимаете?

КИМ: Я думаю, что он находил больше красоты в том, что было под кожей. Я думаю, что он находил грубые вещи красивыми. Поскольку он был так точен в определённых вещах или так сильно увлечён человеческим телом и тем, как функционируют вещи, он, вероятно, мог бы стать хирургом, раз это было его страстью. Но я думаю, что он больше походил на доктора Франкенштейна, понимаете, а не на настоящего доктора. Он хотел бы, типа: «О, давайте посмотрим, сможем ли мы, понимаете, приставить голову осла, понимаете, вот этому парню».

КРИСТ: Это всё анатомия. Типа, по почте приходят рекламные объявления из супермаркета, и там всё это мясо. Он вырезает это, понимаете, и просто делает эти коллажи. Я не знаю. Подсознание вело его, типа, под поверхностью. Это - анатомия, или это просто мясо.

ТРЭЙСИ: Многое в его творчестве было довольно мрачным, понимаете, и, возможно, это просто те вещи, о которых он думал. Я знаю, что он всегда говорил, что у него были очень бурные сны. Люди врывались в его дом, пытаясь его убить, и ему приходилось ударять их ножом, чтобы убежать от них или ударять их ножом,


[НАПРОТИВ И ВВЕРХУ Курт работает над художественными проектами в мультипликационном ряду Хиско Халсинга]


чтобы защитить свою семью или друзей. Я не знаю, что это было, но, возможно, это было частью этого.

КИМ: Когда он жил с Трэйси в Олимпии, там была музыкальная сцена, и он познакомился с другими людьми. В смысле, там были «K Records» и радиостанция [Колледжа] Вечнозелёного  [Штата], и многие люди там увлекались музыкой. Там намного больше доступа к, понимаете, другим людям, которые увлекались музыкой и как бы музыкой андеграундного типа, и я думаю, что это было то, что просто помогло ему.

КРИСТ: Мы записали демо с Джеком Эндино на «Reciprocal Studios» в, типа, 1988 году, вероятно. Мы сделали демо, и Джеку оно понравилось, и он дал копию Джонатану [Поунмэну] на «Sup Pop». Тогда Джонатан основал эту студию и набирал группы, и это было так: «Эй, вы хотите сделать сингл?» «Sub Pop» делала серию синглов, всего тысячу копий или что-то в этом роде, и мы говорим, типа: «Конечно!» Вот так всё и случилось.

ТРЭЙСИ: Как только позвонили с «Sub Pop», и они хотели записать их на студии, он был просто в восторге. Он слушал сообщение на автоответчике, типа, раз двадцать, просто чтобы услышать это снова и снова.

КРИСТ: Я помню самый первый отзыв, который «Нирвана» получила на сингл «Love Buzz» / «Big Cheese». Он был в таком продвинутом журнале из Мичигана, и они сделали нам плохой отзыв. Они сказали, что это похоже на «Lynyrd Skynyrd», но без


[ВНИЗУ Плёнка с художественными работами Курта для раннего варианта группы плюс контактная информация для заинтересованных звукозаписывающих компаний

НАПРОТИВ Страница из личных дневников Курта, которая подчёркивает его очевидный страх унижения

- на мои эмоции влияет музыка
- я использую частицы и кусочки других личностей, чтобы сформировать свою собственную
- мне грозит осмеяние            ]



блеска. Курта это очень обидело. А я сказал: «Не беспокойся об этом. Они просто тусовщики. Они - хипстеры. Забей на них». И, понимаете, мне тоже было из-за этого плохо. Но он тяжело это воспринимал.

ДЖЕННИ: Он попадал в стрессовые ситуации, когда у большинства людей болела голова, а у него были проблемы с желудком. И это, типа, преследовало его долгое время, потому что он никогда не был в такой безопасности или в такой уверенности, как он хотел.

ТРЭЙСИ: Его много раз рвало перед его концертами. Он говорил, что это не нервозность, но я не знаю. Я знаю, что у него была целая отдельная проблема с желудком/едой. Но почти каждый раз, когда его рвало - это перед концертом.

КРИСТ: Курт ненавидел, когда его унижали. Он ненавидел это. Он ненавидел это. Если он когда-либо думал, что его унижают, то вы видели, как проявляется гнев. И поэтому он был также очень осторожен и упрям по поводу творчества и представления работы, потому что он не хотел быть униженным. Меня можно было унижать - я унижаюсь и всё такое - но не Курта, нет.

КИМ: Курт воспринимал это на совершенно другом уровне, понимаете? Когда его стыдили, он действительно чувствовал это. Ему было трудно прощать.

КРИСТ: У него было много чувств. Он мог быть милым, но он мог также быть жестоким. Я думаю, что там была дихотомия: он мог быть очень мягким и невесёлым, или он мог быть очень пылким. Курт был художником. Ему всегда надо было самовыражаться - он никогда не сидел, типа, сложа руки, понимаете. Он не был ленивым. Он никогда не валялся в постели, но он никогда не убирал свою кухню или не убирал свой дом. Его просто это не интересовало. Он всегда рисовал или делал скульптуры или сочинял музыку. Он всегда был вынужден так или иначе самовыражаться.

ТРЭЙСИ: Я думаю, когда люди говорят о том, что он был ленивым, это потому что он не работал, и в итоге он больше не хотел убираться в доме и оставил это мне. Но из-за его музыки, даже его творчества, он занимался этим. Он посылал плёнку звукозаписывающим компаниям, пытаясь добиться [заключения контракта], а потом [он пытался] заказать концерты и сделать так, чтобы люди обратили на него внимание. И [он] репетировал, чтобы стать лучше. Даже когда он смотрел телевизор - некоторые люди могут просто сидеть так по нескольку часов и отключаться. Он играл на гитаре и просто чирикал и чирикал на бумаге, и в итоге он [сочинял] песню, а потом [записывал] её. Или он писал что-то в записной книжке. Он действительно хотел успеха. Он был честолюбив. Он не хотел играть в какой-нибудь группе в баре. Он хотел стать успешным. Успешным не как «Guns N' Roses», а больше [как] «R.E.M.» [или] «Pixies». Он любил «Pixies». Он просто не хотел стать суперпопулярной мегазвездой.

«Курт ненавидел, когда его унижали» - КРИСТ

КРИСТ: Курт делал все эти подборки , и он соединил вместе все эти плёнки и отправил их по почте на «Touch and Go [Records»]. Он был очень честолюбив, когда мы искали контракт на запись. И в 1991 году он хотел, чтобы у него была реклама. Он хотел, чтобы его раскручивали. Поэтому он был очень уверен в себе, и он был самым честолюбивым человеком.

ТРЭЙСИ: Я не знаю, назвала ли бы я его гением, но у него, казалось, было чутьё на то, чтобы писать песни, которые нравились людям. Был ли это более грубый материал на «Bleach» или более спродюсированный материал на «Nevermind», у него просто, казалось, было хорошее чутьё на то, чтобы это писать. И понимаете, Крист тоже внес свой вклад в это, басовые партии и всё такое, и позже Дэйв Грол.

КРИСТ: Понимаете, есть полная уверенность. Мы просто пытались быть восторженными. Мы очень серьёзно относились к музыке - мы должны были чувствовать музыку. Мы любили музыку, и мы не были догматичными панками. Тогда в панк-роке было много идеологии и догмы, а мы этого просто не чувствовали. Нам по-прежнему нравились «Black Sabbath» и «Led Zeppelin» и хард-рок. И панк-рок-музыка была тоже классной. В смысле, это всё было просто музыкой, и именно так мы представляли себе группу, просто чтобы сочинять такую музыку. Мы только должны были чувствовать музыку, и особенно Курт. Для него должно было быть так, потому что он был очень эмоционален. Именно поэтому эта музыка так живуча и по сей день. Люди могут её чувствовать.

ВЕНДИ: Я не знала, что он пробовал героин. [Ред.: Курт написал в дневнике, что в 1987 году он попробовал героин впервые в Абердине, а потом ещё приблизительно десять раз между этим и 1990 годом]. Потому что в Абердине... это очень меня удивляет.

ТРЭЙСИ: Понимаете, он никогда не говорил мне об этом. Он вообще скрывал это от меня. Я так и не узнала. Очень много людей говорили мне об этом, но, в то время, я вообще не знала. Потому что я вообще-то говорила с ним об этом. Кстати, он обычно высмеивал некоторых людей в Сиэтле, которые это употребляли. Говорил, что это очень глупо. Поэтому я не знаю, хотел ли он сойтись с ними или просто... Я не знаю.


[ВВЕРХУ На кадре из мультипликационного ряда Хиско Халсинга Курт делает личную аудиозапись

НАПРОТИВ На этом кадре из мультипликационного ряда Хиско Халсинга Курт играет на акустической гитаре]


«Мы думали, что это болезнь Крона, язвы, понимаете, всё». - ВЕНДИ

ВЕНДИ: Я думаю, что он пробовал его из-за своих проблем с желудком. Ну, он страдал непереносимостью лактозы и съедал тонны мороженого. В смысле, это - действительно плохая штука, когда у тебя непереносимость лактозы. Он ходил ко многим врачам, которые ставили ему неправильный диагноз. Мы думали, что это болезнь Крона, язвы, понимаете, всё. И я думаю, что только [из-за боли], он попробовал наркотик, который просто испортил ему всю жизнь. Это был наркотик, который был там, где он был доступен для него в какой-то момент, и он попробовал его. И он просто - я думаю, что эйфория просто опьяняющая. Она похожа на чувство, которого ты никогда в жизни раньше не испытывал. И именно поэтому это так опасно. В смысле, один раз, и ты можешь подсесть. И именно это и случилось.

ТРЭЙСИ: У Курта часто болел желудок. Понимаете, он чувствовал себя прекрасно, а потом выходил из машины и просто говорил, типа: «Меня должно вырвать». Я знаю, что он один или два раза ходил к врачу, но это не очень помогло.

КРИСТ: Он начал баловаться героином в... кажется, это был 90, начало 91 года. Он связался с некоторыми из тех людей в Сиэтле, которые увлекались героином,

[ВВЕРХУ СЛЕВА: Курт рисовал многоразных эмблем для группы, включая эту, на которой изображена гитара, напоминающая модель, с которой он станет ассоциироваться, «Fender Jaguar»

ВВЕРХУ Самодельные плёнки из архива Курта, включая его личную запись первого альбома «Нирваны», «Bleach»


НИРВАНА

@ P  1989 the end of music (BMI)    102
НИРВАНА - BLEACH

A Noise Reduction                B Noise Reduction
EQ High(crO2): 70us                EQ High(crO2): 70us

BLEW                Negative Creep
Floyd the barber                Scoff
About A girl                Swap Meat
School                Mr Moustache
Love Buzz                Sifting
Paper Cuts

НИРВАНА                BLEACH


Студийный Материал

NIRVANA

НАПРОТИВ ВВЕРХУ Иллюстрация больного человека, сделанная Куртом

НАПРОТИВ ВНИЗУ Страница одной из записных книжек Курта, которая, кажется, подтверждает, что в 1987 году он уже принимал героин

Я попробовал героин в первый раз в 1987 году в Абердине и стал принимать его ещё где-то 10 раз с 87 по 90 годы.
В течение пяти лет продолжающаяся каждый день боль в желудке буквально довела меня до желания покончить с собой.

