Хромоногая фемида. часть2

 
  Часть 2. ХРОМОНОГАЯ ФЕМИДА

     СТРАЖИ ПОРЯДКА.

С разраставшейся раковой опухолью преступности выходили на бой самарские полицейские. Они чаще старались заниматься профилактикой антисоциальных явлений, уделяя немало внимания бытовому хулиганству, от которого считалось лишь шаг до серьезного правонарушения. Полицейский архив возвращает нас к тем временам: “Самарскую мещанку А.А. Чибакову за хулиганство, площадную ругань оштрафовать на 25 рублей или арест 2 недели”, “ студента П.А.Краснорацкого за озорство в канцелярии 5 полицейского участка оштрафовать на 25 рублей или 2 недели тюрьмы”, “за бесчинства в городском театре с распитием спиртных напитков и обливание публики вином арест на 3 месяца крестьян М.А.Перстикова, А.Д .Лезина, мещанина В.И. Вощакина, а их дам осудили на месяц”. Нашим современникам покажется странным, но на 5 суток арестовали потомственного дворянина коллежского регистратора Д.А. Петрова всего-навсего за нарушение общественной тишины. Как говорится, заорал в неположенном месте, иди отдыхай за решеточку.
Считавшие себя обиженными напрасно, писали жалобы прокурору окружного суда Нилу Васильевичу Каменеву. Так крестьянка Александра Озерова заявляла: « 23 июля 1909года мой муж Василий Кузьмич Озеров и девица-проститутка Мария Епанчина задержаны по обвинению в краже 150 рублей в секретке, что в доме Жоголева по Троицкой улице у посетителя крестьянина села Новой Майны, Ставропольского уезда Михаила Семеновича Калугина. Муж – содержатель секретки, а не вор. Прошу разобраться…»(ГАСО,Ф.9,оп.1,д.48,с.7). В качестве прокурорского надзора опросили свидетелей дела и полицейских. Выяснилось, что у обвиняемого при обыске найдены купюры, принадлежавшие потерпевшему, в частности червонец с надорванным краем по левой стороне.
Разбирали полицейские и семейно-бытовые отношения: «Дознание, произведённое по прошению самарских мещан Ивана и Ирины Щельновых, ходатайствующих о высылке родного сына Акима за непочтительное и грубое отношение с ними из пределов Самарской губернии, административным порядком не подтвердилось. Имущественные взаимоотношения - предмет судебного разбирательства».(ГАСО,Ф.465,оп.1,д.2074,с.257).
Вездесущая полиция дозволяла или запрещала в письменном виде на гербовой бумаге любое общественное мероприятие. Так, 8 декабря 1913 года начальница музыкальной школы, свободный художник А.Ф. Лаговская -Курочкина, направила ходатайство на имя полицмейстера с просьбой позволить устроить музыкальный вечер учеников в зале реального училища. Директор гимназии Нина Андреевна Хардина также получила разрешение провести лекцию о жизни и творчестве В.Г. Короленко со световыми картинками в помещении городских Троицких корпусов. Музыкальная секция самарского общества народных университетов 16 декабря 1913 года добилась права провести целый цикл лекций по истории оперного искусства в Пушкинском народном доме. Полицмейстер дозволил организаторам освещать и иные темы. Пропагандист М.П. Потемкин приводил самарцев в шок докладом “Старость и смерть” по теориям Карона и Мечникова. Доктор А.Н.Муморцев вещал перед обществом Взаимного вспомоществования приказчиков, что на Казанской улице, о сифилисе и сумасшествии. Входной билет, кстати, стоил 5 копеек. Даже гласные городской Думы, собираясь на частное совещание, скажем, в “Гранд-Отеле” или “Национале”, писали официальную бумагу на имя полицмейстера. (ГАСО,Ф.465,оп.1,д.2598,30-39). Знаменитый журнал “Кнут” в своё время опубликовал следующую карикатуру - поместив полицейского в мундире и сапогах на семейном ложе между супругами. Есть такая поговорка: в каждой бочке - затычка. Как это относилось к стражам порядка, хотя они, конечно, делали много важного и полезного.
Однако достоинство, доведённое до логического конца, превращается в свою противоположность. Знак плюс меняется на минус. Атмосферу того времени можно прекрасно ощутить, прочитав следующее распоряжение самарского полицмейстера от 12 декабря 1913 года: “На чинов полиции возлагается обязанность присутствовать на театральных зрелищах, маскарадах, общенародных играх и забавах с целью наблюдения за пристойностью происходящего на сцене и общим порядком в зрительном зале. В партере выделить два места: одно для начальника полиции или его помощника, второе для дежурного классного чина в средних рядах. Все места - у прохода, снабжены соответствующими надписями. Отводятся места для начальника охранного отделения во втором ряду, для начальника сыскного отделения во втором ряду, для начальника сыскного отделения не далее 7 ряда партера, а также для двух агентов. Один сидит в последнем ряду партера, другой на верхнем ярусе, шпикам предоставляются билеты без фамилии...”.(ГАСО,Ф.465,оп.1,д.2610,с.32). Уважаемый читатель может понять, насколько легко в те времена было выступать артистам, ведь для них не существовала пугающая проблема пустого зала.
Рассказывая о царской полиции, мы специально привели примеры некоторого негатива, вызывавшего раздражение общественности. Ведь порядок   это всегда ущемление некоторых свобод, ограничение прав личности. Это порождает озлобление, критику, порой очень острую, со страниц газет, в кругах интеллигенции. Современникам трудно понять, что есть необходимое зло и что оказывается псевдодобром. А ведь регламентированная законами и полицейским аппаратом жизнь давала России огромные экономические возможности, и полицейские, в конечном счёте, оказывались тем жестким стержнем, на котором строилось могущество державы
Самарская полиция боролась за укрепление закона во всех сферах, в том числе и в сохранении природных богатств края. Настоящая война была объявлена браконьерству. В 1903 году уголовный кодекс пополнился статьей о правах общественных инспекторов, на которых возлагалась обязанность контролировать лесные угодья. Каждый охотник должен был зарегистрировать в полиции огнестрельное оружие и получить специальное разрешение на отстрел дичи с правом её продажи или без такового. Некоторые малограмотные крестьяне разрешение на оружие воспринимали как право на охоту. Полицейские вели по этому поводу большую разъяснительную работу.(ГАСО,Ф.465,оп.1,д.2610,с.25).
В канун празднования 300-летия Дома Романовых царское правительство начинает своего рода полицейскую реформу. Осуществляется техническое переоснащение стражей порядка. Табельное оружие систем “Бульдог”, “Смит и Вессон”, “Лефанс” заменяется скорострельными наганами и пистолетами. Новшеством в сыскном деле стали служебные собаки. В начале 1912 года губернатор получил депешу, в которой рекомендовалось подобрать несколько нижних чинов в школу дрессировки со сроком 3 месяца. “Будущие собаководы должны обладать следующими качествами: наклонностью к терпеливому труду, систематическому и настойчивому, трезвых и аккуратных, любящих животных, интеллигентных, проявляющих способности к сыску”. Обученная полицейская собака стоила от 100 до 160 рублей. Околоточный надзиратель 3 части Чиликин прошел стажировку в Санкт-Петербурге и привёз двух немецких овчарок. Архив сохранил кличку одной - Рубсак. На содержание каждой собаки выделялось 10 рублей в месяц. “Российское общество поощрения применения собак к полицейской и сторожевой службе” возникло ещё в 1908 году и имело представительства в 60 городах Империи. Покровительствовал этому делу Его Высочество Принц Александр Петрович Ольденбургский, имевший свой собственный питомник в Гаграх и считавший, что каждый урядник должен иметь сыскную собаку.(ГАСО,Ф.465,оп.1,д.2484)
Рассказывая о полиции, хочется добавить, что власти не только давали много прав приставам и городовым, но и строго с них спрашивали. Если полицейский нарушал закон, злоупотреблял служебным положением, то ему грозило строгое наказание, вплоть до тюремного заключения. Помощник пристава Э.И. Сачевский за свои художества поплатился четырьмя месяцами тюрьмы. Он без причины набросился с шашкой на крестьянина П.М. Костина и нанёс побои. В личном деле Эдуарда Ивановича появилась следующая надпись: “Оставить на службе в самарской городской полиции. Лишить права на получение наград, повышений по службе в чинах”.(ГАСО,Ф.465,оп.1,д.2550,с.14). А вот какую характеристику самарскому полицмейстеру дает вице-губернатор И.Ф. Кошко: « Самарский полицмейстер Критский был очень представительный господин с безукоризненными манерами. Много лет служил адьютантом у бывшего военного министра Ванновского. Признаться, я был поражен такой метаморфозой: из адьютантов военного министра вдруг очутиться провинциальным полицмейстером!.. Ванновский
устроил Критского на службу в Уделах управляющим крупного имения в Самарской губернии. Запутавшись денежно, он должен был оставить службу… Губернатор Засядко в эту трудную минуту предложил ему должность полицмейстера, порядочно оплачиваемую.»
Весьма нелицеприятно отозвался о деятельности местных стражей порядка в книге своих воспоминаний бывший судебный следователь Я.Л. Тейтель: «Со стороны полиции не только не было содействия, но весьма часто тайно и даже явное противодействие. Полиция видела в судебных следователях людей, роняющих ее престиж, мешающих ее карьере. Прибегая при произведении дознания к старым приемам, полиция часто добивалась «чистосердечного» признания обвиняемых. Эти дознания на предварительном следствии получали часто совершенно иное освещение, и о неправильных действиях полиции приходилось сообщать прокурор¬скому надзору.» ( Тейтель Я.Л. Париж, 1925)
Конечно, вышибание показаний с помощью кулаков и сапогов бросало тень на поли¬цию, но всё-таки подобное случались не часто. В це¬лом корпус стражей порядка отличался честностью и добросовестностью. Ежегодно МВД объявляло список лучших полицейских, Министерство финансов их награждало. Так за 1915 год по Самарской губернии денежные премии получили 67 чинов полиции на общую сумму 16 тысяч рублей. Среди награжденных назовем Полицмейстера Е. М. Сенкевича, помощника полицмейстера Н. П. Кириллова, приставов С. П. Савичева, В. К. Хульберга, И. С. Агеева, начальника сыскного отделения М. А. Юдина, полицейского надзирателя сыскного отделения Долганова, помощников приставов Маштакова, Верпаховского, Темникова, Мельникова, Лазарева, Околоточных надзирателей Рязанцева, Силантьева, Алексеева, Елисеева, Булыгина, Корабельщикова,Ревина, Плеханова, Дунаева, Самсонова, Гущина, Чибизова, Аверьянова, Николаева, Дергачева, Юрасова, Гусева, Карпова, сотрудников сыскного отделения Фомичева, Глушинкова,Дубикова, Архипова….(ГАСО,Ф.465, оп.1,д.2610,с.95).
За заслуги перед Империей по указу Николая II 5 октября с 1913 года стало отмечаться как праздник полиции. Для стражей порядка этот день оказался двойным праздником, так как он приходился на другую знаменательную дату. Это день Святого Алексия Митрополита Московского и небесного покровителя нашего города. (ГАСО,Ф,465,оп.1,д.2610,с.95).

Суд, да дело…

После того, как сыскной отдел заканчивал следствие, папки с делами передавались в суд. В Самаре правовая реформа, начатая в 1864 году по всей империи, достигла своей кульминации 25 ноября 1870 года. В час по полудню по Высочайшему повелению господином Сенатором, Тайным Советником совершено было открытие Самарского ОкружногоСуда. Торжественное собрание проходило в здании на Алексеевской площади в присутствии губернатора, приглашенных всех высших чинов, представителей сословий, губернского земства и публики. В зале уголовных заседаний Суда Старший чиновник при Сенаторе зачитал Указ Императора от 26 июня 1870 года. Председателем новоиспеченного самарского окружного суда стал Н.М. Окулов.( ГАСО,Ф.8,оп.1,д.569).
