Ночь после рождества

                Ане Голубевой, КТР
     Я, Лиза-разведчица и любимый конь Гая Калигулы несмело выглядывали в мутное, запотевшее окошко вахты. Товарищ Френкель,с ног до головы затянутый в черную кожу, в танкистском шлеме с красной звездой, сблоченном поутру с какого-то бородатого мудака, прибывшего ночным этапом и за неимением строек народного хозяйства отправленного прямиком в газовую камеру, весело посматривал на нас, тая веселые чертики в проникновенных черных глазах.
      - Вот, смотрите, как много у нас диковин.
      - Налево - мудак, направо - Бетховен ? - Неудачно сострила Лиза-разведчица, но наткнувшись на непонимающий взгляд товарища Френкеля, скромно потупилась, поправила съехавшую на грудь портупею и полезла ко мне в штаны. Я прикуривал болгарскую сигарету от поршевского аккумулятора, сосредоточенно и ответственно, как секс клопов или голосование в Совете Федераций федеративных земель, ландсмарок и ку-клукс-кланов бескрайней страны, но организм отреагировал сам на ее юркие прикосновения, почти невесомые, кончиками пальцев и острых ноготков, послав сигнал из половой системы в мозг - запор.
     - Уже ?
     Товарищ Френкель сел на табурет, закинув ногу в нейлоновом сапоге на стол, сапог был только один, его хозяин, усатый и отважный диверсант, следуя к новому месту службы в переполненном вагоне " Геленвагена", второй, с левой ноги, если быть до конца откровенным, проиграл в " буру" сухонькому старичку в очках, поставившему на кон полное собрание сочинений своих книг, столь славно согревавших буржуйку, но не годных на самокрутки - пробовавшие заворачивать табачок в его страницы сходили с ума, пытались соскочить с этапа, выкрикивали лозунги и, шаря по темным, осклизлым стенам, искали вход в стародавний светоч правды,газету " Известия", закрытую за ненадобностью в прошлом году. Новое место службы одновременно стало и национальным очагом и последним приютом, ибо находилось оно в жарких глубинах пылающей яростным синим пламенем печи крематория, куда их всех,вместе с редакцией газеты, и затолкали сноровистые товарищи товарища Френкеля.
     - Что значит " уже" ? - Возмутился я. - Все еще. - Указал пальцем в окно, где в туманной дымке виднелся горбатый " Запорожец" нежно-коричневого цвета.
     Любимый конь Гая Калигулы злобно зарычал.
     - И где же инновации, дорогой товарищ ?
     Лиза влезла в разговор, продолжая что-то искать в моих штанах :
     - Да ! Где ? Бля !
     Товарищ Френкель вскочил и бросился в угол, где стояли какие-то мешки. Схватил самый верхний и подволок к нам, прямо под копыта любимого коня Гая Калигулы.
     - Вот ! - Торжествующе закричал он, вытаскивая наружу пук волос. - Приготовлены инновации, товарищи. Отправляем в секс-шопы Нидерландов и Бельгии.
     Лиза-разведчица нахмурилась.
    - Что это ?
     Товарищ Френкель расстегнул ширинку, вынул и, зажав обрезанный член пуком кудрявых волос, аккуратно подвигал туда-сюда.
    - Все для блага европейских трудящихся. Это, между прочим, раритет, волосы главного редактора, они пойдут за пять евро.
     Лиза-разведчица улыбнулась.
    - А той ?
    - Той, - осклабился товарищ Френкель, - задаром, внагрузку.
    Я возмутился такому разбазариванию национального достояния. Сам факт бесхозяйственного отношения к важнейшему делу модернизации привел меня в неистовство...
    Через полчаса меня привели из неистовства в чувство при помощи сисек Лизы-разведчицы, смеха любимого коня Гая Калигулы и папирос товарища Френкеля. Я подошел к окну. Закурил. Задумался. Вспомнил ночь перед рождеством. Вытер скупую мужскую слезу с небритой щеки. Да, иных уж нет, а те далече. Ну, ничего, товарищ Френкель наведет порядок и не будет уже точно никого, ни иных, ни тех, ни этих. Сев на любимого коня Гая Калигулы, поместив хрупкое тело Лизы-разведчицы в подсумке, поправив товарища Френкеля ценным указанием, я ускакал. Или, как говорят военные, убыл, бля.