Боль становилась всё более резкой из-за отсутствия надлежащего... ]



«Он связался с некоторыми из тех людей в Сиэтле, которые увлекались героином, и поэтому потом он им баловался». - КРИСТ

и поэтому потом он им баловался. А потом у него появились деньги, а потом он мог купить всё, что он хочет. И поэтому я думаю, что это стало важным делом, сразу же. Это нанесло ему физический ущерб.

ТРЭЙСИ: Я на самом деле не могу сказать точно, почему мы расстались. Я только знаю, что мы стали больше драться, и он стал держаться подальше от дома. И сначала он сказал, что хочет, чтобы мы разъехались, но по-прежнему продолжали встречаться. А потом, в конце концов, я пришла домой, а его не было. И, оказывается, люди рассказали мне, что он всё это время жил в квартире у Тоби [барабанщица «Bikini Kill» Тоби Вэйл]. Потом я спросила его, спит ли он с Тоби, и он сказал: «Нет», и я спрашивала его ещё несколько раз, и он постоянно говорил: «Нет». А потом, в конце концов, я съехала, и я была ещё и зла, потому что он должен был помочь мне упаковать всё в грузовик, а он в тот день не пришёл домой, чтобы помочь. Потом он рассказал мне, что, оказывается, спал с Тоби, но не хотел ранить мои чувства, и именно поэтому он мне не говорил.


[ВВЕРХУ Курт и Трэйси вместе на фотографии, сделанной Шелли Хиркас

ВВЕРХУ Страница одной из записных книжек Курта, как она показана в документальном фильме

                пусть женщины правят
                миром ]

«Он знал, что его наркомания была проблемой, и он не хотел втягивать её в это». – КИМ

КИМ: Я думаю, что, понимаете, он был окружён всевозможными типами женщин всю свою жизнь, и он был с Трэйси - очень милым, чувствительным, классным человеком - но она никак не могла бы справиться с тем взрывом, который произошёл. И куда он шел... Он знал, что его наркомания была проблемой, и он не хотел втягивать её в это.

ВЕНДИ: Он позвонил мне, чтобы поздравить меня с днём рождения, а потом он стал серьёзным и сказал: «Мне надо сказать тебе что-то очень серьёзное. Я должен расстаться с Трэйси». Я была просто сражена наповал. Я говорю: «Что? О боже, Курт. Это разобьёт ей сердце». Он говорит: «Я знаю. Я просто знаю, что так лучше для неё, мама. Это мой первый очень большой масштабный европейский тур, и он отвратительный, и он плохой, и он тяжёлый, и она заслуживает лучшего, чем это». И он просто знал, что она не хотела вести такой образ жизни. В смысле, вот как сильно он её любил. И я сказала: «Ну, это мило с твоей стороны, и ты знаешь, мне грустно, и я её люблю».

ТРЭЙСИ: Я этого не слышала. Это приятное чувство, думаю.



СЛУЖИТЬ СЛУГАМ


КОРТНИ ЛАВ: Вот чёрт, да. Он хотел быть самой популярной рок-звездой в мире. Мы оба соперничали друг с другом, понимаете, но они записывали «Nevermind». Я слышала демо Батча Вига. Я знала, что они будут довольно охрененно популярными. Я думала, возможно, четверть миллион, полмиллиона. [Потом] я услышала, что «Smells Like Teen Spirit» была первой из самых заказываемых песен на «K-Rock».

КРИСТ: «Smells Like Teen Spirit» - меня она не очень впечатлила, когда мы впервые её сыграли. Были другие песни, которые, как я думал, были гораздо лучше, например, «In Bloom». Мы начали работу над «In Bloom», и она звучала как какая-нибудь песня «Bad Brains». Мы её обсудили, а потом Курт отнёс её домой и сделал другую аранжировку. Он позвонил мне по телефону и говорит, типа: «Зацени это!» И он начал играть «In Bloom». И я, типа, говорю: «Это классно! Звучит круто». Мы репетировали её, и я стал проигрывать басовые партии, и песня просто собралась. И мелодичные песни вроде «On a Plain», они всегда были моими любимыми, потому что мне нравится играть эти мелодии. Я мог всегда сыграть бас, типа, как у Пола Маккартни или что-то в этом роде. Но «Smells Like Teen Spirit», Курт пришёл домой с тем риффом и той песней. Мы много её играли, и мы просто вернулись к ней снова. Через некоторое время это было именно то, что мы играли. Мы были увлечены этой динамикой. Это был один из наших трюков из нашего арсенала.

ВЕНДИ: Был 91 год, и [Курт] не хотел больше платить за квартиру, потому что он много гастролировал, и спросил меня, можно ли ему вернуться домой. Я сказала: «Конечно». И поэтому он вернулся домой, и пробыл там три дня, было воскресное утро, и я была в ванной. [Он] очень тихо стучит в дверь и говорит: «Мама?» И я говорю: «Да?» И он говорит: «У меня есть плёнка». Я открываю дверь, и он стоит с плёнкой в руке, и я говорю: «Что это?» А он говорит: «Это оригинал моего нового альбома». И он говорит: «Можно, я поставлю её в стереосистему?», и я говорю: «Да, и вруби погромче, погромче, погромче, погромче», потому что я слушаю музыку очень громко. И я продолжила краситься, и типа: «Ё моё!» Я сразу же выбежала из ванной. В смысле, хватило двух-трёх нот, и я выхожу из ванной. А он просто сидит на краю дивана, и [у него] такая ухмылка, как у кота, который ест канарейку.


[НАПРОТИВ Курт записывается в «Hilversum Studios» в Нидерландах [фотография Мишель Линссен]

ВВЕРХУ Страница из записных книжек Курта, где изображён ранний эскиз того, что стало канонической обложкой альбома «Nevermind»]


[НАПРОТИВ, ВВЕРХУ И НА СЛЕДУЮЩИХ СТРАНИЦАХ Кадры со снимков с обложки альбома «Nevermind» [фотографии Кёрка Виддла]



И я смотрю на него и говорю: «О боже, о боже». Я просто кричу на него и стучу пальцем по его плечу, говоря: «Ты знаешь, что ты сделал?» Он говорит: «Пф! Ты просто моя мама». И я почти начала плакать. В смысле, не от счастья - от страха. Это был страх. И я просто сказала: «Это изменит всё в музыке». И я сказала: «Ты лучше пристегнись, потому что ты к этому не готов».

КРИСТ: Мэйнстрим пришёл к нам, и вдруг он повлиял на культуру. И если ты смотришь на рок-группы, которые были популярны как раз перед «Nevermind», глэм-метал-группы, у них были цветы в волосах и много косметики. У них был очень женоподобный вид, но у них была такая мачо-бравада, они - жеребцы, готовые забраться на цыпочек. А потом появляется «Нирвана», и происходит наша «грандж-революция», альтернативная музыка. А потом, эстетика, она меняется, и поэтому мы имеем типа фланелевые рубашки, волосы на лице и рваные джинсы, но потом мы все чувствительные, типа, у нас тоже есть своя женоподобная сторона.

КИМ: Все говорят, что это было главной целью Курта: стать знаменитым и быть рок-звездой. Я так не думаю. Я не чувствовала этого с его стороны. Это было так: «Я могу сделать это. Мне это очень нравится», а потом: «О, чёрт». Понимаете? Типа, теперь все это слушают. Он постоянно противоречил себе. Я хочу это делать это, но я не хочу этого делать. Я люблю играть музыку, и я хочу,


[ВВЕРХУ: Видео «Нирваны», играющей в «Paradiso» в Амстердаме, 1991 год

НАПРОТИВ «Нирвана» в «Astoria», Лондон, в октябре 1990 года [фото Мэтта Энкера]
 

Курт говорит с прессой в зените славы «Нирваны».

ИНТЕРВЬЮЕР: Вам, ребята, не нравится объяснять то, что связано с вашей музыкой. В чём проблема - с работающей камерой и просто -

КУРТ: Нечего говорить, это всё в музыке, чувак. Это все в музыке. Вот в чём соль!

ИНТЕРВЬЮЕР: Нет, вы не думаете, что люди, которые являются вашими фэнами, хотели бы услышать то, что, что вы имели в виду, возможно? Или что вы -

КУРТ: Я послушал бы то, что они имеют, имеют в виду, понимаешь? Типа, как они интерпретируют это.



«Курт хотел построить дом, потому что его дом и его семья развалились». - КРИСТ


чтобы это услышал весь мир, но я не хочу от него похвалы.

КРИСТ: Ну, Курт хотел, чтобы группу раскручивали. Он хотел всей этой, понимаете, раскрутки. Мы подписали контракт с «DGC», и они выпускают 50 000 экземпляров «Nevermind», что должно было продержать нас на плаву пару лет. А потом всё вышло из-под контроля. Ты не мог купить «Nevermind», типа, месяц, что только добавляет мистики. Люди идут в магазин грампластинок и хотят купить этот альбом. «У нас его нет». Но опять-таки, это могла быть дихотомия андеграунда - Курт мог быть очень замкнутым и вне мэйнстрима, но тогда он хотел быть знаменитым.

КОРТНИ: [Он отправился] на вершину холма Уишка, говоря богам: «Я буду самой популярной рок-звездой в мире и покончу с собой, когда мне будет двадцать семь». Такими были его слова. Он сказал это. Понимаете, он сказал мне. Он сказал это вслух. Понимаете, вот, в смысле, я не поверила ничему из его хрени. Я подумала: «Это мифология, которую мы создаём для нас самих, прямо как Боб Дилан и вся его ерунда Вуди Гатри». Понимаете, «я жил в поездах». Ты хороший еврейский мальчик среднего достатка из Дулута. Понимаете, что я имею в виду? Поэтому он был достаточно искушённым, чтобы знать, что ты можешь врать СМИ об истории своих творений, и это могло быть всё, что угодно.

