Дорога в Дизагав 4. Валерий Луций Скавр Караван Бу

В ту ночь не спалось еще одному человеку. Положив голову на походный мешок и скрестив руки на груди, он думал о том, что называется судьбой, о ее безжалостности и неизбежности. Темные, но не черные волосы вились у высокого лба. Пустой взгляд голубых миндалевидных глаз устремлялся в ночное небо, усыпанное мириадами звезд. Они искрились, как слюда на плаще у танцовщицы, как снежный наст на вершинах непреступных гор. Человек хмурил брови и от этого на его молодое, пропитанное густым южным загаром лицо ложились глубокие складки морщин. «О боги! Почему вы оставили меня?!» - взмолился он. Но ему никто не ответил. Безмолвие пустыни окутало маленький лагерь. Абсолютную тишину южной ночи нарушал едва уловимый шелест. Мясистый бурый скорпион обходил свои владение, шурша «броней» о мелкую гальку. Но молодой человек не замечал его. Он был слишком занят собственными мыслями.
Еще недавно жизнь представлялась двадцатидвухлетнему декуриону парадом, которым он командует. Сын высокопоставленного отца, племянник приближенного к императорской семье дядюшки, в двадцать с небольшим уже сделал прекрасную карьеру в легионе. Воевать Валерию Луцию Скавру, а именно так звали юношу, не довелось. Ему не пришлось шагать по колено в грязи по дорогам Галлии. Он не видел звериных оскалов германцев. Его служба началась в Оршелаиме, в десятом легионе. Его первой военной операцией, было подавление народного восстания. Валерия ждала карьера трибуна. Но он жаждал славы на полях сражений, плохо представляя, какой ценой она достается. Сокровенной мечтой Валерия Скавра было покорение неприступной Аравии и присоединение ее к Великой Римской Империи. Тем самым он хотел вбить свое имя пурпурными буквами в летопись времен. Впрочем, Скавр уже видел кровь и уверенно держал гладиус* в руках. Свою службу он считал никчемным прозябанием. Судьба Иудеи уже была предрешена, как, впрочем, и судьбы других римских колоний. Хотя провинции то и дело сотрясали народные восстания. Но под боком благоденствовала «Счастливая Аравия» (Набатея, как ее называли местные жители). Аравия была бельмом на глазу Рима многие годы. Арабы (набатейцы) гордый и хитрый, мужественный и расчетливый народ. С ними когда-то воевал его близкий родственник – Марк Эмилий Скавр младший. Положив в пустыне не одну центурию, он сумел заключить с набатейцами дипломатический договор. Что, впрочем, было расценено Римом, как безусловная победа. Но при этом Аравия продолжала жить по своим законам и формально оставалась суверенной, а значит, весь несметный доход от караванной торговли присваивала себе.

Простираясь на земли, по которым шли торговые пути, в том числе в Рим и римские колонии, Аравия взимала пошлину за провозимый товар. Конечно, арабы не собирались выпускать из-под своего контроля эту золотоносную жилу, источник, питающий казну своей страны. Захватить владычество над караванными путями у римлян не получилось, но они могли заставить арабов делиться. Кроме того, те представляли серьезную военную и политическую угрозу римской власти во всем регионе. Аравийские цари выступали то в качестве союзников, то, как противники Империи. Они располагали бесчисленной хорошо подготовленной и вооруженной армией, построенной и вымуштрованной по принципу римской, но, с одним существенным отличаем. Эти демоны в белых одеждах не боялись ни палящего солнца, ни зыбучих песков. Пустыня была для них домом, крепостью перед которой пасовали римские легионы. Словно призраки появлялись они внезапно на своих горбатых выносливых скакунах, как полчища скорпионов выползали из горных ущелий, и поражали противника градом отравленных стрел. Но, слава богам, за последние несколько десятилетий взаимоотношения Рима и Набатеи сильно изменились. Императору Помпею удалось приструнить свободолюбивую Аравию, установив там свой контроль. И вот сейчас игра в демократию продолжается. Ему, Валерию Луцию Скавру отведена роль военного курьера. Во главе отряда из десяти кавалеристов (деток высокопоставленных мужей Рима) он должен доставить некий строго-секретный документ в портовый город Набатеи – Айлу, где стоит римская когорта. Содержание письма Скавру было неизвестно. Он знал только то, что ни при каких обстоятельствах не имеет права допустить попадание его в третьи руки. Свиток при необходимости следовало уничтожить. Окажись их отряд в лапах мятежников, не под какими пытками молодой командир не смог бы выдать сути документа, ему неизвестного. Еще несколько дней назад Скавр и подумать не мог, чем обернется эта операция: «Проклятая Аравия!»
