Ю. И. Хлебовец. Воспоминания военного пенсионера

   

            Подготовка к поступлению или то, что никому не интересно.
         
Начну от печки. Моя семья жила на 8-ом км и я учился в 84-ой школе. Отец служил в 120-ой дивизии. С самого детства я "варился" в военной среде, папа часто брал меня с собой на службу. Специфика ее была такова, что на протяжении многих лет в летние месяцы подразделение отца находилось на разминировании и жило в полевых условиях в палатках. Не знаю, как это удавалось и куда смотрело начальство, но я с огромным удовольствием по несколько летних недель ежегодно проводил среди солдат. Не удивительно, что мне мое будущее не представлялось вне армии. Отцу это льстило, но он всегда при этом как-то грустно улыбался. Дело в том, что я с малолетства носил очки.
          В 1973 в 9-ом классе началась НВП. Вел ее п/п-к Назар Феоктистович Капичин - бывший начальник курса на Б-факультете МВИЗРУ. Пользуясь своими связями, он устроил в Первомайском РВК досрочную медкомиссию для ребят, изъявивших желание поступать в военные училища. Мотивировал он это тем, что кандидатам будут оказаны дополнительное внимание и помощь. Остальным были даны совет не путаться под ногами и обещание поставить кому что надо.
         Естественно, комиссию со зрением 0.6 на правом глазу и 0.8 на левом я не прошел. В одно мгновение жизнь стала серой и не интересной. Не хотелось есть, что-либо делать, апатия поглотила меня полностью. Кто бы мне тогда   сказал, что спустя каких-то 22 года в 1994 году, я - вполне успешный офицер, буду преодолевать лукашенковские запреты и увольняться из белорусской армии "по блату"?!
         Видя мое состояние (позже мама призналась, что они с отцом даже опасались суицида), меня свозили в Одессу в институт профессора Филатова. Операцию признали не нужной и продали специальный аппарат для тренировки зрения. По приезду назад я самовольно снял очки и ежедневно, иногда до головокружения, тренировался на аппарате. Одновременно с этим я начал готовиться физически. Каждый наш день с отцом начинался в 6 часов утра с километровой пробежки до спортивной площадки возле спорткомплекса, 10-ти минутных занятий на брусьях и турнике с последующим заплывом в открытом бассейне на 50-100 метров. К этому времени папа уже служил в разведбате (так называемом спортбате), в ведении которого частично находился комплекс и что  давало возможность посещать бассейн в такую рань. По вечерам вместе с моим одноклассником Витей Тихомировым (ныне профессор, доктор наук в ведущем ВУЗе РБ - БГУ) на территории медсанчасти дивизии мы занимались на турнике и с гирями.
        Зрение медленно, но улучшалось. Через год оно было 0,7 на правом глазу и 1,0 на левом. И все же, для поступления в военное училище это было недостаточно. Не хватало хотя бы 0,2 диоптрий. Правда, к этому времени я выучил наизусть (и помню до сих пор !) таблицу проверки остроты зрения. Но как получить гарантию прохождения медкомиссии ?
         Так случилось, что у подруги моей мамы сын, который был старше меня на один год, имел точь-в-точь такую же проблему со зрением. На то время Сергей З. (это не моя тайна, из-за чего не могу написать его фамилию) уже учился в МВИЗРУ. Она-то и подсказала алгоритм действий. Огромное ей спасибо и Вечная ей память!
          Правда, от мечты стать танкистом или  автомобилистом (моим любимым предметом в школе было автодело) пришлось отказаться. Не буду вдаваться в подробности, но далее было то, во что сам иногда не верю - и письменное обращение к начальнику училища Юрию Дмитриевичу Куликову, и подача личных документов в обход военкомата, и знакомство с начмедом училища Владимиром Михайловичем Хуртиным (хороший был мужик, земля ему пухом), и многое другое.
         Также пришлось приналечь на физику и математику, по которым в школе имел слабые четверки. С этой целью я поступил на заочные математические курсы при МВИЗРУ и за год прорешал бесчисленное множество вариантов из вступительных экзаменов за 1969-74-ые годы.
         К слову. Обратно очки пришлось одеть через 18 лет в 33 года, но к этому времени вокруг было пруд пруди сверстников офицеров-"очкариков" .
         Поступление таким способом в училище имело два последствия.
         Первое, анекдотическое до хохота и абсурдности, проявилось в последних числах октября 1976. Прихожу в субботу домой в увольнение, а отец, еле сдерживаясь от смеха, учтиво-заботливо протягивает мне повестку на службу в армию. Конечно, никуда я не ходил. Все потом решилось по телефонному звонку. Но как же меня распирало от желания рассказать про это однокурсникам ! Но в то время по понятным причинам рассказывать о проблемах со зрением было категорически нельзя. На лекциях в больших аудиториях я старался занять место в     первых рядах, а на стрельбах из АКМ - стрелять с левого плеча.               

