Крутится- вертится шар голубой

Когда черные тучи застили небосклон, под проливным дождем, содрогась от грома и взрывов снарядов, кто- то смотрел с надеждой на бескрайний ледовый путь, пролегший от Омска до восточных границ, а кто- то смотрел в пространство тупо, без мысли , находясь в Южной столице. Этот кто- то был среднего роста, в лёгком пальто с чужого плеча, в потертой летней фуражке. Зябко сутулясь под хлопьями мокрого снега, которые , падая на его плечи, тут же расстаяв, стекали дождем, он держал руки в карманах, сосредоточенно глядя перед собой, словно видел какое-то чудо. Но ничего особенного не являлось пред его взором - рассыпанный уголь, песок, колотые дрова, да стая чёрных ворон, кружащих над головой. Однако с порывом сильного ветра незнакомец очнулся. Проведя левой рукой по лбу, правую руку из кармана не вынимая - то ли он был левша, то ли в правой руке держал нечто для себя ценное. Он был лет тридцати, светловолос, с правильными чертами лица, со взглядом, опущенным долу и в наступивших сумерках трудно было определить какого цвета его глаза. Он внимательно оглядел двор, куда привела его судьба, и быстрым стремительным шагом вышел на улицу.Тёмная ночь, свалившаяся внезапно и паутиной оплетшая все дома и предметы, не пугала ночного путника. Он смело шёл в темноте, стараясь ступать не слышно и не споткнуться на разбитой дороге. В ветвях деревьев повисла луна, словно хищник в засаде высматривающий добычу. Он шёл и знакомая песня почему- то сопутствовала ему, он назойливо слышал внутренним слухом " крутится , вертится шар голубой..." Желая избавиться от этого наважденья, он решил смотреть на дорогу внимательней. " Вот эта улица, вот этот дом ..." Вот канава, вот груда песка и щебня ... Ступая в кромешной тьме наугад, путник внезапно остановился. Он почувствовал чей-то взгляд. Впереди никого не было, он оглянулся назад - никого, только эхо тяжёлых шагов разносится издалека. И вдруг в темноте, почти рядом с собой он услышал взволнованный голос:
 - Тоби, Тоби!
Какая- то тень мелькнула на краю разбитой дороги, одинокий силуэт метнулся из своего укрытия и остановившись в свете луны, превратился в фигуру женщины.
- Тоби! - Позвала женщина, вглядываясь в темноту и , встретившись взглядом с прохожим, вышедшим к ней навстречу, вскрикнула от неожиданности.
- Добрый вечер, - произнес незнакомец, в то же время сознавая с досадой, что вовлекается в нелепую ситуацию, - что же вы так испугались? Я же не привиденье.
Женщина, вставшая на его пути, продолжала смотреть на него с каким- то мистическим ужасом.
- Гардерин Александр Федорович, - представился неизвестный.- теперь вы знаете моё имя. Значит, я не привиденье.
Она кивнула в ответ. В лунном свете отчётливо был виден её тонкий профиль, под фетровой шляпкой длинные волосы, собранные на затылке в узел, пальто, окутанное белым шерстяным платком. Как призрак ушедшего века в одежде, выдающей принадлежность своего класса и извлечённой из старого сундука, незнакомка тоже казалась Гардерину каким- то странным явлением, миражом счастливых воспоминаний.
- Остаётся только надеятся, что ваш громкий голос не был услышан чэка и не приведёт их сюда по следу, - неожиданно брякнул Гардерин, дивясь своей откровенности.
- Ах! Не шутите так! - Воскликнула незнакомка. - В этом районе опасней всего.
- Зачем же вы ходите … в этом районе?
- Собаку ищу. Маленькая собака с рыжими подпалинами, похожая на лису. Может, видали?
- Видел, конечно. Таких собак очень много, сегодня видел с десяток.
Женщина с досадой отвернулась.
- Ладно, не обижайтесь. Хотите, я тоже буду искать вашу собаку?
Она засмеялась и в знак благодарности протянула ему руку:
- Это было бы счастьем! Мне одной обойти столько дворов! Иногда даже кружится голова!
- У вас пропала собака?
- Да, я оставила её у друзей. Уехала в Крым и вдруг узнаю - представьте! - что друзья- то мои - хуже врагов: они выгнали Тоби! Мне пришлось возвратиться! Не оставлять же его на улице!
- Как? - Изумился Гардерин, - Вы были в Крыму и вернулись из Крыма, чтобы найти собаку?
- Ну да, я же рассказываю.
- Как ваше имя? - Спросил Гардерин, опасаясь,что этот мираж вот- вот растает под лучами луны, а он даже не будет знать с кем говорил этой ночью.