В Айлу вел наезженный путь, вдоль которого располагались постоялые дворы. Первую ночь кавалеристы провели на одном из них, опасаясь налета кочевников. Здесь они запаслись водой и провиантом. До другого постоялого двора они должны были добраться около полудня следующего дня. Никто и не предполагал, что их ждет впереди, что несложная операция закончится кошмаром. Поутру отряд двинулся в путь, наполнив фляги водой. Как и рассчитывал Скавр, следующую стоянку их отряд достиг около полудня. Все проходило благополучно, запасы воды не требовали пополнения, и они вполне бы протянули до вечера. Тем более что вскоре небо подернулось облаками, спасая кавалеристов от полуденной жары, поэтому декурион повел отряд дальше, минуя постоялый двор. После обеда поднялся штормовой ветер, и небо затянула пыльная дымка. Летящий песок набивался в рот и колол глаза. Валерий распознал беду слишком поздно, когда впереди заметил крутящиеся вихри. При этом они были уже на отрезке пути между двумя стоянками. Буря приближалась стремительно, и добраться до жилья они бы не
 успели. Поэтому Скавр повел отряд к побережью Асфальтового моря, которого они достигли на тот момент. Там, в пещерах под обрывом можно было переждать ураган. Они были почти у цели, впереди в пыльной дымке уже угадывались очертания береговой линии. Серую маслянистую гладь моря подернула тугая рябь. Отряд достиг обрыва в тот момент, когда ветер поднял с земли первые камни и, крутя их в воздухе, швырнул в кавалеристов. Чей-то конь отчаянно заржал, видимо, от ударов камней и сбросил с себя наездника. За пеленой летучего песка Скавр не разглядел, кто это был. Тут же он услышал лязг металла и глухой звук удара о землю.
- «Черепаха»! – заорал Скавр, пытаясь перекричать рев бури.
Он спрыгнул с коня, захлопывая на ходу забрало шлема. Вокруг все крутилось, мельтешило. Земля и небо слились воедино, и границ между ними уже не было видно. Дышать стало практически невозможно. Прикрываясь щитом, Скавр попятился под порывами ревущего ветра, но споткнулся о чье-то тело и упал навзничь. Он поднялся, но в тот же момент воздушным потоком был сбит с ног и отброшен в сторону. Он уткнулся лицом в конский загривок, и это их спасло обоих. По-прежнему прикрываясь щитом, они вместе с конем прижались к земле. Сверху бушевала стихия. Валерию казалось, что земная поверхность под ними вибрирует, что гнев богов будет вечен и солнце никогда не озарит небосвод, а он уже не вдохнет полной грудью свежего воздуха. Сквозь шум урагана Скавр слышал конское ржание, людские возгласы, удары камней о щиты. Он приподнял голову и через пелену летящего песка заметил, как чей-то обезумевший конь врезался в массу гвардейцев, разбивая тело «черепахи». Скавр не мог различить деталей, он видел лишь очертания. Панцирь, сложенный из десяти щитов мгновенно нарушился, люди оказались беззащитны перед напором стихии. Среди гвардейцев началась паника.
Сколько продолжался этот вертеп, сказать было трудно: час, два или несколько минут. Наконец боги усмирили свой гнев: ветер стих, песчаная пелена рассеялась, и на небе снова выглянуло солнце. Скавр убрал щит и поднялся на ноги. Картина, представшая глазам Валерия в следующий момент, потрясла его не меньше самого урагана. Ослепленные летучей галькой кони метались над обрывом. На земле, под копытами ополоумевших скакунов корчились их наездники. Авл, глядя в пространство невидящими глазами, ощупывал перед собой землю и звал на помощь. Он тоже лишился зрения. От каменной картечи у Скавра еще звенело в ушах. Он бросился к раненому товарищу, но не успел. Конь Авла, услышав голос хозяина, сослепу рванулся ему навстречу и одним ударом копыта раскроил несчастному череп. Издав последний стон, Авл замолчал навсегда. У Скавра перехватило дыхание. Такая бесславная гибель товарища произошла по его вине, ведь это декурион повел свой отряд навстречу стихии! Это он не распознал беды, пока от нее еще можно было спастись! Лишь одно обстоятельство оправдывало Валерия: прошедший ураган был невероятной разрушительной силы, обычные бури не приносили столько бед, и такого исхода никак нельзя было предвидеть. Валерий обернулся и увидел корчащихся на земле Дия, Эмилия и Децима. Страдание исказило их молодые красивые лица. У Дия был открытый перелом ноги: ребром щита ему перебило колено, острый обломок берцовой кости разорвал мягкие ткани. Эмилий наткнулся на копье Главка, и теперь кровавое пятно расплывалось у него под рубахой, багровыми каплями выходя наружу между пластин кирасы. Дециму шальным камнем перебило гортань. Но он еще дышал. Схватившись рукой за горло, он кашлял кровью и бился в предсмертной агонии. Но страдания его были не долгими, вслед за Децимом в мир богов отошел Эмилий. Другой кавалерист лежал ничком на земле со сломанной шеей. Валерий сначала не признал его. Он подошел и перевернул погибшего на спину. Это был Клавдий. Видимо, беснующиеся кони затоптали его копытами. Пинна лежал поодаль, глядя в небеса остановившимся взглядом. Он задохнулся летучим песком и уже начал синеть. Скавр еще раз окинул взором поле боя человека со стихией и сухо спросил:
- Где Марк?
