Ужин

Сегодня мама принесла мне на ужин сосиски. Сосиски в тесте. О, я так люблю их. Я их обожаю. Это настоящий праздник. Никаких каш, супов, макарон. Долой капусту! Прощайте, ненавистные котлеты!
   Они были завернуты в запотевший целлофановый пакет, штук шесть или семь. С обоих боков немного пригоревшие, с румяным верхом, еще теплые. Самое главное – съесть сосиску пока она не остыла. Тогда у нее совсем другой, неповторимый вкус. Холодная сосиска – это не то. Холодная сосиска не приносит такого наслаждения. Она не передает теплоту души, которую вложил в нее повар.
   Я с наслаждением разворачиваю пакет, достаю первую и предлагаю ее маме. Мама, почему-то отказывается. Она достает из сумочки какой-то пузырек, набирает в кружку воды и начинает капать туда содержимое. Выпив непонятную смесь, она молча ложится на кровать и закрывает глаза.
   Я приступаю к делу. Сначала ем с жадностью, почти не пережевывая пищу, откусив кусок сразу же глотаю. В окне показался силуэт тети Любы. Соседки. На голове у нее черный платок, в руках сумка, из которой виден край булки черного хлеба. Она открывает калитку, устало проходит в дом. Мужа тети Любы - дядю Колю, позавчера похоронили. Он выстрелил себе в сердце из самодельного пистолета и оставил записку, в которой просил никого не винить в его смерти.
   Мама лежит на кровати и даже не включает телевизор, как это бывает обычно.
   Продолжаю есть. После трех сосисок, чувствую подступающую к горлу сытость, но не прекращаю своих действий. Не могу остановиться. И долг мой – съесть их все без остатка. Насытившись, начинаю более тщательно пережевывать, делая большие паузы между глотками. Ничто не может отвлечь меня от этого занятия. Поэтому, я не задумываюсь, где мой отец и почему его нет дома.
   За забором слышны крики. Это ругаются родители наших хозяев, у которых мы снимаем жилье. Баба Валя и дед Петя. От них всегда исходит запах дешевого вина или водки, отчего  сын их, дядя Сергей, очень  злится. Он забирает у них бутылки с алкоголем, выкидывает, но те все равно находят способ напиться. Каждый день, без выходных и перерывов. Дед Петя – добрый. Он любит рассказывать нам про войну, про то, как он стрелял по фашистам из автомата ППШ. Свой рассказ он сопровождает причудливыми движениями, показывая на примере, как было дело.
   Кончики моих пальцев и уголки губ блестят от жира употребляемой сдобы, однако я не спешу их вытирать. Ведь впереди еще целых две сосиски.
   Мальчик, живущий по соседству, Саша, сегодня переезжает в другой город. Саша – мой самый лучший друг. Когда мы вместе играем, напрочь забывая о происходящем вокруг, то игра эта становится реальностью настолько, что каждое действие или слово может иметь самые серьезные последствия. Папа Саши – военный. Моряк. И потому, получив приказ от своего командования, он вместе с семьей переезжает к новому месту службы. Конечно, скорее всего, мы никогда не увидимся больше с Сашей. Но сейчас мне некогда об этом думать. Я ем.
   Мама открыла глаза и с усталостью смотрит на меня. Я не знаю, о чем она думает и что у нее на душе. И почему она не приготовила ужин, почему молчит, почему не включает телевизор. Я занят. Я ем.
   Я ем сосиски, чтобы не видеть всех ужасов взрослой жизни, чтобы не дай Бог не ощутить всю ту злобу и ненависть, которую она несет. Чтобы не понять горя человеческих слез. Я ем сосиски в тесте для того, чтобы никогда не узнать, почему мама так расстроена и о чем печалится. Ем, чтобы ни разу в жизни не вспомнить событий того времени. Тщательно работаю челюстями, чтобы попросту не сойти с ума. Жую изо всех сил, навсегда стирая из памяти неприятные ощущения. Глотаю, не обращая внимания на атмосферу напряженности, которая приводит к нервному срыву. Это мое любимое блюдо. Это мое спасение.
   И все же, как я ни старался доесть их все, не получилось. Живот надулся, и мне казалось, что если съем еще хоть кусочек, то просто лопну. Оставалась одна-единственная сосиска. Она сиротливо смотрела на меня, лежа на блюдце, извиняясь, что не смогла в полной мере оградить от невзгод жестокой жизни больших и странных людей….