Дуська. Рассказ

В одной самой обычной двухкомнатной квартире, каких в Москве тысячи, жила кошка. В эту обычную (но не для кошки) квартиру кошка попала очень странно. Она родилась 7 ноября, а появилась в квартире в конце декабря. Она, конечно, ещё не знала, что она кошка, и не могла понять, почему и за что её оторвали от чего-то мягкого, большого, серого и тёплого. Она так и не поняла, что это её мать, которой не дали насладиться своим материнством, вдоволь облизать маленькое нежное существо, пищавшее или мурлыкавшее, в зависимости от того, голодно оно или нет. Итак, кошка, которая сначала не знала, что она кошка, попала в странный мир. В этот мир её принесли за пазухой, где ей было тепло и уютно, а потом грубо вытащили и стали брать многочисленные руки. Эти руки её трясли, гладили, щекотали, дули на её серую дымчатую шерсть – словом, издевались, как могли.

В своём ужасе она как сквозь туман слышала странные звуки, только потом она поняла, что это слова и что они имеют значение: иногда приятное для неё, иногда не очень.
-Ну как же вы её назовёте, Екатерина Николаевна? Я предлагаю Дымкой.
-Нет, у моей подруги Дымка, мне хочется что-то другое, более мягкое,
ведь она такая мягенькая.
-Пушок, только женского рода!
-Пушка!
_Нет, это слишком воинственно. Пусть мой сын выберет имя, он ведь тоже хотел кошку.
Все стали кричать, звать кого-то, кошка не понимала, почему звучат такие грубые, страшные звуки, почему она не может спрятаться в мягкий, пушистый серых мех, а должна на виду у всех терзаться, когда ей так хочется спать.
Наконец пришло что-то огромное, с непонятным запахом (она таких запахов ещё не знала), опять взяло её на руки, но руки были тёплые, ласковые, а тихий голос сказал: «Это Дуся, Дусенька, Душенька.»
-Ну вот и славно, быть посему. А теперь, девчонки, я вас не задерживаю, мне надо заняться ребёнком.

После долгой возни и громких восклицаний, означавших, как она потом поняла, прощание, наконец-то стало тихо. Тёплые руки опять её взяли, стали нежно гладить по животику, а тихий голос почти шептал: «У неё мордочка белая, животик белый и лапки в носочках .А глазки у неё медовые. Посмотри!»
-Да смотрю, смотрю, я ей сейчас молочка дам, подогрею немножко, ты пока держи.
-А в чём она будет спать?
-Да, мы не подумали. Придётся пожертвовать своей серой кофтой.
-Ты что, ты же её ещё носишь!
_-Ну что делать, пора перестать носить, может, что и куплю новое.
Наконец-то ей дали блюдечко, и она стала принюхиваться, что же там такое. Запах был ничего, она осторожно высунула язык, лизнула краешек, а потом стала очень аккуратно, не торопясь, лакать из блюдца. Выпив примерно половину, она брезгливо тряхнула сначала одной лапкой, потом другой. Могли бы и повкуснее дать.
-Смотри, как она трясёт лапками, аристократка! – и тёплые руки бережно положили её в клубок чего-то мягкого, серого, с которым она почти слилась, - но всё же этот клубок не пах матерью, не пах молоком, был чужим, и только тряпочка, в которой её несли за пазухой, имела родной запах. Кошка тоже свернулась, как могла, в клубочек, ведь она была ещё очень-очень маленькая, и заснула.