Самара, конечно, не являлась последней юридической инстанцией. Отсюда апелляции летели в Саратовскую Судебную палату, а уж потом в северную столицу и лично к Императору. Однако большинство дел, конечно же, решалось в нашем городе. Здесь действовал целый институт присяжных поверенных, их помощников, судей, прокуроров. На первые заседания публика собиралась как в театр, где на сцене протекала настоящая жизнь. Такого обилия действующих лиц никто ранее даже не мог помыслить. Здесь истец со своим адвокатом, и ответчик тоже не без квалифицированного юриста, и суровый прокурор, поддерживающий обвинение, и судья, квалифицирующий его в соответствии со статьей российского законодательства. А присяжные заседатели, в которых самарцы узнавали своих знакомых, соседей. Вот привезли крестьянина в кандалах из тюрьмы. Он убил своего родственника, остались малолетние дети. Прокурор требует Сибири, а присяжные говорят - убийца виновен, но ведь остались сироты. Если его сослать - они останутся в нищете - и этим накажем несчастных детей. Пусть убийца всю жизнь выплачивает им за потерю кормильца. В зале шум, кто-то возмущается, а другие, глядишь, поддерживают решение народных представителей.
Но, конечно, суд не всегда оказывался таким мягким. Случалось, что после вынесения приговора наступала в зале тишина, и зрители молча расходились. Вот какие в то время предлагались наказания: в каторжную работу на рудники или заводы; в Сибирь в отдаленные места и места не столь отдаленные. Особым наказанием считалась отправка пешим этапом в кандалах, ножных колодках под охраной конвоя со штыками. В других случаях осужденных везли в арестантских вагонах по железной дороге и на пароходах, что являлось послаблением и считалось успехом адвокатов. Самарский архив хранит немало документов о ходе уголовных процессов. Так, в 1877 году прокуратура выдвинула обвинения по следующим видам преступлений: Богохуление и порицание веры - 6 дел, оправданы две женщины; отступление от веры - 3 дела, пять мужчин и одна женщина отправлены в Сибирь; святотатство, разрытие могил и ограбление мертвых - 4 дела, 21 подсудимый, оправдано 20, 1 - в Сибирь; неповиновение властям - 3 дела, осуждено два человека;неуважение к присутственным местам и чиновникам при отправлении должности - 42 дела, оправдано 14 мужчин и 2 женщины, осуждено 32 человека; присвоение власти и составление подложных указов - 15 дел, привлечено 20 мужчин, 7 оправдано; взлом тюрем, побег из-под стражи - 7 дел, привлечено 22 мужчины, 14 оправдано; превышение и бездействие власти - 6 дел, привлечено 7 мужчин, 5 оправдано. Под суд попадали и представители государственной власти по следующим обвинениям: проступки должностных лиц при хранении и управлении вверяемого по службе имущества - 16 дел, привлечено 19 мужчин, оправдано 17; медлительность и нерадение на службе - 1 дело; присвоение званий, титулов - 2 дела, все оправданы. (ГАСО,Ф.8,оп.1,д.587,с.25). Немало обвинений выдвигалось по статьям о преступлениях против личности, по присвоению собственности и так далее.
    Современного читателя больше всего удивит обилие зафиксированных оправдательных приговоров. В те времена благодаря деятельности блестящих адвокатов и чистосердечию присяжных, Фемида проявляла не слабость, а гуманность. В российской адвокатуре существовало два принципиально различных направления защиты: одно представлял Плевако, депутат 3 Государственной думы, член партии октябристов, а другое князь Урусов. Разночинец Ф.Н. Плевако, как выходец из народа строил защиту, как говорил А.Ф. Кони таким образом: « Для него они (присяжные заседатели) были указанные судьбою носители народной мудрости и правды. Он был далек от поучения их и руководства ими. Не отделяя себя от них, он входил своим могучим словом в их среду и сливался с ними в одном, им возбужденном чувстве, а иногда и в вековом миросозерцании». Некоторые процессы, выигранные Федором Никифоровичем, вошли в мировую классику юриспруденции. Так судили попа, присвоившего церковную кассу. Присяжные заседатели – в основном купцы. Настрой жесткий – вора посадить. Плевако спросил – ходят ли они исповедоваться? Получив положительный ответ, он резко высказался - этот священник много раз отпускал вам грехи, так неужели же вы не можете отпустить один раз его грехи? Вот другое дело. Мальчик-служка убил ножом своего хозяина. Во время выступления защиты адвокат вышел к публике и молчал. Прошло 3 минуты, 5 минут, затем 10. Тишину нарушили крики в зале - Чо, молчишь, язык проглотил. Свист. Топот. Тогда Плевако сказал – мой подзащитный 5 лет молчал и терпел издевательства, а вы 10 минут помолчать не можете…
Князь А.И. Урусов, как представитель белой кости, действовал, по воспоминаниям А.Ф. Кони иначе: « В его речах к присяжным всегда сквозило широкое образование человека, знакомого в главных чертах с правовыми вопросами, который популяризировал свой взгляд на дело в целях влияния на собравшихся пред ним случайных людей, к низшей степени разнообразного развития которых он искусно приноровлял изложение хода своего мышления». Князь брался защищать любого негодяя, лишь бы была зацепка блеснуть остротой своего ума и красноречием. За защиту террориста Нечаева Урусова даже подвергли административной ссылке.
Среди зищитников самарского суда действовали последователи обоих направлений. Кто же работал в самарском окружном суде, кто наполнял пустые циркуляры и бездушные статьи, поправки и приложения смыслом - жизненным и правдивым? Все в городе знали уважаемого купца владельца гостиницы “Биржа” и ряда доходных домов Федора Вощакина. Своему сыну Сергею он дал блестящее образование юриста в Казанском университете. В аттестате, выданном 11 августа 1890 года, говорится: ”Находился на собственном содержании, при поведении весьма хорошем, прилежность отличная, успехи отличные. Утверждается в 12 классе, предоставляется право получить степень кандидата под условием предоставления в срок кандидатской диссертации .» Его отец, потомственный почетный гражданин Федор Васильевич Вощакин, мог только гордиться сыном, которого сразу же приняли в самарский окружной суд кандидатом на судебные должности в возрасте 29 лет. Самарские купцы, выходцы из крепостных крестьян и городской голытьбы, считали для себя долгом чести дать детям лучшее европейское образование. Это касалось и таких семейств, как Шихобаловы, Ильины, Летягины, Сапунковы. Именно из этого слоя и формировалась местная интеллигенция.
Одним из старших кандидатов на должности по судебному ведомству работал Николай Никанорович Муморцев, так же имевший блестящий диплом I степени, но уже Императорского Московского университета. В его досье читаем: « Родился 26 января 1880года, православный, холост, Проживает в каменном доме родителей, стоимостью 5 тысяч рублей».(ГАСО,Ф.9,оп.1,д.30). Все в Самаре знали музыкальный магазин Бема на Дворянской, а его молодой родственник, Николай Александрович Бем после окончания Императорского университета Святого Владимира, также с дипломом I степени, работал в этом примечательном здании на Алексеевской площади с окладом на 1898год в 2300рублей.(ГАСО,Ф.8,оп.1,д.49,с.7,44).Диплом того же класса и место в суде в1893году получил Константин Андреевич Мясников, представитель рыбной династии.(ГАСО,Ф.8,оп.1,д.830,с.4). Уважаемыми сотрудниками окружного суда являлись судебный следователь надворный советник И.П. Бойко, мировой судья надворный советник и кавалер орденов Святой Анны 3 степени и Святого Станислава 2 степени А.Ф .Войцеховский, нотариус надворный советник Н.О. Высоцкий, секретари при прокуроре А.В.Вейсман, М.А.Козырев и другие.(ГАСО,Ф.8,оп.1,д.21,с.11,д.61,с.11). Члены суда постоянно ездили по губернии, где проводили уездные, волостные заседания, разбирая дела на местах. Любопытны отчеты за командировки: “45 копеек в сутки. До Бугуруслана 172 версты, 169 верст по 2,5 копейки и 3 версты по 4 копейки и за лошадь. Итого 9 рублей 14 копеек. Отчет составил С. Вощакин. 1890 год”.( ГАСО,Ф.8,оп.1,д.68,с.4)
Каково же было жалование служищих Окружного суда? Перед нами отчет за 1911год: « секретарь при прокуроре, колежский секретарь Б.Н. Невдачин – 1200 рублей за год, писцы по вольному найму Петр Иванович Ульянов –30 рублей в месяц, Мария Ивановна Кувардина –40 рублей в месяц, товарищи прокурора, колежский советник Савелий НазаровичЭдельман- 3300рублей в год и надворный советник Владимир Петрович Башкиров-3300 рублей в год.(ГАСО,Ф.9,оп.1,д.69,с.8). Последнего наградили орденом Святой Анны 3 степени.
Мы может быть нарисовали слишком идиллическую картинку. На самом деле горожане здание суда старались обходить стороной, говоря шепотом: ”Был бы человечек, а статью подыщут” или “Закон, что дышло - куда повернул, туда и вышло”. Столкнувшись с бюрократизмом юристов, обычно повторяли такую фразу: ”Ну, пошла писать губерния”. А наиболее злые языки, проходя по Алексеевской площади, кивали на это здание со словами: ”Смотри - ка суд, где собаки ссут “.
В кон острым народным язычкам судебный следователь Я.Л. Тейтель пишет весьма критично о местной юриспруденции: «…судебные уставы были не к лицу тогдашней России; там, где внутренняя политика пер¬венствует, слепой Фемиде нет места. О законности смешно говорить. Губернаторы смотрели на вмеша-тельство прокурорского надзора в дела полиции как на урон престижа их губернаторского величия. Все остальные ведомства, даже самые будто бы независи¬мые, как ведомство юстиции и даже военное, должны были приспособляться ко взглядам и мнениям губер¬натора. Лицо, получившее назначение в прокуроры, на¬путствовалось инструкцией министра юстиции: «ладить с администрацией», то есть с губернатором. За весьма редкими исключениями, прокуроры ста¬рались ладить и, в свою очередь, рекомендовали так поступать товарищам прокурора и судебным следова¬телям. Таким образом, все зависело от взглядов гу¬бернатора и личных его отношений к прокурору. Лег¬ко представить себе положение судебных следователей большей частью молодых, только что расставшихся с университетом, ярых поклонников судебных уставов, полагавших, что они призваны «очистить храм от мытарей», когда они должны были действовать в контакте с полицией и щадить «священную работу», то есть дознание.»
Наши современники про нынешнюю юриспруденцию, занимающую те же площади, сказали бы и хуже, да смелости стало меньше.

Тайны семейства Челышевых

О депутате III Государственной думы М. Д. Челышеве много писали самарские и российские газеты 100 лет назад. Пишут о нем и поныне. Эта яркая и неординарная личность как магнит притягивает к себе взгляды журналистов как либералов так и консерваторов, как патриотов так и левых. В чем же заключается его феномен?
М. Д. Челышев был одним из первых в отношении кого были применены избирательные технологии. Он появился в Самаре в начале 80-х годов шестнадцатилетним пареньком. Высокого роста, статный, спортивный, он привлек внимание неких купеческих кругов. И вот уже сенсация. Не проходит и десяти лет как этот молодой человек по своему сословию, остающийся крестьянином Владимирской губернии, избирается гласным городской Думы в 1892 году.
Самара являлась городом консерваторов-ретроградов, а потому избрание чужака на столь высокий пост можно считать удивительным явлением. На деле это значит, что его поддержали какие-то влиятельные финансовые круги. К этому времени его отец Дмитрий Ермилович имел свой собственный торговый дом и мог вписать Михаила в гильдию. Однако отец этого не сделал, несмотря на то, что Михаил трудился в его фирме. Все это осуществлялось с определенным умыслом. Статус крестьянина повышал рейтинг будущего политического деятеля , ведь Россия – страна крестьянская.