ВЕНДИ: Во время интервью он преуменьшал, каким он был хорошим. И это было его целью - быть таким хорошим, каким он мог быть и, возможно, из-за этого была некоторая неловкость. Возможно, он просто чувствовал, что трудно принимать похвалу, поэтому он всё время это преуменьшал. Но его целью было стать по возможности идеальным: писать так хорошо, как он мог, петь так хорошо, как он мог, играть так хорошо, как он мог. А потом когда всё это объединилось, он был смущён. И он был как бы вот таким на протяжении всей своей жизни... Я видела, что с ним происходило в школе. Они такие: «О, Курт, это так хорошо. Как ты это делаешь?» И он говорил, типа: «О, ну, в общем, любой может это сделать»... Он не знал, как с этим справиться. И это продолжалось во многих интервью, которые он давал.

КРИСТ: Каждый человек занимается этим так, как он этим занимается. Было несколько травмирующим - внезапно стать знаменитым, особенно придя из полного мрака, и потом стать группой номер один в мире. Поэтому я делал такие вещи, типа, завязывал, пил. Но мне повезло - у меня были пиво и вино. У Курта был героин, который наносил урон побольше и побыстрее. Пиво и вино наносили урон, но я мог всегда прекратить пить и, типа, побегать. Это было одной из моих штучек. Возможно, у меня нет такой увлекающейся натуры. Я мог бы злоупотреблять алкоголем, могу уйти в запой или ещё чего-нибудь. Но это никогда не брало верх. Казалось, что героин мог бы взять верх над Куртом. Он просто доминировал над его жизнью, и это сильный наркотик.

КОРТНИ: Я уже принимала героин, забивала на эту штуку, была норма. Я всё ещё любила его, но у меня не было фантазии, которая была у него. У него была фантазия. Его фантазия был такой: «Я достану три миллиона долларов...» - возможно, это был всего миллион, но я думаю, что это было три – «Я достану три миллиона долларов, а потом я буду принимать героин». Вот его слова.

КРИСТ: Курт хотел построить дом, потому что его дом и его семья развалились. И вот он сделал это. Когда они с Кортни сблизились, он просто


[НАПРОТИВ Курт и Кортни, сфотографированные для журнала «Sassy» в Нью-Йорке, 1992 год [фотографии Доры Хэндел]



Отрывок из домашнего видео Курта и Кортни

КОРТНИ: Девушки не мастурбируют на своих подростковых кумиров.

КУРТ: Да?

КОРТНИ: Нет, они строят более запутанные, схематичные планы. Девушки гораздо более сложные, чем парни. Ты не знаешь, что девушки делают друг другу.

КУРТ: Да, я знаю.

КОРТНИ: Нет, не знаешь.

КУРТ: Они развратные.

КОРТНИ: В смысле, это, типа, как ты можешь знать о хитрых девушках всё, что хочешь, но я бы не позволила тебе ехать в тур с хитрыми девушками, потому что, чёртовски, это чертовски неважно, чувак. Они, они.., они оскорбляют меня. Они всё время оскорбляют меня... но я не могу, и я знаю, что это даже не то чтобы я не могу тебе доверять, это просто ты не можешь доверять мужчинам вообще, даже, даже если они – «новые мужчины» и, и они - это ты. Даже если они такие, как ты, всё равно ты не можешь им доверять.

КУРТ: Я понимаю, что ты пытаешься сказать, но я не согласен.

КОРТНИ: Ты просто, ты просто -

КУРТ: Я – «новый мужчина». Я - мужчина 90-х. Я - Уорд Кливер 1992 года.

КОРТНИ: И потом, ты это ты, ты весь такой чувствительный, и ты сказал бы: «Как мы скажем Кортни?»

КУРТ: [Хихикает]

КОРТНИ: Тем временем, я разрушила свою карьеру, разрушила свою жизнь, стала самой ненавидимой женщиной в Америке, и стала весить 200 фунтов, поэтому я могу -

КУРТ: Но ты уже была самой ненавидимой женщиной в Америке.

КОРТНИ: Что?

КУРТ: Ты и Розанна Барр - самые ненавидимые женщины в Америке.

КОРТНИ: Вот, я вышла замуж за Бобби Шермана, я - самая ненавидимая женщина, разрушила своё тело, не играю на Фестивале в Рединге в этом году, когда я могла бы надрать тебе задницу. Просто -

КУРТ: Ты могла бы. Ты всё ещё можешь сыграть на Фестивале в Рединге.

КОРТНИ: О, да. Поэтому я просто должна сыграть на Фестивале в Рединге.

КУРТ: Нырять в толпу

КОРТНИ: Правильно, это правильно.

КУРТ: Стрелять из пистолета, поджечь себя...

КОРТНИ: Хм. Все хотят это увидеть -

КУРТ:... показать средний палец.

КОРТНИ:... и это только половина. Остальное ещё впереди.


[НАПРОТИВ Курт и Кортни в Европе, 1991 год]


[ВВЕРХУ Венди с Куртом и Кортни на презентации подарков невесте перед их свадьбой, 1992 год

НАПРОТИВ Кадры со съёмок видео «Come As You Are»]




хотел построить дом с ней. И частью этого дома был приём наркотиков. И когда он начал принимать героин - это было именно тогда, когда мы с ним начали отдаляться друг от друга. Но Кортни не подсадила Курта на героин - он уже экспериментировал с ним. Поэтому это не её вина. И потом независимо от её проблем - я никого не сужу - но это просто факт, что они встречались, и это было частью их отношений.

КОРТНИ: Мы были идеальной парой. У нас было просто столько синхронности, и мы были такими родственными душами, и мы были удивительными. Мы просто были, и мы безумно любили друг друга, и мы могли заканчивать предложения друг друга, и он говорил, и будто волшебная пыль вылетала у него изо рта, и он был просто красивым душой. И я определённо влюблялась снова в других, кроме него, но я так и не вышла замуж, я думаю, просто из-за... Я не знаю, может ли кто-то превзойти это чувство.

ВЕНДИ: Это был 1991 год. Мне позвонил Курт. Он только что вернулся из Лондона. И он говорит: «Привет, мама, это Курт». Он всегда говорил мне, что это он, что, по-моему, было забавно. И он говорит: «Мама, я должен что-то тебе сказать». И я говорю: «Что?» И он говорит: «Я женюсь». И это было просто, типа, как вопль, и [Кортни] сказала на заднем плане: «‘Курт! Ты не можешь говорить своей маме что-то подобное по телефону. Ты должен прийти к ней и сказать, верно?» ’И он говорит: «О…» И я сказала: «Я её знаю?» А он сказал: «Нет». И я сказала: «Ну, какая она?» И он сказал: «'Сумасшедшая». И я сказала: «Правда?» И я говорю:


[ВВЕРХУ Кортни Лав даёт интервью для документального фильма]


«Он знал, что в жизни ему нужен сильный человек, который мог бы взять на себя ответственность, когда он этого не мог».- ВЕНДИ

«Более сумасшедшая, чем я?» И он говорит: «О, да». Вот, он, типа, рассказал мне немного о ней, и мне просто показалось, что она будет меня подавлять.

КИМ: [Кортни] - устрашающая, сильная женщина, принимающая на себя ответственность. [Она] брала на себя всё, с чем он не хотел иметь дело. Она раздражающая. Она шумная.

ВЕНДИ: Я думаю, что он знал, что ему придётся припереть её к стенке, чтобы оставаться в живых. Я правда так думаю. Он знал, что в жизни ему нужен сильный человек, который мог бы взять на себя ответственность, когда он этого не мог.

КОРТНИ: [Казалось, что это был] агрессор, а он был кротким. Я не собираюсь сидеть здесь и рассказывать вам, что он был чёртовым лесорубом, который швырял меня на стену и насиловал, но он был определённо альфа-самцом в сексуальном отношении. Он просто так не отрывался в интервью, и я должна спасти его мужественность от теней. Как бы, он не был женоподобным человеком. Он просто таким не был. Нельзя собрать группу, удерживать группу вместе, писать эти чёртовы песни, держать всё это дерьмо в голове и выходить и выступать так, как он это делал с 1987 до 1994 года, если ты чёртов Уолтер Митти. Надо вести себя как охотник. Надо действительно хотеть этого и быть отличным стрелком.

КИМ: [Кортни] прямая. А Курт был полной противоположностью этому. Но он также не выносил её ерунду, и она - его. В смысле они, понимаете, был определённый механизм, который, как я думаю, работал, и был определённый механизм, который не работал.

КОРТНИ: Мы были в Сиэтле, и пошли в «Nordstrom», и он купил мне кучу косметики «Chanel», и я была так счастлива. Мы сидели на улице. У меня никогда в жизни не было всей этой косметики «Chanel». Это был тот день, когда мы купили моё обручальное кольцо, и оно было просто такое простое из розового золота с рубином. В смысле, оно стоило буквально 1 400 долларов, и мы были в восторге от этого. [Мы также купили] «Лексус» за 64 000 долларов,  [из-за чего] нам обоим стало неудобно. Кажется, нас за это высмеяли, поэтому мы его вернули. Но я думаю, что немного пошвыряться деньгами, поскольку мы стали лучше жить, было образовательным и очень, очень полезным. Возможно, это его спасло.

ВЕНДИ: Судя по тому, что он сказал мне, они как бы затаились вместе на неделю или около того, и она хотела выйти замуж, а он, типа: «Ммм, ну, может быть», или что-то в этом роде. И вот они шли по улице, и он сказал, что с дерева, которое нависало над тротуаром, на тротуар упала птица. Птенец... Он поднял его и взял в руки, и было не похоже, что он выживет, и он сказал: «Хорошо, давай договоримся. Если этот птенец улетит у меня из рук, то я женюсь на тебе, а если нет, то не женюсь». И он улетел у него из рук. Но было особое обстоятельство, которое он с этим связывал. Да, он просто сказал: «Я хочу, чтобы ты родила мне ребёнка». И она согласилась на это, но я не думаю, что она думала, что он фактически заставит её сделать это. И я сказала: «И что, она тогда собирается родить ребёнка до того, как ты женишься? Или что? Как это сработает?»

КОРТНИ: Я не думаю, что была бы способна выйти замуж и родить ребёнка, если бы я не была влюблена по уши. Во мне такое просто не заложено.

КИМ: Когда Курт и Кортни встречались, это было - я не знаю. Он много гастролировал, и поэтому я никогда на самом деле его особо не видела, но они как бы изолировались, потому что были единственными, кто принимал наркотики вместе, поэтому, понимаете, это было не то, что делают семьёй, и именно то, что они, как бы, делали, в значительной степени определяло все их отношения.

