Не всегда даль небес посвящённым видна

Виктор Матюк

Не всегда даль небес посвящённым видна

Рейс Париж – Йошкар-Ола! Пристегнись, господа,
Даже посвящённым даль небес не видна из открытого окна!
Небеса черны ли, кажись, самолёт не починили, наверное, забыли,
Железный коробок проделал в воздухе немало дорог, он сбился с ног,
И вдруг сизый дымок от воздушных заслонок, словно грехов клубок,
Потащил лайнер не прямо, а вбок! Пилот – не робок, в небе нет пробок,
В небе видны такие вещи, которые не увидишь даже во сне вещем!
Душа болит, мозг до сих пор не спит, смог густой навис над пустотой,
В заоблачной атмосфере царит полное доверие к пилотам,
У них сложная работа, да и погибать никому неохота!
На борту пьянки, розни и склоки, но ничто не радует глаз,
Мат на борту я слышу в сотый раз, задымлено в средине,
На лоб упали длинные седины, на лбу сморщенные морщины,
Всё решится в миг единый! Нередко приходилось в полёте принимать таблетки,
Сдвигались брови при каждом заурядном слове, мыслей ватага падала на бумагу,
Из глаз капала тёплая влага на остатки разноцветного стяга, в салоне полумрак,
Не звучит набат, кто-то из баб легонько хнычет,
Судьба указующим перстом нам чётко тычет туда,
Куда статная стюардесса пару минут назад прошла,
Выпить бы бокал вина, нет сна, болит голова, вино согреет вены,
Когда-то и мы сойдём небрежно со сцены!
Всему – своё время, всему – свой час!
Боги всегда опережают нас! Сижу, как птица в клетке,
На голове новенькая кепка, во рту горькая таблетка,
Старенькая соседка тихо стонет, её пальцы сжаты в кулак,
Никто грядущей аварии не будет рад, только дурак ускорит шаг,
Завидев смерть свою, но я прощу наивность и простоту пьяному мужику!
Где здесь пятый угол, я туалет с кабиной пилота спутал, стюардесса патлатая
Заискивает перед мужиками богатыми, а мы – никому не нужны, хотя все люди равны,
Так говорят мудрецы, а наши отцы твердят наоборот, что разными нас создал господь!
Одним позволено всё, а другим нельзя ничего! То-то и оно! Кепка в крупную клетку,
На подносе салфетка и шоколадная конфетка, стюардессу Светку напугала соседка,
Удивила своим безголосьем, на самолёте четыре цифры восемь, головы свои положим,
И вернуться к родным уже не сможем! В бога верю, прочитал молитву - одну ли, две ли,
Чётко очерчены цели: выжить и не разбиться
И в профессионализме пилотов не усомниться!
Всякое может в небе случиться! Мысль вдаль мчится,
В дверь к пилотам старушка стучится, страстей накал
Сильно не сверкал, не было истерии, только салфетки сырые
Да мужчина в огромной кепке в серую клетку нехотя принимал таблетки!
Он хотел перейти в другое кресло, в своём ему неудобно и тесно,
Душевную боль не передать словесно! Он бы соседку сдвинул,
И самолёт покинул, но как? Осталось сделать один неверный шаг, и ты враг
Для всей толпы, неисповедимы господние пути! По какому идти и на чём остановиться?
Иногда такая ересь приснится, что хочется застрелиться из старого охотничьего ружья,
Жизни осталось на полрубля, Бог – всем нам судья, Его молитва вместо оружья,
Но коль нет в голове царя, то доверять своей интуиции никак нельзя!
На соседке дорогие соболя, а у тебя нет ни копия,
Далеко внизу едва-едва мерещится серая земля! Пока за ней могу наблюдать издалека,
То есть смотреть свысока на грозовые облака, ночь холодна, не проходит и дня без
Того, чтобы стресс не напрягал мозги и пресс! Вечен этот процесс!
Пронырливый бес стремится проникнуть в любую брешь, когда ему всё это надоест?
Голубизна небес не видна, даль холодна, студёна и бесчувственна она,
Мы вновь летим на Юг, дрожание рук не унять, пьяные в салоне храпят!
Может и мне пять капель принять? Земля и вправду кругла, и видна из каждого угла,
Страшно и жутко, что-то происходит с желудком! Всему виной тропические фрукты!
Взгляд скитается между туч, он ищет спасательный солнечный луч,
Чтобы усевшись на его крыло, бытие из одного пространства в другое перетекло,
Но дело дальше дум не пошло, на ум пришло изречение одно: не всё грешно,
Что небесами не было благословлено! В салоне темно, курить и пить разрешено,
Но не дано нам: осмотреться по сторонам, с горем пополам даю свободу своим мозгам!
