Душ

Питер, 1998 г.

Лето. Июль. Студенческое общежитие.

Уже почти нет никого. Пусто.

На вахте сонный охранник. Комендант в отпуске. Два узбека, а может таджика делают неторопливый косметический ремонт.

Как-то они пытались познакомиться с кем-то из девушек, за что попали от нас под раздачу. После чего они целеустремленно занимаются работой, и при встрече опускают глаза.

Сейчас я один, земляки уехали. Занимаюсь бездельем, бренчу на гитаре, смотрю старый телевизор. Ем какую-то дрянь, пью дешевое пиво.

Лето. Душное питерское лето. Но на этаже, в моем блоке душа нет. Как бы есть, но мыться в нем не рекомендуется,  в связи с тем, что это не душ, а гимн антисанитарии. Блок состоит из восьми комнат, которые расположены по периметру. Посередине, находятся три санузла, затем отдельно умывальник с тремя раковинами, и двумя кабинками для душа. В кабинках находится корыто и шланг с распылителем, место для переодевание минимально. На плитках узоры плесени, на полу лужицы из мусора и волос.

Я спал до обеда. Душно. Необходимо освежиться.

Я беру полотенце, мочалку и мыло и иду на этаж выше, там душевые в порядке, видимо, люди, живущие в том блоке, прилетели с другой планеты. Той, на которой не принято ломать все то, к чему  прикоснешься.
Я захожу в душевую, раздеваюсь, стараясь не касаться кафеля на стенах, встаю на поддон, начинаю мыться. В процессе мытья делаю воду горячей и горячей. Я люблю горячий душ. Все заволакивает плотным паром. Я наслаждаюсь водой.

Выключаю воду, вытираюсь и одеваю чистую одежду. Настроение приподнято. Толкаю дверь….

Но она не открывается. Я пробую еще: безрезультатно.  Видимо, из-за горячего пара дверь распухла, и заклинила в коробке. Я толкаю сильней, но ничего не выходит. Мной овладевает злость из-за нелепости ситуации. Но пространство ограничено, невозможно размахнуться ни рукой, ни ногой. Дать телу толчок не получается, остается только попытаться выдавить дверь. Но она не поддается.
Злость начинает перерастать в истерику. Я осознаю, что в общежитии никого нет. Стучать в дверь и кричать о помощи не хочется, все-таки есть какая-то репутация, пусть и не очень хорошая.

Вдруг я слышу чьи-то шаги. Судя по всему, идет девушка. Шаги приближаются к умывальнику, включается кран.

Я переступаю через себя, и  зову девушку через дверь.

-Девушка, позовите кого-нибудь, а? Я застрял тут.

На мгновенье воцарилась тишина. Затем я услышал пулеметную очередь удаляющихся шагов.

Это повергло меня  в депрессию. Оставалось только ждать, когда дверь чуть высохнет, и, возможно, получится ее выдавить.

Я сидел на краю поддона, и вспоминал все грехи, за что со мной мог произойти такой казус. Их было слишком много, и я не смог прийти к однозначному мнению.

Вдруг послышались шаги. Шел мужчина. Затем я услышал как кто-то пытается открыть злосчастную дверь, но попытки не увенчались успехом.  Все действо сопровождалось странным молчанием. Я затосковал. Шаги удалились.

Начались симптомы клаустрофобии. Я стал заниматься самокопанием, а именно в части: нахера мне нужно было идти мыться  в душ сегодня?

Не успел я дойти до глубин бессознательного, как снова услышал шаги,
а затем треск открываемой двери. Радость свободы омрачила личность моего спасителя. Это был один из таджиков или узбеков, которые делали ремонт в общежитии. Я молча вышел из душа, с максимально гордым видом, и ушел к себе на этаж. Рабочий ни сказав ни слова, развернулся и ушел по своим делам.

А радикальности моих взглядов был нанесен серьезный удар, и черви толерантности проникли в почву сомнений.

Но как показала в дальнейшем практика, удар был выдержан, а черви сдохли под гнетом правды жизни...