КРИСТ: Я думаю, что Кортни заставляла его шевелиться, потому что она была очень амбициозна. [Это было] хорошо для группы, потому что мы действительно хотели ездить и гастролировать, но гастроли обязывают, и нужно было хорошо выглядеть и быть в хорошей форме...

КОРТНИ: Хорошо. И мы поехали в тур в Амстердам, в тур «Нирваны», и это район гашиша; это не район героина. Но в Цюрихе у них есть Нидл-парк, и мы предполагали, что в этом районе гашиша будет героин. Не было. Но мы нашли такого уличного музыканта, и [он] смог завести нас куда-то в самые дебри Амстердама, чтобы достать героин, и это был очень хороший героин. Это было, типа, как однажды Кит Ричардс процитировал Мадди Уотерса: «Если бог создаст что-то лучшее, он оставит это себе». [Позже] «Нирвана» была в туре в Англии, а я была в туре [в Амстердаме]. Я работаю. А желудок Курта убивает его, и он ужасно хочет героин. И они добираются до Глазго или Эдинбурга, одного из двух, и Курт ходит, типа, спрашивая дилеров, но он - Курт Кобэйн, и не может это делать. Его окружает, блин, толпа. А я в Амстердаме. Он, типа: «Ты можешь найти нашего уличного музыканта?» Потому что я еду в Лондон. В тот момент я была на обложке «Melody Maker» и «NME», и Курт сказал ту вещь на [британском


[ВНИЗУ Курт на сцене на Фестивале в Рединге [фото Чарлза Питерсона]

НАПРОТИВ Фрагмент разбитой гитары из архива Курта с текстом из «Frances Farmer Will Have Her Revenge on Seattle»

Its so soothing to know that youll sue me at any chance you get
Its so relaxing to know that youll axe me If I make one mistake
All
Are
Its so relieving to know  that youll stab me straight in the Back someday

I miss the comfort in being sad.
Being on edge.



Это так успокаивает - знать, что ты будешь судиться со мной при любой возможности
Это приносит такое облегчение - знать, что ты уволишь меня, если я допущу одну ошибку
Все

Это так успокаивает - знать, что однажды ты ударишь меня ножом в спину

Опечалившись, я утратила комфорт.
Будучи на грани срыва.]



телешоу] «Word» о том, что я самая классная трахальщица в мире и, понимаете, всё такое. И я, типа: «Да, но это означает, что я провожу контрабандой героин. Если меня поймают, я очень долгое время просижу в тюрьме». «Положи его в свою туфлю», - сказал он. Не самая гениальная идея. И я чудесным образом нахожу того уличного музыканта. Он приводит меня к героину. (Это не так романтично, между прочим). Я нахожу героин, я получаю героин, и у меня он с собой в самолёте, и я жутко нервничаю. Я отправляюсь в тюрьму. Вы когда-нибудь смотрели «Полуночный Экспресс»? Потому что я смотрела, ясно? И я, типа, собираюсь изнемогать от жары в [тюрьме] Уормвуд-Скрабс всю оставшуюся жизнь, и потом меня депортируют, и в итоге я окажусь в Аризоне в какой-нибудь безумной капсуле изоляции, и все будут аплодировать, потому что я - злодейка. Я уже была рок-злодейкой. И я приземляюсь и всовываю воздушные шарики [с героином] в [бутылку] с тональным кремом. Я приземляюсь, и я просто включаю в себе социопатку, понимаете. Меня отводят в сторону, просматривают все мои вещи, они наклоняют меня, досмотр. И они его так и не нашли, что вообще безумие. И я провожу этот героин через Хитроу. Я добираюсь до двери [Курта], и он, типа: «Ты его достала?» Я, типа: «Да, я его достала, но меня заставили  наклониться». Он, типа: «Боже, я люблю тебя. Ты сделала бы это для меня? Ты выйдешь за меня?» Вот такая история. Она не так романтична. Такие вот дела. Это - правда, и это - правдивая история. И я, типа: «Да. Я выйду за тебя, но не потому, что ты думаешь, что я - твой наркокурьер». Он, типа: «Нет, но больше никто не сделал бы этого для меня». И я, типа: «Ты прав, это правда». Я, должно быть, очень любила его.


Отрывок из домашнего видео Курта и Кортни


КУРТ: В самый разгар их наркомании. Чёрт, если бы я так не боялся игл, я прямо сейчас был бы в туре с «Guns N' Roses». Мы с Экслом устроили бы гулянку, танцуя змейкой между колонок.

КОРТНИ: Танцуя змейкой по сцене вместе, напевая песни «Nazareth».

КУРТ: Но я чертовски боюсь игл, чувак.

КОРТНИ: Ты удолбан, детка?

КОРТНИ: [Поёт] Ты увидишь, ты и я, Курт, пожалуйста, будь со мной. Я хочу быть твоей подружкой, я хочу быть твоей подружкой. Позволь мне просто быть твоей подружкой. Позволь мне просто быть твоей подружкой … ну, я засунула это себе в анус, и это было вовсе не прекрасно, но я засунула это в свой живот, и это было несколько вонючим, вот. И я хочу быть твоей подружкой. Я хочу быть твоей подружкой. Я хочу прокатиться на твоей игрушечной машине, детка. Я хочу знать, что ты чувствуешь на самом деле, да. Я хочу прокатиться на твоей игрушечной машине. Я хочу колоться в твоей игрушечной машине, потому что ты засунул это мне в живот, и я чувствую себя сексуальной.

КУРТ: Я безумен офигенно. Введи мне это мне в вену.


[НАПРОТИВ Курт выехал на сцену на Фестивале в Рединге, 30 августа 1992 года [фото Чарлза Питерсона]

ВНИЗУ Курт на сцене на Фестивале в Рединге [фото Чарлза Питерсона]

НА СЛЕДУЮЩИХ СТРАНИЦАХ Мультипликационные образы, созданные Стефаном Нэйдельманом и основанные на личном творчестве из архива Курта]


«И он говорит, типа: «'Неважно. Но если ты когда-нибудь даже, даже подумаешь о том, чтобы принимать героин, то я достану ружьё и убью тебя к чёртовой матери». - КИМ

КРИСТ: Мы записали «Nevermind», и после того, как «Nevermind» был записан, он пошел дальше. Я говорил ему, чтобы он не принимал героин, а он не слушал, понимаете? Я говорил ему, чтобы он женился, но он не слушал. Возможно, ему не понравился тот совет и поэтому, понимаете, он делал своё дело. И мы тусовались, я приходил к нему домой, и мы смотрели телевизор, говорили или ещё что, но не столько, сколько мы привыкли. А потом мы шли репетировать, и именно это удерживало группу вместе, потому что нам очень нравилось играть вместе, и мы могли делать всё очень быстро. Дэйв, Курт и я, мы могли писать песни за несколько минут, просто в ходе джэма. Или у Курта была песня, и он резко начинал какой-то рифф, требовалось очень долгое время на его аранжировку. Мы просто знали, что делать, и мы были счастливы. На репетициях мы были счастливы, потому что мы играли, и это отчасти то, что удерживало нас вместе - просто сочинение музыки.

КИМ: [Курт] пытался завязать, и он приходил домой на своего рода детоксикацию, и именно это он иногда делал. И вот это было в 91 году. И мы сидим, и он, типа: «Я знаю, что ты курила траву. и я знаю, что ты принимала кокаин». А я, типа: «Нет. Я не принимала кокаин. Я никогда не принимала его». Он, типа: «А, ты будешь». А я, типа: «Нет, не буду!» У нас было всё это «да-ты будешь», «нет-я-не-буду», туда-сюда, минут пять. И он, такой: «Неважно. Но если ты когда-нибудь даже, даже подумаешь о том, чтобы принимать героин, то я достану ружьё и убью тебя к чёртовой матери». Он, такой: «Я просто убью тебя. Потому что тебе лучше просто держаться нахрен подальше от этого дерьма. Это - самое пагубное дерьмо в мире». А я просто, типа: « Не волнуйся». Конечно, это было лицемерно, но он снова защищал свою сестру. Он не хотел быть наркоманом. Он не хотел принимать героин и бороться с наркоманией. Он не хотел этого. И он рассказал мне. Я, типа: «На что это похоже? Что он с тобой делает? Что в этом такого ужасного?» Он, типа: «Что в этом такого ужасного - то, что это самая замечательная вещь в мире. На тот момент он отнимает всё».

КРИСТ: Была просто такая тёмная, тёмная атмосфера. Были времена, когда он был на реабилитации, когда это стало настолько плохо. Или он прятался в какой-то гостинице, и там должен быть кто-то, чтобы просто наблюдать за ним, и он предавался героиновому кутежу. И это негативно сказывалось на группе, потому что мы с Дэйвом не увлекались героином. Я никогда раньше не видел героин. Я никогда не принимала героин. И вот получаешь это.

КОРТНИ: Потом мы поженились в феврале 92 года.


«[О]дно из моих самых больших сожалений - это не иметь - даже при том, что они были бы удолбаны, и у них не было бы папы - это то, что я не родила от Курта ещё одного ребёнка». – КОРТНИ


ВЕНДИ: Она забеременела до того, как они поженились.

КОРТНИ: О боже, да. Да, мы хотели иметь ребёнка, и я зачала Фрэнсис в декабре. Вот, я была беременна, когда вышла замуж, да. Вот, я знаю день. Я помню тот секс, когда она была зачата. Понимаете, у вас есть дети, и есть такой вид секса, которым вы занимаетесь, чтобы зачать ребёнка; это просто волшебный секс. В смысле, секс - одно из больших удовольствий, которому мы можем предаваться, будучи людьми, и то, чего мы можем просто получить естественным образом и, понимаете, одно из моих самых больших сожалений - это не иметь - даже при том, что они были бы удолбаны, и у них не было бы папы - это то, что я не родила от Курта ещё одного ребёнка. Мне очень жаль, что мы не зачали двоих детей, потому что у нас с первого раза родился хороший ребёнок. Нам ещё было по двадцать с лишним лет. Я была плодородным миртом, поэтому, понимаете...

ВЕНДИ: Мне названивала Кортни: «У Курта передозировка» и: «С ним всё в порядке» и, понимаете, это было ужасно. И зная, что у них вот-вот родится малыш, это просто разбивало мне сердце.

КОРТНИ: Я заверила его, что сложена как бык и могу выносить ребёнка положенный срок и не иметь никаких проблем. Но, понимаете, я была молодой женщиной. Беременность - не проблема. Жизнь рядом с наркоманом, пока я беременна, когда я тоже была наркоманкой, и я знаю, что в ту минуту, когда родится ребёнок, я пойду и сделаю себе праздничный укол. Вы понимаете, что я имею в виду? Типа, вот каким был наш образ жизни.