На другой день, выспавшись, она решила пройти и обнюхать пока ещё незнакомое жилище. Она понюхала все углы, забралась с помощью своих острых, ох, каких острых коготков на диван (остроту этих коготков и, кстати, зубов все жители этой квартиры узнают чуть позже), попыталась с дивана переместиться на подоконник, что ей не удалось, а очень хотелось, потому что в небольшом отдалении от неё курлыкали какие-то странные существа – не люди: люди огромные и издают другие звуки, но эти существа её интересовали гораздо больше, чем люди, потом, спрыгнув с дивана, нашла то место, где накануне ей давали молоко. Это слово она запомнила, как и вкус. Но блюдце было пусто, она села около него и стала ждать, когда ей нальют молока.
-Дусенька, девочка, ты кушать захотела? – она услышала уже знакомый голос хозяйки.
Кошка с недоумением посмотрела на женщину, которая присела перед ней на корточки. А зачем же я здесь сижу? Неужели непонятно?
-Ах ты, моя умница, налью тебе молочка, дам тебе сырка.
Кошка не понимала, почему хозяйка комментирует каждое своё действие, и тем более ей было непонятно, когда она понесла её в туалет и посадила на лоток. Да я и без тебя всё это знаю, сделаю, когда захочу, а не когда меня тащат. Кошка выскочила из туалета и спряталась за ножки стула. Она думала, что её не видно.
-Да оставь ты её в покое, она сама умеет всё делать, - раздался ещё один знакомый голос. Заступник! Кошка подошла и потерлась у его ног.

Так прошёл её первый день в этом доме, а за ним было много подобных дней, когда её ласкали, играли с ней, иногда ругали за ободранные обои. Она подросла, стала пушистой серой вальяжной кошкой. Больше всего она любила, когда с ней играли бумажкой: ей бросали что-то маленькое, шуршащее, этот звук всегда ей нравился, она прыгала вверх, как надувной мячик, ловила фантик, а потом приносила его в зубах. Правда, она приносила его не всегда, иногда ей не нравился тон, с которым её хозяйка это говорила, тогда кошка фыркала и уходила прятаться. Со временем она нашла различные потайные уголки в старой квартире. Здесь было много шкафов и книг, иногда стекла были задвинуты не до конца, и она ухитрялась влезть на книжные полки, но там было неудобно, поэтому она ждала, когда хозяйка неплотно прикроет платяной шкаф, чтобы юркнуть туда, сбросить с вешалок одежду и уютно пристроиться на вещах, пахнувших уже ставшим её родным запахом. На одежде оставалась её густая светло-серая шерсть, особенно она была заметна на чёрных джинсах молодого человека, но кошка не знала, как сложно отчистить её шерсть, и продолжала спать там, где ей нравится, не забывая при этом свою любимую серую кофту. Со временем ей стало казаться, что это тоже кошка, только немножко другая, в неё можно запустить когти, поурчать, помесить её, когда было особенно хорошее настроение.

Но в один прекрасный день в доме началась суматоха, какое-то бесконечное хождение, она попадала всем под ноги и решила поиграть, спряталась за угол, и когда проходили чьи-то ноги, она подпрыгивала и хватала их своими мягкими лапками, не выпуская когти, (обычно это всем нравилось), её довольно решительно взяли и посадили в какое-то мягкое, но совершенно закрытое место, где нельзя было даже повернуться. Она пыталась царапаться, чтобы выбраться на белый свет, но всё бесполезно. Потом она поняла, что её несут куда-то и ставят в этом тёмном непонятном предмете на чьи-то колени, она почувствовала их тепло. Вдруг раздался такой страшный звук, которого она ещё не слышала, и от ужаса она оцепенела.
-Сын, посмотри, как там Дуська?
Приоткрылся кусочек пространства, откуда сразу высунулся розовый мокрый нос и стал это пространство увеличивать, пока не высунулась вся мордочка.
-У, морда! – нежно произнес голос хозяйкиного сына. Несмотря на то, что он был гораздо больше хозяйки, голос у него был намного тише и в нём всегда были такие успокоительные нотки, что Дуська переставала нервничать.
-Дуська, ты едешь на дачу, будешь гулять, травку есть, птичек ловить, - продолжал говорить Саша (кошка уже знала его имя).
Кошка немного успокоилась от звуков его голоса, но всё равно ей было безумно страшно. Куда её несут? Что с ней хотят сделать? Ужас заполнил её сердечко, и она начала мяукать так жалобно и громко, что все прохожие оборачивались на её умоляющий мяв. А движение не прекращалось, она висела в воздухе, правда, под ней была её любимая серая кофта, но страх не проходил. Потом движение прекратилась, и она увидела кусочек непонятного и незнакомого мира, в которой оказалась.