Главк кивнул в сторону обрыва. Он был старшим из десятка и, в отличие от остальных кавалеристов не имел благородного происхождения. Привилегированного положения гвардейца он достиг в результате долгих лет отличной службы. Валерий подошел к обрыву и заглянул вниз. На черной прибрежной грязи в неестественной позе со свернутой головой лежал Марк. Скавр тяжело вздохнул. В ту же секунду за спиной декуриона раздался возглас. Он обернулся и увидел, как Главк выдергивает окровавленный кинжал из груди Дия. Одним ударом он прекратил его страдания.
- Что ты делаешь?! – заорал Скавр. – Под трибунал пойдешь!
Он кинулся к убитому, но Главк удержал его и отвел в сторону.
- Ты бы предпочел, чтобы он медленно и мучительно умирал на твоих глазах?
Скавр не ответил. Он негодовал, но сделать ничего не мог. Коней осталось только два, остальные либо убежали в пустыню, либо погибли в урагане. Их осталось четверо гвардейцев, включая декуриона. Двое из них были ранены, но могли сами идти. Поэтому, срезав походные фляги с поясов погибших товарищей и забрав оставшийся провиант, поредевший отряд двинулся дальше.
Скавр, стиснув зубы, молчал, в то время как за его спиной начинался ропот. Назревал тихий бунт: гвардейцы хотели повернуть назад.
- Нет! – твердо сказал Скавр. – Мы пойдем дальше!
Но впереди их ожидала новая беда. Спасаясь от урагана, они сбились с пути. Блуждая по пустыни весь остаток дня, вечером гвардейцы снова вышли к Асфальтовому морю. До темноты они шли вдоль береговой линии и заночевали в гротах под обрывом, разостлав свой походный шатер под открытым небом, чтобы к утру на нем сконденсировалась роса. Ночью Валерия разбудил Главк.
- Послушай, декурион, - шептал он, - наши дела очень скверные. У Сурия начался жар. Петрус бредит. Им нечем промыть свои раны.
Валерий отогнал дремоту и прислушался. Из темноты действительно доносилось неясное бормотание.
- Запасы воды на исходе, - продолжал Главк, - если завтра мы не выберемся к людям, нам нечего будет пить. А надо еще поить коней. Если они падут, нам придет конец.
- На что ты меня подбиваешь?! – вскричал Скавр, но Главк заткнул ему рот своей огромной ладонью.
- Мы с тобой возьмем коней, оставшуюся воду и повернем назад.
- Нет! – отрезал Скавр и отвернулся от собеседника.
- Жить надоело, декурион? Дело твое! – пробубнил Главк и, поднявшись, отошел от командира.
С рассветом Валерий попытался разбудить товарищей, но не смог.
- Не старайся, они уже далеко отсюда, - услышал он за спиной хриплый голос Главка. - Я лишь облегчил их страдания.
Только сейчас, в утреннем полумраке декурион заметил, что у двоих гвардейцев перерезаны горла.
- Послушай, Главк, - спросил тогда Валерий, - если б я был на их месте – ты бы и меня убил?
- Ты на своем месте, декурион, - последовал ответ.
С той поры минуло около суток. И вот сейчас этот безжалостный беспринципный головорез спит в нескольких метрах от Валерия, скрестив на груди мускулистые руки. Или делает вид, что спит. И ему ничего не стоит отправить молодого командира вслед за товарищами. «Может быть, нанести удар первым? - подумал Скавр. - И что тогда? Что я буду делать один в пустыне?» Он поднялся с земли и сел, поджав под себя ноги в кожаных калигах*. Он взывал к богам: «Слышите ли вы меня! Подайте знак, знамение!»
В это время бурый скорпион, на территорию которого вторгся Валерий, приблизился к его незащищенной голени.
- Что, не спиться декурион? – спросил Главк, при этом оставаясь неподвижным. Если бы не звук его голоса, можно было бы подумать, что гвардеец спит.
