В болотах смерти

Нине Андреевой было три года, когда в белорусскую деревню Копки ворвались немцы.
На руках матери - шестеро детей: два сына и четыре дочки.
Старшего, Владимира, уже угнали в Германию. Мать с детьми сначала жила в своем доме. Когда кушать стало нечего, "пошли по миру", по деревням. Нина плохо помнила, как они оказались посреди огромного болота, где скопилось множество людей. Кто сидит, кто лежит, кому помощь уже не нужна.
Это - концлагерь "Озаричи", открытая болотистая площадь, обнесенная колючей проволокой, подступы к которой заминированы. В марте 1944 года генерал танковых войск Харце приказал создать у переднего края немецкой обороны три концентрационных лагеря. Один из них находился на болоте у поселка Дерть, второй - в двух километрах северо-западнее местечка Озаричи, третий - у деревни Подосинник в болоте.
Эти три лагеря, в которых содержалось около 50 тысяч советских граждан, и получили название "Озаричский лагерь смерти".
Никаких построек здесь не было, ни шалашей, ни землянок. Узники, зимой и летом, лежали прямо на земле, так как хворост для подстилки брать запрещали. Охрана расстреливала любого, кто пытался развести костер и согреться. Иногда фашисты подвозили мерзлый хлеб и бросали через ограждение голодным, как собакам. Мама, Лидия Васильевна, давала детям по крохотному кусочку, чтобы сохранить хлебушек подольше...
Умерла мама и сестра Клава, не дождавшись освобождения советскими войсками. Озаричских узников освобождала 65-я армия генерала Батова. Вот как он вспоминал в своей книге "В боях и походах": "На правом фланге противник не предпринимал больше активных действий. Но здесь свирепствовал другой враг - сыпной тиф. Разведчики донесли командиру дивизии, что в окрестностях, на болоте, они видели лагеря: колючая проволока, за ней на холоде, без всяких укрытий - женщины, дети, старики. Комдив Ушаков послал несколько подразделений отбить страдающих людей, пока их не постреляли фашисты. Но немцы не отдали приказ уничтожить заключенных. Они ждали другого: русские солдаты бросятся к замерзающим женщинам, обнимут детишек, и тогда поползет в ряды наступающих советских войск тифозная вошь... Все, загнанные в лагеря, люди были заражены сыпным тифом. Здесь оккупанты применили биологическое оружие - эпидемию сыпного тифа".
После освобождения заключенных болезнь распространилась  и на солдат 19-го корпуса, принимавших участие в спасении узников. В деревне Старые Новоселки есть братская могила, где захоронено 230 воинов. Как говорят старожилы, большинство солдат умерло от тифа.
картина обледенелой земли вспоминается Нине Петровне: сидит мама и держит на коленях детей, пытаясь спасти их от неминуемой смерти...
Оставшихся в живых, взрослых и детей,  солдаты несли завернутыми в шинели и одеяла, отправляли на карантин, затем по госпиталям.
Нина выросла в детском доме города Бреста, где прожила десять лет
Ее послевоенная жизнь тоже была несладкой. Лучший подарок для детдомовца - хлеб и сахар. "Однажды, - с горькой улыбкой вспоминала Нина Петровна, - мы взбунтовались: вместо любимых всеми и привычных "подушечек", нам дали по коробке зефира".
В середине 50-х годов она по направлению детского дома приехала в Магнитогорск, закончила училище швейников. 34 года проработала потом на швейной фабрике, стала мастером, вышла замуж, вырастила сына.
Дважды Нина Петровна побывала на месте того  страшного лагеря. Теперь там памятник из трех стел, на которых там высечены имена погибших. На постаменте - венки и живые цветы в память о девяти тысячах заключенных, навеки оставшихся в "Озаричах".