- Сильно её не открывай, а то вырвется.
- Мам, да она даже не двигается от страха, давай её вытащим.
- Нет, просто открой молнию, но не выпускай, а то будем бегать за ней по всему вагону.
- Ладно.
Она просунула всю голову, её сразу же стали гладить мягкие теплые руки, а голос её любимого заступника звучал так успокаивающе, что она закрыла свои медовые глазки, но не спала, и как только поглаживание прекращалось, она с возмущением говорила: «Мурр!». Её сразу же понимали и продолжали гладить. Потом внезапно всё исчезло, она опять оказалась в воздухе, опять забилась и заплакала от страха. Почему никто не понимает её? Ведь ей так страшно Что с ней хотят сделать?
Когда её освободили, она оказалась в большой комнате, сияющей от яркого солнца, наполненной странными, незнакомыми запахами. Ласковые руки Саши положили её на диван. Она была так напугана, что боялась шевельнуться, тем более что в комнате были другие огромные существа, которых она не знала.
- Ну, показывайте вашу красавицу! – громкий радостный голос напугал её, она опять нервно мявкнула, но в это время её стали опять гладить, уговаривать, подбадривать.
Незнакомые голоса хвалили её, она это понимала, они восхищались её серой пушистой шерстью, её медовыми глазами с поволокой, ресницами, её ушками с маленькими кисточками, и её фарфоровым профилем.
- Боже, какая она женственная, да какая же она кокетка!
- Да, вот такая наша Дусенька любимая! Надо ей дать поесть.
Слово «есть» она хорошо знала, когда она слышала его, то всегда бежала на кухню впереди хозяйки, горда задрав и распушив свой серый хвост, широкий, как веер.
Но здесь она не знала, куда идти, глазами проследила, куда ей положили корм, но осталась на диване, от греха подальше.

Ночью, когда все угомонились, когда исчезли эти страшные, угрожающие звуки, она тихонько спрыгнула с дивана, прошлась по комнате, все обнюхала, услышала, как где-то внизу мышь шебуршится в своем гнезде, усмехнулась про себя и пошла есть. Потом она уселась посредине, тщательно умылась и так же тихо, как и первый раз, прыгнула на диван. Так прошла её первая ночь.
Утром опять всё началось по-новой: грохот (она ненавидела громкие звуки), хождение каких-то огромных существ, вообще-то она знала, что они называются люди, но боялась их, кроме одного. И вот он появился, она услышала его голос:
- А где же Дуська?
А она чуть высунула свою мордочку, чтобы он её нашел, и он увидел и рассмеялся:
- Да как же ты залезла в пододеяльник, а если бы кто-то сел?
Он вытащил её, она не сопротивлялась, доверяла ему, и он понес её куда-то. У него на руках она смотрела на окружающее и удивлялась. Ноздри её раздулись от непонятных запахов: свежих, утренних запахов листвы и цветов, животных и насекомых. Её опустили на траву, и она, прижавшись всем своим пушистым тельцем к земле, проползла несколько шагов, оставляя после себя клочья серой волнистой шерсти.
-Мам, скорей посмотри на Дуську!
Она чувствовала движение за своей спиной, ей было очень страшно, но её влекло туда, на солнышко, и она, не обращая внимания на восторженные охи и смех, доползла до кустов смородины, на которых под солнцем грелось несметное количество насекомых. Там она села, облизала свою примятую шерсть и затихла. Все ушли, а она наконец-то могла насладиться всем окружающим. Больше всего её удивляли насекомые, пролетавшие мимо неё: их было так много, она боялась охотиться на них, и только поводила своими медовыми глазками, следя за тем, как мимо её носа пролетают бабочки, шмели, мошки разных размеров, но ей было так хорошо, что она только один раз повернула голову, когда синица села на соседнюю яблоню.
С того дна она полюбила это место, сидела там часами, лениво наблюдая за многообразной жизнью, которая разворачивалась перед ней.
Она уже вовсю ходила по участку, прекрасно знала его границы, но выходить с него она не решалась: рядом была дорога, звуки, которые она издавала, - рычащие, тарахтящие, стреляющие, - жутко пугали её.
Как-то раз, когда она сидела на своем излюбленном месте, она почувствовала пристальный взгляд. Лениво повернув свою точеную головку, она увидела необыкновенно большого с пушистой рыжей шерстью кота. Он сидел в отдалении, не решаясь подойти к ней, а когда повернула голову, он издал такой громкий и пронзительный рев, в котором она услышала страшное нетерпение, напугавшее её. Она отвернулась, надеясь, что он уйдет. Но он не ушел, а медленно подобрался к ней, она всё это видела краем глаза, и когда он подошел совсем близко, она дико зашипела и молниеносно нанесла ему своей когтистой лапой удар по морде. На носу красавца кота показалась кровь, он жалобно мяукнул и прыгнул в кусты. Кошка победительно посмотрела вслед и решила спрятаться в доме.
В эту ночь никто не спал. Под окном неудачливый поклонник устроил такой концерт, что все обитатели дома ходили туда-сюда, хлопали дверью на улицу, отгоняли его, но через некоторое время вой начинался снова. Кошка слышала этот вой, и потихоньку она стала наполняться гордостью: вот ведь как!
- Вот это любовь! – сказал Саша.
- Нет, сынок, это природа, и нам надо готовиться к тому, что скоро мы станем родителями. Куда же котят девать будем?
- Ну, вот так сразу?
- Нет, месяца через два.
Несколько дней кошка, пребывая в странном состоянии, боялась подпустить к себе кота( как выяснилось, это был соседский породистый кот, по кличке Тим, тоже, как и Дуська, вывезенный на лето из душной квартиры).
А потом все обитатели дачи, умиляясь, смотрели, как Тим подходит к Дуське, а она ложится перед ним, подставляя свое мягкое белое брюшко. А потом они оба, как по команде, вскакивают и убегают.