Дальше – больше. Личность Михаила Дмитриевича стала обрастать легендами. Он как Иисус родился якобы в хлеву. Это вызывало душевный трепет у православных. Кроме того, его предки вышли из крепостных по Манифесту 1861 года. Это также отдавало библейским духом. Еще один миф о читающем юноше Мише, эдаком прообразе Филиппка из рассказа Льва Толстого. Такое сравнение также повышало его статус будущего народного избранника.
В то время проснулась к жизни идея народности как народного образования, медицины и жилья, народных бань. И вот появляется народный избранник, который умеет находить общий язык и с работягой, и с богатым купцом-работодателем. На это играла легенда о десяти тысячах рублей, подаренных шестнадцатилетнему отроку Мише богатым купцом то ли Аржановым, то ли Шихобаловым. За что же такой дар? Да за смышленость и начитанность…
Итак образ героя был выстроен по всем законам избирательных технологий. Но герою помимо всех легенд нужна большая идея, которая никого не оставит равнодушным. И вот М. Д. Челышев такую идею находит. Это даже не идея, а сказочный конек-горбунок, Сивка-Бурка, вещая каурка, которая поможет большой фигуре подняться до общероссийского, а затем и до мирового уровня. Что же это за взлетная полоса?
Для большего понимания глубины идеи дадим некоторые картинки из жизни той Самары: «Мы шли вдвоем с приятелем-французом, недавно приехавшим в Самару. Проходя по центру города, он воскликнул «Что это? Революционеры?» В это время из-за угла стали появляться и двигаться в нашу сторону странные пары. Впереди две молодые женщины, довольно красивые, с красными лицами и в теплых платках. Шли под руку и очень сильными голосами не пели, а выкрикивали какую-то песню. «Мне не матушка дала, я сама его взяла!» В следующей паре шли, держась друг за друга, двое мужчин средних лет, в полушубках и теплых шапках. Борода и усы у них совершенно заиндевели. Они мычали и часто спотыкались. За ними с серьезными лицами двигались две пожилые женщины… У всех на макушках были привязаны пучки розовых лент, у женщин – на платках, у мужчин – на шапках. Когда я объяснил, что подобным образом празднуют здесь свадьбы, он стал смеяться своему испугу… У городового спросил: «Разве разрешаются такие крики на улицах?!!» «А что ж? Они ведь выпимши, от них вреда нет…» /Голос Самары. 26 января 1906 года/ Статистика ужасала. В 1894 году в Самарской губернии задержано 11 824 человека, причем большинство за пьянство до вытрезвления. В 1895 году в тюрьме оказалось 7 240 человек, из которых 6 370 совершили преступления в пьяном виде. Это ли не вселенское зло?
Борьбу с пьянством М. Д. Челышев поставил во главу угла всех своих избирательных кампаний, которые успешно провел и в гласные, и в уездное земство, и в Госдуму, и вгородские Головы. Михаил Дмитриевич издавал популярные брошюры, где проводил математические расчеты, доказывая, что если крестьяне перестанут пить, а начнут копить деньги, то быстро выкупят в свое пользование всю помещичью землю, а значит покончат с атавизмом феодализма.
Вот расчет: в 1906 году крестьяне потратили на спиртное примерно 20 миллионов рублей, а в губернии у крестьян имеется 11 млн. десятин земли, помещики владели лишь 5 млн. десятин. Рыночная стоимость земли – 70 рублей за десятину. Значит помещичьи владения стоят 350 млн. рублей. Далее следует сенсационный расчет : 350 миллионов делятся на 20 миллионов и получается 17,5 лет. Значит за этот срок непьющие крестьяне смогли бы выкупить всю барскую землю и окончательно решить в свою пользу аграрный вопрос.
Увы, крестьянская прямолинейность противопоказана любой экономике. Министр финансов Витте построил стабильность на противоположном – на «пьяном» рубле. Была введена государственная монополия, и открыты гигантские ликерки по всей Империи. Доходы шли прямо в казну и давали возможность приравнять рубль к 0,7 грамма чистого золота. Таким образом, царский рубль стал реальной резервной валютой для стран Европы и Азии.
Другой тезис Челышева, что если водку заменить на простоквашу, то революцию как рукой снимет – не менее наивен. В 1915 году страну сковал сухой закон, и Россия погибла в агонии переворотов. Горбачев также ввел сухой закон, и погиб уже Советский Союз.
Успехи у апостола трезвости в политической карьере иногда прерывались громкими скандалами. Первое шумное дело произошло в 1908 году и было предано огласке по всей Империи. К этому времени крестьянский сын был уже депутатом III Государственной Думы, с трибуны которой проповедовал борьбу с «зеленым змием» и его пособниками – хозяевами винокуренных заводов.
Как и все вокруг Челышева, этот скандал тоже превратился в легенду в традициях лучшей пиаровской акции. Вот она выгодная Челышеву версия. Владельцы частныхспиртозаводов почувствовали смертельную опасность, летящую на них, как курьерский поезд, с трибуны Государственной Думы. В теократической стране самарский борец за трезвость опирался на Святое писание: «Не упивайся вином – в нем же есть блуд»; «Пьяницы Царствия Божия не наследуют»; «Всяк пьяница и блуд – обнищают». Часто он повторял завещание преподобного Серафима Саровского: «Не имейте в дому своем не только вино, но даже и посуды винной». Во время его выступлений некоторые депутаты кричали, топали ногами, громко хохотали, крутили пальцем у виска, гримасничали. А самарец шел к своей цели, как могучий непотопляемый корабль. Он спокойно и решительно говорил: «Полное прекращение продажи всех спиртных напитков, на которые народ тратит ежегодно более I миллиарда рублей… Правые говорят, что во всем виноваты евреи и революционеры, а левые – правительство и реакционеры… А Россия нищает и вырождается. Главная причина – водка». После таких выступлений одного из ведущих поставщиков казенной водки – князя Голицына отпаивали валерьянкой. Тот трясся и старческим голосом кричал: «Разгоню, всех разгоню… За такое голосование скоро отправитесь домой!»
Все описанное ниже – чистая правда, сохранившаяся для истории в отчетах столичных газет о заседании Думы. Но тут мы подходим к легенде. Якобы запуганные производители алкоголя и их депутаты-лоббисты составили заговор по дискредитации самарского трезвенника. Главную роль отвели пивному королю Альфреду Филипповичу фон Вакано.Последний дал денег нескольким горожанам, чтобы они закатили пьянку в бане Дмитрия Ермиловича Челышева, отца депутата. В этом должны были участвовать подкупленные банщики. Нанятый полицейский наряд должен был зафиксировать все это безобразной действо. Далее скандал попадал в газеты, и честное имя Михаила Дмитриевича опорочено. Однако заговорщики опростоволосились. Столичная газета «Хулиган» опубликовала информацию о пьянке в бане на следующее утро после составления полицейского протокола, что в те времена было физически невозможно без предварительной договоренности о грядущем скандале. Кроме того. Нашелся свидетель Исаак Львович Тейтель брат судебного следователя Якова Львовича Тейтеля, который слышал, как люди Вакано договаривались с будущими собутыльниками об организации склоки. Более того, в бухгалтерии Жигулевского пивоваренного завода вроде бы обнаружились документы о прохождении значительной суммы по оплате «заказной» пьянки.
А теперь обратимся к полицейским протоколам и выясним, что же случилось на самом деле. «18 марта 1908 года помощник пристава 3 участка I части г. Самары составил настоящий акт о следующем, что на Саратовской, в 40 квартале допускаются посетители с проститутками, производится продажа посетителям спиртных напитков с 9.30 вечера. Я прибыл в означенные торговые бани в 21-й номер. На третьем этаже услыхал крупный разговор, куда попросил позволения войти и при входе застал в раздевальной комнате номера распивающих пиво и вино: вольского мещанина Ивана Федоровича Бгашева, крестьянина Бузулукского уезда Булгаковской волости деревни Путикова Емелю Ильича Кузнецова, проститутку крестьянку Бугурусланского уезда Пилюшенской волости села Коптяжева Наталью Ивановну Дедову и самарскую мещанку Елизавету Григорьевну Рыбкину.
При осмотре номера в раздевалке оказалась порожняя бутылка распитого простого казенного вина, одна порожняя бутылка из под пива Жигулевского завода, одна бутылка с пивом… Бгашев и Кузнецов пришли вдвоем около 8 с четвертью вечера в номер 21 и потребовали от служащего коридорного Григория вина, пива и двух девушек, что и было исполнено. Требовали 1 бутылку вина и полдюжины пива, но доставили пока в половинном количестве. Вдвоем заплатили 90 копеек за номер 26, чтобы разойтись попарно с женщинами, которых доставил служащий Григорий Яковлевич Чижов, 37 лет. (ГАСО, Ф.465,оп.1,д.2021)
По требованию одну бутылку пива принесли из гостиницы Летягиной, что рядом. Чижов берет за полбутылки вина без посуды не дешевле 25 копеек, а за пиво не дешевле 15 копеек. С Бгашева коридорный за номер с девушками получил 2 руб. 30 коп., в том числе и на чай.
Приглашать женщин, занимающихся проституцией, и доставлять спиртные напитки посетителям коридорных заставляет необходимость, так как они ничего не получают, наоборот платят хозяину 8 рублей в месяц. Раньше за службу получали на пару 15 рублей в месяц и с апреля 1907 года заведующий баней - сын владельца М. Д. Челышевраспорядился не платить коридорным жалованья, а обложил их платить по 8 рублей в месяц. Мотивируя, что они много получают на чай с посетителей за услуги. На чай платят и проститутки, которых они приглашают по просьбе. Спиртные напитки приносят через черный ход… Проститутки должны платить в кассу стоимость входа как в обще дворянские женские бани… Протокол составил помощник пристава Балин».
Не менее интересны показания самих работников известного парного заведения. Коридорный нижнего этажа мещанин г. Казани Алексей Кириллович Кириллов, прослуживший более четырех лет заявил: «…ранее получал 6 рублей в месяц, а с женой 15 рублей /при управлении Дмитрия Ермиловича, отца/, а с мая 1907 года сын М. Д.Челышева обложил и заставил платить 7 руб. 50 коп. в месяц». А вот показания банщика второго этажа Андрея Васильевича Власова из Саратовской губернии: «…плачу 20 рублей в месяц (за право работать). Доставлял женщину три недели назад».
Итак видим, что скандал в бане связан вовсе не с пьянкой. Что за пьянка с бутылкой вина и парой бутылок пива на четверых? Горожан ужаснуло, что «поборник трезвости» не только перестал платить заработную плату своим наемным труженикам, но и стал собирать с них дань за право находиться на рабочем месте. Челышев на сто лет опередил свое время, ведь сейчас порой современный труженик вынужден тоже платить за «крышу». Тогда это было неслыханным делом. Заработанная плата считалась священной как частная собственность. Хозяин в договоре с рабочим указывал не только день зарплаты, но и час ее выдачи. В случае болезни деньги доставлялись на дом с посыльным.
Вот какую оценку «челышевскому нововведению» дала газета «Голос Самары», фактический орган партии октябристов от 23 марта 1908 года: «…он /М. Д. Челышев/ должен был знать, что его служащие начнут торговать женщинами и вином, то есть будут поставлены в необходимость эксплуатировать порок, против которого Михаил Дмитриевич с такою заслуженною славою борется. Мы обвиняем его в том, что он в целях увеличения своих доходов, из-за своих выгод допустил темный, необразованный бедный народ к соблазну, который его приведет на скамью подсудимых. Мы помним горячие речи Михаила Дмитриевича, которым аплодировали и в которых он требовал «света» темному народу…
Но слово разошлось с делом. Почтенный депутат видел сучок в глазу своего брата, а бревно в собственном не заметил. Только тогда проповедь увлекает, когда она искренняя. В противном случае она лицемерна».