Жалею, что та повестка не сохранилась.
         
Второе последствие, уже неприятное, выплыло сразу после моего увольнения в запас в Советском РВК Минска. Оказалось, что мне не могут начислить пенсию по формальному поводу из-за отсутствия в моем личном деле отметки с датой призыва на службу. Пришлось ехать в Первомайский РВК и поднимать приказы за июль-август 1975. Но увы... . Тогда было принято соломоново решение о начале службы со дня принятия присяги - 31 августа 1975. Таким образом, КМБ мне не засчитали и его у меня как бы не было.                               

Сегодня, оглядываясь на пройденное, я все чаще задаю сам себе вопрос, как все же считать свое поступление - по "блату" или нет. Может я не имел права оттеснять 4,5 конкурентов на место ?!   Может из-за меня Страна лишилась видного военачальника ?

                Курсантские  воспоминания.
                Первые впечатления (КМБ).


   30 июля 1975 был совершен "великий постриг" и на наших головах стали расти "военные" волосы. На вещевом складе, расположенном в подвале под Б-факом, мордатый прапор выдал форму, после чего было дано 2 дня на приведение ее в порядок и привыкание к ней. Наша казарма сразу превратилась в пошивочный цех. И тут вдруг выяснилось, что большинство из пришедших с "гражданки" элементарно не держало в руках иголку. Через несколько минут многие до крови искололи себе пальцы и готовы были продать черту душу за наперсток. Отцы-командиры на первом построении старались не подавать вид, что их распирает смех от внешнего вида некоторых особей с сикось-накось, внахлест пришитыми разноцветными нитками,   погонами, петлицами и подворотничками. Но это были ягодки. Уже на следующий день из-за неумения мотать портянки  некоторые умудрились в кровь стереть сапогами ноги и ходили в тапочках . Тогда самой злободневной шуткой была, что в таком виде в плен не сдашься, даже если очень захочешь. А ведь на нашем курсе более 80% было из семей военнослужащих.                Что особенно поразило - так это возможность курить в открытую. В казарме для этого была специальная комната, после посещения которой у меня  в первые дни кружилась голова и подташнивало.  Еще два месяца назад в школе "залет" с сигаретой грозил крупными неприятностями, а тут никому из начальства и дела не было.    Сам я в то время еще не имел этой привычки. Продержался около полугода, а потом сдался.               
Надо сказать, что от родителей это тщательно скрывалось.  Уже будучи отцом двоих детей, по приезду в Минск в отпуск, я прятал сигареты и зажигалки.  Не из-за боязни наказания, хотя в памяти до сих пор свежа порка, которой  был подвергнут в десятилетнем возрасте за исходящий от меня запах табака. Просто не хотелось  расстраивать отца с матерью и ощущать на себе  их укоряющие взгляды.               
По жизни я наделал немало глупостей и ошибок.  Все они как-то рассосались и не имели серьезных последствий.      Но о причащению к курению буду жалеть до конца своих дней.  Курить я бросил почти сразу после увольнения в  запас.
              Через несколько дней КМБ наш курсовой офицер капитан Алексеев Алексей Иванович выбрал меня и Славу Буравицкого для поездки в город. Необходимо было закупить на весь курс порядка 180- ти "дипломатов" и мы были необходимы в качестве грузчиков. В некоторых других училищах курсантам выдавались офицерские полевые сумки, обычно старого образца, но у нас такое почему-то не практиковалось. В последние годы, встречая на улицах Минска курсантов академии, часто замечаю на них офицерские сумки  на ремешке через плечо. Смотрится красиво и по-военному строго. 
             Так вот, в тот день, дожидаясь погрузки, я со Славой стоял на углу магазина "Тысяча мелочей". Мы казались себе бравыми малыми : расслабили ремни, сделали сзади под ними складку на гимнастерке, легкую гармошку на сапогах, почти до самых бровей натянули пилотки. А прохожие все равно при взгляде на нас улыбались. Нам это не нравилось и мы хмурились. Наши стриженные налысо головы сразу выдавали желторотых птенцов. Какая-то особая стать и манера смотреть на "гражданских шпаков" (одно из любимых и часто цитируемых выражениий Ю.Д. Куликова) с тенью легкого высокомерия еще не была освоена. Мы еще не были курсантами. Мы были рядовыми-необученными.