Пусть мысли летят в тартарары, расстегнуты штаны, неприятно падать с горы,
Лучше гонять в бильярдной шары! Крики: «На нары! На нары!
Вот ту супружескую пару, что в пьяном угаре гоняет по салону стеклотару!»
Я не настолько стар, чтобы не заметить словесный кошмар! Наш идеал скрылся вдали,
Мы же врали хитро, что время разборок прошло,
Оказалось, что подорожало даже серебро! Грохочут винты,
Даже не представляешь ты, как в отблесках огня по правому борту
Видно яркую звезду за одну версту! Рядом бесплотные фигуры,
Небось, с них прохиндеи содрали три шкуры, многое стёрлось в уме,
Приходится думать о холодной зиме, если в живых останусь, покаюсь!
Порван парус, можно надолго на небесах застрять и в вечность кануть!
События повторяются, как год назад! Нельзя авиакомпаниям доверять!
Они привыкли врать, путаются в датах и в днях, мои мысли в цепях,
Душу угнетает мерзкий страх, баба на сносях головой билось о чужой рюкзак,
Потом кое-как успокоилась, небось, сильно расстроилась! Она благородных кровей,
И в голове моей никак не вмещается тот факт, что одну из баб могут закатать
В свежее уложенный асфальт! Она без раздумий взяла мужика за рога
И отправилась с ним в ад, ему неудобно натощак половые вопросы в спешке решать!
Баба мчится на всех парусах, её фрегат летит наугад,
Чтобы вровень со знаменитыми женщинами встать!
Кто с ними встрече не рад? Даже партийный аппарат боготворит молоденьких баб,
А электорат и того подавно, он им мзду платит исправно, в душе из-за отсутствия баб
Наступает полный разлад! Хоть бери в руки автомат и ори на всю округу стократ,
Что ты ничему уже не рад! Приятен половой щели аромат, он словно осенний листопад
Возвращает твои мысли назад, эдак лет на тридцать пять, когда ты был молод и богат,
Тебе завидовал стар и млад, у тебя в порядке половой аппарат, нынче закат,
Не жизнь, а ад! Ты – обычный раб своих страстей, они тебя гонят взашей с вотчины своей,
Но ты ни в чём не виноват, не в твою пользу сложился карточный расклад! Ты был бы рад
Пришлой бабе солгать, но возникнет мышиная или крысиная возня и собачья грызня,
Разборка продлится три ночи и четыре дня, а на фига эта фигня мне нужна, господа?
Поджилки дрожат, страсти скулят, им нужен золотой оклад, но не ровен час
В спальню заглянет Парнас и что тогда? Получишь строгий приказ от наместника бога:
В грудь из последних сил постучать, и никого из статных баб вокруг себя не замечать!
Глянешь на старенький унитаз, и скажешь братве: «Я – пас! Пусть другие трахают баб,
А я уеду отдыхать в тёплые края! На хрена мне такая жизнь нужна!
Время приближается к зиме, наслаждение стирается в уме, и что из того мне?
Статные фигуры лезут из шкуры, чтобы старому мужику доказать,
Что по отдельности каждая из них - не ****ь, но если взять всех скопом,
И пристально рассмотреть их жопы под микроскопом,
Мимолётом возникает мысль, что жизнь требует оргазма, крики и спазмы
На грани маразма отвлекают от бытовых проблем, а зачем? Повсюду суета и тлен,
Всем нужен член, этого монарха не возьмешь за уши без соблазна!
Только бы щель была незаразной! Итог встречи назван, его предвещала весталка,
Но любая палка о двух концах, на одном – страсть, а на другом – безмерный страх!»
О сколько цинизма в этих словах, оргазм лишь в мечтах,
А наяву - купаешься в солнечных лучах, сидя на речном берегу,
Жизнь трещит по швам, сходишь в православный храм и даже там
Врёшь сам себе, что ты ещё на коне, хотя едва ползаешь по грешной земле!
Её или дождём заливает, или снегом заметает, и никто доподлинно не знает,
Что его завтра ожидает! Все вопросы к весталке, у неё муж на рыбалке,
Бросает палку прекрасной русалке, он променял жену на камыш и бузину!
Прилип к горящему костру, и держит нос по ветру, тот разбросал по всей округе листву,
Припорошил песком золу, барсук спрятался в глубокую нору,
Зачем его занесло в такую дыру? Здесь нет житья никому!
Коль доживу до светлых дней, приглашу в свой дом гостей,
Среди них не будет бывших друзей, многие ушли в мир теней,
Нынче они вдалеке, я же не прячу деньги в чулке! Живу сам по себе,
Старенький макинтош на мне, ядрёна вошь, сгораешь в огне, падаешь в цене,
А на столе - пустота, попросту говоря, там нет ни черта! Ломит башка,
Кровит прямая кишка, говорят, что моя соседка родила для себя сынка-полка!
