Улыбай убивая

Глава первая

Вчера целый день я плакала. Нет, не от горя, господин Хум, от весны. Она оглушила меня своим величием. Она раздавила меня как мошку. А когда полил дождь…, тут я совсем расклеилась, господин Хум. Так что, весь свой вчерашний день и даже вечер и ночь, я помню очень подробно. Могу поведать детали, как то – полчища пчел под окнами на цветущей абрикосе, весело щебечущие воробьи и синицы, которых подкармливает сосед, моя кошка, одуревшая от солнца, кричащая что-то призывное черненькому молоденькому котику прямо с моего подоконника… А когда мир стал тише и по моему окну побежали капли, я думала, что сейчас умру от тоски и сладкой боли, но спасла мысль, что окна так и не мыты с прошлого года и это ужасно стыдно умирать с грязными окнами…
- Хорошо. А теперь про убийства.
- Откуда вы знаете? Вы вообще кто?
- Никто, это просто сон. Но тебе лучше мне все рассказать.
- Хорошо. Я их убила. Отца и мать, и…. Лично.
- Мы это знаем. Нас интересует как.
- А вы во сне посмотрите.
- Дорогая, - миролюбиво улыбнулся старик, - мы-то знаем, что это было не то чтобы убийство… в обычном смысле слова, словом, нас интересует одно - КАК ты додумалась?
- Теперь-то я понимаю, что мне всегда это было известно.
- Как так?!
- Знаете, господин Хум, вы мне надоели со своим сном. Я хочу проснуться и больше никогда не видеть вашей рожи. Ничего что я вас оскорбляю? Это же мой сон и я делаю что хочу?
- Эй… дорогая, куда вы?
- Я так и не поняла мы на вы или на ты? Зачем вы такой старый и нудный Хум? – Она засмеялась и исчезла.

