Тихой сапой

             
             Позавтракав, муж Дарьи Петровны Разуваевой, бывший предприниматель, а ныне безработный Юра, прибрал со стола, включил посудомоечную машину, прошел в комнату и, не глядя, плюхнулся в любимое кресло перед телевизором. Подобная опрометчивость не обошлась без последствий. Черный кот, на доли секунды опередивший хозяина,  коротким мерзким воплем из репертуара кошачьих концертов возвестил всё окрест: «Занято!» Инстинктивно мужчина попытался резко взмыть вверх, но вскакивая, наступил на полу своего балахона, а ворот халата грубо осадил  благородный порыв .  « Рожденный ползать — летать не может!» - совсем некстати пронеслось в голове Юры. Падая он слегка ударился затылком о край столешницы. В это время, в дверном проеме, как черт из табакерки, возникла Дарья Петровна: «Развлекаетесь! - заключила она, разглядывая место происшествия. - Опять на Маркиза сел? Это, ведь, его место! Сто раз тебе говорила. - затем взяла на руки кота и тщательно осмотрела. - Когда-нибудь он тебе отомстит, - и тихо, обращаясь только к коту, добавила, - ведь обязательно отомстишь? Да, котик?»  Не обнаружив видимых повреждений,  Дарья Петровна  посадила Маркиза в кресло и разочарованно вздохнула. Разочарование вызвал факт отсутствия увечий у животного, что автоматически лишало Дарью Петровну тактических преимуществ перед мужем в предстоящем разговоре. Виновный, не важно в чем, более уязвим. Тем временем, Юра, потирая ушибленное место, пристроился рядышком с котом и бережно прикрыл его полой халата. Маркиз удовлетворенно замурлыкал...

             Вздыхать Дарье Петровне было от чего. Накануне состоялся неприятный разговор с дочерью.
     - У меня проблемы, - потупив глаза, сказала женщина
     - Тоже мне новость, - съязвила Дарья Петровна.
     - Из-за просроченного кредита, - продолжала дочка.
     - Что? Опять?
     - Одолжи, мам! Я верну.
     - Как же - « верну!» Не в твоих это правилах. Да и где мне взять такие деньги? Ты и так у нас на полном обеспечении.
     - А не надо было рожать, если обеспечить не можешь! - гневно выкрикнула дочка и, выбегая из квартиры, громко хлопнула дверью.

             Дарья Петровна дочери сочувствовала и, в тайне от мужа, - сверх того, что было ему известно - помогала, чем могла, но что бы так - полностью взять на свой баланс — это уже слишком. Дочери двадцать пять, и запросы непомерные. Одной не справиться. Пробовала как-то обратиться к ее старшему брату, но тот, сославшись на финансовые трудности, возникшие по вине сестренки, в просьбе отказал. «Придется потрошить этого, - думала она, разглядывая живот мужа, - пусть растрясет свою … заначку».

             Сказано — сделано! Дарья Петровна, дабы привлечь к себе внимание супруга, принялась дефилировать по комнате  между креслом и телевизором. В кресле её заметили и предложили не мельтешить перед глазами. В ответ она охнула, пожаловалась на не утихающие боли в сердце и …. запричитала.
 
              Маневр был отработан до мелочей и сводился к неукоснительному исполнению нескольких нехитрых правил. Привлечь внимание и вызвать к себе сочувствие. Сохранять полное самообладание. Ничего не просить и, тем более, не требовать — пусть успокоится и расслабиться. Дрему и бегство пресекать. Вынудить задать вопрос. Любой. Перейти в наступление, обвинив  во всех грехах и  заставить оправдываться. Оговора и лжи не стесняться. Предложить путь к отступлению так, чтобы думал, что нашел его сам. Все слова произносить без пауз, нудно, долго и в одной тональности. Как при пытке водой, когда капли воды долбят темечко из нескончаемого водоема. Выпотрошить. Отправить зализывать раны. Когда все закончится, позволить жертве в тишине и покое познать  радость бытия. Не звери же мы.