Трудно ему найти отца, с ней спала вся окраина, но жизнь ребёнку подарена
Не по воле Ленина и Сталина, слуги Каина променяли безысходность дней и ночей
На ахи и вздохи будущих матерей, они слышны из-за закрытых дверей всё сильней!
Свистит шрапнель, скрипит постель, воет лютая метель, визжит в миг половая щель,
А в голове – хмель! Бабу беспокоит кашель, но не так чёрт страшен, как его малюют,
Небеса нам диктуют правила бытия, с грехом воюют, я же не протестую, грешу всуе,
Не живу, а блефую! Гуляю напропалую, пью и целую, не живу, а существую!
Веду жизнь кочевую, сегодня – здесь, а завтра - там, ношусь по горам,
Поднимаюсь ближе к облакам, чтобы выстроить воздушный златоглавый храм!
Увы, везде одни жлобы, мои мечты мертвы, об этом знали ещё волхвы, а мы - нет
И продолжали верить в бред; для нас превыше всего - звон монет, я же – не аскет,
Им не был мой дед, суета сует – всё суета! В небе царит пустота, так было вчера,
А сегодня там темнота, не видно ни черта! Внизу пальба, трясутся все места,
Прострелены оба крыла, баки ещё не горят, но надо свои мысли между строк читать!
Заживо бы не пропасть, любая власть от бога, грехов много, но одна дорога
И куда ведёт она? Темнота холодна, чужая жена всегда умна и скромна, а своя?
Всегда просит три рубля, ха-ха и что она во мне нашла? Скромный эскулап, любитель баб,
Полухохол, полукацап, чужое дуло у виска, на пол брызнула слеза, лопнула тишина,
Грянула гроза в образе плюгавенького старика! Этот инородец
Готов всех бросить в глубокий колодец, но не бывать сему,
Судя по всему, он один и у него поддержки нет! Ярко вспыхнул в салоне свет
И в тот же момент раздался жуткий хлопок, пуля прошла ему прямо через висок!
Ну, вот сгорбленный старик получил полный расчёт за все свои грехи,
Сегодня он поднялся не с той ноги, набекрень свихнулись его мозги!
Раздался крик, с головы слетел старческий парик, молодой мужик – террорист
Поставил на своей жизни жирный штрих, неужто он - псих? Не похож, не бомж,
Не Гаврош, но если всерьёз, он – отъявленный прохвост,
Коль свою жизнь не ставит ни в грош! Он темнокож, красив и пригож,
Не жмот и не идиот! Как все люди, ест и пьёт, травит дерзко анекдот,
Уже не травит, его бог на колени поставит и отправит в ад, так знающие люди говорят!
Я ему – не враг, роюсь среди своих бумаг, черкаю строки, но не извлекаю из них уроки,
Балуюсь коньяком, дорожу бумагой и пером, никогда я не был подлецом, пошлецом – да,
Всему виной широкая борозда между стройных женских ног,
Извините, господа, я насквозь промок, беда не приходит одна!
Был бы остолоп – пуля в лоб, и делу конец, срез бытия померк,
Был Человек, и нет его, осталось лишь холодное естество, и больше нет ничего!
Проходит всё, кончается жизнь, а был ли смысл рождаться, любить и увлекаться?
Хочу прерваться на пару минут, простые инстинкты не ждут, они как на шее хомут,
Тоже жмут и давят на позвонки, словно давнишние грехи! Баба уже сняла колготки,
Мы с ней были близки много лет назад, пришлось сбежать в преддверии грядущих утрат!
Шах и мат! Какой роскошный зад у бабы той, что в молодости не блистала красотой!
У неё мать – еврейка, а она – неумейка, с годами стала белошвейкой,
Покупает золото и хрусталь, как оказалось у неё стоит спираль! Какой нахал?
Зачем ты женщину грязными словами обозвал? Мог интеллигентно сказать,
Что она - не ****ь и не потаскуха, не стерва и не шлюха, её засосала бытовуха,
И вот она слушает мои слова вполуха, жду оплеуху или удар по тощему брюху!
На любовном фронте без перемен, а зачем? Один хрен, кого и куда?
Везде одна и та же лафа! Что было, то было,
Ебитская сила женские слёзы мигом проглотила,
Как же она любила, как же член боготворила! *** ей на рыло,
Судью на мыло, завьюжило и закрутило так, что член затошнило
И его взгляд охватил мрак, считай, ему пофартило, с ним обошлись справедливо!
Не хрен шило на мыло менять, надо уважать желания местных баб, коль ты ослаб,
И ничему уже не рад, надо пережить сложный этап на своём жизненном пути!