             Продолжая эту тему, хочется сказать, что к старшим курсам походка курсантов в общественных местах кардинально менялась. Внешним проявлением этого была непередаваемая и как бы естественная подача левого плеча чуток вперед. При этом первое, что бросалось в глаза встречным - огромный, до самого локтя блок курсовок. Сама рука была слегка прижата к телу и создавалось впечатление, что курсовки мешают ей сгибаться. Такая походка была смесью походок городового и рубаки-кавалериста, придерживающих левой рукой саблю.   
               
             КМБ для меня могло закончиться так толком и не начавшись.  Дней через десять со мной произошло серьезное ЧП:  я насквозь проткнул ладонь перочинным ножом своему однокурснику  - будущему медалисту Вите Ловерову.   Витя, высокий и худой, с длинными руками, очень любил махать ими, имитируя удары каратиста.
   Вот и  в тот злосчастный вечер, при построении в 22.30 на вечернюю прогулку, он начал рассекать воздух ладонями.  Я возьми, да и пошути:
    
 - Лучше старенький ТТ, чем дзюдо и каратэ !, - и раскрыл перочинный нож.  Витя тут же попытался выбить его у меня из рук. Было уже довольно-таки темно и он  не успел среагировать на то, что  в последний момент я отпрыгнул, одновременно перекинув нож из правой руки в левую.  Удар его ладони пришелся как раз на 10-см, отточенное как бритва,  лезвие.   Нож был   зажат мною не крепко и выскользнул вниз, разрезав мою ладонь тоже.               
Последствия этого инцидента могли быть для меня плачевными, но пронесло. 
Все ограничилось приказом по училищу сдать всем колюще-режущие предметы. 
                Мы с Витей были молодые, здоровые. Наши раны дней через десять зажили. Теперь, смотря на след от пореза, я мысленно с теплотой вспоминаю, что у меня есть кровный крестник, не побежавший жаловаться отцу-полковнику.   У большинства до самого конца учебы от первых дней остался только один неприятный момент -  предъявление там, где это необходимо, военного билета.   Обычно с фотографий смотрела лысая и самодовольная рожа салаги. Почему обычно ? Да потому, что некоторые пришли из армии, из суворовских училищ, а самые умные и ушлые  перед стрижкой "под ноль"  успели сфотографироваться в форме своих старших братьев или просто знакомых курсантов.               
               
                Первая  "самоволка".
         
