Жизнь, какая она есть. глава 1. Казнь

               

   Кузница в районном центре Никольское была местной достопримечательностью.   Никто не знал, даже приблизительно, когда она появилась в селе. Утверждали, что
сначала на перекрестке дорог была построена эта кузница, а сам поселок вырос уже потом, позже. Старожилы подтверждали тот факт, что сколько помнят себя, кузница в поселке уже была.  Претерпевая изменения, разные времена, пережив многих хозяев, она продолжала стоять и приносить пользу людям.
Колхоз все силы отдавал на то, чтобы победить послевоенную разруху и бедность.  Удалось построить новенький мехпарк, обновить сельхозтехнику.  Но двери старой кузницы также ни одного дня не были закрыты: удары молотка возвещали селянам о том, что очередная лопата или  грабли вот-вот будут готовы.
Работали в кузнице отец и сын. Отца звали Макар, а сына – Василий. Макар кряжистый мужчина лет пятидесяти и сын двадцатилетний парень, красавец, работал у отца помощником. Сын у Макара был немым: говорить не говорил, а слышать – слышал.

 Сам Макар, в силу каких-то причин, известных только ему, не любил  вспоминать о том времени, поэтому эту удивительную историю узнали сельчане через третьи руки, а насколько она была правдивой, мог подтвердить или опровергнуть только сам Макар.
     Было это лет десять тому назад. Макар, вернувшийся с фронта, устроился лесорубом в местный лесхоз: там хорошо платили. Послевоенная жизнь была полна радости, что страшная беда, нависшая над страной, миновала. Хватало и бедности, смотревшей из каждого угла. Нужно было где-то жить, что-то есть и во что-то одеваться.
Жена у Макара была, а  детей у супругов не было. Вот и решили они, пока их ничто не обременяет заработать денег на собственный домик. 
   Послевоенная жизнь требовала много древесины: для строительства, мебели и других хозяйственных нужд. Не брезговали никакой возможностью поживиться деревом: рубили лес на горах, спускали стволы вниз, а затем, сплавляли по горной речке до лесхоза. Рубить лес – это полдела, а вот спустить его с гор по деревянным желобам и сплавить по капризной речке – самая нелегкая часть. Рубили деревья мужчины, они же и спускали их, к реке подтягивали на лошадях.  А следить за процессом сплава бревен по реке, приходилось женщинам. Каторжная работа для слабых рук!
Но, что было делать? Мужских, сильных рук на все не хватало.

    В бригадах лесорубов собрался разношерстный люд: были местные мужики, вроде Макара, было много и пришлых, которых привлекал сюда хороший заработок.
Работали попарно: сам рубщик и его помощник. Помощник обрубал все лишние ветки, чтобы ствол дерева при спуске не застревал в деревянном желобе, изготовленном специально для этой цели, а летел вниз стрелой.
 Случилась эта трагедия в одной из таких вот бригад.
Работали в паре двое очень разных по характеру людей. Бывший уголовник Чумаков, за глаза именуемый за вздорный нрав - Чумовой, и Спирька – Мишка Спирькин. Чумаков, работал напористо, как машина, будто хотел выместить все, накопившееся в нем неудовлетворение жизнью, на приговоренных деревьях. Спирька, доставшийся ему в помощники, мужичонка тщедушный, слабосильный, явно не справлялся со своей работой. Чумаков злился, кричал на нерасторопного напарника, обзывал его матерными словами. Спирька вначале пробовал огрызаться, но видя гневное лицо Чумакова, острый топор, мелькающий перед его глазами, в страхе замолкал. Пожалуется напарник, уволят,как слабосильного, а дома ждет голодная семья: жена и сынишка. Он втайне завидовал умению Чумакова работать топором: тот мог одним ударом отсекать толстую ветку, не повредив при этом сам ствол: «Этому палачом работать, цены бы ему не было!» - думал Спирька, тщетно пытаясь справиться с очередной крупной веткой.