               
             Юра в семье, так уж сложилось по воли жены, был тряпкой и ничего не решал. Не царское это дело. Все сведения, касающиеся семьи, он получал только из уст жены и нарисованную ею картину воспринимал, как реальную. Он даже не подозревал, что он тряпка, потому что жена этот печальный факт от него тщательно скрывала. Со стороны ему это донести тоже не могли, поскольку стараниями жены он слыл домашним тираном.

            Юра  оторвался от телевизора и перевел взгляд на жену.
     - О чем она? Ах, да, что-то про боли? Заботливая, - с восхищением констатировал он
     - Почти не болит, - пробормотал Юра,  трогая шишку на затылке, всего лишь маленькая шишка.
     - Какая шишка? Ты дочь теряешь! Из-за тебя она в таком положении, - и продолжила , - кап... кап... кап...
     - Дочь в положении? - удивился Юра. - Вот так новость. Без мужа? А я то здесь причем? - последний вопрос он машинально произнес вслух.
     - Ты никогда ни при чем. Сидишь в своем кресле, жизнью наслаждаешься. Аж мурлычешь.
     - Это Маркиз, - оправдывался Юра.
     - У тебя всегда кто-нибудь другой виноват. Нашел на кого свалить. Может скажешь еще, что Маркиз тебе кредит взял?  Кап...кап...кап...
     - Маркиз кредит взял? - с ума все посходили.
     - Ее преследуют коллекторы.... Ты должен поговорить с сыном... кап...кап...кап.  Отвозить на машине до метро кап... кап... кап... встречать вечером... кап... кап... кап... надо сбить слежку
             
                Постепенно Юра перестал понимать, о чем идет речь, и что от него хотят. Перед глазами маячили громадные шевелящиеся губы, мелькали мушки и неизвестно чей указательный палец норовил проделать дырку во лбу. Стало трудно дышать. Тело обмякло. Рука повисла на подлокотнике.

                Дарья Петровна инстинктивно почувствовала опасность. Остановилась. Взглянула на мужа, вздрогнула и застыла в нерешительности. Признаков жизни в кресле не наблюдалось. На цыпочках подошла к телу и пальчиком потрясла Юрину коленку. Стало страшно и... жутко. «Пульс.. - подумала она, - надо пощупать пульс.» Она наклонилась вперед, потянулась к шее и, теряя равновесие, коленкой уперлась во что-то мягкое. Раздался дикий вопль и это «что-то» клубком перекатилось под халатом и, как показалось Дарье Петровне, выскочило изо рта ее мужа. « - Исход бесов?» - крестясь прошептала она, но пульс проверила — сердце не билось. Реанимационные усилия, в виде нескончаемого воя, интенсивной тряски тела и нескольких пощечин, оказались тщетными. Она бросила теребить тело и, продолжая завывать, кинулась в коридор к телефону. Вспомнить телефонный номер скорой помощи никак не удавалось и, опустившись на колени перед пуфиком, на котором стоял злосчастный аппарат, зарыдала...


                «Ты что шумишь?» - голос раздался за спиной и, как-бы сверху. Стало холодно. Зрачки расширились... Очень медленно Дарья Петровна развернулась вдоль своей оси, оперлась спиной на пуфик и инстинктивно, от бедра, развернула ноги во вторую балетную позицию. В центре широкого дверного проема, как из тумана, проявилась до боли знакомая фигура. Облаченная в длинный балахон, она медленно, как-бы плывя, шествовала  по направлению к Дарье Петровне. Контуры лица размыты, руки разведены в стороны на уровне живота, ладони направлены вверх. За спиной разливался свет, создающий эффект бесконечного блаженства.
 
     - Ты за мной, Господи? - чуть слышно прошептала Дарья Петровна.
     - Чай будешь? - вопросом на вопрос ответила фигура в балахоне, - пойду поставлю чайник. Ничего не понимая, пытаясь снять наваждение, Дарья Петровна закрыла глаза и встряхнула головой. Когда, наконец, она решилась их открыть, то первое, что увидела был Маркиз. Он сидел перед хозяйкой и беззвучно хихикал.