М. Д. Челышев стоял во главе партии крупного капитала - октябристов. Поэтому прооктябристскую газету «Голос Самары» нельзя обвинить в предвзятости к своему лидеру и даже в какой-то мере финансисту. Журналисты газеты проявили принципиальность: «…мы не считаем себя в праве покрывать зло ради кумовства». Ради разрушения легенды о заговоре против Челышева винозаводчиков добавим следующее. Купленное вино исчислялось копейками, так зачем же А. Ф. фон Вакано проводить трешку через бухгалтерию? Зачем договариваться о чем-либо тайном в присутствии брата судебного следователя, который сам и вел это дело? Газета «Хулиган» издавалась не в столице, а в Самаре и реально могла на следующий день расписать все произошедшие в парном заведении. «Хулиган» это бывший желтый журнал «Горчишник», отличавшийся оперативностью и хлесткостью публикуемых статей.
Антиалкогольная кампания М. Д. Челышева дошла до нас в исторических анекдотах. Старожилы рассказывали, что когда полицейские влетели в баню с обыском, одна из проституток заявила: «Ну, вот всю жизнь водку здесь пьем, а тут на пиво перешли и на тебе…» Мы слышали также, что в доме Челышевых на Николаевской был буфет с надписью «Здесь не пьют и другим не дают». Какой-то шутник нацарапал гвоздем: «Кто не курит и не пьет – тот здоровеньким помрет». А вот история, связанная с Санкт-Петербургом. Банкет устроил сам Николай II. Пригласили Челышева. Подняли тост за здоровье Императора. Михаил Дмитриевич поднял фужер с шампанским. Все замерли – что будет? Если не выпьет – оскорбит Государя, если выпьет – нарушит принцип. М. Д. Челышев заявил: «Я желаю здоровья Государю, но даже его здоровье не стоит того, чтобы я отравлял собственное здоровье алкоголем» и поставил фужер на стол. Григорий Ефимович Распутин, тоже присутствовавший на банкете, громко закричал: «Это ты зря, Мишка! Здоровье тебе не понадобится». Вскоре 13 сентября 1915 года М. Д. Челышев умер от перитонита в возрасте 49 лет, полный сил, здоровья и энергии, о чем сообщил некролог в газете «Голос Самары».
Переходный период между XIX и XX столетиями исключительно интересен исследователю, так как именно в это время проявляются новые явления, которые начнут главенствовать в последующую эпоху. Таким явлением и был Михаил Дмитриевич Челышев, избранник народа нового времени, эдакий политик американского типа. Он блестяще, образно говорил, знал народную жизнь, глубину не понаслышке. Свои минусы он умело превращал в плюсы. Армия поклонников-мифотворцев бежала за ним, сотворяя кумира. До наших дней дошла легенда о выдающихся подвигах М. Д. Челышева на поприще Самарского Городского головы. Он и за культурный образовательный уровень горожан боролся, и народный контроль на производстве устанавливал, и государственную монополию на внешний экспорт пшеницы утверждал… А на деле он даже досрочно в 1912 году снял свои полномочия Главы города. Гласные городской Думы (21 человек) подписали требования о его снятии, так как Челышев больше проживал в столице, чем в Самаре. Кроме того, Михаил Дмитриевич являлся слишком дорогим удовольствием для городского бюджета, так как исключительно ради него содержание городского Головы увеличилось вдвое - до 8 тысяч руб. в год.
Историк Г.В.Алексушин пишет, что Челышев имел поддержку у купцов Сурошникова и Шихобалова. Эти господа хорошо известны городу. Журнал «Горчишник» писал оСурошникове как о пауке, высасывающем последние соки из постояльцев своих доходных домов-паутин. О Шихобалове читатель знает по Алабинскому делу. Шихобалов оставил память о себе как предприниматель, скупавший во время голода за бесценок земли у башкирских крестьян. Поговорка гласит: скажи мне, кто твои друзья, и я скажу кто, ты.
Современник М.Д.Челышева - присяжный поверенный, лидер кадетов А.Г.Елшин писал в начале первой мировой войны о том, что М.Д.Челышев предложил Самаре выделить миллион рублей на нужды фронта. Дума поддержала идею, раструбила об этом на всю Россию, но оказалось, что городской бюджет не может выделить и сотой доли на это святое дело. Этот миллион так и остался очередным красивым, но совершенно пустым жестом М.Д.Челышева, таким же, как и его антиалкогольная кампания.
Скандалы вокруг имени Михаила Дмитриевича не стихли, а наоборот, усилились после его скоропостижной смерти 13 сентября 1915 года. Незадолго до своей кончины наш политик женился вторично на молодой и красивой женщине Елизавете Ивановне Деяновой, у которой оказалось 4 пасынка и 2 падчерицы. Константин 1892 года рождения уже твердо стоял на ногах, руководя мельницей на Урале в городе Илеке. Не отставал от него и Михаил, тоже имевший свое дело. Хуже было с Сергеем 1889 года рождения и Екатериной 1895 года рождения. Двое малолетних Илья и Анна в счет не шли, так как не могли еще претендовать на наследство. Елизавета Ивановна Деянова-Челышева стала проводить тонкую политику, постепенно прибирая к рукам богатства Торгового дома «Д. Е. Челышев и С-я». Не без участия Елизаветы Ивановны произошел разрыв М. Д. Челышева с братьями Дмитрием и Александром, которые отказались от своих паев в Торговом доме в 1915 году. Все имущество держалось на Дмитрие Ермиловиче, старике, который попал под влияние все той же Деяновой. Вдова умело стравливала между собой главных претендентов на наследство Сергея и Екатерину, последнюю она выдала замуж за вольского купца Михея Лаврентьевича Чалова, в качестве приданого пообещав выделить долю в наследстве. Однако после свадьбы 16 сентября 1916 года и торжественного ужина в гостинице «Националь» она отказалась от своих обещаний. Более того, она спровоцировала разрыв между молодоженами, приблизив в дом своего брата - красавца и повесу судебного поверенного Петра Ивановича Деянова.
Муж Чалов оказался жертвой адюльтера, умело организованного опытной рукой. Как могла двадцатилетняя неопытная самарчанка противостоять натиску светского льва и альфонса? Екатерина Михайловна Чалова буквально потеряла голову и стала тратить непомерные суммы на возлюбленного. Деянова-Челышева только этого и ждала, обвинив Екатерину в мотовстве, практически лишила законного наследства, развела с мужем-рогоносцем, опозорила на весь свет и направила по скользкому пути. Пасынок Сергей, находящийся под полным влиянием мачехи, написал заявление в судебные органы, а старик Дмитрий Ермилович полностью поддержал его, требуя наложить на Екатерину купеческую опеку.
Отметим, что частная собственность сто лет назад давала не только права, но и ко многому обязывала. Владелец капитала находился под неусыпным вниманием купеческого собрания, а также полиции. Его капитал хоть и был частной собственностью, но также и считался достоянием всей российской короны. Неправильное его использование вызывало жесткий ответ государства, вплоть до признания хозяина недееспособным и наложения на него опеки. В этом случае ему назначалась пенсия, а всеми делами начинал руководить опекун. На этом и играла мадам Деянова, вынашивая далеко идущие планы.
По Самаре покатилось громкое судебное дело, которое высветило, как прожектором, все темные уголки на челышевском подворье. Июль-август 1917 года. Судебные заседания. Делопроизводитель Н. В. Киселев. Присяжный поверенный А. Г. Елшин. Расследование об образе жизни проживающей в Самаре Екатерины Михайловны Чаловой, урожденнойЧелышевой, обвиняемой в расточительстве принадлежащего ей имущества.(ГАСО,Ф.352,оп.1,д.76,с.1-8).
Дмитрий Дмитриевич Челышев, 46 лет: «…указать на случаи, подтверждающие ее расточительность, не могу… Она, как и вся семья покойного брата моего Михаила, близкого, внутрисемейного общения с нами не имеет, каждый живет отдельно. Общий у всех нас источник существования - доход с общего неразделенного еще имущества. Но расходы, какие делает она при нынешней дороговизне, не соответствуют ее состоянию. Разошлась с мужем – человеком порядочным… Она особа неглупая и с характером. Живет с Деяновым открыто».
Присяжный поверенный Василий Васильевич Ветров, 42 года: «Знаю Екатерину Михайловну Чалову, урожденную Челышеву, с детства, так как был в дружеских отношениях с ее отцом. В 1916 году она вышла замуж и уехала из Самары. Вскоре я узнал, что ведет себя эксцентрично, что в ней резко обнаружилась склонность к мотовству. Между супругами отношения испортились из-за попыток мужа увещевать, не делать нелепых ошибок и безумных трат. Она отвечала, что у нее есть собственные средства, доставшиеся по наследству от отца, и будет расходовать как хочет. Все средства М. Д. Челышева находятся в составе торгового дома «Д. Е. Челышев и С-я». Мачеха и брат Михаил просили Екатерину Чаловутратить деньги разумно. Она отвечала, что ей все равно, если средств хватит на год, ей этого достаточно, что она иного образа жизни не понимает. Весной 1917 года она ушла под предлогом причесаться у парикмахера и домой не вернулась. Выяснилось, что захватила с собой бриллиантов тысяч на 10 и пять тысяч рублей наличности, полученные от Торгового дома якобы на судебные дела. Три тысячи рублей она заняла у нотариуса В. В. Саковича и уехала с Петром Ивановичем Деяновым в Москву. Через месяц из Москвы была получена телеграмма с требованием выслать еще 10 тысяч рублей. Ей перевели одну тысячу. Вскоре она приехала в Самару, где не скрывала связи с П. И. Деяновым и требовала денег и вещей. Проживает в Зубчаниновском поселке по улице Кольцова на участке № 689 в доме Благодарова, скандализируя своим поведением окружающих. Деянов в тратах не стесняется, служит юрисконсультом в помещении городской управы, дел не ведет и собственных средств не имеет.»
Отставной коллежский асессор Алексей Ксенофонтович Благодаров, 66 лет: «Я имею в Зубчаниновском поселке дом. В мае к нам явилась жена присяжного поверенного Деянова и просила сдать комнату для ее сестры из Москвы. Говорила, что к ней приедет ее муж. Комнату сдал по 35 рублей в месяц с 1 июля. Оказалось, что квартирантка наша г. Чалова, а «муж» ее Деянов. Он живет открыто в любовной связи и, видно, содержится на ее средства вместе с собственной семьей.»
Вдова М. Д. Челышева – Елизавета Ивановна: «Дочь покойного мужа Екатерина досталась в возрасте 15 лет. В характере замечалась склонность к самостоятельности. При жизни отца склонность сдерживалась, после смерти повела себя свободней, встретила противодействие со стороны старшего брата Константина. Расходы велись мной и счет с конторой Торгового дома «Д. Е. Челышев и С-я». П. И. Деянов мой родной брат. Он семейный. При жизни мужа бывал у нас. Отношений с Екатериной не было. Когда умер Михаил Дмитриевич, она стала бывать у Деянова в квартире. Посещения были с ведома жены Деянова – Ольги Васильевны. Екатерина при отце была просватана за Чалова. Освободившись от нашей челышевской опеки, она с первых дней супружества начала безрассудно швыряться его деньгами и вести предосудительный образ жизни, заявляя, что она теперь Чалова, а не Челышева, и если ему жаль денег, то она будет тратить свои. Начались недоразумения.…За деньгами обращались в Контору Торгового дома. Чалов вскоре был призван на военную службу. Она одна стала приезжать в Самару… Будучи в Самаре стала часто исчезать из дома. Вскоре приехал муж и потребовал, чтобы она последовала с ним в Вольск. Она согласилась. На следующее утро под предлогом парикмахерской она ушла и не вернулась, захватив с собой свои бриллианты и остаток денег. Выдала краткосрочный вексель нотариусу В. В. Саковичу на 3 тысячи рублей и уехала с Деяновым. Вернулась через месяц в его квартиру. Потребовала от меня сундуков, запертых ее мужем… Я ей не дала и объяснила, что от нее страдают другие родственники. Она отвечала: «Ну что ж, мне-то какое дело. Пусть хватит ненадолго, на год. Год – да мой, а там - все равно что будет». Деянов, кроме специальности, ничего не имеет, слабость к спиртным напиткам и азартным играм в деньги. Практику за последнее время совершенно оставил. После смерти Михаила Дмитриевича духовного завещания не осталось. Екатерина Михайловна является наследницей его только по закону и в части имущества Челышевых, какая ему достанется».