[ВВЕРХУ, НАПРОТИВ, И НА СЛЕДУЮЩИХ СТРАНИЦАХ Мультипликационные образы на тему рождения, созданные Стефаном Нэйдельманом, основанные на личном творчестве Курта



Самец
Морского конька
Вынашивает
Детей

И
Рожает
Их]




АНЕВРИЗМА


[НАПРОТИВ Курт с Фрэнсис и Кортни в 1993 году во время создания обложки альбома Курта «In Utero» [фото Чарлза Питерсона]


«Просто было очень трудно внезапно стать знаменитым». – КРИСТ


КРИСТ: На Курта тогда оказывали большое давление, и как только группа стала популярной и у него возникли, типа, проблемы с зависимостью, это не помогало. Когда наступил звёздный час «Нирваны», именно Курту мало не показалось - он пел, он сочинял музыку, он играл на гитаре - это оказывало на него большое давление. И, типа, гастроли оказывали на него большое давление, потому что он так много отдавал. Смотришь эти выступления, и это просто изматывало его.

КОРТНИ: Я всю свою жизнь хотела стать знаменитой, как и он, но он ничего этого не продумывал. Эту часть продумала я. У меня была внешность. У меня была причёска. У меня был стиль. И у него тоже, но это было случайно. Типа, я пыталась объяснить ему, что это значит. Я говорю, типа: «Вот, ты на развороте «New York Times» в разделе моды. Ты икона стиля». Он, типа: «Что?» Я, типа: «Да. Всё, что ты носишь, будут копировать. Это - важная новость». А он просто, типа, говорит: «Это странно». Он говорит: « «New York Times» действительно так важна?» Я, типа: « «New York Times» - это то, что называют бумагой для записей, и если тебя, например, прокатили в «New York Times», ты можешь захотеть посмотреть на свою работу, потому что ты, вероятно, отстой. В смысле, это относится не ко всему, но «New York Times» важна».

КРИСТ: Просто было очень трудно внезапно стать знаменитым. Во многих отношениях это было классно. И я не жалуюсь. Я купил дом, понимаете? Курт дом не покупал. Он боролся с наркоманией, когда это всё бушевало. Он собирался стать отцом. Тогда мы некоторое время не гастролировали, а потом мы снова собрались и немного погастролировали, и Курту это пошло на пользу. Курту и Кортни это пошло на пользу, потому что Кортни была беременна, и это было заметно, и для них это было сладкое время. Мы пошли и устроили эти концерты, потому что мы отменили тот тур - мы играли в Скандинавии, и это было хорошо. Но, понимаете, потом пытаясь справиться с этой славой...

КОРТНИ: Ну, люди думают, что я, главным образом, расстроена [из-за статьи в сентябрьском выпуске «Vanity Fair» 1992 года], потому что там говорилось, что я принимала героин, когда была беременна, которая была точной. Я действительно принимала героин, когда была беременна, а потом остановилась. Когда я узнала, что беременна, я принимала бупренорфин. Я постепенно перестала принимать

«[Курт] был образцовым отцом». – ВЕНДИ

героин, и я не принимала героина больше, чем кто-либо с того момента, когда они узнали бы, что беременны. И я была не готова с этим бороться, потому что это не было... понимаете, я остановилась. Я несколько ночей ужасно нервничала. Но в тот промежуток времени была интервенция, когда несколько человек пытались заставить меня сделать аборт, чем вызвали у меня и Курта абсолютное отвращение. Мы были в ярости. Ерунда, ерунда, ерунда, ерунда. Я изучила всё, что можно изучить онлайн и офлайн об опиатах в течение, типа, первых шести недель, и я знала, что [с ребёнком] всё будет в порядке.

ВЕНДИ: Я помню выход статьи. Я помню, как это сказалось [на] Кортни и Курте. Это было просто... всё стало выходить из-под контроля.

КОРТНИ: Это выхолощило [Курта]. Понимаете, потому что эта статья сделала его уязвимым. И поэтому вина, которую я чувствовала из-за того, что он выглядит таким выхолощенным... если бы она издевалась только надо мной, было бы не больно. Но она издевалась над ним. И не только это - она имела эффект. И эффект был таким, что родился мой ребёнок, и по всей чёртовой больнице ходили социальные работники с «Vanity Fair». Слушайте, если бы это было в «National Enquirer», то ничего страшного. Фактически, это было в «Globe»: «Ребёнок Рок-звезды Родился Наркоманом». Понимаете, вот об этом и речь. Это была «Vanity Fair» и «Globe». Но она родилась без всякой зависимости.

ВЕНДИ: [Курт] был образцовым отцом. Он замечательно с ней обращался.


[ВВЕРХУ Кадр из мультипликационного ряда Стефана Нэйдельмана

НАПРОТИВ По мере того, как скандал вокруг употребления Кортни героина рос, газеты и журналы всего мира заполонили непристойные истории]


Телефонное сообщение от Курта журналистке Виктории Кларк:

Это Курт Кобэйн. Мне много чего надо вам сказать. Чертовски много чего надо вам сказать. Вы паразитарные маленькие чёртовы суки. Вы не пишете о моей группе. Вы пишете о том, как вы завидуете моей жене. Вы совершенно ни хрена не соображаете, что делаете. Вы узнаете. Мне плевать, что это записанная на плёнку угроза. Я в безвыходном положении. Никогда в жизни, блин, я не был более серьёзным.

«Мы всё время играли с ней. Всё время тусовались с ней. Она всегда была частью его физического существования». - КОРТНИ

[ВВЕРХУ, НАПРОТИВ, И НА СЛЕДУЮЩИХ СТРАНИЦАХ На этих кадрах Курт приспосабливается к жизни в роли отца]

КОРТНИ: [Курт был] классным. Абсолютно классным. В смысле, понимаете, смотрите, во всём этом городе есть здравомыслящие наркоманы, верно? В младенчестве имеешь дело с маленьким комочком, который просто какает, смеётся и плачет. И вот, понимаете, это как будто у нас были хорошие няни, которые были очень, очень, очень полезными. И мы были с ней очень тактильными. Мы всё время с ней играли. Всё время с ней тусовались. Она всегда была частью его физического существования. Он был супер тактильный с ней. И, понимаете, это должно быть, произвело на неё подсознательное впечатление, хотя она его вообще не помнит. На уровне Фрейда, это какие-то памятные впечатления, понимаете, о нём. Поэтому я думаю, что он был бы классным отцом. И в Зале Славы Рок-Н-Ролла я на самом деле спросила себя вообще впервые, вероятно, честно: «Были ли мы сейчас по-прежнему женаты?» Я не знаю, были ли бы мы всё ещё женаты. Потому что я не знаю, разобрались ли мы бы с тем, что мы были просто двоими наркоманами. Я знаю, что я бы разобралась.

ДЖЕННИ: Я думаю, что многие люди, включая Кортни, думали, что, как только появился этот ребёнок, эта маленькая девочка, что он стал совершенно другим человеком. Но он углубился в тёмную сторону по этому поводу – «я недостаточно хорош» или что-то в этом роде, хотя это и было своего рода оправданием.

[Я предпочёл поставить себя в такое положение, которое требует самой высокой формы ответственности, которую может иметь человек... Каждый раз, когда я смотрю телешоу, где показывают умирающих детей, или вижу, как дают рекомендации родителям, которые недавно потеряли своего ребёнка, я не могу не плакать. Мысль о потере моего ребёнка преследует меня каждый день.]


Отрывок из интервью Дэвида Фрикке в «Rolling Stone», январь 1994 года

КУРТ: Нет, мы с отцом - совершенно разные люди. Я знаю, что способен демонстрировать гораздо большую привязанность, чем мой папа. В смысле, даже если бы нам с Кортни пришлось развестись, я никогда не допустил бы, чтобы мы оказались в ситуации, где между нами были бы плохие флюиды у неё на глазах. Если мы чего-то и намерены делать, это дать Фрэнсис столько любви, сколько можем. В смысле, если что-нибудь помешает мне заниматься этой рок-н-ролльной штукой, это будет она, потому что я не хочу, чтобы из-за этого она была травмирована. Я не знаю, что произойдёт в ближайшие несколько лет... Это - это несколько пугает.



[ПРЕДЫДУЩИЕ СТРАНИЦЫ Отрывок из мультипликации, созданной Стефаном Нэйдельманом, основанной на художественных произведениях Курта

НАПРОТИВ Гордые родители Курт и Кортни возятся с новорождённой Фрэнсис

ВВЕРХУ Страница из записных книжек Курта, перефразирующая строчку, которая станет ключевой в песне «Serve the Servants»

Я колеблюсь туда-сюда между тем, чтобы воспользоваться преимуществами своего положения и сдаться. Самозваные судьи от критики преподносят это с подобной прибылью и потенциалом, чтобы эта уверенность ушла.


НА СЛЕДУЮЩИХ СТРАНИЦАХ Шокирующий кадр из мультипликации, созданной Стефаном Нэйдельманом, основанной на художественных произведениях Курта

[Абортируй Христа]




«Его рвало несколько часов, пока не шла кровь, и никто не знал, что это было». – КОРТНИ


КОРТНИ: На секунду, у него было ужасное, ужасное состояние желудка, о чём он не сообщил мне до того, как мы поженились. Я не говорю, что не вышла бы за него замуж, но было три эндоскопии, которые я помню, ещё до рождения Фрэнсис. [Ему пришлось пить] такой пурпурный краситель; туда [прикрепили] какую-то штуку; никто не мог понять, что с ним было не так, и [у него наступало такое состояние], и оно не имело ничего общего со стрессом. Поэтому это мог быть классный день или дерьмовый день, и он наступал, и это было ужасно, и его рвало в ванной на полу. Героин это усугублял? Этот вопрос - всем вопросам вопрос. Я, блин, понятия не имею. Понимаете, когда [Курт] завязал [с героином], все, что он делал, это жаловался, и жаловался, и жаловался. Но, слушай, чувак, я вам говорю. Его рвало несколько часов, пока не шла кровь, и никто не знал, что это было. Он думал, что это болезнь Лу Герига, что это будет болезнь, которую назовут в его честь. Его мать утверждает, что когда она была молодой женщиной, у неё такое было. У Фрэнсис это однажды было в больнице, и я говорила: «О, твою мать, твою мать, твою мать. Не дай этому случиться». И такого больше никогда не было.

ВЕНДИ: Мы так и не поняли, что это было. Это начиналось как просто рвота. Меня просто начинало рвать. Все думали, что у меня грипп. А потом это не останавливалось - в смысле, типа, каждые пятнадцать минут меня рвало. Мне было семнадцать лет. Вот, у меня было два таких приступа как раз перед тем, как мы с Доном поженились. Я вышла замуж в восемнадцать лет. А потом я ходила по больницам, пока мне не исполнилось двадцать шесть. И мне приходилось туда обращаться, потому что я была обезвожена.