    Свою первую самоволку я совершил 19 августа 1975  еще на КМБ, т.е. через три недели после начала службы. Это был день рождения мамы, а телефона у нас не было. Как-то вдруг накатило, захотелось лично поздравить, обнять , услышать ее голос. После ужина я переоделся в "спортивку", перемахнул через забор и через 30 минут уже с цветами позвонил в дверь квартиры на 8-м км. Пока добирался, представлял себе как мама обрадуется, поцелует и гордился собой за решительность и неуловимость.      
       - Мамочка, я в самоволке, поэтому ненадолго.  С днем рождения ! , - радостно закричал я с порога протягивая букет.  Отца  еще не было дома и мама ждала его у накрытого стола. Увидев меня она застонала, всплеснула руками и так жалобно-жалобно заплакала:          
      - Что же ты, сынок, наделал ?, - это все, что я смог разобрать через ее всхлипывания. Только тут до меня дошло, что за "самокат" меня, еще не присягавшего, могут просто-запросто турнуть из училища. Сразу представился весь ужас и позор, которые могут обрушиться на мою голову. Назад я добирался уже на трясущихся ногах и бешено колотившимся сердцем.
          Вечером этого же дня с первого КПП перед вечерней прогулкой в казарму позвонил отец. Узнав, что у меня все нормально, облегченно вздохнул, словно сбросил с плеч неимоверную тяжесть  . Стало понятно - день рождения мамы был безнадежно испорчен... .                               
         В следующий раз я попал в неприятную историю с увольнением 3 года спустя. Учась уже на 4-ом курсе, я, как минчанин, имел "вечную"  синюю увольнительную до утра следующего дня (те, кому был не положен синий вкладыш, имели розовый с правом ежедневного увольнения до 24.00). К этому времени на мозги начинали с особой силой давить гормоны и практически все неженатые периодически заводили романы или крутили интрижки. Я не был исключением  Легче всего было знакомиться  в субботу-воскресенье на первом КПП с девчонками, которые не попали на танцы. Короче, ни в училище, ни дома меня не искали.
         Так продолжалось до тех пор, пока к маме   (она тогда работала в магазине "Книги" , располагавшимся практически сразу напротив   остановки автобусов   на "Востоке") не зашел начальник курса п/п-к Грищенок Г.М..  Мама конечно же поинтересовалась обо мне: учебе, дисциплине и т.д. , посетовала, что я редко стал приходить домой. Геннадий Михайлович с полуслова понял в чем дело, но меня не сдал и пообещал разобраться.                На следующий день после обеда, когда ощущается некотороя умиротворенность, он, как бы невзначай, завел со мной непринужденную беседу про все и ни о чем. Я расслабился и тут же был нокаутирован прямым вопросом, а не хочу ли я отобрать пальму первенства у "группы семи" ?   Я опешил.
          Дело в том,  что ранее семь человек  в Боровлянах пообщались с некой дамой, после интимных услуг которой второй и пятый получили в санчасти полновесный курс уколов.   Это событие веселило непричастных, а саму семерку заставляла скрежетать зубами от  шуток, приколов и зубоскальства.
          Я стоял пунцовый от стыда и не знал, что ответить  в свое оправдание. Комбат прочитал мне  нотацию на тему: "За что и почему бабы любят военных", посоветовал ночевать дома и отпустил с богом.  Если бы потом, уже в войсках, пойманные мною за "самоходы" солдатики знали, где и как  я почерпнул для нравоучений столько знаний о женщинах  !
           Не могу ручаться, но думаю, что подобным образом физическое созревание и становление как мужчин происходило у многих из нас.      

                Первые взыскания.

        Свои первые два наряда на работу (с 1. 01.1976 вступили в силу новые редакции общевоинских уставов и наряды на работу канули в небытие)   я  схлопотал в   сентябре через несколько дней после принятия присяги. В ходе беседы с товарищем в казарме как-то само по себе вырвалось несколько "командных" слов.   Оказалось, что у меня за спиной стоял и подслушивал наш разговор старшина курса прапорщик Миша Ендовицкий. Сам еще салажонок (старше нас на пять лет) он решил таким образом укрепить среди курсантов собственный авторитет.
         В дальнейшем до третьего курса приходилось еще получать наряды вне очереди, но они были заслуженными: за опоздания, за драку,  за не отдание чести.  Короче,  за дело. Но самые первые были самыми обидными, какими-то подленькими, исподтишка.
        "Отомстить" Мише удалось в 2013 на встрече по поводу 60-летия МВИЗРУ.  После торжеств в училище он подвозил на личном авто меня и еще двоих ребят к ресторану. В городе перед светофором  его "подрезал" лихач. Миша резко затормозил, смачно выругался и показал обидчику средний палец. Пришлось напомнить ему, что он не дрова везет  и мои первые наряды.      Наказание за мат и нетактичное поведение на дороге последовало незамедлительно.   Все  присутствующие в салоне с чистой совестью лишили  Мишку первой и последней чарки. Это было по-божески. Санкции могли быть более строгими - от первой и до последней.
           Впрочем,  наказание было больше моральным. Ведь ему после встречи надо было добираться в Фаниполь,  а ГАИ у нас в выходные устраивает настоящие сафари на пьяных за рулем. Так что, Миша и без наказания не пил бы спиртного.