- Надежда.
- Это имя вам очень идёт, - произнёс Гардерин и вдруг пулемётная очередь оглушила его. В переулок вбежали матросы, хохоча и стреляя, не целясь, в пьяном азарте догоняя друга друга. Их было трое, в кожаных куртках, в сапогах, в галифе на выпуск. Они пробежали улицу, но вдруг последний из них, почуяв волчьим нутром , присутствие живых людей остановился на полдороге и увидев Гардерина и Надежду, загоготал во всю глотку, призывая своих товарищей. Товарищи были пьяны, но с трудом держась на ногах, паля во все стороны из пистолетов, в одно мгновение ока окружили их.
- В чека на Преображенскую! - Гоготали они в три глотки, хватая за руки Гардерина и Надежду, и призывая свистом невидимое подкрепление, которое судя по пулеметной очереди, долетающей из-за угла, находилось совсем поблизости.
 В летнем пальто, надетом не по сезону, самое ценное - это карманы. В правом кармане пальто Гардерин хранил пистолет, позволяющий ему ощущать себя властителем своей жизни и смерти, и потому двое из нападающих были им тут-же застрелены, но третий выстрел дал промах. Оглушенный чекист остался лежать на земле, произнося проклятия и угрозы.
Бежать вдоль улицы не было смысла, оставалась одна дорога - во двор, а там отыскать забор или по крышам домов перейти на соседнюю улицу. Но пулемётная очередь разносилась теперь повсюду, будто обяла весь город.
Скрывшись в ближайшем дворе, Гардерин с Надеждой, вошли наугад в пустое высокое здание. Провалившейся пол был завален дровами, влажные стены покрылись льдом. Звон шагов разносился эхом, взвиваясь к высокому потолку, на котором болталась люстра с простреленными плафонами. Луна хорошо освещала просторную залу с огромным окном, выходящим во двор.
- Здесь прежде школа была, - осмотревшись, сказала Надежда, - это был зал для танцев, а теперь сюда свозят дрова.
- Не подходите к окну, могут увидеть с улицы, теперь как назло полнолуние.
- А вы думаете -придут?
- Думаю - да, - сухо произнёс Гардерин.
- Но они ведь не видели нас! А тот раненный в темноте разве успел нас запомнить?
- Дело не в том - заметили или нет.
 Присев на скамью, Гардерин щелкнул затвором пистолета.
- Сколько же у вас пуль? - Осторожно присаживаясь рядом с ним на скамейку, спросила Надежда.
- Четыре.
- Четыре! - Повторила она задумчиво. - А знаете что? Обещайте мне, только не обманите!
- Вас обманывать - грех. - Серьёзно и хмуро произнёс Гардерин.
- Ну вот, ловлю вас на слове! Обещайте, что если они придут, - она взглядом указала на двери, - вы тут же меня застрелите!
Гардерин кивнул с неохотой.
- Не будьте жадным! У вас ведь четыре пули! - Настаивала Надежда - то ли серьёзно, то ли шутя.
- Ну да, и для Тоби хватит.
- Ах, не говорите так! Может, собака ещё найдётся.
Он с интересом взглянул на неё:
- И что же вы дальше намерены делать? Если найдёте собаку.
- В Крым возвратиться.
- В Крым! - Воскликнул Гардерин, начиная терять равновесие. Наивность его собеседницы приводила его в изумленье. - Если б это было возможно!
- Отчего  ж - невозможно?
- Посмотрите что делается вокруг! Как вы пройдете сквозь оцепление? Я ни одной минуты не остался бы здесь ... Но ладно, - спохватился Гардерин, словно боясь проговориться о каком- то важном секрете, - но а если вы не найдёте Тоби?
- Ну что вы! Нет, я найду, - тихим упавшим голосом возразила Надежда.
- Вы вообще сколько времени намерены искать собаку? У вас есть четкий план? - Допытывался Гардерин.
Но взглянув на нее , он понял,что нет у неё никакого плана. У неё была только вера, мерцающая во взгляде, устремленном куда- то вдаль, будто она смотрела сквозь стены. И весь её силуэт, драпированный белым платком, был таким же хрупким и призрачным, как и её затея - отыскать под руинами Великой Империи собаку по имени Тоби.
- И как же вы сами решились вернуться из рая в ад? Вас кто-нибудь ждёт в Крыму?
- Нет, - она на мгновенье задумалась. - А может, и ждёт, я не знаю.
- Вернуться из Крыма в Одессу! - Сердито бормотал Гардерин, щелкая затвором пистолета. - И как только вы сумели добраться сюда!