Неисповедимы господние пути, то рытвина, то ухаб, и вот кто-то из здешних баб
Навесил на тебя всех собак, ты же едва стоишь на двух ногах, что-то делаешь впопыхах,
Не раб и не слуга, а рядом такая красота, что дух встревожен, день был неплохо прожит!
С кровати ты еле-еле  встал, такая рань, но уже закончился короткий любовный роман,
Ты едва вырвался из хищных лап моложавой бабёнки,
Бритый лобок выглядывал из-под короткой юбчонки,
Она вот-вот истерику закатит, но у тебя терпения хватит,
Она за все грехи сполна заплатит, коль совесть утратит!
Ветер уносит мысли мои в опавшие кусты,
Они наивны и просты, как изделия из бересты,
Которые намедни видели мы, но деньги не надо было брать взаймы,
Не прыгнешь выше головы, коль нет милости от рока и судьбы!
Кругом нет ничего! Неужто это всё? Вокруг глубокое молчание! Пустыня мертва,
И в никуда улетают слова, обращённые к богу! Над головой небеса,
Измождены телеса, взгляд бывшего мертвеца, едва вынырнувшего из сна,
Вновь окутала темнота, на душе - тоска, жизнь одна и другой не будет никогда!
Первая мысль – удрать, куда глаза глядят, под ногами шелестит чужая листва,
Падает в сухой песок горькая слеза, и вновь темнота, не видно ни черта!
Суета сует – всё суета! Спасения нет от зла! Унылая пора – очей очарованье,
Слова любви и признания готовы преодолеть неслыханные расстояния,
Увы, прежние мысли мертвы, темнота сползает по волосам, слёза подступают к очам!
Ты - один в безжизненной пустыне, невдалеке должны быть спрятаны древние святыни,
Здесь нет места для фанаберии и гордыне! Сижу и жду полчаса,
Когда же появится на холодном песке утренняя роса, вздулись паруса,
Едва-едва колышется опавшая вчера листва! Кругом идёт седая голова,
Села осень на бугор, обняла колени в день осенний и молча, ждёт, когда же упадёт
В её подол лист последний! Всё без изменений, хотя нет настроения, колотит дрожь,
Что с чахлого мужика возьмёшь? Что посеешь, то пожнёшь! Седина стала ещё белей,
Нет в кармане двухсот рублей, чтобы осень убралась поскорей из души моей!
Скоро юбилей, собрать бы всех своих ****ей на именины,
Там будут женщины и мужчины, не будет моей половины,
Она, не разгибая спины, что-то лепит из белой глины,
Словно бы готовится на смотрины незнакомого ей мужчины!
Он похож на уроженца Палестины, рутина бытия засосала мои мысли и меня,
И не отпускает три ночи и четыре дня из своих жарких объятий,
Полночи галдя, лихо садится опосля на вороного поджарого коня
И под шум дождя сходит с ума, словно бы за поворотом студёная зима!
Чёрные города мерещатся всегда, и когда прекратится дождь и грязь?
Этого не знает даже местный князь, никто погоде – не указ, она вчерась
Была прекрасной, нынче стала ужасной и страшной, бой рукопашный
Оставляет след красный на высокой колее, не спится полночи мне!
Не нахожу штиблет, простыл их след, мне же дела нет: кто сможет душу обогреть?
Меркнет лунный свет за окном, в доме родном пахнет пролитым на пол вином,
Едва брезжит рассвет, на полу валяется серебряный браслет, не согревает плед,
Буйствует сосед, он поёт своей любовнице старинный сонет, от удачи мужик горячий,
Кажись, совсем ослеп, вижу в его окне огромный букет, его я знаю с детских лет,
Он – стар и сед, в его дом ведёт широкий парапет, он может прекрасно петь,
На всё воля небес, коль её нет, тогда пиши, что всё пропало:
У беды нет ни конца, ни начала! Страшное время настало,
Опускаюсь в кресло устало, всякое в жизни бывало, но чтобы так
Давил на сознание мрак, что набекрень сдвинулся ночной колпак,
Это впервые! Мы – люди городские, нас манят к себе купола золотые,
Но на всём пути стоят зеркала кривые, словно кремлёвские часовые!
Всем подавай чаевые, но денег нет, близится рассвет,
Дела земные требуют борьбы со стихией, затоплены травы луговые,
Люди босые вышли из своих дворов, чтобы вновь и вновь обезопасить свой кров!
Нет слов, но мысли есть, выпить бы, да вкусно поесть!
Мне не впервой идти по стезе кривой, авось, жизнь наладится само собой!
Глаза источают крик, горечь и несчастье в них,
Через краткий миг при обстоятельствах любых
При помощи смутной мысли небо мне моих врагов тихо перечислит,
Свет далёкой звезды едва блестит, холодно и морозна, пора печь топить!