«Будь ты проклят! - подумал Скавр, сжимая рукоять меча, лежащего подле него. - Будь ты проклят!». Но вслух ничего не сказал. Он хотел снова лечь, но в этот момент при свете луны заметил скорпиона. Безразличным взглядом Валерий следил, как ядовитая тварь подбирается к его ноге, готовясь атаковать. В тот момент он поймал себя на мысли, что не испытывает ужаса перед приближающейся смертью. Да и какая разница от чего умирать: от укола скорпиона или от руки своего же телохранителя! Скорпион занес ядовитое жало. Валерий закрыл глаза, готовясь принять свою судьбу, и почему-то вспомнил Клару, ее по-детски ясную улыбку и лучистые глаза. Вообще-то ее звали Туллия, Туллия Квинтилла, но для Валерия она была просто Клара**.

В следующее мгновение из-за кочки метнулась низкорослая тень, и скорпион беспомощно забился в зубах ушастой лисички. Декурион резко открыл глаза, но все уже закончилось: охотница скрылась, так же молниеносно, как и появилась. Валерий, который все это время сидел неподвижно, вдруг почувствовал, как тело его обмякло, жаром наполнилась грудь и кровь ударила в виски. Это было знамение, о котором он так молил богов. «Рано тебе еще умирать, Валерий Луций Скавр, твой черед не настал! - про себя усмехнулся Валерий. – Значит, есть еще для меня предназначение в этом мире!» Он глубоко вздохнул и снова лег, пытаясь унять сердцебиение. «Нет, Главк не убьет меня сейчас, - думал Скавр, глядя в ночное небо, - он понимает, что в одиночку в пустыне ему не выжить. Когда мы доберемся до Айлы, он непременно попытается избавиться от меня, ведь я видел его безжалостную расправу над нашими товарищами, а пока, опасаться нечего. Главк не знает дороги и без меня ему ни за что не выбраться к людям. Он это понимает, а значит, у меня есть время, чтобы все обдумать». Так рассуждал Валерий, пытаясь отогнать от себя тревожные мысли. Но они, то и дело норовили вернуться в прежнее русло. Эта внутренняя борьба продолжалась некоторое время. Чтобы прекратить свои терзания, усилием воли Скавр попытался заставить себя думать о чем-то другом. Но из этого ничего не вышло. Светлые и радостные воспоминания, которыми была полна его прежняя жизнь, одномоментно стерлись из памяти. Но юная душа так устроена, что не может терзаться вечно. Переполнившись страданиями, она стремится к самоочищению. И взбудораженное сознание, постепенно успокоившись, послало декуриону совершенно иные, неожиданные образы.
Через окно маленькой уютной комнаты, пропитанной волнующими ароматами эфирных масел, льется мягкий свет вечерней зари. Клара стоит у окна, отвернувшись от Валерия. Она старше его, но еще молода и прекрасна. Клара  – жена префекта*, но сейчас ее муж далеко, а он, Валерий, рядом с ней. Не смея вздохнуть, он следит глазами, как скользит шелковая ткань по ее округлым плечам. Клара откидывает назад золотистые локоны, они струятся по ее обнаженной спине, сливаясь с оливковой кожей. Валерий чувствует, как его захлестывает горячая волна…
С Туллией он познакомился полгода назад. Тогда по всей Палестине прокатилась волна народных восстаний. В связи с этим отряд Валерия был командирован в Кесарию для поддержания порядка. Префекту приглянулся амбициозный юноша, и он оставил его в Кесарии. Таким образом, в Оршелаим Валерий больше не вернулся. Однажды он сопровождал префекта с супругой во время загородной прогулки. Вот тогда-то Валерий впервые и увидел Клару. Второй роз они встретились случайно. В один из вечеров, Скавр в тоске слонялся по городскому саду, Туллия прошла мимо него, слегка коснувшись бедром. Он обернулся и поймал взгляд ее лучистых зеленых глаз. А потом они убежали вдвоем и гуляли в роще за городом, и любовались закатом.
- Что скажет твой муж? – спросил тогда Валерий.
Молодая женщина посмотрела на него снизу вверх и улыбнулась беззаботной детской улыбкой:
- Он выпил вина и уже спит.
Вечер был душным, Туллия откинула назад тяжелую косу, и молодой декурион заметил, как блестит под волосами ее влажная кожа.
- О женщинах мечтаешь, Валерий Луций? - внезапно оборвал Главк прекрасную иллюзию.
Скавр подскочил. Тревоги и раздумья настолько истерзали душу молодого декуриона, что мозг его отрешился от реальности. Он не заметил, как задремал и разговаривал во сне.
- Эх, молодежь! – усмехнулся Главк, поворачиваясь на бок.
Смущенный Скавр не ответил.