Но все кончается, лето шло к концу, Тима увезли, его хозяева обещали взять котеночка, Дуську привезли в Москву, и видно было, что скоро она станет мамой. Она мяукала, искала себе укромное место, периодически залезала во все шкафы, непонятным образом открывая их, а потом решила, что самое безопасное для нее место – под кроватью хозяйки. Ей положили там её лукошко, постелили мягкую тряпочку и стали ждать радостного события. Конечно же, оно произошло ночью. Никто не спал. Кошка слышала недовольный голос хозяйки:
- Сашка, ну что ты там ползаешь?
- Я хочу посмотреть, как котята появляются.
- Ну что, увидел?
- Нет, у неё такая густая шерсть, не видно ничего.
- Сколько уже?
- Уже два, но живот ещё большой.
- Написано, что до шести котят приносят.
- А сколько Зотовы возьмут?
- Максимум двоих.
- Ну ты в школе  остальных раздашь. Кто не возьмет, тому два в четверти!
- Да не смеши. Дай хоть подремать, у меня завтра шесть уроков и факультатив.
Рано утром, когда все уже закончилось, стали считать – восемь! Восемь пушистых, толстых котят, трое серых, а остальные – рыжие, в папу. Все красивые, уже неоднократно умытые. И сама Дуська – довольная, умиротворенная, лежала на своей тряпочке, только чуть-чуть испачканной чем-то серо-розовым, и кормила своих детей. Она была счастлива. Никогда такой нежности ей не довелось испытать. Она только муркала, когда кто-то из её детей начинал пищать, и сразу же облизывала, успокаивая.