Душа болит, а сердце плачет, народ судачит, что никто этот мир уже не переиначит,
Можно свой путь лишь вехами обозначить, но судьба, как и голь на выдумку мудра!
Грянул гром, молния блеснула за окном, пошёл дождь, как из ведра, тоска и мишура
Гонят грешника с отчего двора, но куда ему податься? Вновь по пустошам скитаться?
Ему есть чем здесь заняться, время медленно идёт, нет вокруг пустот, никто не разберёт,
Куда душа грешную плоть зовёт? Фронт работ велик, надо чистить арык,
Есть масса иных хлопот, вновь труба зовёт в дальний поход! Волнуется народ,
Мир жесток, деньги не спрячешь в чулок, любой знаток своего дела их найдёт,
Подумает чуток, сделает другу звонок и вот - порог, а бог вдалеке, щи прокисло в котелке!
Выходишь из дому налегке, в одном стареньком пиджаке с сучковатым посохом в руке,
В одной версте отсюда в монастыре живут знающие люди, они рассудят душу и естество,
Только бы никто не догадался, куда и зачем я в неблизкий путь в ночи собрался?
На миг зазевался и при своих интересах остался, но с пустым кошельком, стужа за окном,
Исчез никель и хром в доме том, что остался вдалеке, счастье выстроено на зыбком песке!
Остался посох в руке, и дыра на правом каблуке, сапоги прохудились,
Глаза слегка приоткрылись, мечты не сбылись, на улице сырость,
В доме осталась домашняя живность, эта мысль, как трубчатая кость,
Понеслась вразнос, пришлось припомнить все события прежнего бытия,
Но я самому себе – не судья, грешен я – поклонник безобразия и земных утех!
Жизнь только взяла разбег, и тут же голову посеребрил белый снег,
По наклонной плоскости катится однообразная жизнь! Поберегись!
Велик риск свалиться вниз, а там скользкий карниз, один мужик на нём повис,
Но не смог удержаться, пришлось и ему с жизнью распрощаться, а на фига
Такая жизнь нам всем нужна: ни кола, ни двора, а вокруг - одна мишура?
Едва ль былые времена приоткроет тонкая вуаль, тишина, тихо блещет в небе Луна,
Не слышно слов, была надежда у рыбаков на большой улов, но она растаяла на волне,
У них жизнь – так себе, рыбацкое счастье вдалеке, оно словно тонкая нить в челноке
От швейной машины, всё меняется в миг единый! Жизнь была бы пляской,
Если бы в явь превратились Анютины сказки, мысли вокруг костра собрались,
Поболтали про жизнь, повизжали, немного порхали и к утру разошлись,
Туман над сизым озером завис! Вдруг раздался едва слышный крик: «Не торопись
Душевную боль в мутной воде топить, дай ереси проступить среди тьмы
И увидишь ты, что в миражи превратятся все твои давнишние мечты!
Ты был баловнем доли и судьбы, но велики грехи твои! Горести уйми и не дрожи,
Как банный лист, есть риск погибнуть по-пустому,
Смотри, как лихо катится потухшая звезда по небу ночному,
Её тоже выдворили из отчего дома! Она ушла от крыльца родного
Без слёз и без взаимных угроз, были речи, была боль в правом предплечье,
Страсти человечьи полыхали до утра, пришли холода, из дому ушла светлая пора,
Всё это было вчера, а что сегодня? На всё воля Господняя!»
Баба с виду благородная, и, судя по всему, ещё и богомольная, мимо прошла,
Чистая колодезная вода выплёскивалась из эмалированного ведра,
Она ушла в незнакомое место, вёдра свисали с коромысла отвесно,
Завтра день воскресный, но прежние думы вновь уже не воскреснут!
Они поблекнут, и исчезнет суть, но не стоит зазря горевать и злость на людях срывать!
Монастырь близко, баба та, кажись, в нём работает модисткой, была баптисткой,
Стала правоверной, избавилась от скверны, преодолела все терны на своём пути,
Мне бы истину найти, но как? Вокруг темень и мрак, до небес рукой подать,
Но там никого не видать! Невдалеке бежит река, вода в ней холодна,
Как и моя строка, трудным был путь издалека для худощавого старика,
Колокола уже галдят, монахи пристально на входящих в храм безбожников глядят,
Им нечего терять, а мы вновь должны жить посреди брошенной пустоши,
Где много воды и единичные высохшие кусты, общение с помощью жестов, но без слов,
Вместо них – всесильная любовь, нависших над головой грозовых облаков!
Забудь на миг про небеса, на твоей шхуне порваны паруса, их чинить пора!
Трудись до утра, вблизи реки коротай вечера, иначе тебе хана! О, времена! О, нравы!