- Однажды едва не расстреляли! На железной дороге.
- Вы напрасно приехали.
- Но как бы я дальше жила, зная , что Тоби на улице? За то, чтоб вернуть душевный покой стоило рисковать.
- Душевный покой! Кто имеет теперь этот покой? Не один ваш Тоби на улице! Теряют друг друга люди, а вы - все о собаке! - Он помолчал, прислушавшись. На улице таял лёд, с крыши стекала вода огромными дождевыми каплями, равномерно - словно маятник отсчитывал минуты этой тревожной ночи. - Вы далеко живете?
- Теперь - да, далеко. А прежде жила вот здесь, за углом, но знаете ли - уплотнение, двадцать пять человек вселилось, заняли весь этаж! Легче было уйти.Тоби друзьям оставила, думала, так ему будет лучше, чем скитаться со мной на чужбине. А они его выгнали.
- Сочувствую вам.
- Но а вы тоже из Крыма?
- Нет , Питер , Кадетский корпус, училище. А вы уходили с Деникиным? - Вдруг догадался Гардерин.
- Да. Что же вы не ушли?
- Меня не было здесь. Я опоздал.
Чья-та тень мелькнула в окне. Рассвет приближался быстро, стремительно заполняя все большее пространство залы.
- Поскорей бы отсюда выбраться! - С нетерпеньем воскликнула Надежда, вдруг ощутив отчаянье в этом замкнутом зале. - Может, напрасно мы прячемся и нет никакой опасности? Интересно, который час.
- По нашему - пять утра, у них - половина десятого.- Мрачно ответил Гардерин, - не торопитесь идти, улица в оцеплении, город принадлежит им.
- Ну есть же какой- то выход?
 - Если б это была окраина!
Гардерин прошёлся по залу, осматривая стены и потолок.
- Нет, откуда здесь запасной выход? Подождем ещё полчаса. Если они до сих пор не пришли ... Может, ранение было смертельным и третий чекист не навел на наш след. От этого все зависит.
- Говорят, в районе Пересыпа много бродячих собак, - осторожно заглядывая в окно, рассуждала Надежда, - во дворе никого, тишина. Может, пора уходить?
- Если отсюда нет выхода в другой двор, по крыше идти - тоже увидят. А ждать до утра мы не можем. Темнота прикрывает нас.
- Может, уйдем по-одному? Сначала я, потом вы. Я буду ждать вас в Соборе.
- Нет, - произнёс Гардерин задумчиво, - лучше я первым пойду. Но оставить вас в этой ловушке ... Нет, вместе пойдём.
- Вдвоём нас быстрей остановят! - Возразила Надежда, - поверьте, что так будет лучше! Мы только теряем время. Сначала пойду я , а вы через десять минут пойдете за мной. Может там нет никого!
Гардерин молчал, раздумывая. Рассвет словно мелом покрыл стены школьного зала, день приближался стремильно, увеличивая опасность.
- Может быть, вы и правы. - Согласился Гардерин.
Остановившись возле дверей, Надежда перекрестилась, торопливо прочла молитву. Широким размашистым жестом перекрестила Гардерина. По христианскому обычаю они трижды расцеловались.
- Мы на десять минут прощаемся, - горяче прошептал Гардерин, - я приду следом за вами.
Она осторожно вышла во двор. Гардерин провожал ее взглядом. Её одинокий силуэт медленно удалялся, будто она плыла в пространстве. Белое снежное полотно покрыло землю, на фоне которой белый платок Надежды казался почти незаметным. До подъезда осталось десять шагов, но чёрной встречной волной хлынула во двор группа чекистов - больше дюжины - в кожаных чёрных пальто с винтовками на перевес. Вот они окружили Надежду, вот куда-то ее влекут. Она даже не обернулась назад, опасаясь выдать Гардерина. Сдержав порыв броситься к ним, с трудом повинуясь разуму, Гардерин с ужасом видел, как расстояние между ним и Надеждой все более возрастает. Иного спасения не было. Боясь потерять мгновенье, он в вытянутых руках зажал пистолет, и, прицелясь, выстрелил ей в голову. Здание школы вздрогнуло от этого страшного выстрела. Гардерин увидел, что не промахнулся - Надежда лежала навзничь в кровавой растекшейся луже. Чекисты уже спешили к нему. У него оставалось пару секунд. Приставив к виску пистолет, он ещё раз глянул в окно. По двору бежала собака - маленькая с подпалинами, похожая на лису.
- Тоби, - усмехнулся Гардерин, спуская курок.
Ещё один мощный выстрел потряс здание школы.