КРИСТ: Я думаю, то, что с ним происходило, было физическим. Он боролся с пристрастием, а это непросто. Оно берёт своё. И поэтому потом он уходил в загул, а потом ему надо было лечиться. Ему надо было



[НАПРОТИВ Ещё один кадр из мультипликации Стефана Нэйдельмана

ВНИЗУ Цитата из записных книжек Курта как она показана в фильме «Курт Кобэйн: Чёртов Монтаж»

саморазрушительный,
дохлый номер,
эгоистичная свинья,]


завязывать - ему надо было проходить детоксикацию, бросать наркотики, всё такое. Ему это было трудно. Если бы он никогда не принимал героин, он сейчас все еще был бы жив. Но это было просто [как в тексте из «Aneurysm»]: «Я так люблю тебя, что меня тошнит / иди сюда, побазарим (игра слов: «shoot the shit» также переводится как «вколи это дерьмо» - Прим. пер.)». «Я так тебя люблю, что меня тошнит / переусердствовал и получил приступ». Что за толчок, чтобы это написать. Я не должен называть его придурком, но это ужасные тексты. Но я думаю, что он не романтизирует это, верно? Он говорит о героине, это ясно как день. «Я так люблю тебя, что меня тошнит». Вот вы и догадались. И это очень плохо.

ВЕНДИ: С каждой неделей становилось хуже. И иногда он приходил домой, я думаю, чтобы спрятаться. И это было очень плохо. У него стали появляться болячки, и он худел и был под кайфом. И я была уверена, что он знал, что я знаю, но я решила один раз просто высказать ему всё в глаза. И вот я подошла к его спальне, и он сидел на краю кровати. И он просто плакал, потому что я только что пришла, и он знал, что это разбивает мне сердце. Но я поговорила с ним об этом и обо всём, что я узнала о героине. И я спросила его, находится ли он в той стадии, когда он пристрастился к уколам. И он разрыдался. Ему просто было стыдно.

КОРТНИ: Он и Крист были довольно близки. Дэйв стал всё больше и больше отдаляться и редко был рядом, и Курт знал, что может положиться на Дэйва, который был чертовски удивительным ударником. Курт хотел, чтобы в группе появился четвёртый участник, какой-нибудь счастливый человек. Он хотел, чтобы кто-то соединил группу, кто-то, кто мог бы сделать так, чтобы группа больше чувствовала себя группой, и мы думали обо всех. Я думала о своём друге Пэте Смире, а Пэт работал в супермаркете «SST»


[ВВЕРХУ Как видно в фильме «Курт Кобэйн: Чёртов Монтаж», дневниковый набросок Курта ссылается на его пристрастие к наркотикам и явную воздержанность Кортни

[Да, но у меня есть викодин E.S. ха. ха.
Оставь меня в покое богиня детоксикации ты говоришь слишком много, блин

Риталин
213 852-0021

Звонил
Кевин
Гэссер]


«Я думаю, что он сочинял музыку, которая была очень чувствительной и злой, [но] реальностью его жизни, понимаете, был стыд». – ВЕНДИ


[музыкальный панк-рок-магазин]. И Пэт мог обращаться со злоключениями того, кто пристрастен к героину. Вот реальная услуга Пэта «Нирване» - что ему было всё равно, что Курт на героине. Ему просто было плевать, хотя было всё это осуждение и разбрызгивание клеветы и жалобы менеджеру по поводу раздражающей проблемы Курта с героином, которая, между прочим, ещё даже не подняла голову. Жди, пока не дойдёшь до конца своей жизни. Тогда это плохо, понимаете, что я имею в виду? И я говорила это раньше и скажу это снова под запись, что, когда Курт принимал героин, он прошёл весь путь до конца.

ВЕНДИ: [Он] плакал: «Я хочу бросить группу. Я терпеть не могу этих парней. Я больше не могу этого терпеть». А потом [он сказал мне, что] в конце концерта во Франции [к нему] подошёл такой молодой парень - [Курт] плакал, когда рассказывал мне это - [он сказал]: «Мама, ему, наверное, было не больше двенадцати лет, и он вышел из зала с куском фольги и развернул её с усмешкой на лице, говоря: «Смотри, Курт, смотри, что я достал». Или чтобы дать это ему или чтобы показать ему, что он это принимает. И он сказал: «Если это из-за меня, понимаешь, мне надо остановиться». Я думаю, что он сочинял музыку, которая была очень чувствительной и злой, [но] реальностью его жизни, понимаете, был стыд. Действительно, много стыда. Потому что он знал, что он оказывает влияние на других, и ему подражают. Он не понимал, что у него было такое влияние на таких маленьких детей.

КОРТНИ: Он не хотел разрушить свою карьеру. Есть столько мифологии о «In Utero» и как звукозаписывающая компания ненавидела эти миксы. Это просто



[ВНИЗУ: Цитата из записных книжек Курта как она показана в фильме «Курт Кобэйн: Чёртов Монтаж»

Я просто хочу жить просто.
Так, как следует.
Так, как должен.]


ерунда. Он это придумывал. Ему нравилась эта история. Он любил хорошие мифы о себе. И он был чувствителен, по-настоящему, и поэтому он сочинял об этом хорошую мифологию: Он не был честолюбив. Он никогда не просил об этом. Корпоративные журналы по-прежнему отстой. Всё равно. Понимаете, что я имею в виду? Типа, отвалите. Но тогда проблемой было то, что его исполнение вовсе не было таким классным. Поэтому что касается интервью, типа, живых телевизионных интервью, он знает, каким должен быть ответ, но он не слишком чётко даёт ответ, потому что он на самом деле нечестный, и лучший способ дать интервью - это просто говорить чёртову правду. Если собираешься лгать, верь в свою ложь. Это как я сидела там на таможне с героином на мне и, типа, я верила, что на мне нет никакого героина, и именно поэтому я до сих пор не в тюрьме, понимаете?

КИМ: То, что Курт давал СМИ, это было, понимаете: «Давайте посмотрим, смогу ли я их одурачить. Давайте посмотрим, смогу ли я рассказать историю». Я думаю, в прежние времена он рассказывал полную вранья ерунду и сочинял всякую чушь. Но это просто потому, что это были не те люди, с которыми он был близок. С другими людьми он был чуть более дружелюбен. Он был глуп, он был забавен, он был таким шутником. А то, что люди видели на публике, было, типа: «О, кажется, я должен быть несколько подавлен». Я думаю, именно поэтому он не хотел больше давать интервью.

ДЖЕННИ: Он сказал мне одну такую ироничную вещь, когда я спросила его о некоторых песнях, которые он написал, и я сказала: «Ты знаешь, как ты это сочинил?» И он сказал: «Надо набросать эти слова и всё это зарифмовать». Очень многие люди думают, что многие вещи были сделаны им от души, но, в некотором смысле, многие из них были просто придуманными, понимаете, что я имею в виду? Как песня «under the bridge» [«Something in the Way»], я не могу вспомнить, как она называется. Из-за этого люди жалели


«Я называл его ветряной мельницей, потому что он говорил что-то, а спустя несколько минут он это отрицал». - КРИСТ


его, и я думаю, что люди хотели его жалеть. И я думаю, что ему это нравилось. Потому что он был очень чувствителен.

КИМ: Это мост, куда мы ходили, и под которым укуривались. Рисовали граффити, тусовались, понимаете… Никто никогда под этим мостом не жил. У него были времена, когда он убегал из дома и уходил жить в дом какого-нибудь друга на несколько недель. Но я не думаю, что он был, типа, совсем бездомным. Он всегда мог прийти домой.

КОРТНИ: Он также ссылался на героин в прошедшем времени: «Раньше я был наркоманом, раньше я был наркоманом», когда он был сильно под кайфом. Поскольку он знал о том, что является образцом для подражания ребятам, и он не хотел, чтобы ребята принимали героин. Это было то, что мы высказывали вместе - просто отрицали, что мы под кайфом, даже если ты носом в супе. Отрицай, что ты под кайфом. Отрицай, отрицай, отрицай... Что они могут сказать?

КРИСТ: Я называл его ветряной мельницей, потому что он говорил что-то, а спустя несколько минут он это отрицал. Я ему говорил: «Ты знаешь, что ты только что сказал?» А он просто смотрел на меня и смеялся, типа, Ахахаха. Типа, он знал.


[НАПРОТИВ Нарядный Курт на Пирсе 48 в Сиэтле [фото Стива Галлика]

ВВЕРХУ Анатомический манекен, модифицированный Куртом

НА СЛЕДУЮЩИХ СТРАНИЦАХ Кадр из мультипликационного ряда «Деформированные Дети», созданного Стефаном Нэйдельманом и основанном на личном творчестве Курта]



ЭТО ЛИ НЕ СТЫД


[НАПРОТИВ Курт на сцене в Нью-Йорке во время тура «In Utero» [фото Кевина Мазура / «WireImage» / «Getty Images»]

ВВЕРХУ Вырезка из газеты «Daily World» из Абердина, штат Вашингтон, сообщает о передозировке Курта в Риме]

КОРТНИ: Самым счастливым я его видела в плане соответствия рок-звёздности - незадолго до его смерти, телохранитель, лимузин, тусовка с другими группами, неразборчивые строчки, модели - [на Голливудском Рок-Фестивале в Рио]. Он так хорошо проводил время в Рио. Он так хорошо проводил время, потому что он был рок-звездой. Я пыталась уговорить его на секс втроём. Он не стал этого делать. Он был слишком большим моногамом. Таков был его аргумент. Я, типа, сказала: «Давай займёмся сексом втроём. Она - модель. Только скажи, что у тебя это было. Типа, ты - рок-звезда. В смысле, я даже не гей. Давай сделаем это; она страстная». Но этого не было.

КИМ: Мы с Куртом оба чрезвычайно моногамны и, понимаете, он просто расстроился бы из-за любой измены, если бы он был с кем-то, кого он считал своим спутником жизни. Потому что он никогда не мог понять, как можно изменить тому, кого он любит. Он был моногамным человеком, и он хотел того же от своего партнёра. Кого бы ни он любил, на ком бы ни он женился, если кто-то не был предан ему, то это полностью уничтожало его.