- Господи, какой же у неё счастливый вид!
- Сашка, принеси ей молочка, она ведь не отходила от них ни разу.
- Ладно, ладно, иди уж на работу, не волнуйся.
Вот так в доме появилась целая орава котят, наблюдать за которыми было одно удовольствие. Но после того, как трое котят исчезли, Дуська стала прятать остальных по разным закоулкам, иногда так заворачивая в покрывало на диване, что однажды Саша сел и чуть было не раздавил котенка. Они уже сами путешествовали по квартире, кошка сама приучала их к лотку (вот умница!), но в конце концов ей оставили одного. Остальных удалось пристроить.
- Саша, но мы не можем держать двух котов! Они меня с ума сведут!
- Ну подумаешь, в два часа ночи гоняются друг за другом по всей квартире, это же здорово!
- Ты издеваешься! Пушка надо уже кастрировать! Или отдавать!
Дуська любила своих маленьких детенышей, но когда у неё остался один котенок, подросший, она поняла, что не так уж это и хорошо. Она чувствовала обиду, когда гладили и ласкали его, а про неё забывали. Она ревновала! Она привыкла спать с хозяином, а сейчас ей пришлось делить его с подросшим наглым сыном, который чувствовал себя здесь хозяином, в то время когда хозяйкой-то была она! После пары-тройки драк между Дусей и Пушком хозяева решили отдать котенка. Дуська ходила довольная. Вот теперь всё правильно, как и должно быть. Взрослые дети должны жить отдельно от родителей.

Так прошел еще год, и опять настало время ехать на дачу. Дуська уже не боялась, она понимала, куда едет, и в дороге вела себя спокойно. А когда приехали, то все соседи приходили любоваться на серую пушистую красавицу с хвостом-веером. Кошка снисходительно принимала восхищение людей как должное, ещё бы – ведь она кошка, а они-то кто? Единственный человек, выказавший пренебрежение к ней, был сосед напротив, который сказал: «Красивая-то она красивая, но если увижу её на своём участке – убью!». Потом сплюнул и ушел. Кошка удивлялась, почему хозяйка пила валерьянку, а её сын, Дуськин заступник, пошёл заделывать дыры в заборе. Дуська смотрела на это с недоумением: она всегда могла влезть на яблоню и с неё спрыгнуть за забор, просто этого ещё никто не видел.
Однажды она лежала на крыше сарая, под опустившейся веткой яблони, и дремала. Она знала, что скоро у неё появятся новые дети, поэтому много спала и много ела. Настроение у неё было самое благожелательное к людям, животным и к миру вообще. Вдруг перед её носом сел наглый воробей. Но не близко, а так, чтобы она заметила его. Походил-походил перед ней, почирикал, поклевал что-то. Ну и наглец! Кошка потянулась всем телом, чтобы вскочить и прогнать нахала. Но он уже взлетел на ветку яблони и, как бы издеваясь, залихватски зачирикал. Кошка вспрыгнула на ветку, но воробей уже перелетел через дорогу и сел на соседний забор, продолжая дразнить её. Она, не раздумывая, спрыгнула с ветки на дорогу, а воробей полетел дальше, в глубь участка. Кошка пролезла под забор и понеслась за ним.

Она не поняла, что произошло, когда страшный удар в живот подбросил её в воздух. Она пролетела несколько метров и упала прямо на бетонные плиты колодца. Кроме дикой боли, раздирающей её внутренности, она ничего не чувствовала.

К вечеру кошку стали искать. Сначала её искали хозяева, обошли все ближайшие участки на своей линии, потом к ним подключились соседи. Её нашли сразу за забором, брошенную на кучу старых веток. И она уже не видела, как волосы её хозяйки смешались с её перепачканной кровью шерстью, и как её заступник набросился на соседа, едва не задушив его (хорошо, женщины оттащили). Она уже ничего не видела, но, почувствовав родной запах, попыталась поднять свою перекошенную, окровавленную мордочку, но не смогла даже мяукнуть. Она судорожно вздохнула несколько раз, её передние лапки сжались и разжались, и её не стало.
И, конечно, она не узнала, что её убийца вскоре продал свой участок и уехал, боясь расплаты за свое злодеяние, что её похоронили на том месте, где она любила сидеть, на грядке укропа, между кустами смородины, где мимо неё мелькали мошки, бабочки, шмели, а она только нежно следила за ними своими медовыми глазками, с радостью и любовью принимая этот прекрасный мир.