           Будучи офицером я "заработал" всего три взыскания.  Два  "строгача" были объявлены мне моим непосредственным начальником - начальником 187 ЛИТ 10-ой ОА ПВО майором Лариным утром в конце декабря 1984 г. Формальный повод - использование в вагоне-лаборатории образцового средства измерения в качестве рабочего. Мои доводы, что 30-градусный мороз не давал времени на поиск среди 150 ящиков с приборами смежного отделения нужного рабочего вольтметра, что образцовый вольтметр был в том отделении не один и имелось время и возможность его внеочередной поверки и, наконец, что в критическую ситуацию мой вагон попал  по вине самого Ларина - результата не имели. Не принималось во внимание, что останься вагон не подключенным к электросети - неизбежно произошло бы размораживание системы отопления.  Когда наш разговор дошел до высшей точки непонимания, я сорвался и назвал его "лысым чудаком" на букву "м".  Вечером в моей служебной карточке красовались три строгих выговора.  От разрывавшей меня обиды я тут же подал по команде рапорт, в котором изложил свое мнение о невозможности дальнейшей совместной службы.
         Недоброжелатели начали поговаривать, что суда офицерской чести мне не миновать.                Спустя некоторое время эта история стала известна ЧВС армии. Он заинтересовался всеми мельчайшими подробностями дела, в том числе, действительно ли Ларин лысый...
         Меня лишили полностью 13-ой зарплаты (около 500 руб.).  Три месяца неопределенности, и...    мне предложили "майорскую" должность  плюс  благоустроенную однокомнатную квартиру !   Перед назначением на должность все три "строгача" были сняты в один день, как и навешивались.  А еще через три дня в аэропорту Архангельска я встречал прилетевших из Минска после семи месяцев разлуки жену и 5-ти месячную дочку !!!     Через 9 месяцев у нас родился сын !!!!!!
        Наверное, это была одна из многочисленных историй со взысканиями с редким счастливым концом,

                Учеба.

        Скажу сразу. Многие грехи по дисциплине могли  сойти с рук, но огрехи по учебе - никогда !
        Сразу после поступления  не раз приходилось слышать как аксиому высказывание:
        - Вы будете военные инженеры. Мускулы, в отличие от мозгов, в  вашей службе будут не нужны.
        В разговорах  студенты-сверстники часто похвалялись прогулами занятий. У нас такое было невозможно в принципе. Единственный предмет, от посещения которого можно было отговориться - физ. подготовка, но при условии использования этого времени на другие дисциплины учебного плана. Хотя невыполнение норм ВСК сулило определенные неприятности в виде лишения увольнения и порицания по комсомольской линии, никому за это не был сокращен зимний или летний отпуск и  никто из-за  этого из училища отчислен не был. В результате за пять лет учебы я набрал ровно 5 кг в весе. 
         В 1979, когда началась война в Афганестане, нам что-то говорили о необходимости повышения уровня физ. подготовки, но эти разговоры свелись к нескольким километровым пробежкам ( на бумаге - кроссам !)  по субботам.

        Не знаю почему, но памяти навсегда остался момент, когда я впервые увидел калькулятор.  В октябре 1975 г. а перерыве занятия по высшей математике,  а вел его гражданский молодой парень, он с загадочным видом достал из саквояжа НЕЧТО пластмассовое объемом с коробку для обуви и включил его в розетку. Далее все оставшееся время перерыва у нас ушло на перепроверку на бумаге результатов умножения/деления калькулятором многозначных чисел. Мы все были знакомы с арифмометром, умели пользоваться логарифмической линейкой. Но эта коробка была тогда для на верхом совершенства... .

        К экзаменам каждый готовился по разному. Кто-то учил, кто-то зубрил, кто-то писал "шпоры" . Самая "элегантная" и достойная, на мой взгляд, упоминания  метОда подготовки была у старшины нашего курса Сергея  Жаврида.  Серега был тертым калачом. В 18 лет он поступил в общевойсковое училище. Месяцев через 9 его оттуда выгнали и он еще почти 1.5 года послужил в СА. На момент поступления в МВИЗРУ ему был уже 21 год. Умудренный житейским опытом, он садился на лекциях на первый ряд и беспардонно конспектировал  сразу на "шпоры". По приходу сессии, когда все начинали судорожно глотать недополученные знания, Серега на каждый листок с темой проставлял номер билета и со спокойной совестью самый первый уходил с сампо.  Далее его оценку на экзамене определяли подход-отход и рабоче-крестьянское происхождение... .                Жаврида турнули из училища с   5-го курса в сентябре 1979 г. за попытку изнасилования.  К этому времени он уже был женат и имел ребенка.