    Как-то вечером, после ужина, мужики, сидя у костра, вели беседу про все, что их тревожило или удивляло. Само собой, разговор зашел и об умении валить деревья. Особыми умельцами в бригаде признавались двое: бывший уголовник Чумаков и Игнат, из местных, из Никольских. Мнения в бригаде разделились, большинство лесорубов отдавали свой голос за Игната. Чтобы решить спор, кто из претендентов на первенство, лучше владеет топором, решили устроить им испытание: принесли толстую ветку, которую спорщикам предстояло перерубить одним ударом. Первым к ветке подошел Игнат, примерился топором, размахнулся, топор, вонзившись в древесину, не перерубил только кору в нижней части ветки. Мужики одобрительно загудели:
- Молодец, Игнат! Знай, наших! Считай, что перерубил! Кора не в счет. Тут ветка, что твое дерево!
Чумаков, молча точивший топор, отложил брусок в сторону, поплевал на ладони и скомандовал:
- Спирька, неси чурбак,  тот, который ты полдня отрубить пытался!
-Так он в два раза толще этой ветки будет! – возразил напарнику Спирька.
-Неси, кому говорят!
Спирька повиновался, приволок требуемую ветку. Мужики, глядя на нее, засомневались:
-Не, не перерубит с одного маху! Разве это ветка? Она сама, как небольшое дерево будет! Кому такое под силу разрубить?
Чумаков усмехнулся, перекинул топор из одной руки в другую, и, не целясь, опустил его на тело ветки. Все ахнули: ветка распалась на две части, срез оказался ровным, без зазубрин. Придраться было не к чему, победа Чумакова была признана единогласно. Чумаков, довольный результатом, рассмеялся.
Вот тут-то и раздался задиристый голос Спирьки:
-А голову срубить сможешь?
Чумаков насмешливо произнес:
-Клади на чурбан, попробуем!
Мужики засмеялись, оценив шутку. Но Спирька не унимался:
-С чего это я за здорово живешь, головой рисковать буду? Давай на спор!
-На что спорим? – в голосе Чумакова послышалась издёвка. - Коли отвалю голову, кому выигрыш достанется? Давай сразу решим, покуда ты еще живой!
-Да ты, ещё отвали! Думаешь это так просто, человеку голову снести? А спорим на ящик водки, идет?
Чумаков согласно кивнул. Игнат, дернул Спирьку за плечо:
-Ты что, спятил никак? А ну и впрямь ударит? Сам знаешь, с него станется!
-Забздит! – Спирька, казалось,  упивался собственным бесстрашием, – в тюрьму опять идти не захочет, вот и проспорит. Ох, вот погуляем, мужики! Ну, чего тянуть, разбивайте!
Спорщики скрепили согласие на спор рукопожатием.
Разбил спорящих дружок Чумакова – Копейкин, по прозвищу - Копейка. Он же придвинул в центр подходящий чурбан, служивший вместо табурета. Спирька, встав на колени, положил на импровизированную плаху голову. Мужики, всё ещё принимающие происходящее, как шутку, засмеялись:
-Спирька, да у тебя шея тощая, как у гусака! Что тут рубить?! Здесь больше бы Кирюхина подошла! Киря, - обратились они к мужику, сидящему поодаль, - может, подменишь Спирьку?
-Я ещё в своем уме, - отозвался на предложение Киря, - мне моя голова ещё пригодится!
-Разойдись, братва!  Как бы Спирькиной кровушкой вас не покропить! – хохотнул Чумаков, прилаживаясь топором:
-Чумак, пошутили и будет! И так всю ночь не уснешь от такой вот страсти! – загудели мужики. – Водки с получки и без того купим!
Спирька шевельнулся:
-Лежи смирно, висельник, сейчас казнить тебя буду, чтобы знал впредь, как со мной спорить!
В следующий момент произошло то самое, страшное, чего не ожидал никто: лезвие топора одним ударом отделило голову Спирьки. Кровь фонтаном брызнула из обезглавленного тела. Голова, ещё минуту назад прочно сидевшая на плечах, покатилась, пачкаясь в опилках и сухих листьях. Губы кривились, словно пытались что-то сказать. В глазах, смотревших на людей, медленно угасала жизнь.
Чумаков стоял, как громом оглушенный, не веря, что всё происходящее сейчас – правда:
-Мужики, только попугать хотел! Думал, коснусь шеи, и все на этом. Видно, по привычке, не рассчитал! Не хотел, не я это рубанул. Не иначе бес толкнул под руку!
Чумакова судили. За преступление, совершенное с особой жестокостью, дали высшую меру наказания.

      Когда хоронили Спирьку, его маленький сын Васятка, каким-то образом увидел, что у  отца, под бинтами, отрубленная голова: от страха мальчик перестал говорить. Жена Спирьки, потеряв мужа, решила сдать онемевшего сына в детский дом, утешая себя тем, что, когда устроит свою жизнь, то заберет Ваську к себе. Как-то вечером, к ней пришли Макар и его жена. Они попросили вдову оставить им Ваську, так как своих детей у них, похоже, уже не будет. Обещали заботиться о мальчике.
Вдова, поломавшись, согласилась, поставив им одно условие: если она захочет забрать ребенка назад, они не будут возражать. Макар обещал ей, что исполнит данный уговор. Мать ребенка, Женька, написала им расписку, где говорилось, что она доверяет воспитание своего сына супругам Гоголевым. Но, видимо, жизнь у вдовицы не сложилась, или обузу, в виде ребенка инвалида, брать на себя не захотелось,  она ни разу не появилась в Никольском. Василий был усыновлен и воспитан приемными родителями.

http://www.proza.ru/2015/10/11/969