Минуту спустя пожилой джентльмен с бородкой а-ля доктор Фрейд, звонил по сотовому:
- Клаус,  я нашел ее!
- Кого? – Зевая поинтересовались из трубки, - ты знаешь который час?
- ЕЁ! Черт побери! Майю, Пифию, Аргону, Терею или черт знает, как там ее звали!
- Не может быть! Как? Где??? Я немедленно вылетаю.
- Не спеши, я пока не вычислил место. … Что ты удивляешься, я нашел ее во сне… Конечно, понимаю… Черт! 50 лет! Я потратил более полувека, и, наконец, нашел ее, а ты вместо того, чтобы сказать спасибо…. Да пошел ты! – Хум гневно отшвырнул телефон, - чертов идиот! Чтоб ты издох! – он нервно крутил на среднем пальце левой руки перстень с большим изумрудом. - Нет, так нельзя. – Хум сел на диван и задышал, максимально удлиняя выдох, до тех пор, пока совершенно не успокоился, улыбнулся, посидел с искусственной улыбкой на лице секунд двадцать, и только после этого достал чемодан.
***
Ей снова пришлось переезжать. Смерть стольких дряхлецов в одном районе, причем, почти одновременно, не могла остаться незамеченной. Столько работы за раз она еще не делала. Кали будет довольна.
Впрочем, они не общались с тех самых пор, когда во сне богиня смерти вручила ей ключ. Вернее, серп. И тщательно проинструктировала. Затем исчезла из снов, словно сама была сном. Но, как материальное свидетельство их встреч, остался дар – во сне перерезать пуповины жизней. Для этого нужно было войти в состояние великой любви и искреннего сочувствия. О том, что убивать без любви невозможно, она тогда еще не знала.
Миллионы душ, что износили свои телесные костюмы, молили о снисхождении, но их срок не был закончен и никто не мог им помочь. Кроме нее. Она открыла это случайно, когда в шизофреническую деменцию, почти одновременно впали отец, мать и бабушка. Это было невыносимо. Три близких существа превратились в зловредные овощи – как тут не вспомнить Чиполино? Дом превратился в ад. Вернее в адскую охоту. Контролировать свои оболочки родственники уже не могли. Те, кто приходили вместо них, имели единственную цель – навредить ей! Не убить, совсем нет. Они неоднократно пытались выколоть ей глаза, изуродовать, обезобразить, отравить, обварить кипятком или кипящим маслом, покалечить, нанести душевную травму несовместимую с полноценной жизнью. И это каждый день, 24 часа в сутки, в течение года. Она устала.
Ей навсегда запомнился этот день – она идет по траве, рядом плещется мелеющий рукав реки, весь в камышах, лягушках, всплесках выпрыгивающей рыбы и птичьем шепоте… Вдруг, мир словно провалился в тартарары и замер, возник тонкий убаюкивающий гул и… и… ощущение, что тебе в макушку вставили флеш-карту, с которой ты быстро-быстро качаешь информацию. Ее очень много, скачивание длится целую вечность, но всего лишь одно мгновение…. Когда «слив» был закончен, она без сил упала в траву и лежала так до темноты, разглядывая еще блеклые звезды. Потом еле-еле добрела домой.
В ту ночь ушел отец. Она просто во сне перерезала нить его земной оболочки. К слову, страшно изношенной. Она услышала вздох облегчения. Чрез несколько дней во сне он радостно благодарил ее за то, что она прервала его невыносимые муки. В течение месяца было покончено со всеми «семейными овощами». «Беда не приходит одна», - сочувствовали соседи.
Она сдерживала себя из последних сил, но когда увидела давнюю подругу, 10 лет таскающую коляску с парализованной матерью с 7-го этажа вниз, в больницу на бесполезные процедуры, помогла и ей. Потом еще нескольким. Никто из ушедших не ушел обиженным. Скорее наоборот. В прощальном танце уходящие души шептали ей, что они навеки ее должники.
А потом пришел господин Хум.
***
Как же прекрасен этот дождь! Он так задорно стекает по охряным ореховым листьям. А запах, я уже забыла, что свежесть может так тонко пахнуть октябрем. Я люблю лужи. В них отражается небо. Пусть сегодня низкое и безрадостно-пегое, главное, что отражается. Конечно, в дожде есть минусы – кошка возвращается с грязными лапами и сразу лезет под одеяло. Но она такая счастливая, что я ее не ругаю. Пусть! И выбираю маленькие, промокшие от осени листочки с ее хвоста, пока она спит, мурлыча. Осень люблю больше всего. Особенно позднюю, озябшую, нагую, вымокшую до корней волос... Я всегда счастлива осенью…
- Что вы опять делаете в моем сне мистер Хум?
- Мне поручено найти вас и остановить.
- А если я перережу и вашу нить?
- Мою? Нет, - он усмехнулся, - у вас не получится. Я не человек. У меня другая природа…
Через минуту господин Хум выглядел глубоко заснувшим, но он был мертв. Стопы его тонкого тела были аккуратно отделены и сложены в специальную, тонкой работы, шкатулку, которую держала в руках сама Кали – сегодня, прекрасная, как никогда.
- Молодец девочка! Твой первый экзамен сдан. Но у тебя еще так много работы. А теперь в путь! Здесь тебе больше нельзя оставаться. О кошке я позабочусь.
 
Снег в конце ноября это так мило. Нет никакой грязи. У осени безупречные обновки. Такая радость для глаз. И рябина стала вкусной – то-то из-за нее так дерутся птахи. - Нет-нет дети, из этого снега еще не построишь снеговика, снег слишком сырой. Пустая затея, вы даже хороший шар не скатаете, - она разговаривала с детьми так, словно они могли услышать ее сквозь окно. Но как ни странно, затею свою малыши тут же оставили и с громкими криками убежали в новые игры. Она услышала, как вошла Кали.
- У меня для тебя много работы девочка. Целая армия загостившихся душ. И… это не люди.