        Если можно так сказать - успеваемость была святой коровой и религией одновременно. Получив "пару" и не пересдав с первой попытки хотя бы один предмет, можно было уехать дослуживать "в войска"  или, если повезет, перевестись в другое профильное, но 4-х годичное училище.       За первые три года учебы моя группа потеряла двоих : на втором курсе -  Леху Ситникова (отчислен) и на третьем - Саню Ступко (переведен в Ярославское ВКЗРУ). Слышал, что после его окончания Саня дослужился до командира зрдн С-125.               

Должна была быть еще одна потеря. Кеша С. умудрился в зимней сессии на 3-ем курсе получить аж четыре двойки. Судьба любого другого была бы однозначной. Но приехал его папа - многозвездный генерал Войск ПВО Страны  и на следующий день все "неуд" волшебным образом превратились в "гос".  Впоследствии Кеша даже отучился  в какой-то, точно не знаю какой, академии и стал командиром полка.

    Успешная сдача группой очередного экзамена превращалась в маленький праздник.  В 1976 на "Комаровке" открылся  пивной бар "Шинок у Лявона".  За входную плату 3 руб. клиенту предоставлялось: 2 л пива, 100 г мойвы вяленой, 100 г салаки хол. копчения и 150 г жареной курицы. При получке в 7 руб. 80 коп.  это было накладно, но на  6 руб. можно было посидеть и втроем.    Бар стал Меккой для учащейся братии всего Минска.   Удачей с обоих сторон считалось, когда вечно голодный студент какого-нибудь нархоза менял  бокал пива   курсанту  на курицу .  В выходные дни наши могли притащить с собой из столовой для обмена куриные яйца, сваренные вкрутую. Официально бар работал до 23.00, но доступ в туалет заканчивался в 22.00.  Из-за этого обстоятельства возвращение назад в училище  на 69-ом автобусе иногда превращалось в воспитание силы воли и не всегда обходилось без происшествий.

     Вот один из случаев, когда четверо друзей после "посиделок" вернулась в училище изрядно потрепанными и с синяками на теле.    Пропустив контрольное время закрытия туалета, и  из-за почти выливавшейся из ушей мочи, они решили сброситься по 25-30 копеек на такси.  Усевшись в "мотор" от нечего делать решили "приколоться" над таксистом. Один спрашивает по очереди у других :
     - Деньги есть ?
     - Нет.
     - Как будем рассчитываться ?
     - Как в прошлый раз : дадим "шефу" люлей и отпустим. Сам будет рад, что ноги унес.
     Естественно, что водила все слышал. Проехав от "Комаровки" метров пятьсот,  он затормозил на площади Якуба Коласа перед ИФК напротив  ЦУМа. В этом месте в то время была стоянка такси, на которой собиралось по несколько десятков машин. В считанные секунды таксисты пришли на помощь товарищу.  Что-либо объяснять было бесполезно. Под градом ударов пришлось применить военную хитрость - тактику гороха и разбежаться в разные стороны...      Бедолаг долго еще доставали идиотской прибауткой : " Нас было пять. Их - сорок пять. Мы хотели драться, чтобы уравняться. Ох, как бы мы им дали, если бы они нас догнали !".
            
             Лично я после посиделок в "шинке" твердо уяснил для себя: похмелье от пива гораздо тяжелее, чем
от водки.  Это знание тоже считаю  одним из основных, полученных в МВИЗРУ.  То, что похмелье после дюжины бутылок шампанского   еще хуже, мне довелось  узнать только офицером... .

         С позиций сегодняшних дней немного обидно, что 1/5 срока обучения была потрачена ни на что. Я имею в виду  "Историю КПСС", "Философию (Истмат и Диамат)", "Научный коммунизм".   Наличием этих предметов в перечне изученных дисциплин объясняется непризнание в большинстве стран мира  дипломов СССР.
       
                Стажировка.
         