Везде успевает лукавый, он на своих извитых рогах привносит в грешные души страх,
Никто из нас не застрахован от бытовых передряг! Это сущий пустяк для нищих и бродяг,
Нам бы хотя бы кое-как разобраться среди своих бумаг, но в голове сквозняк, крик и лязг,
Мысли бередят среди старых коряг, у них напряг, нам бы парочку пристойных баб,
Нервы изрядно шалят, трудно сделать первый шаг!
Я и так, я и сяк, а она не соглашается никак, говорит: «Рядышком приляг,
Ты учуешь приятный аромат, ты – залётный варяг, бьёшься живьём
Над неубранным жнивьём, а под потолком грехи галдят, они со стороны глядят,
И считают чужих цыплят! Япона мать! К какому берегу пристать?
Конечно, ни что не вечно на земле, лунный свет едва блестит в окне,
Что-то пишу на пожелтевшем листе, о России и о Чечне,
Бардак на столе, и грязь на стекле! Изморозь на дворе,
Думаю о тепле, не по себе мне!» Тревога в душе, шерше-ляфам, баба Яга летит на метле,
Её образ виден на треснувшей стене, под ней вместо лошади – ступа, смотрю на неё тупо,
Светел небесный купол! В стране полудикой трудно быть великим,
Церковный колокол гудит, в ушах звенит, мне бы грех прервать, но скрипит кровать!
Надоело воевать, пусть отдыхают душа и тело, небо плачет, люди судачат:
Не к добру всё это, волки стаями бродят, и прилично шалят, нападают даже на щенят,
Сижу, прикрывшись пледом, хотя согласно сюжету не для меня написано либретто,
Допито до дна «Амаретто», моя песня не спета до конца, на всё есть воля Творца!
Ему принадлежат наши души и сердца! У каждой палки два конца,
Коль дело дойдёт до венца, тогда всем нам хана! Прощай, братва!
Под ногами шелестит пожухлая листва, к земле прогнулась полынь-трава,
Ищу признаки родства среди сексуального большинства, тело бросает в дрожь,
И что ж? Безо лжи вздохнуть нельзя, она словно высокая колея – ни проехать, ни пройти,
Но надо идти, чтобы друзей под статью не подвести! Не грусти! Неисповедимы пути те,
Что не видны в темноте! Хотя и на свету трудно пережить тоску, легче в своём дворе
Сказки рассказывать чужой детворе о пристрастиях мирских, ведь в трущобах городских
Дым и смог недолго завис, мать с отцом всю ночь спорят об одном и том:
Что надо купить в дом, чтобы уютно было в нём? Кто-то молчит, кто-то кричит.
Отец кулаком по столу не стучит, он не мычит и не телится, авось, дым сам развеется!
Приходится соображать на ходу, что и к чему? Когда ссора улеглась, заскрипела кровать,
Как бы та немая сцена не звалась, но там есть презренная половая связь!
Её в аноним занесли, но отбить желание у людей не смогли к тесному общению,
Каждый грех творит по-своему усмотрению, люди живут не врозь, вместе ходят на погост,
Видят друг друга насквозь и вдруг все проблемы упираются в узкий круг
Между бабьих ног! Мир не настолько плох, его задумал бог,
Но свои мечты воплотить в явь он не смог и вот – печальный итог:
Люди платят бесам оброк, и не уходит время ссор и склок!
Только в них ты больше узнаешь о жизни простых людей, чем из книг!
Постиг ход мыслей моих? Зазря не открывай свой рот и пристально смотри вперёд,
Трави анекдот, одним словом, живи без забот! На носу Новый год!
Затронув половой вопрос, я никому душевную рану не нанёс,
Один молокосос воспринял мои слова всерьёз, и ночью глухой
Они вновь предстали предо мной на пустынной городской мостовой!
Ветер шальной гудел над головой, я в его дела не вникал, сам много в жизни повидал,
И каждое мгновение там происходили столкновения женщин и мужчин
Без весомых причин! Коль ты – один и она – одна, но между Вами рухнула стена,
Крепись, старина, меняются времена и нравы, грех от лукавого! Не сворачивай с тропы,
Все, кто влюблены, не должны жить вдали друг от друга,
Ветер и вьюга заметут следы былой любви, умерь желания свои,
Они никому не видны, окромя тебя! Во бля! Ты же в доме сменил мебель,
Но прежним остался твой стебель, он не столь проворен, как в былые времена,
Теперь в твоём доме балом правит жена, она красива и умна, на передок слаба,
Недавно родила, трудно жизнь начинать с белого листа!
Мир иллюзорен, в нём счастье и горе вместе стоят в дозоре,
Глядишь, бросят друг другу клич, что с тебя причитается магарыч
И такое начнётся, земля из стороны в сторону качнётся и никто не разберётся
В сутолоке мирской, что творится за треснувшей стеной? Там мир или пахнет войной?