Мещанка Александра Логиновна Маликова, 35 лет – двоюродная тетка Екатерины Михайловны: «До замужества она вела более чем скромную жизнь».
Жена вольского купца Екатерина Михайловна Чалова, 22 года: «Отношения с дедушкой Д. Е. Челышевым, дядей Дмитрием Дмитриевичем, с родным братом и мачехой Елизаветой Ивановной Челышевой самые лучшие. После Пасхи стали относиться недоброжелательно.
Муж жил в Москве на частной квартире, Рогожская часть, Хива, д. 11, квартира Логина Ермиловича Челышева. Жили вместе. Муж служил в 1-м запасном телеграфном батальоне. В средствах муж не отказывал. За квартиру, стол и услуги мы не платили, так как Л. Е. Челышев является мне дедушкой. В Самаре Деяновы снимали две комнаты в домеСлесаревой. В них живет жена – Ольга Васильевна с детьми.
Сейчас живу в Самаре, снимаю комнату у Благодарова, столуюсь у О. В. Деяновой без платы… П. И. Деянов живет со мной. С мужем все порвано… Возвратиться к нему не желаю. С мужем не сошлись характером. Бриллианты и золотые вещи заложены в московском ломбарде за 3 600 рублей и до сих пор не выкуплены. Долги Саковичу не оплачены. Деньги потрачены на свои надобности. На руках 300 рублей. Предприятий и недвижимости не имею. Газет и журналов не выписываю, библиотеки не имею. Книги, когда нужно, покупаю. Бывала до Пасхи в театре, посещала Коммерческий клуб со знакомыми.Сундуки требовала, так как мне нужны вещи, потому что пришлось ехать в Москву совершенно без всего».
Присяжный поверенный Петр Иванович Деянов: «Мною не усмотрено со стороны Е. М. Чаловой никаких проступков, свидетельствующих о ее расточительности».
Самарский мещанин Марк Семенович Шапиро, 47 лет: «Е. М. Чалову знал девочкой. Деянов брал деньги у нее по 100-500 рублей. Он играет на деньги в Коммерческом иОбщественном собраниях».
Провизор Виктор Васильевич Тужилин, 35 лет: «Я – старшина Самарского Общественного собрания. Деянов играл раньше крупно, за последнее время не видел, чтобы он делал большие ставки. Чаще проигрывал. Играл в коммерческий рамс и экортэ».
Швейцар Общественного собрания Василий Андреевич Крылов, 39 лет: «П. И. Деянов до марта 1917 года частенько бывал в карточном отделении. Чалову не знаю».
Дмитрий Ермилович Челышев, 76 лет: «Все, что изложено в заявлении внука Сергея и сына Дмитрия, дословно подтверждаю, добавить ничего не могу. О жизни внучки Екатерины в Москве много может сказать мой брат Логин Ермилович, живущий в Москве в собственном доме».
Вдова врача Вера Дмитриевна Мылицина, теща П. И. Деянова, 55 лет: «Муж был агентом Нижегородского Самарского Земельного банка. М. Д. Челышев был клиентом моего мужа. Е. М. Челышеву-Чалову знаем, так как с мужем бывали у меня. Она являлась в высокой степени порядочной, доброй, отзывчивой. Расточительной никогда не была, наоборот, человек расточительный Деянов – мой зять. Сошелся с Екатериной не без ведома, с согласия моей дочери, его жены Ольги Васильевны. Сожительство не имеет корыстных целей. Он ее любит давно. Живет он со своей семьей на собственные средства, получаемые от практики. С семьей М. Д. Челышева я в хороших отношениях. Мне известно, что Михаил Дмитриевич весьма неохотно согласился на брак Екатерины с Чаловым».
Стенографический отчет о судебном процессе над Екатериной Михайловной Челышевой-Чаловой по признанию ее мотовкой является уникальным документом того времени. Через показания допрашиваемых проливается свет на то время. Бытовые сценки прошлой жизни, нравственные критерии и оценки оживают. Сам сюжет пишется не фантазией сценаристов, а жизнью. Любая «мыльная опера» бледнеет перед настоящими страстями. Хочется обратить внимание читателя, что за всем этим словословием, оправданиями и обвинениями, мелкими и большими стычками и разногласиями, за всеми этими бытовыми подробностями стоит главное – деньги и жажда их иметь. Если отбросить внешнюю шелуху, то увидим большие Деньги. Кому же они достанутся?
Да, уважаемые читатели, вокруг политика нового типа М. Д. Челышева даже после его смерти бушевали невиданные страсти. Его именем самарцы хотели назвать Саратовскую, но это имя продержалось недолго. В его честь хотели поставить памятник в полный рост, но так и не поставили. Депутат все время боролся с «зеленым змием», как Георгий Победоносец, а его любимая дочь Катенька спуталась с картежником и выпивохой П. Деяновым, который приходился Михаилу Дмитриевичу шурином (родным братом его молодой жены). Кстати думал ли наш депутат, какую бомбу он закладывает в семейный дом, когда при шести родных детях привел молодую жену Елизавету Ивановну Деянову? По возрасту, она была почти ровесницей его старшего сына. Если в первом акте появляется ружье, то под занавес оно обычно стреляет. А нам пора опять в здание Окружного суда на очередное заседание, где идет юридическое разбирательство – кого же лишить наследства? Жертвой выступает дочь депутата III Государственной Думы Екатерина Михайловна Челышева-Чалова.
Мещанка города Любовь Петровна Слесарева, 28 лет: «Я имела в Зубчаниновке дом, две комнаты снимает жена присяжного поверенного Деянова – Ольга Васильевна. Она уплатила 175 рублей за сезон. Деянов живет в доме Благодарова вместе с Чаловой (любовницей). Оба пользуются у Ольги Васильевны столом. Брошенная жена О. В. Деянова вместе со своим неверным мужем называют Чалову родственницей».
Присяжный поверенный Александр Васильевич Коробов, старшина Коммерческого собрания: «Деянов игру вел не крупную, заметных проигрышей не было. Игра, принятая в клубе – экортэ. Дамы в карточные комнаты не допускаются».
Управляющий делами самарского областного военно-промышленного комитета и председатель самарского губернского комитета по топливу Владимир Степанович Колесников, 31 год: «Екатерину Михайловну Чалову-Челышеву знаю маленькой … нравственные качества Екатерины Михайловны скромность, бережливость, почтительность к старшим для меня вне сомнений. Я неоднократно указывал в кругу близких знакомых Челышева, что Екатерина – это пример. О безумных тратах не слышал. Видел ее скромно одетой. Мне казалось при ее средствах – несколько странно и удивительно. Екатерина Михайловна не способна выступать в роли мотовки. Заявляю, что отношения мачехи ее Елизаветы Ивановны Челышевой, рожденной Деяновой, весьма плохи, злобны, враждебны и отвратительны. Те же отношения к Екатерине ее брата Сергея. Полагаю, что это обычная вражда богатых наследников, случайно связанных друг с другом общим кровом. Отношения «детей» к Елизавете Ивановне только при жизни Михаила Дмитриевича были внешне почтительны, также как и отношение Елизаветы Ивановны к своим пасынкам и падчерице. Умер Михаил Дмитриевич, скрывать нечего, и началась омерзительная грызня, в которой наиболее страдающим лицом является Екатерина Михайловна».
Крестьянин Рязанской губернии Павел Иванович Циплаков, 58 лет: «Я служил до июня 1915 года у Челышевых доверенным по мучным торговле. Екатерина Михайловна в девицах была особой весьма порядочной, скромной. В мае-июне 1917 года видел ее шедшей с Деяновым под руку. Отношения Елизаветы Ивановны Челышевой к детям Михаила Дмитриевича от первого брака чисто материнские, внимательна, ласкова, строга. Они все ее любили. Вражды не было. Колесников не был вхож».
Константин Михайлович Челышев, 25 лет: «Ходотайство брата Сергея поддерживаю. Для нас ее поведение не безразлично, состояние общее и не выделено из общей массыЧелышевых. Колесников и Мылицины в дом не вхожи. Я живу в г. Илеке, Уральской области».
Вольский купец Михей Лаврентьевич Чалов: «31 июля 1917 года остановился в номерах «Ницца». Екатерина в Москве стоила мне 15 тысяч рублей. Относилась ко мне до первой поездки в Самару очень хорошо, а потом все изменилось и кончилось тем, что ее окружили ловкие люди. Во многом виновата Елизавета Ивановна (вдова). Она могла предотвратить сближение Екатерины с братцем, ее влияние огромно. Она ничего не делала, а теперь старается из всех сил реабилитировать себя, действуя через послушного пасынка Сергея. Елизавета Ивановна всемерно старается сохранить за собою права бесконтрольно распоряжаться всем имуществом Михаила Дмитриевича, в частности Екатерины. Во мне видит опытного коммерсанта и конкурента, зная, что при других условиях это право перешло бы ко мне. О братьях Екатерины не хочется говорить. Они – послушное орудие в руках Елизаветы Ивановны. Екатерину жаль».
Когда Екатерина Михайловна Чалова поняла, что мачеха берет верх, она как истинная дочь депутата-политика сделала ход конем и обратилась в Петроград к высшим чинам революционной России, князю Львову и министру юстиции Переверзеву. Напомним читателю, что во время всей этой челышевской кутерьмы царь успел отречься от престола, членов Госсовета посадили в тюрьму, среди которых оказался и наш самарец А. Н. Наумов. В Самару шли эшелоны с ранеными солдатами, пленными турками, потоки беженцев казались нескончаемыми.
А в это время Екатерина писала: «По проискам моей мачехи Челышевой и брата Сергея …мне самарским губернским комиссариатом делается пристрастное расследование с целью обвинить меня расточительницей. Не знаю за собой предосудительных поступков, прошу строго и всесторонне расследовать мои дела. Прошу в дальнейшем оградить меня от нравственных пыток, которым я подвергалась комиссаром Киселевым… Прошу все дело поставить под ваш контроль. В настоящее время буквально выброшена на улицу, все вещи мои захвачены мачехой и братом Сергеем… Возмутительное издевательство над личностью и честью. Проживаю в Самаре, ул. Михаила Челышева, д. 56, кв.2».