     В последних числах января 1980г. я в составе группы из 20-ти человек курсантов под общим руководством преподавателя   кафедры ОВТ п/п-ка Евсюткина прибыл  в в/ч 70148 (г. Полярный) на последнюю перед дипломом войсковую стажировку. После ее окончания каждый, без заезда в училище, отправлялся в зимний 2-х недельный отпуск. Отпускные билеты лежали в военных билетах и согревали сердце на морозе около минус 30 градусов.  Почти трое суток дороги на перекладных непривычно утомили. Сначала поездом до Ленинграда , потом от Ленинграда до Мурманска, после автобусом от Мурманска до Североморска. Немного мутило  от качки катера, который доставил нас из Североморска в Полярный. Вокруг стояла 24-х часовая полярная ночь. Колючий ветер  с залива пронизывал шинели насквозь и заставлял по мере возможности держаться к нему спиной. Пришлось опустить уши у шапок и поднять воротники шинелей.  Хотелось скорее  под крышу в тепло. 
    В управлении бригады нас разместили в помещении типа актового зала с матрацами на полу. Вскоре некоторые уже спали не раздеваясь, сняв только сапоги и укрывшись шинелями. Никто не роптал. И ранее на младших курсах  всем уже приходилось  так спать в  карауле, правда, на топчанах.
    В желудке шевелился какой-то гнус, но сух.пайки на трое суток были съедены еще в пути к Мурманску.  Для   предусмотрительно взятой из Минска тушенки не было хлеба, макароны и рис надо варить  Да и впереди еще месяц неизвестности. Что там ждет ?  Постепенно усталость взяла свое и я уснул.
    Утром нас угостили чаем со сгущенкой и хлебом местной выпечки. Половина его втихаря, так на всякий случай, перекачивала в наши карманы.  Почти сразу, не дав толком привести себя в порядок,  нас небритых и помятых стали тройками вызывать для распределения по точкам. 
     Я оказался вместе Саней Руновым и  Славой Буравицким. Мы направлялись в 12-й зрдн С-125, позывной -  "Кортик", командир - п/п-к Иноземцев.  Показали его расположение на карте. Тут же выяснилось, что придется возвращаться назад в Североморск. В то время дорога через перевал только строилась и дороги на дивизион со стороны Полярного не было.  Через час вместе с другой тройкой, попавшей на 14-й зрдн,  мы отправились  в обратный путь. 
    На этот раз мы были уже ученые и постарались занять места поближе к центру катера, где качка поменьше. Никогда не забуду, с   каким чувством собственного превосходства на нас поглядывал вахтенный - матрос срочной службы. Весь путь он постоянно дефилировал перед нами, демонстративно стараясь не держаться за поручни. Мы же сидели бледные и как рыбы глотали ртом воздух, стараясь подавить приступы рвотного рефлекса.

     Командир дивизиона встретил нас радушно и тут же предложил на выбор 2 места для проживания: казарму или пустующую однокомнатную квартиру  в щитовом домике. Во втором случае поддержание жизненных условий ложилось исключительно на наши плечи.
     Минут через двадцать  наша стажировка началась с откапывания от снега подходов к зданию и угольному сараю, долбежки ломом монолита смерзшегося угля, мытья полов в комнате и на полукухоньке. В первый же день мы перестарались и на печке от перегрева лопнули все чугунные комфорочные кольца. Утром же проснулись от собачьего  холода, т.к. уголь в печку необходимо было подбрасывать каждые два-три часа. Пришлось установить дежурства по очереди.

      Самым страшным неудобством оказалось отсутствие на всей позиции дивизиона хотя бы одного теплого туалета. На 40-градусном морозе до земли долетали уже одни льдинки.    А чтобы  посидеть в задумчивости  со снятыми штанами... .   
      Так вот через зад (у нас это обычное дело !) стало доходить многообразие романтики предстоящей офицерской службы. В тех условиях год за полтора было даже мало.
               
   Солдаты, служившие срочную службу в Заполярье, обеспечивались как и мы- курсанты  ПШ (полушерстяным) обмундированием.  Свои солдатские шинели они старались не носить и предпочитали черные технические бушлаты, а  вместо сапог - валенки.  Поэтому в условиях Крайнего Севера говорить что-либо об их строевой выправке и подтянутости  не приходилось. Другими словами : форма советского солдата для службы в тяжелых северных условиях была не годна.  Если офицерам и сверхсрочникам шел месяц за полтора, то солдатам таких льгот не полагалось.
 