Бог ты мой, сколько бы они не кувыркались, на самом деле неучами оказались,
Вот и расстались, вот и расстались! Попытались злость скрывать, на пол сброшен пиджак,
И вновь скрипит железная кровать, каждый пытается все свои силы любовнику отдать,
Мешает соседям спать, и свою стезю к оргазму и кутежу слащавыми словами устилать!
Надо понимать, что ломать, не строить, эти постулаты надо с детства усвоить,
В молодые годы пить «Мускат» и не жаловаться на разухабистых баб!
Где других сыскать? Приличных баб нигде не видать!
Хочется кричать и на помощь кого-то позвать, но дева ждёт, когда же оргазм придёт?
Она прибегает к уловкам, и окриком ловким заставляет мужскую головку встать на дыбы,
Но грядущее в руках непредсказуемой судьбы! Хочешь - сей, хочешь - жни,
Твои желания не столь важны, как дребезжание порванной струны в израненной груди!
Что впереди? Метели и дожди! Не видно ни зги, как головой не крути, собьёшься с пути,
Будешь бит плетьми, рассоришься с людьми, и они ничего кроме обычной болтовни
Не внесут в мысли твои! Там полный разброд, словно в голодный год,
В очереди толпится народ за куском хлеба, но мрачно выглядит небо!
Рядом нет ни амбаров, ни изб, мрачный быт везде и всюду, мужик старый
Что-то пытается купить на шару, но ему не отпускают в маленькую тару!
Взгляд прошёлся по райским кущам, люди, в полном безмолвии живущие,
Конечно же, не все, а через одного вообще не ходят в кино, им всё равно:
Кто падает на самое дно, а кто играет в карты и в домино? Глядишь,
Дождь покапает с покатых крыш и небесная высь опосля прояснится,
Невдалеке скирда с прошлогодней соломой дымится, в шагах трёх
Рос горох, на нём капельки холодной росы! Мне бы грамм двадцать колбасы,
Хотя бы на один зуб, её запах слетает с чьих-то губ, если бы не ночь,
Можно было бы разглядеть, кто и где не задумывается о еде?
Смутная мысль засела в башке, она – не о хлебе и не о воде,
На безлюдном пустыре, как в небесной вышине лично мне сиротливо и одиноко,
Никого нет под боком! Одни пороки и грехи, исправлять их верхи не хотят,
А низам надоело ждать, когда же с небес спустится божья благодать?
Не всякий признает, что он не живёт, а прозябает! Слезу не пускает и от стыда не сгорает,
Ах, Боже, все мы что-то скрываем от Тебя тоже, Ты же правду скрываешь от нас,
Тише стал Твой глас, изменился окрас бытия, петляет стезя, она словно змея,
Везде одна и та же галиматья, но уверенность в себе обретя,
Чувствую я, что только один шаг отделяет меня от вранья!
Во бля! В голову вновь лезет странная херня!
Незримые взоры едва видны через оконные шторы,
В комнате свеча горит всю ночь, начался дождь, глубокий вздох, словно в сердце нож,
Он тоже ненавидит ложь, зуд в области подошв бросает тело в дрожь, что посеешь,
То пожнёшь! Солнце вынырнуло из-за крутого поворота, судьба жестока,
Обиды и склоки прячутся на время за массивные ворота, их можно найти по запаху пота!
Стою, как пень, опёршись на покосившийся плетень, невдалеке семь деревень,
А мне один хрен: куда и с кем, но зачем? Память зациклилась на былом,
Путается в нём, охмелев от азарта, сама спутала карты, играю без правил,
Жизнь на кон поставил, но не даёт мне божество играть против себя самого!
Ничто не вечно, жизнь скоротечна, я же ничем похвалиться не могу,
Судьба согнула плоть мою в дугу, мысль гуляет в чертополохе степей,
Кто-то её гонит взашей от толпы злобных людей! Клеймо стоит на ней!
Ночью глухой она готова предстать предо мной голой и босой, она ходит без куртки,
Выглядит юркой, якшается с уркой, иногда надевает тужурку из бараньего меха,
Кожа из тонкой овчины не в состоянии от чужих глаз скрыть повседневную рутину!
Смотрю на неё со стороны глазами собственной жены, она вне поля тяготения,
В ней нет смирения! Не забыты победы и поражения, в минуты просветления
Она вспоминает про небеса, ей слышатся ангельские голоса, но через полчаса
Всё уляжется, подле неё никого не окажется! Она сама себе лгала,
Что смогла выбраться из зла и не обжечь два своих белоснежных крыла!
Она – наивна и смела, на небосводе догорает её звезда, кажись, ей труба!
Сгущаются облака над ней, нигде не видно полночных огней,
Она упорно ищет свои корни в генеалогическом древе,
Смотри направо, смотрит налево, переполнившись гневом, но упирается в темноту,
Теряет время попусту, искушает рок и судьбу, мне всё это ни к чему!