Настало время выяснить, чем же владел семейный клан Челышевых, юридически оформленный в торговый дом. На 6 июня 1911 года Дмитрию Ермиловичу Челышеву и его сыновьям Михаилу, Дмитрию и Александру принадлежало следующее: крупчатая, просообдирная и раструсная мельница в Илеке; торговля мучными товарами в Илеке, Самаре, Москве и других городах и селениях; торговые бани в Самаре; малярные и кровельные работы на Симбирской и Самарско-Златоустовской железной дорогах; асфальтовый завод в селе Батраки Сызранского уезда в совладении с А. П. Бахаревым, а также производство асфальтовых и бетонных работ в разных городах и селениях. Кроме того, торговый дом имел недвижимость: дворовое место в Самаре II часть, 39 квартал за 94 по Николаевской улице с находящимся на нем каменным двухэтажным и частью трехэтажным домом с флигелями во дворе, малярной мастерской и надворными постройками; дворовое место в Самаре, II часть, 25 квартал за № 43/45, бывшее Вощакино по Саратовской улице с каменным трехэтажным домом, надворными постройками и службами; дворовое место во II части 25 квартала за № 47 бывшее Пятеркина по Саратовской улице с деревянным домом-особняком и надворными постройками; дворовое место в I части, 24 квартал под № 56 бывшее Харитонова по Саратовской улице с каменным трехэтажным домом со смешанными флигелями во дворе; дворовое место в Самаре в I части, 24 квартал под № 64 бывшее Кузьминой по Саратовской с деревянным одноэтажным домом; дворовое место в IV части, 88 квартала под № 56/58 бывшее Буреева по Алексеевской улице с каменным трехэтажным домом и деревянным флигелем во дворе; дворовое место в I части, в 40 квартале под № 36/85 бывшее Батулина на Алексеевской площади и Саратовской улице с находящимися на нем каменным двухэтажным и частью трехэтажным домом со службами во дворе; пятиэтажная каменная торговая баня под № 70; деревянные дома на арендованных землях при станции Уфа-Челябинск и деревянный барак в г. Петропавловске; а также земельный участок вБузулукском уезде Вознесенской волости близ деревни Петропавловки бывшей Ванякина в совладении с Николаем Васильевичем Мокрушиным, доля Челышева составляла ;.
Оборотный капитал торгового дома по балансу определяется в 700 000 рублей, который делился на 10 равных паев. 70 тысяч рублей составлял каждый пай. Дмитрий Ермиловичоставил себе 4 пая, что составляло 280 000 рублей, остальные 6 паев или 420 000 рублей распределялись так: Михаилу Дмитриевичу досталось 2,5 пая или 175 тысяч рублей, Дмитрию Дмитриевичу предоставили 2 пая или 140 тысяч рублей, Александр Дмитриевич довольствовался 1,5 пая, что равно 105 тысячам рублей.
При таком богатстве сыновья Дмитрия Ермиловича фактически являлись наемными работниками и получали жалованье в год соответственно: Михаил Дмитриевич – 9 тысяч рублей, Дмитрий и Александр – по 6 тысяч рублей. После смерти Михаила Дмитриевича его вдове Е. И. Деяновой-Челышевой отходила 1/8 недвижимости и ; движимости. При этом никто не имел права вводить в пай посторонних лиц, а также забрать свой капитал при жизни главного хозяина Дмитрия Ермиловича. Ситуация обострилась в связи с фактическим выходом их торгового дома в 1913 году Александра Дмитриевича и Дмитрия Дмитриевича. Они отказались от капиталов, устав от постоянного диктата своего отца.
Вот он, отказной документ, по-видимому подписанный со слезами на глазах: «Я, Дмитрий Дмитриевич Челышев и доверитель Александра Дмитриевна Челышева, гражданского инженера передаем по особому договору принадлежащие нам 3,5 пая в товариществе под фирмой «Торговый дом Д. Е. Челышева и с-вья» в собственность Михаила ДмитриевичаЧелышева со всеми прибылями и убытками за 1913, 1914 и 1915 годы. Мы считаем себя вышедшими из товарищества с 26 февраля 1911 года. Подписано при Владимире Алексеевиче Тыртове, самарском натариусе в конторе торгового дома «Д. Е. Челышев и с-вья», на Алексеевской площади 16 сентября 1915 года».(ГАСО,Ф.352,оп.1,д.76,с.23,26).
Вот почему, отстранив Чалову, Елизавета Ивановна, вдова праздновала победу. Сергей Михайлович, ее пасынок и брат Чаловой, напрасно надеялся получить свои дивиденды. Мачеха ловко сыграла на его чувствах, натравив на сестру-конкурентку. Сергей Михайлович также оказался лишенным наследства и, обозлившись, бросился в пучину революции, стремясь разрушить весь старый мир до основания. По сути в каждой семье начиналась гражданская война, которая перекинулась на всю страну, возведя баррикады в сердцах, разбрасывая родственников зачатую по враждебным лагерям. Так Дмитрий Дмитриевич, брат Михаила Дмитриевича вошел в правительство Комуча, а Сергей Михайлович ворвался в Самару с красными отрядами 7 октября 1918 года. Он открыл двери челышевских домов с криком: «Грабь награбленное».
Вдова Деянова-Челышева при Комуче, пользуясь своими женскими чарами, покорила сердце атамана уральских казаков Александра Ильича Дутова, красавца мужчину с синими глазами холодного убийцы. Она с челышевскими драгоценностями и двумя малолетними детьми пыталась при его поддержке бежать за границу. Однако, когда колчаковская армия оказалась разгромленной, ей пришлось ехать в Москву к дяде Михаила Дмитриевича – Логину Ермиловичу Челышеву. Так жизнь и революция разметала все, что Челышевысобирали долгие годы.
Потрясает судьба главы рода Дмитрия Ермиловича Челышева. В течение двадцати лет он прожил в крепостной зависимости, попросту был рабом и далее, после освобождения, поднялся на вершину экономического могущества благодаря реформам Александра II. Его сын Михаил сидел за столом с высшими чинами Империи и даже с самим царем НиколаемII. При жизни же Дмитрия Ермиловича весь его, построенный мозолистыми руками крепкого крестьянина, мир рухнул. Это были не люди, а глыбы. Никаких излишеств. Капитал требовал прижимистости. Находясь около больших денег, они так и не стали их хозяевами. Освободившись, они закрепостили себя рублем, но иначе быть не могло.
Когда сверху в России отменили крепостное рабство, из народных масс выросли почти былинные богатыри, которые своими руками подняли Державу на вершину экономического Олимпа за какие-нибудь два-три десятилетия. Всего немного истинной свободы и случилось чудо. Основная масса купцов, родоначальников финансовых империй, являлись именно русскими православными. С другой стороны, очевидно, что следующее поколение разметало все достижения отцов и дедов, а в конечном счете проиграло страну.Причин тут несколько: во-первых, известно, что природа отдыхает на детях, поэтому отцы-титаны рождали моральных карликов, часто пустых и безвольных, во-вторых, дети, воспитанные суровыми родителями, часто оказываются «пережатыми», задавленными, лишенными инициативы. Им порой 40-50 лет, а они еще инфантилы, ждущие подачек от стариков. В-третьих, и как мы считаем самое главное, заключается в том, что отсутствовал правовой механизм включения детей в реальное дело. Старики с огромным здоровьем, способные в 70 лет создать новую семью, отчуждали детей от управления капиталами, превращая их в простых наемных работников, пусть даже высокооплачиваемых, но не в хозяев. Они вели своих детей по жизни и часто загоняли в тупик. Все перечисленное заканчивалось недееспособностью потомков, а результатом стал всеобщий крах.
Мы рассказали о многих легендах, окружавших имя Михаила Дмитриевича Челышева. Последняя и самая главная легенда, бытующая в Самаре заключается в том, что якобы он и являлся хозяином всех домов и огромных капиталов, числившихся за торговым домом. Увы, отец Дмитрий Ермилович до конца жизни никому ничего не доверил. Старик все держал в своих руках и даже его единственный голос значил больше, чем все остальные голоса членов Торгового дома вместе взятые. Он направил сына Михаила Дмитриевича в политику, чтобы тот лоббировал его большие дела и амбиции. М. Д. Челышев сам был очень сильным волевым человеком, но отнятое у него отцом чувство полновесного хозяинапо-видимому разлагало его душу. Вероятно здесь корни его некоего прожектерства, так часто подмечаемое современниками.
Несмотря на многие минусы можно восхищаться им как политиком. И действительно в те времена, когда никто и слыхом не слыхивал о профессии политтехнолога, крестьянский сын все эти избирательные тонкости чувствовал кожей. А врожденный ораторский талант, он многого стоит. Если бы сейчас произошла реинкарнация духа Михаила Дмитриевича, то он снова бы попал в Государственную думу. Для этого ему бы опять понадобилась большая идея. Он бы вновь нашел своего конька. Неслучайно наши городские власти муниципальный музей назвали имени М. Д. Челышева, наверное хотят перенять опыт.

Змеенышей кормить не буду!

Как это ни прискорбно, но самодержавие само себе выковывало кадры непримиримых противников. На это обратил внимание еще в начале XIX века выдающийся реформатор и провидец М.М. Сперанский: «... не можно смотреть равнодушно, что дети великих людей, управлявших государственными делами, державших, так сказать, в некотором к себе уважении и самых неограниченных государей, сходят мало по малу с своего степени и становятся на одной чреде с коллежскими регистраторами, вчерась из праха восставшими».(Русское богатство, 1906г.)
Действительно, дети дворянской номенклатуры, наследовавшие от родителей таланты, жизненную энергию, сильную волю, оказывались порой по воле судьбы за бортом жизни. Многие с подобным положением не желали мириться и вставали на тропу войны. Так, идеолог народников Александр Герцен являлся внебрачным сыном аристократа и вволю наглотался несправедливости.
Сам механизм наследственного права, сформировавшийся в Империи, при котором все состояние могло оказаться в руках одного наследника, оставляя остальных порой без гроша, пополнял постоянно ряды бунтарей. В Самаре обедневший отпрыск когда-то богатого дворянского рода Ковригиных - Николай Петрович стал революционером. Весь свой ум и талант он направил на борьбу с поступившим несправедливо по отношению к нему режимом. Самарские представители знаменитого дворянского предпринимательского рода Демидовых, не будучи поддержанными государством, настолько обеднели к концу XIX века, что не могли оплачивать десятирублевый ежегодный дворянский налог. Прорваться сквозь новоявленную номенклатуру к достойному существованию им не помог ни ум, ни воля, ни образованность. В результате Иван Федорович Демидов оказался во главе подпольной типографии. Будущий почетный гражданин Самары историк К.Я. Наякшин рассказывал, что в результате имперского закона о единонаследии его отец оказался за чертой бедности. Нищий мурза и представитель древнего рода не имел права переступить порог дома своих богатых родственников. Это послужило толчком к активному сопротивлению, и самодержавие получило новых противников. Во время раскулачивания своих обидчиков К.Я. Наякшин проявлял вполне понятную непримиримость. Столкнувшись в детстве с несправедливостью, будущий профессор истории через всю жизнь пронес ненависть к роскоши, богатству, к предпринимательству и буржуазной культуре.
Возможно, мы сгустили краски, но сделали это для того, чтобы очертить проблему социализации личности через наследование. Российское законодательство на этом юридическом поле в последние десятилетия XIX века претерпевало изменения в сторону гуманизации и упрочения цивилизованности. Главным инструментом в данном механизме служило духовное завещание, через которое и шел процесс наследования. Самарцы в начале века также при разделе имущества пользовались услугами высокоразвитой российской юриспруденции. В архиве окружного суда хранится немало духовных завещаний тех времен. Писать при жизни завещание было столь же принято, как надевать фрак на бал или прогуливаться вечером по Дворянской.
