Песнь первая. Эписодий четвертый

Чорт знает, сколько я проспал, но разбудил меня запах свежесваренного кофе. Его тень, написанная густыми мазками сепии, безжалостно проникла в мой мозг, пробралась в страну сна, отыскала меня там, положила мне терпкие ароматные ладони на плечи и хорошенько встряхнула, тем самым вырвав меня из забвения и поместив в реальность комнаты.
Я открыл глаза. Стены были залиты каким-то туманным утренним светом. За долгие годы я безошибочно научился определять по входящему в окно моей комнаты свету время дня и ночи. Но здесь это было сделать невозможно. Во-первых, цвет и фактура стен создавали моему глазу зрительные помехи. Во-вторых, сама природа этого света была иной. Он как будто не был солнечным. При этом он не был и электрическим, он был вполне естественным, но, повторюсь, солнечным он не был. Лунным – тоже. Возможно, эту планету освещала какая-то другая звезда с каким-то другим спутником. И свет этой звезды не увязывался ни с одним часом в моем сознании.
Не знаю, сколько я проспал, но спать больше не хотелось. Хотелось теперь совсем другого. Организм, который был при мне и по эту сторону текста, требовал пищи. Мне хотелось есть. Страшно хотелось есть. Кошмарно хотелось есть. Если не учитывать странное молоко, испитое мною в странной комнате, куда меня забросили невидимые руки, то последнее, что я съел – еще в нашем обычном мире – была плошка бульона с рисом (да, большая, но давно!) и крыльями птицы, которая по иронии судьбы летать не умела.
Я снова почувствовал аромат кофе и молниеносно вскочил с . Откуда он мог исходить? Может быть, Муза затащила меня сюда, чтобы устроить мне незабываемый отпуск? Неужто она приготовила мне завтрак в постель? Как мило с ее стороны! Прости, а ты не могла выбрать постель поменьше? Нижняя половина моего тела любит спать на полу, но верхняя – она предпочитает кровати, и, выбрав для нас кровать поменьше, ты бы порадовала сразу обе половины.
Я встал и уже готов был изложить ей свои претензии, но в комнате никого не оказалось. Надо сказать, что это меня немного раздосадовало. Я-то думал, что она обманула меня, сказав, что ее со мной не будет. Характер у нее был дурной, не стану это отрицать. Но она не шутила, что было чертовски грустно.
И все-таки, что хорошо в грусти, так это то, что грусть – фоновое чувство, которое заполняют предметы на переднем плане.
В мире моей комедии этот закон тоже действовал. Вместо желанного портрета я узрел натюрморт, тоже вполне желанный: на столе, занимая всю его поверхность, стоял огромный поднос со всякого рода яствами. Запах кофе доносился именно оттуда: на подносе красовался голубой кофейник, из носика которого разбудивший меня упрямый элементаль пытался выбраться наружу, трансформируясь из жидкого агрегатного состояния в газообразное. Рядом расположилась белоснежная кофейная чашечка на белоснежном кофейном блюдечке. Но это не все. На подносе была размещена и всякого рода еда, и вот, наконец, запах этих продуктов присоединился к одинокому соло духа кофе. Сначала несмело вступил аромат свежего французского багета, затем высокую протяжную фруктовую ноту взяло малиновое варенье, по виду – домашнее – и в аккуратной вазочке, после чего к ним присоединились звуки совсем недавно испеченного рожка с шоколадной начинкой, и, наконец, дождавшись своего такта, литаврами мне в ноздри ударил столь дорогой для улиток и их раковин запах кальция, исходящий из яичной скорлупы, за которой – были сокрыты занесенные снегом прииски расплавленного золота. Рядом в аккуратных футлярах лежали инструменты. На них вслед за кантатой запахов мне предстояло сыграть уже кантату вкуса.
Какое-то время я стоял в нерешительности, пуская слюни. Откуда все это здесь взялось? Что за стол-самобранка? Рядом с кофейником я увидел на подносе карточку с логотипом отеля (такой же был на бумаге, и, если я забыл упомянуть, то логотип представлял собой изображение кубика сахара на чайной или кофейной ложечке) и пожеланием: «Приятного аппетита!».
Слишком уж хороший сервис для двух звезд. Впрочем, в этом мире две звезды могут означать что угодно. Например – название фильма об обитателях подводного дна какого-нибудь местного Жака-Ива Кусто. Или – высшую категорию отеля. В любом случае, надо будет поставить смайлик за сервис в книге жалоб. Если только…
Мне, конечно, не хотелось об этом думать, но что если смерть решила отравить меня? Впрочем, как и вчера вечером, мне показалось маловероятным, чтобы она действовала такими методами. Смерть приходит с ядом, да, но смерть не подсыпает яды. Она просто приходит. Наверное, так будет и со мной. Впрочем, если она изменила своим привычкам, то я умру от, возможно, самого вкусного завтрака в моей жизни. Уж капелька крысиной отравы вряд ли испортит вкус яиц всмятку и приведет к увяданию благородный кофейный букет. Да и потом: если решено отравить меня в этой комнате, если положено, чтобы «Улит@чная Комедия» оказалась унылым, оборвавшимся в самом начале и не поддающимся расшифровке… письмом неизвестному р?6?