КОРТНИ: Я почти [изменила] однажды, и он знал это, и я не знаю, откуда он это знал. План так и не осуществился, поэтому это было просто - ничего не произошло, но я устала, и я не была так же моногамна, как он. Я - большая кокетка; я буду флиртовать и со стулом. Я никогда, никогда не изменяла ему, но я, конечно, думала об этом однажды в Лондоне. И я могла бы это сделать, и ответом на это было то, что он принял шестьдесят семь таблеток роипнола, и в итоге оказался в коме, потому что я думала о том, чтобы ему изменить. В смысле, трахнуться. Вы шутите? Типа, вот каким он был экстрасенсом? Я не хотела заниматься сексом в ту ночь, потому что я приняла роипнол, [и]


«После Рима он был просто как ходячий мертвец».- КОРТНИ


я легла спать. Я просто хотела спать и не заниматься сексом. И я проснулась, и он был в своём пальто, и у него была, типа, предсмертная записка на шести страницах, которая была не такой уж хорошей. Она не была ужасной, но не такой уж хорошей. Это было, типа: «Ты меня отвергла», да-да-да-да. Я не могу вспомнить. Я отдала её в Полицейское Управление Сиэтла. Я не знаю почему. Это не имело ничего общего с его фактической смертью.

ВЕНДИ: И куда Курт мог пойти? В какой реабилитационный центр он мог пойти, где папарацци или журналы не нашли бы его? Газеты? Никуда. Его зависимость не могла [быть] личной. И это - его собственная ошибка. Я не могла смотреть на последнее, что он сделал в 93 году. Это было в Сиэтле, концерт был в Сиэтле, потому что он был слишком под кайфом. Я не могла поверить, что ему позволят выступать в таком состоянии. Это была самая ужасная вещь, которую я когда-либо видела, когда он был настолько не в себе, и ему позволили продолжать, и это просто разбило мне сердце. Мне пришлось это выключить. Я не могла этого видеть. А потом четыре месяца спустя он умер. И это - ваша музыкальная индустрия. Понимаете, они знали, как только он шагнул на ту сцену, что он полностью под кайфом. В смысле, в худшем состоянии я его никогда не видела.

КОРТНИ: После Рима, [где у Курта была передозировка], он был просто как ходячий мертвец. Он просто был сам не свой. Просто дошло до того, что он не мог функционировать. Я звала на помощь. Я нуждалась в помощи. Я не знала, что делать. Я пыталась хватать его за ноги, потому что он собирался встретиться с каким-то дилером, а он просто продолжал идти и тащил меня по гравию, потому что он очень хотел сесть в машину. А потом он едва мог вести чёртову штуку, и он уронил Фрэнсис. И когда он уронил Фрэнсис - она не упала на голову или что-то подобное, но он уронил её - и я, типа: «Это - чёртов


[НАПРОТИВ Кадр из мультипликации Стефана Нэйдельмана, основанной на творчестве Курта. Оригинальная композиция известна фэнам как обложка для альбома «Нирваны» «Incesticide»

ВНИЗУ Мультипликационная версия коллажа из архива Курта, выполненная Стефаном Нэйдельманом]


[НАПРОТИВ Кадры из мультипликационного ряда, созданного Стефаном Нэйдельманом, основанного на личном творчестве Курта

ВВЕРХУ Наброски из записных книжек Курта]



конец, чувак. Ты должен остановиться, блин. Ты должен остановиться, блин, или это - конец. Ты не можешь ронять ребёнка, нет». Он больше не был, типа, моим лучшим другом. Он был где-то в другом месте. Понимаете, его голова была где-то в другом месте. Где наркотики имели значение больше всего остального.

КИМ: Мама говорит, что я была там для чего-то. Для, понимаете, псевдоинтервенции.

КОРТНИ: Я не помню [всех], кто там был. Это просто пошло плохо, и я подошла к оранжерее, где он прятался и обняла его, и говорю, типа: «Ты знаешь, ты не должен куда-то ехать, если ты не хочешь». А потом были куплены билеты на самолёт, и он очень этого хотел. «Я очень хочу остановиться, - сказал он. - Я очень хочу остановиться. Я хочу прекратить принимать наркотики. Я очень хочу остановиться». И, понимаете, я имею в виду, это была такая обычная дерьмовая интервенция, как по телевидению. В смысле, там не сидели люди со списками. Это было не так. Это было, типа, это - чёртова чрезвычайная ситуация, надо оказать помощь, ты истекаешь кровью. Тебе нужно идти на реабилитацию. У нас были и раньше интервенции, [например,] интервенция, чтобы остановить меня, чтобы я не рожала ребёнка. Я думаю, возможно, что он думал, что я наброшусь на него, но я этого не сделала. Вот, я вообще не фанатка интервенций. В смысле, очевидно. Я никогда больше не сделала бы этого. Я сделал бы это по-другому, но я не знаю, что я могла бы сделать, кроме как нанять непьющего парня на весь день, который был ростом в шесть футов девять дюймов, кто был слишком большим, чтобы Курт мог его повалить, который ходил [с ним], когда он ходил принимать свои наркотики, чтобы убедиться, что у него не будет передозировки. Понимаете, в смысле, мы не могли повернуть время вспять. Начиная с Рима, мы не могли вернуться. Мы могли раньше всегда перемотать всё назад, понимаете, мы всегда могли встряхнуться, собраться, всё хорошо. Но с того момента...

ВЕНДИ: Это было не то, из-за чего я когда-либо волновалась, до, кажется, 1992 года. После этого я, типа, очень волновалась из-за него. Из-за самоубийства.
КРИСТ: После 1991, 1992 года был другой мир. В Белый Дом вернулись демократы. У нас был такой молодой президент. Это было хорошее время, чтобы быть идеалистами. Но к 1994 году это было повсюду. Была революция Гингрича. Курт умер.

КОРТНИ: Однажды он сказал: «Сколько мне лет?» И это, возможно, было после Рима, но я думаю, что это было до этого. И я сказала: «Тебе двадцать семь». И он говорит: «О». А я сказала: «О, заткнись». Потому что мы говорили о [Джиме] Моррисоне и [Джими] Хендриксе и [Дженис] Джоплин и [возрасте] двадцать семь лет, [в котором они умерли]. И у меня возникло какое-то жуткое ощущение. А потом было оружие, и это оружие - чертовский кошмар, но он говорил, что оно для защиты, Мы действительно получали угрозы, и ему казалось, что его застрелят. Понимаете, в смысле, у него действительно была паранойя из-за этого.

КРИСТ: Когда он покончил с собой, он был не в своём уме. В последний раз, когда я видел его, он был не в своём уме из-за героина, и в том доме были люди, которые были такими же. Они просто очень увлекались героином. И они все выжили, а он нет. Он покончил с собой - вот что он сделал. Он просто не мог больше с этим бороться.

КОРТНИ: Многие люди тут же назвали его биполярным или депрессивным. Очевидно депрессивный, но биполярный или маниакальный? Он не был маниакально-депрессивным типом. Я бы знала.

КИМ: Эта тонкая грань между гением и безумием? Я думаю, что он как раз был на этой грани. В смысле, он скорей всего был таким типом, понимаете, в некотором роде депрессивным, просто из-за чувства отчуждения. Я не знаю, было ли у него какое-нибудь, типа, действительно психическое заболевание. Я так не думаю.

ДЖЕННИ: Я думаю, что он очень боялся, что Фрэнсис услышит всякие негативные вещи о нём, и он был очень чувствительным к ней. По его мнению, мне казалось, что

[НАПРОТИВ И ВВЕРХУ Простые, но выразительные художественные работы Курта, которые обеспечивают понимание многих граней его личности

Брошенный Курт
Депрессивный Курт
Смущённый Курт
Раздражённый Курт
Решительный Курт
Огорчённый Курт]


[ВВЕРХУ Записка Курта, начинающаяся с фразы, которая почти что стала названием «In Utero»

Я ненавижу себя и хочу умереть
Оставьте меня в покое
С любовью, Курдт

НАПРОТИВ И НА СЛЕДУЮЩИХ СТРАНИЦАХ Кадры из мультипликационного ряда, созданного Стефаном Нэйдельманом, основанном на личном творчестве Курта

ГИПЕРПИЛАРИЯ
ФИСТУЛА
РЕКТАЛЬНЫЙ АБСЦЕСС
ГАСТРОЭНТЕРИТ
КОНЪЮНКТИВИТ
СПИНАЛЬНЫЙДИЗРАФИЗМ]



он думал, что ей будет лучше без него. Это, я знаю, очень трудно понять. Он просто не мог справиться с этим, хотя именно этого он хотел больше всего. Эти комплексы и всё такое по-прежнему были с ним, и сам для себя он никогда не был достаточно хорош. И я не знаю, что сделало его таким. Он был первым внуком в этой огромной семье. Он был восхитителен.

КРИСТ: Я был потрясён. Тогда я думал об этом, типа: «Курт такой слабак». Он бросил свою дочь. Какой слабак, понимаете, что я имею в виду? Я был зол на него из-за того самоубийства. Из-за многого. То, что он просто вот так ушёл. Он мог делать всё, что хотел. Но понимаете, его приговор был очень суров... Это был плохой приговор. Я не знаю, почему он сделал это. Возможно, он был унижен.

КОРТНИ: Почему я или Курт не могли завязать ради ребенка? Да, я не знаю. Возможно, мы были родителями-неудачниками. Я не знаю. В смысле, мы постоянно пытались.

КИМ: Он думал, что всем будет лучше без него. Он думал, что, понимаете, Кортни завяжет, и у Фрэнсис будет такая классная мать, если его не будет, потому что он думал, что он был проблемой. Но проблемы были больше в наркотиках. Они всё контролировали.

КОРТНИ: Я думаю, именно чувствуя, что это было бы лучше для Фрэнсис, он поступил очень неправильно. Он был очень, очень влюблён в свою дочь, и я думаю, что он действительно считал, что ей будет лучше без него. И он действительно чувствовал себя брошенным, и я догадывалась об этом. И он действительно чувствовал, что мир станет лучше без него, и он действительно проявил смелость, чтобы сделать это. Но [Фрэнсис] думает, что она имеет отношение к [чему-то вроде] Санта-Клауса, поэтому, понимаете, это не имело желаемого эффекта. Но его никогда не будет.

КРИСТ: Но это всё уже потом соображаешь. Приложив все усилия, я думаю, что я сделал всё, что мог. Я надеюсь, что так. Но, понимаете, читая эти тексты, по прошествии времени, ты думаешь, типа: «Ничего себе». Но, опять-таки, мы попали в такой ураган. И попав во всё это с ограниченными навыками, я сожалею о куче всего. Я думаю обо всём этом время. Это в моём мозгу, и это болезненно. И, понимаете, я живу удобной жизнью. Мне с этим повезло из-за того, что меня ассоциируют с Куртом и «Нирваной». Поэтому я не жалуюсь, но я также не отрицаю реальности того, что происходило. Это - множество болезненных воспоминаний, и об этом я никогда не смогу забыть.