Зачем затевать под ковёрную борьбу? Для меня это – табу! Выпью и закушу,
Кто же хотел мне на уши повесить лапшу? Едва ли не кричу, вот-вот с ружья пальну,
Или сожгу избу! Весь в холодном поту, одной надеждой на грядущее живу,
Всех завистников порву, хотя в их кругу, как на другом берегу: всё во мгле,
Ничего не видно при рождающейся Луне! Темень за окном, штиль за бортом!
Шальной ветер страсти унёс, во дворе лает огромный пёс,
Он воспринимает истину всерьёз, я живу – наоборот, мысль на мысль набегает,
Порывистый ветер пену срывает, до исхода далеко, кто-то тихо стучится в окно!
Для чего? Дрожит грешное естество, всё ли будет хорошо? Что там - воровство?
Быть может, будет колдовство? Пролилось наземь вино, помрачнело лицо,
Солнце ещё до конца не взошло! Мы же сами привыкли жить в стыдобе и сраме,
Плывём на своей старенькой шхуне под дырявыми парусами, о борт плещется волна,
А потом её рокот сменяет тишина! Ночь по-прежнему темна, даль небес не видна,
А дождь льёт как из ведра! Бесы плетут свои кружева, кругом пошла седая голова!
Все былые науки – не впрок, постичь искусство разночтения я до сих пор не смог!
Уж лучше правда лоб, чем ложь, вызубренная назубок! Сделал глубокий вдох,
Выпил холодной воды глоток: ну и денёк! Померк небосвод, мысли раскисли
Не от хорошей жизни! Какой же я капризный! Задуматься о тризне лень,
Хулиганит дребедень, она чешет бок о мой плетень, но зачем?
Неужто мне всё это снится? Суждено ли всему этому сбыться?
Дописана до конца страница, в окно стучится молоденькая синица!
Я ей не стану рассказывать небылицы, пора собираться в больницу,
Как говорится, не надо своими победами гордиться,
Дописана последняя строка полночного стиха!
Сметена вся шелуха из душевной наготы, домыслы вновь пусты,
Не хрен голову прятать в кусты! Чужие пороки всем людям видны,
А свои незаметны! Они бесцветные, словно женщина в платье белом,
Что торгует на набережной собственным телом! В общем, и в целом,
Всё написано по делу! Страдаю за правду и веру! Нервы на пределе,
Какой в этой жизни смысл? Думай и не ленись ловить приличную мысль,
Погоди, подумай, оглянись! На триста шестьдесят градусов обернись,
И мысленно к Богу обратись, но не жалуйся Ему на жизнь! Ты же – не эгоист!
Твои грехи не знают границ, ты смотришь на них из-за кулис, словно на стриптиз!
Очнись! От сна пробудись! Встряхнись! От прежних пороков отрекись!
За правду не сердись! Не дрожи, как осенний лист! Только не матерись,
Опохмелись! Краше станет жизнь! Коль досужие мысли засели в половой щели,
От них откажись! Крутись, как белка в колесе, так живут люди все!
Многие завидуют тебе! Хотя на твоём столе лежат жалкие крохи,
До крови избиты ноги после ночной дороги! Нами управляют боги,
А мы, как промозглая ночь, темны! Неучи мы! Увы! Реалия бытия таковы,
Что те, кто умны, покинули пределы необъятной страны, остались неудачники,
У них на груди висят комсомольские значки, это ветхие старики, попросту – дачники!
Пусть каждый пеняет на себя, о деньгах не думают родину любя, а вот она
О нас не думает никогда! Мы же остались от большого дела вдалеке, в одном пиджаке,
Комсомольский билет в левой руке, а в голове - пустота, в костях - ломота,
Выпить бы кружку холодного компота, но где его взять! В углу стоит неубранная кровать,
Надо полагать, что местный эскулап не привык в половые щели гвозди по ночам вбивать!
Так и дальше держать! Не стоит ждать, пока будущая мать пожелает проституткой стать!
Мир безумен, я же – не игумен, мой день по минутам продуман,
Много шума из ничего! То-то и оно! Проходит всё, пройдёт и это!
Укрываюсь тёплым пледом и зимой, и летом! Мысль о бабе раздетой под запретом!
Душа закрыта на засов, ночной покров оберегает тайны её, проходит всё,
Но коротким кажется грешное житьё! Ну, вот и всё! Да, мы жили грешно,
И шли к цели всем бедам назло, игрались с судьбой, были недовольны собой!
И снова бой, и снова взгляд обескуражен щелью половой, то есть бороздой!
За его спиной творится разбой, он тоже – не святой, но в тоску свой!

г. Ржищев
13 ноября 2015 г.
1 :04