Использовали закон для регламентации отношений между родственниками не только богатые и именитые, но скромные интеллигенты и даже самые бедные крестьяне. Вот как это осуществлялось. Иван Данилович Жоголев еще в начале XX века пришел в Самарскую нотариальную контору и написал следующее завещание: «Завещаю родным сыновьям Ивану Даниловичу Жоголеву – 147 десятин, Исаю Даниловичу – 147 десятин, Алексею Даниловичу – 147 десятин земли. Внукам моим Григорию и Матвею Трофимовичам завещаю 139 десятин земли. Дочери Ирине Даниловне Вологиной завещаю в пожизненное владение землей в 20 десятин, после ее смерти имение должно поступить в полную собственность моим сыновьям: Ивану, Алексею, Исаю и внукам моим. Фруктовый сад в Бузулукском уезде под названием «Паника» завещаю: правую часть от реки по дороге сыновьям Ивану иИсаю, левую – сыну Алексею и внукам Григорию и Матвею Жоголевым. Внукам – по 1/8 части сада. Завещаю на хуторе «Паника» 3 дома с постройками: 1 дом – Ивану, 2 дом – Исаю, 3 дом – по равным частям внукам Григорию и Матвею. Амбар на хуторе «Паника» – сыну Алексею. Другим наследникам в завещанное имущество не вступать». 18 декабря 1910 года Иван Данилович скончался и сразу в ход вступил закон о наследии. 2 июля 1911 года по указанию окружного суда самарские газеты опубликовали объявление о вызове всех наследников усопшего. Однако, чтобы вступить во владение собственностью, наследникам пришлось нанять помощника присяжного поверенного А.И. Коробова, который подготовил все документы, и суд распределил недвижимость в соответствии с завещанием. Все те, кто в нем не был указан, остались, как говорится, с носом, хотя к ним относились и несколько внуков, и родной сын Евдоким, и многие другие.(ГАСО,Ф.8,оп.3,д.1953,с.6).
У нас возник вопрос, а не на таких ли суровостях закона построена любовь детей к родителям, о которой любят столько говорить поклонники ветхой старины, мол, было уважение молодых к старикам, слушались они дедов и отцов. Может, дело не в уважении, а в материальном интересе? Подлизался к родителю, подмазался, поползал перед ним, ублажил – земельки больше, а то, глядишь, и в родительский каменный домик переселился. А кто шею не гнул, на своем стоял, не пресмыкался, тот и остался со своей гордыней. Вот завещание уже другого Жоголева, Акима Григорьевича, что имел собственный дом на Дворянской, 120, рядом с госбанком. Он оставил свое духовное завещание под № 38976 во вкладе этого же банка. Наследникам полагались лесопильный завод, пристань, дом с дворовыми постройками, куча векселей, облигаций и внушительный счет на сберкнижке. Интерес представляют следующие строки: «Если кто из детей моих или внуков обнаружит склонность к музыкальному образованию или к другому профессиональному знанию, обязываю распорядителей выдавать на учение по 100 рублей в год каждому в течение 5 лет для образования в низших и средних учебных заведениях. Выдача дохода производится три раза в год: в марте, августе и декабре. Через 50 лет после моей смерти наследники мои становятся полными собственниками имения и капиталов. 50 лет все завещанное не может быть обременено залогом, быть продано с торгов за долю имущества наследника... Прошу всех жить в мире и любви и по поводу моих распоряжений не заводить споров, но искренне и безропотно исполнять мою последнюю волю». Составил документ присяжный поверенный Петр Павлович Подбельский. 3 февраля 1912 года А.Г. Жоголев скончался, но настоящий удар родственники получили позже, на суде. Оказалось, что все имущество заложено, лесопилка давно продана, а задолженность по векселям составляет около 40 тысяч рублей.(ГАСО,Ф.8,оп.3,д.1947,с.3). Наследники упали в обморок, а очевидцы событий утверждали, что где-то под потолком присутственного места явственно был слышен сатанинский стариковский смешок и покашливание.
Подобная ситуация случилась с купчихой Прасковьей Федоровной Зарубаловой. После ее смерти 20 октября 1911 года наследники дочери Татьяна и Валентина, сыновья Александр и Константин уже предвкушали, как они получат в собственность особняк на Соборной, 37, стоимостью в 19 700 рублей, дачу на берегу Волги за 1 792 рубля, а также непроданный товар, оцениваемый в 5 тысяч рублей. Увы, их иллюзии разрушил судебный исполнитель, заявивший, что все имущество пойдет с молотка за неоплаченные долги.
Иногда самим присяжным поверенным приходилось выступать в роли истца для получения наследства. Так, известный самарский юрист Александр Григорьевич Елшин, изучив законодательство о дворянском наследовании, согласно которому имение не дробится, а передается по старшинству, попытался сыграть красивую игру. Умер брат его родного деда. Осталось имение в Самарском уезде, близ села Кобельмы, в 60 десятин. А.Г. Елшин оказался старшим по мужской линии, но, к сожалению, Указ от 20 июня 1848 года о наделении мелкопоместных дворян землей не делал различий между полами. Старше юриста оказалась его родная сестра Ольга Григорьевна по мужу Одайкина, которая и получила заветную землю.
В среде небогатых интеллигентов трагедии случались реже, так как лакомых кусков делить не приходилось. К примеру, учительница 3-го мужского приходского училища Серафима Алексеевна Ильина завещала дочери дачу на 8-й просеке стоимостью в 750 рублей и один 5%-ный билет Второго внутреннего с выигрышем займа в сумме 355 рублей. Закавыка, правда, и тут находилась. Дело в том, что наследница не имела права продавать билет, пока он не выиграет.(ГАСО,Ф.8,оп.3,д.2142,с.19).
Самарские судебные заседания по вопросу о наследстве знали много скандалов, распрей, неожиданных сюрпризов, казусов и парадоксов. Но все-таки сказывалась цивилизация, проблемы сглаживались. В деревнях же конфликты протекали остро и даже жестоко. Так, после смерти крестьянина села Миролюбовка Бузулукского уезда Петра Павловича Жабина выяснилось, что умерший разделил дом, землю, сельскохозяйственные орудия, скот и, как писалось в документе, «домашнюю рухлядь» между сыновьями Федотом и Ефимом. Третий сын Василий недавно скончался, у него остался малолетний Петя. Дед оставил внуку лишь пять овец. Опекун Пети заявил в окружной суд, что Ефим и Федот выбили из полумертвого старика выгодное им и совершенно несправедливое завещание.( ГАСО,Ф.8,оп.3,д.2140,с.22). Но суд не принял во внимание это заявление. Сирота остался ни с чем. Дело на этом не закончилось. Мы не случайно упомянули проходивший в документе термин «домашняя рухлядь». Из-за нее и случилось следующее.
Все в том же селе Миролюбовка жил крестьянин Никифор Федорович Жабин, которому кое-что досталось от того наследства: кувшин для молока, ведро, поднос, несколько горшков да старая оглобля. Вот за этой-то оглоблей пришел родственник, Дмитрий Ефимович Жабин, мол, старик ее мне обещал при жизни. Начался скандал, который перерос в драку. Дмитрий, недолго думая, схватил злополучную оглоблю и проломил череп хозяину, который на месте и скончался. Хулигана на 3 месяца посадили в тюрьму, а вдова осталась с четырьмя малолетними детьми без кормильца. Она возбудила дело 13 сентября 1914 года против родственника-убийцы с требованием, чтобы он обеспечивал ее семью. Суд постановил обязать Дмитрия Жабина выплачивать семье убитого 15 рублей ежемесячно.(ГАСО,Ф.8,оп.3,д.2476,с.1). Ответчик кричал в зале заседаний: «Змеенышей кормить не буду, пусть оглоблю вертают. Она моя». Судья ответил на это: «Зря кричишь, надо было наложить 25 рублей. А если кормить детей не будешь, в Сибирь замурую».
Как видим, дележ собственности между родственниками приводил не просто к конфликтам, возникала настоящая гражданская война в отдельно взятом семействе, а все общество приучалось, нарушая Христовы заповеди, идти брат на брата. Мировая цивилизация нашла рецепты от этой болезни, порождающей человеконенавистничество. Представители имущественных слоев, лишенные наследства, а также обедневшие потомки включались в государственные программы по социальной защите, получали бесплатное образование и достойную работу, обеспечивающую достаток и уважение окружающих. В России такой механизм еще только намечался и не мог снять остроту конфликтов. Большевики уловили свое звездное мгновение и, как масло в огонь, бросили знаменитый лозунг – «Грабь награбленное». Эти слова оказались близки миллионам обиженных и оскорбленных граждан. Можно ли их за это винить? Принцип равенства возможностей побеждает животный принцип уравниловки лишь при высоком уровне политической культуры населения, чего в крестьянской стране ожидать было трудно.

Труд в кольчуге закона

В XIX веке властителем дум россиян стал английский экономист Адам Смит. На это указывает даже А.С. Пушкин в своей поэме «Евгений Онегин», где герой читал Адама Смита и рассуждал о том, как государство богатеет. Ученый из далекого туманного Альбиона вскрыл главное противоречие тех времен – между трудом и капиталом. Он показал, что для развития экономики всякое государство должно гармонизировать отношения между хозяином и наемным работником. Права последнего необходимо защищать всеобъемлющим трудовым законодательством, в то время как капитал, являясь сильной стороной, всегда защитит себя сам.
Русские предприниматели на собственном жизненном опыте убедились в правильности этих мыслей. Господа настрадались от рабства не меньше, чем их холопы. Любая активная жизненная позиция в бизнесе приводила к краху. Типичный пример мы находим в записках известного публициста и помещика Самарской губернии Н.Г. Гарина-Михайловского: «...Юматов решил устроить у себя винокуренный завод... закипела работа... Старыми машинами работать стало невыгодно, для новых не хватало денег; подвернулись семейные невзгоды, Юматов запил. Приказчики... стали усиленно воровать. Пользовались и князевцы (крестьяне деревни Князево): с приказчиками они спелись и дела вели дружно. Привезет сажень дров, а ярлык берет на три, - третья часть приказчикам. Мужики были и пьяны и сыты. «Вот она штука-то, - толковал мужик Чичков. - Барину худо – мужику хорошо. Пока в силе был – вздохнуть было нельзя, подшибся – легко стало... Нежданно-негаданно наехали чиновники и описали завод. Юматов поехал в город. Недели через две пришла весть, что Юматов умер. Имение попало к кредиторам, и был назначен конкурс... Николай Беляков, бывший кучер Юматова, с несколькими князевцамилихо обделал дело. Всю ночь выносили вещи, прятали их по дворам гостеприимных князевцев, и в снег зарывали, и в лес отвозили». Таких Юматовых по России было тысячи. Вникуда, как вода сквозь пальцы, улетали на ветер деньги, стремления, мечты. Умудренные жизнью циники говорили, что в России лучше ничего не делать, целее будешь. У известной поговорки – под лежачий камень вода не течет – есть продолжение в духе русского менталитета – под поднятый камень змея заползет.
Над гниющим болотом российской действительности и провинциальной безысходности поднялось солнце царя-реформатора. Александр II окружил себя самыми передовыми людьми своего времени и стал реализовывать в реформах прогрессивнейшие европейские идеи. Введенный при нем суд присяжных и новое трудовое законодательство оказались буквально впереди планеты всей и намного опередили даже страны с укоренившимся парламентаризмом. В противовес манифесту Карла Маркса, объявившему пролетария как могильщика буржуазии, самодержавие взяло курс на союз труда и капитала, в котором царь выступал арбитром и защитником национальных интересов.