ДОН: Это просто такое упущение. Потому что мне казалось, будто он имел весь мир, а потом он делает то, что сделал, просто сдался. Я не понимаю. Хотел бы я понять. Оглядываясь назад, хочешь понять или иметь возможность что-то сделать, чтобы для него всё стало другим. Я думаю, что мы пытались. Мы с Чэдом даже приходили туда пару раз, чтобы попробовать сблизиться с ним и всё такое. Понимаете, ничего не происходит. Вы просто не понимаете, я думаю.


[ВВЕРХУ И НАПРОТИВ Далее крупным планом детали из мультипликационного ряда Стефана Нэйдельмана]

ДЖЕННИ: Это причиняет всем нам боль, много плохих вещей, которые Курт говорил о Доне. Это причиняет боль всей семье, и мне жаль, что это было никак, понимаете, не остановить. Но в любой подобной трагедии - такое ужасное обвинение - если ты - приличный человек, ты будешь винить себя. Потому что хочешь исправить это, а никто не смог бы это исправить. Понимаете, это неисправимо. И отправка его на реабилитацию никогда не исправляла его, и он не хотел остановиться. И я действительно думаю, что он дошёл до того, что он знал, что не сможет. И я думаю, что однажды он просто решил сдаться. Это звучит странно?

КОРТНИ: Как я сказала, он был счастлив в Рио, потому что к нему относились как  к настоящей рок-звезде со всеми атрибутами. Эти атрибуты могут быть очень забавными, и я думаю, если бы он принял эти атрибуты с самого начала, ему было бы куда веселее жить, чувак. Понимаете, нашему маленькому поколению не позволяли быть успешным, а если мы такими были, то мы должны были делать это тайком. В смысле, теперь, типа, Дэйв живет в особняке, понимаете? В смысле, Крист по-прежнему пасёт коз или что-то в этом роде, но нам не разрешалось как бы жить в особняках и иметь телохранителей, когда нам нужны были телохранители. И потом, Сиэтл был просто мрачен, потому что там было не с кем поговорить. Но, понимаете, я была очень рада играть дома с Куртом, типа, именно это я и хотела делать. Мне нравится покупать что-то странное, но вообще-то мне просто нравилось тусоваться с Куртом.

КРИСТ: Курт оставил бессмертное наследие, и оно будет жить долгое-долгое время, и он уже - артист из высшего эшелона творческих людей, которые изменили мир, возможно, не общество, а как один человек в конкретный момент времени из-за всего того, что они хотят найти в [музыке]. Хорошее искусство приглашает тебя в свой мир. [Тебя] пригласили в мир, который он создал, в этот странный мир, который Курт Кобэйн [создал]

[НАПРОТИВ Курт в гостинице «Four Seasons» в Сиэтле [фото Чарлза Питерсона]

ВВЕРХУ Отрывок из завещания Курта


Я, Курт Дональд Кобэйн, будучи в здравом уме, настоящим изъявляю свою последнюю волю.

Опека над моей дочерью Фрэнсис Б. Кобэйн переходит к Кортни Кобэйн (моей жене), и в случае её смерти опека над Фрэнсис переходит к Дэнни Голдбергу и Розмэри Кэрролл из Лос-Анджелеса, Калифорния. Если они откажутся, то опека над Фрэнсис перейдёт к моей сестре Кимберли Кобэйн из Сиэтла, Вашингтон. Передать опеку над Фрэнсис отцу Курта Дону Кобэйну или матери Кортни - против нашей воли

НА СЛЕДУЮЩИХ СТРАНИЦАХ И НА СТРАНИЦАХ СО СВЕДЕНИЯМИ ОБ АВТОРАХ Кадры из мультипликационных рядов Хиско Халсинга]


при помощи] корчащихся тел [и] трагических переломанных персонажей, но почему-то он красивый и интригующий.

ВЕНДИ: Понимаете, у публики он был три с половиной года; у меня он был двадцать семь лет. И для его жизни это гораздо больше. Я имею в виду, три с половиной года из двадцати семи лет. Он был замечательным человеком. Заботливым и любящим. И, что случилось с ним, его соблазнили. Его поглотил ад. А потом случается именно это, когда понижаешь этот барьер слишком много раз. Типа: «А, ну и чё, я сделаю это». И вот что случилось.

КИМ: Это было, что, три года? Возможно, четыре из тех лет, когда он принимал наркотики, становясь знаменитым и имея дело с публикой и всё такое? Это было такой маленькой его частью. Но для всех остальных она была огромна. Для всех остальных она гигантская, потому что именно тогда все вдруг узнали, кто он такой. Или думали, что они, понимаете, знали.

КРИСТ: Я скучаю по этому парню. Я думаю о нём всё время.

КОРТНИ: Последняя строчка в этой предсмертной записке - что-то типа: «Без меня будет лучше». И это была просто бойня. Это были двадцать лет настоящей бойни. Понимаете, это просто кошмар.

КРИСТ: Он был самым крутым, самым хорошим - он был парень что надо. Он был хорошим человеком. Он был очень хорошим. И он мог быть хорошим другом. И то, что случилось, просто очень плохо. Боже, я просто ненавижу думать об этом. Меня просто тошнит. Это просто хреново. Понимаете, о чём я? Он был хорошим человеком. И наследие Курта связано с людьми, которые родились после того, как он умер. Он по-прежнему связывается с людьми. Именно своим видением, таким сильным и таким притягательным для очень многих людей. Это то, о чём кто-то говорит: «Эта музыка изменила мою жизнь». Так или иначе был человек, который что-то переживал, и с ними говорила музыка, и они видели мир по-новому.



СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Оригинальные иллюстрации Хиско Халсинг
Обработки графики Стефан Нэйдельман
основано на художественных работах Курта Кобэйна
Производственные контакты Джеймс Смит
Производственный ассистент Клэр Гэвин

ВЫРАЖАЕМ БЛАГОДАРНОСТЬ
Создатели фильма хотели бы поблагодарить Дебру Айзенстадт, Скайлер Морген, Макса Моргена, Джаспера Моргена, Венди О`Коннор, Ким Кобэйн, Дона Кобэйна, Дженни Кобэйн, Криста Новоселича, Кортни Лав, Дэйва Грола, Фрэнсис Бин Кобэйн, Дэвида Бёрнса, Майкла Майзела, Орели Де Тройер и универсальную команду, Шейлу Нэвинс, Сэру Бернстайн и команду «HBO», Джекки Экхаус, Джессику Бёрман-Богдан, Сэру Копас и Райана Лоффлера

«Insight Editions» хотело бы поблагодарить «End of Music LLC», Фрэнсис Бин Кобэйн и Кортни Лав.

I N S I H T
E D I T I O N
а/я 3088
Сан-Рафаэл, Калифорния 94912
www lnsighteditions.com

f Найдите нас на Facebook:
www.facebook.com/lnsightEditions
Следите за нами в Twitter: @insightedifions

© End of Movie 2015, LLC

Все детские фотографии и детские рисунки Курта Кобэйна © Венди О`Коннор
Live Tonight Sold Out - 2006 © 2006 Geffen Records
Музыкальный Видеоклип «Come As You Are»: © 1992 Geffen Records

Все права защищены.

Выпущено «Insight Editions», Сан-Рафаэл, Калифорния, в 2015. Никакая часть этой книги не может быть воспроизведена в какой-либо форме без письменного разрешения от издателя.

Библиографическая Запись Библиотеки Конгресса доступна.

ISBN 978-1-60887-549-8

ИЗДАТЕЛЬ: Раул Гофф
СБОР ДАННЫХ: Стив Джонс
ОТВЕТСТВЕННЫЙ РЕДАКТОР: Ванесса Лопес
АРТ-ДИРЕКТОР: Крисси Куасник
ДИЗАЙНЕР: Джон Глик
ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР: Крис Принс
ВЫПУСКАЮЩИЙ РЕДАКТОР: Рэйчел Андерсон
ПРОИЗВОДСТВЕННЫЙ МЕНЕДЖЕР: Джейн Чинн
АССИСТЕНТ РЕДАКТОРА: Грэг Солано

КОРНИ МИРА РЕПЛАНТИРОВАННАЯ БУМАГА
«Insight Edition», в сотрудничестве с «Корнями Мира», посадит два дерева за каждое дерево, использованное в производстве этой книги. «Корни Мира» - всемирно известная гуманитарная организация, занимающаяся уничтожением наземных мин во всём мире и преобразованием опустошённых войной земель в производительные фермы и ареалы обитания диких животных. «Корни Мира» посадят два миллиона фруктовых и ореховых деревьев в Афганистане и предоставят тамошним фермерам практические навыки и поддержку, необходимую для устойчивого землепользования.

Произведено в США «Insight Edition»
10 9 8 7 6 5 4 3 2 1


КУРТ КОБЭЙН, ЛЕГЕНДАРНЫЙ ВЕДУЩИЙ ВОКАЛИСТ, ГИТАРИСТ И АВТОР ПЕСЕН «НИРВАНЫ», остаётся объектом восхищения для фэнов музыки по всему миру. Впервые его история была рассказана в фильме Бретта Моргена «Курт Кобэйн: Чёртов Монтаж», полностью авторизованном полнометражном документальном фильме, выпущенном в кинопрокат по всему миру и показанный исключительно по «HBO» в Соединённых Штатах.
    Эта захватывающая книга тщательно исследует материал, собранный и созданный для фильма, представляя яркий портрет лидера «Нирваны», охватывающий противоречия, из которых состоял его характер. История Курта рассказана посредством расширенных версий эксклюзивных интервью, показанных в фильме, с ключевыми фигурами его жизни, включая его жену, Кортни Лав; лучшего друга, Криста Новоселича; и мать, Венди О`Коннор, предлагая разоблачающий анализ его творчества и жизни. Эти интервью сопровождаются множеством редких и никогда ранее не демонстрирующимися иллюстрациями, включая мультипликационные кадры, личное творчество, откровенные фотографии и сокровища из личного архива Курта Кобэйна.
Вводя фэнов в фильм Бретта Моргена и за его пределы, эта книга - прекрасное дополнение к эпохальному документальному фильму, который навсегда изменил взгляд фэнов на Курта Кобэйна.

«Бретт Морген создал глубокое, но замечательное исследование жизни и творчества Курта». - ФРЭНСИС БИН КОБЭЙНА

«Самый интимный документальный рок-фильм». – «ROLLING STONE»

ISBN: 9781608875498          35.00$


Произведено в США