В жизни надо так немного

У одних перед глазами снова дальняя дорога,
У других решетки камер и кусочек неба в сон.
Ну а мне, как оказалось, в жизни надо так немного -
Одиночество, бутылка, полный песен телефон.

И плевать, сижу в квартире или просто на скамейке,
Под ногами пол дощатый или прелая листва.
И не надо в мою душу рыть ветвистые лазейки,
Так удобней, если болью не забита голова.

Раз глоток, курю неспешно и смотрю на грязный город,
Суетится оголтелый перед праздником народ.
Новый Год - а белым снегом двор по-прежнему не вспорот,
В этот раз зимы нормальной, как и я, никто не ждет.

Ну и ладно! С ветром воздух через форточку крадется,
Теплый, мягкий и не зимний. Даже легкие не жжет.
За вином, пожалуй, выйти мне из дома все ж придется.
Ну зато хоть прогуляюсь. Вроде тоже хорошо.

Перед зеркалом себя я основательно настрою -
Мол, людей не ненавижу, все мне братья, миру мир.
И депрессию со злостью в туалете я закрою,
Пусть сидят, не омрачают мой ночной поход в трактир.

Очень жаль, что в магазинах ночью вовсе нет спиртного,
В барах дорого, и глупый там толкается народ...
Но силен во мне пропойца. И, хоть время пол-второго,
Жажда грусть залить скорее меня в местный бар ведет.

Шлеп! - по грязи. Хлюп! - по лужам. Ну а я все улыбаюсь,
Хоть на осень так похожа эта мертвая зима.
Я улыбки своей глупой спьяну вовсе не стесняюсь,
Как смешливый Дон-Кихот или не верящий Фома.

Только Санчо мой ворчливый по трактирам затерялся,
Да и мельниц ветряных никто не строит уж давно.
Я на месте. В караоке кто-то с хрипом надрывался,
Пел про ангелов беспечных. Впрочем, мне так все равно.

Для желающих напиться нет запретных территорий.
Вот бутылка. Рассчитавшись, быстро к выходу иду.
За углом толпа хмельная ни о чем по пьяни спорит.
Улыбаясь, понимаю, что я в драку попаду.

Долго ждать не надо было - по плечу огрели лихо,
Не кричу, но поражаюсь: "Люди ж братья! Как же так?".
А потом все так случилось - больно, быстро, очень тихо.
Я в крови. Меня швыряют под кривой дорожный знак.

Говорят, была больница, оживить меня пытались
Раздраженные с похмелья полусонные врачи.
Только зря все. Да и впрочем, они сильно не старались.
Перестав в палате биться, мое сердце все молчит.

А сейчас сижу на ветке, вижу, как меня хоронят.
У могилы лишь два друга, да и те утомлены -
"Поскорей уже зарыть бы!" - каждый мысленно простонет.
А копать еще немало, ямки все углублены.

У одних перед глазами снова дальняя дорога,
Ну а мне красот небесных, как и прежде, не видать.
Став синицей, вижу мало, но хочу все так же много.
Все равно судьбе спасибо - я теперь могу летать!