      Первого февраля произошло заступление дивизиона на боевое дежурство. После торжественной церемонии все разбрелись по своим местам, норам и делам. Мы остались на площадке с флагштоком никому не нужными сиротинушками. Решили зайти погреться в УНК. Далее - картина маслом: сидит лейтенант и пускает колечки дыма в потолок. Станция еще не включалась. Предлагаем включиться и сделать КФС. Лейтенант равнодушно пожимает плечами.  В ходе КФС выясняется - не работают оба ракетных канала. Следовательно, дивизион не БГ. В чем дело, почему никто не чешется ? Лейтенант заявляет, что неисправность уже давно, все про нее знают знают.   Но устранять некому: кто в отпуске, кто болен, кто в командировке, а он - двухгодичник и ему не разрешают "ковыряться" в технике, чтобы не сломал еще чего-нибудь. 
       - Да чего вы так распереживались ?, - начинает он нас успокаивать.
       - Тут на каждой сопке что-нибудь стоит. До нас ничего не долетит, другие раньше собьют.

    Здесь надо сделать отступление и рассказать о Сане Рунове. Он малый башковитый , закончит училище с золотой медалью. Если в войсках основной метод поиска и устранения неисправностей - "метод научного тыка ", то для Сани он категорически неприемлем. Он устраняет отказы исключительно все проанализировав в своей голове и с 99% точностью указывает на причину неисправности.

     И в этом случае, Сашка, посидев в позе   мыслителя, выдает предложение поменять местами идентичные друг другу ракетные блоки.   "Двухгадюшник" вяло махает рукой в знак согласия. Пока я со Славой переставляю блоки, Рунов объясняет, что они отличаются друг от друга только срабатыванием контактов реле: в одном случае НР (нормально разомкнутые), а в другом  - НЗ (нормально замкнутые). Поэтому, есть вероятность, что после перестановки блоков один канал заработает.   Снова делаем  КФС - первый ракетный канал заработал !
     Рунов предлагает вернуть все на свои места (он уже знает в чем дело) и устранить неисправность.  И тут лейтенант закрыл  аппаратуру собой:
     - Работает техника - и нечего ее трогать !     Занавес, немая сцена... .

     Всю оставшуюся стажировку Саня среди всего офицерского состава пользовался непререкаемым авторитетом. Неисправности  случались довольно-таки часто, так как средняя наработка на отказ составляла всего 5,5-6 часов (тогда это было секретными сведениями). И если неисправности в УНК устранялись в относительном комфорте, то последствиями ремонта РПУ (РПрУ) на антенном посту УНВ могли быть всевозможные заболевания. Такой вот был наш любимый ламповый  С-125 !

     Естественно, что за стажировку наша троица получила отличные отзывы. За прошедший месяц произошло привыкание к климату и новому образу жизни. Со всеми младшими офицерами мы стали на "ты" и даже выпивали с ними "шило".  В основном, все старлейские должности были заняты выпускниками Ярославского ВЗРКУ.   Грело душу и добавляло уверенности в собственной значимости то, что через пол года такие же, как они, станут моими подчиненными. Какой же я был тогда наивный ! Разве мог я тогда знать, что свое право на командование необходимо будет неоднократно доказывать знаниями и умением обращения с техникой и людьми.                Тех ребят можно было понять. За 2-3 года службы они уже больше  знали и умели, чем мы, неоперившиеся выпускники МВИЗРУ, сразу получавшие капитанские должности.

     В последний день стажировки все 20 человек курсантов снова собрались в Полярном.  Сходили а кино, а на обратном пути залюбовались северным сиянием, видами на залив со стоявшими там кораблями и подводными лодками. Особенно завораживал авианесущий  крейсер "Минск".  Вдруг кто-то заметил, что у Юры Филатова на морозе побелела щека. Тут же Слава Буравицкий растер ее снегом и перчаткой... .  Утром на Филатова страшно было смотреть - половина лица была коричневой  и напоминала гнилое яблоко.         
    До сих пор, по происшествию трех с половиной десятков лет, он испытывает неприятные ощущения даже на слабом  морозе.
    Обратный путь занял у нас около десяти часов. Разница в стоимости билетов от Мурманска до Минска на самолет и поезд составляла всего 10 рублей.  В аэропорту "Минск-1" многих из нас встречали родители или родные. Сами себе мы казались бывалыми полярниками... . 
  На фото:  Кольский полуостров. зрдн С125      
                г. Минск   2015