Самое главное для труда – это квалифицированная его оценка и выплата достойной заработной платы. Экономисты давно уже рассчитали, что оплата труда стимулирует работника лишь в том случае, если она справедливо дифференцирована в зависимости от квалификации, опыта, трудовложения. При этом низшая и высшая заработные платы не должны различаться более чем в 20 раз. В ином случае пропадает стремление к труду и возникает антагонизм, грозящий социальными катаклизмами. Как известно, русский бунт – бессмысленный и беспощадный. Понимая это, Александр II защищал капитал, юридически ограничивая его силу. Приведем соотношение заработных плат различных социальных групп в пореформенную эпоху. Так, средний рабочий получал 15 рублей в месяц, а губернатор не более 300 рублей, врач имел доход от 50 до 70 рублей, инженер – порой до 100 рублей, полицейский чин – от 30 до 50 рублей, столько же начисляли средним военным чинам. Содержание генерала приближалось к губернаторскому жалованью. Молодому официанту без квалификации платили 6 рублей, естественно, не считая чаевых. Приведем воспоминания самарца И. Лычева: «Работа в гостинице купца Наместникова оказалась нетрудной и довольно прибыльной. Хозяин относился к служащим терпимо. Я стал изрядно зарабатывать, особенно на «чаевых» во время ночных дежурств... В одну из таких ночей я собрал 23 рубля – сумму огромную по тем временам... Тем более мне двенадцатилетнему мальчику... Отец и мать не поверили, что я мог собрать так много «чаевых» в одну ночь, заподозрили меня в краже и, спасая от соблазна, забрали домой. Так кончилась моя «карьера» в Самаре».
Воспоминания И. Лычева политологически интересны тем, что в них проявляется отношение обыденного сознания к легким деньгам. Все, что не заработано потом – от лукавого. В обществе формируется моральный климат, где «бешеные» деньги считаются чуть ли не позором. Вообще мотовство, роскошь напоказ, швыряние деньгами вызывали жесткое осуждение. Лев Николаевич Толстой призывал всех опроститься, и это имело поддержку среди широких слоев. Купцы, кичившиеся своим богатством, поившие лошадей шампанским, оказывались в долговой яме. Так на всю Россию, как гром средь ясного неба, разразились банкротства финансовых империй Морозова и Мамонтова. Столичные и местные газеты во всех подробностях расписывали, как олигархи транжирили деньги, кутили в дорогих ресторанах. Но, как известно, сколько веревочка ни вейся, а совьешься ты в петлю. В общественном мнении складывалось твердое убеждение, что сорят только нечестно заработанными деньгами. Такие шумные банкротства сотрясали не только столицу, но и провинцию. Самару потряс крах монополиста по разработке серных месторождений купца А.Ф. Светова. Еще недавно был сам черт ему не брат, и вот уже приставы описывают его особняки в центре города…
Настоящий купец обязан быть скромным, умеренным, не одолеваемым гордыней и чванством. Капитал должен был восприниматься не как способ самоутверждения личности, а как инструмент налаживания дела. Самарец Петр Яковлевич Курылев, работавший бухгалтером в Торговом доме братьев Клодт, рассказывал, что хозяева со всеми своими работниками здоровались за руку, дарили подарки на именины и ко всем крупным религиозным праздникам. Трудовой коллектив был как одна семья, объединенный единой целью – общим делом. К юбилеям водопроводной конторы сотрудники всегда фотографировались на память всем коллективом – от самих собственников до чернорабочих и грузчиков.(Личный архив Е.Г.Каштановой).
Самарский старожил Н.В. Жаров, также проработавший всю жизнь бухгалтером, вспоминает, как в те времена проходило устройство на работу: «Хозяин мельницы Соколов старший сам принимал работников в конторе. Первым делом смотрел характеристики и рекомендательные письма, затем показывал различные сорта муки и требовал определить названия и степень помола. Если человек проходил этот экзамен, то он мог считать себя уже принятым. Так же строго Яков Гаврилович Соколов экзаменовал и нанимающегося кочегара, выяснял, какое давление в котле считается критическим, сколько угля в день требуется для поддержания нужной температуры, чем можно заменить уголь, как это топливо соотносится с торфом и дровами, как и когда открывать клапаны и задвижки, чтобы не допустить возникновения угарного газа». Н.В. Жаров рассказывал, что был такой случай – вдруг из кочегарки повалил черный дым. Хозяин вызвал молодого истопника: если виноват - уволю. Тот показал подмоченный уголь. Я.Г. Соколов уволил приемщика топлива и разорвал отношения с поставщиком некачественного товара. Он не искал стрелочников и судил по справедливости. День получения зарплаты наемному работнику вписывался в трудовую книжку. Оплата труда измерялась в те времена годовым окладом. Этим самым как бы подчеркивалась гарантированность и стабильность соглашения сторон. Если человек увольнялся по своей воле или за какие-нибудь нарушения, то ему делался расчет. Хозяин так и говорил: «Идите за расчетом, вы уволены». Бухгалтер просчитывал каждый трудовой день и выдавал из кассы деньги. Надо сказать, что нанимавшиеся знали только свою чистую зарплату, никакие налоги с них не снимались. Все оплачивал предприниматель, а остальных это не интересовало. Говорил хозяин инженеру: «Кладу вам 1200 годовых». Значит, наемный труженик столько и получал, точно в срок, минута в минуту. Действовала система поощрений и наказаний: за опоздание на работу, за нарушение производственного цикла, за порчу инвентаря, станков полагался штраф, за добросовестный труд – премия от одного до полутора месячных окладов выделялась к Рождеству, на Пасху по усмотрению предпринимателя.
В Самаре существует легенда: крупный домовладелец Сурошников дарил к каждому празднику своему конюху по одной золотой монете. Тот их складывал в ведро, а во время революции закопал в землю. Коммунисты дом экспроприировали, конюшню сломали, двор заасфальтировали. Долгие годы полубезумный старик бродил по этому месту и даже пытался ломать асфальт, его, конечно, гнали. Однажды, прокладывая по улице Пионерской кабель, рабочие нашли ведро, полное золотых червонцев, и тут на них накинулся старик с криком «Мое, не трогайте». Экс-конюха отправили в психушку, где он и сгинул.
Церковных праздников действительно было много. Колокола православных церквей Самары разносили благую весть на всю округу то об Илье-пророке, то о Борисе и Глебе, то о Казанской Божьей матери, то о Яблочном спасе. В праздники заставлять наемных работников трудиться считалось не только грехом, но и преступлением, каравшимся законом. В такие дни предприниматели ставили на рабочие места членов семьи, ведь дело превыше всего. Алексей Ильич Егоров, владелец магазина колониальных товаров на Дворянской, в праздники и воскресные дни заставлял работать всю семью, при этом его сыновья выполняли роль чернорабочих и грузчиков. Такое отношение к труду вызывало лишь уважение у окружающих.
Предприниматели настолько жили своим бизнесом, что и родовой дом строили по соседству. Так Константин Андреевич Леман поселился рядом со своей макаронной фабрикой. Он буквально дневал и ночевал в цехах. Сам принимал муку, следил за рецептурой при производстве макарон, буквально контролировал весь цикл вплоть до упаковки изделий в картонные и деревянные ящики. По виду макарон он сразу определял, не украден ли сахар и яичный желток. Будучи сначала компаньоном Кеницера, а затем выкупив все акции, Константин Андреевич был для рабочих не только хозяином, но и авторитетом, настоящим мастером, умевшим решить любую проблему. Как немец, он был на «ты» с любой техникой и заботился о постоянной модернизации оборудования. (Личный архив А.В. Лемана).
Любой хозяин кожевенной мастерской был сам первоклассным скорняком. Умел на глаз определить качество сырья. Он поднимал мех на трех волосках и точно знал, сколько лет проносится сделанная из него шапка или шуба. Любая хозяйка пошивочной мастерской сама могла сделать выкройку модного платья, при этом умела проводить обеими руками совершенно прямые параллельные линии. Частный самарский врач по роговице глаза легко определял заболевание пациента. Руководитель рыбной артели мог чистить рыбу голыми пальцами, не пользуясь ножом. Расцветало уважение к мастерству, к профессионализму. Все это подкреплялось достойной оплатой труда. Средний самарец с ежемесячным доходом не менее 30 рублей мог спокойно летом со своей семьей отправиться в Ниццу. Мужчина зарабатывал столько, что мог содержать жену и 10-12 детей. Это считалось нормой. Простой банщик в заведении Чаковского обеспечивал огромную семью, да мог еще купить собственный домик.
Мы, конечно, написали весьма идиллическую картину из жизни рабочего класса. Жизнь сама подбрасывала ложку дегтя. Так Петр Кропоткин в своих воспоминаниях отметил, что наемные труженики порой сами просили, мол, барин, не плати, пока всю работу не закончим, а то запьем и делу конец. В день получки кабатчики раскрывали настежь двери питейных заведений в ожидании большой прибыли. Подвыпившие работяги стучали кулаками по столам и орали: «Пока Самара пьет, ее никто не про... (обидит)!». Тут же возникали драки, поножовщина.
Сами отношения пролетариев с нанимателями складывались тоже не всегда благополучно, но трудовое законодательство жестко стояло на защите человека труда. Александр IIявлялся поклонником идей Сперанского, который считал, что «вся польза, какую могут извлечь законы из сих внешних установлений, состоит только в том, что они знакомят народ с понятиями прав, и если в продолжение многих сряду лет права сии останутся не нарушены, они могут столько утвердиться во мнении народном, что впоследствии труднее, а может быть, и опаснее будет их испровергнуть...»
И вот потянулись обиженные самарцы в Окружной суд восстанавливать свои трудовые права. В Самарском государственном архиве хранится немало папок с юридическими материалами об увечьях на производстве. В условиях промышленного переворота, с появлением новых технологических линий, станков, машин, котлов защита человека и его жизни, здоровья от увечий стала играть первостепенную роль. Как же действовал суд?
Читаем дело. 3 февраля 1903 года на механическом меднолитейном заводе Ивана Сергеевича Молчанова произошел несчастный случай. Пятнадцатилетний подросток ВаняБезбородков проходил мимо неогражденной шестерни машины. Неловкое движение – и кисть левой руки оказалась затянутой крутящимся механизмом. Во все стороны разлетелись пальцы. В долю секунды ученик мастера стал инвалидом. Началось судебное дело, принятое в производство бесплатно в связи с бедностью пострадавшего. Его адвокат выяснил, что мальчик получал 3 рубля в месяц, а средний заработок рабочего составлял 30-40 рублей. Это подтвердил работник Алексей Павлович Зацепин, живший в Солдатской слободе на улице Соловьиной, д. 16. В связи с тем, что полученное увечье лишило Ваню возможности работать полноценно в дальнейшем, адвокат выставил иск хозяину в размере 10 рублей в месяц до конца жизни пострадавшего. Следователи провели экспертизу, которая показала, что расстояние между станками меньше нормы и по халатности руководства зубчатые колеса не ограждены. Кроме того, привлечение к труду малолетних требует особого надзора, коего не существовало. Защита Молчанова действовала по-своему: «Малолетний ИванБезбородков не был взят на завод учеником, а работал поденно. Он мог не изучать меднолитейного дела. Увечье – последствие шалости». На суде мастера заявили, что, мол, послалипацана за водкой, а он мог и не ходить, сам виноват. Суд вынес вердикт: «Обязанность Молчанова выдавать Безбородкову до конца жизни по 6 рублей в месяц и оплатить судебные издержки в размере 120 рублей». На основании статьи 940 реализовать это решение поручалось судебному приставу Самарского окружного суда С.Е,Хализову.(ГАСО,Ф.8,оп.3,д.511,с.1,10,48). В случае отказа выполнить решение суда, пристав получил право конфисковать движимое имущество в виде обстановки, одежды, мебели, зеркал владельцев завода в пользу пострадавшего.
В феврале 1913 года к родовому дому рыбных магнатов Мясниковых, что на улице Заводской, угол Казанской подошел посыльный. Он постучал в дверь и протянул повестку в Окружной суд. Жители соседних домов ликовали: и на них, значит, управа нашлась. Мясниковым припомнили и рыбную монополию на Волге, и скандалы вокруг Городского головы Дмитрия Кузьмича, якобы проводившего лоббирование интересов семьи. А случилось следующее. В ночь с 16 на 17 января на лесопильном заводе Николая ДмитриевичаМясникова (ул. Лесная) произошло чрезвычайное происшествие. Мещанину Якову Васильевичу Алексееву при обрубании железа осколок попал в глаз. Он обратился к врачу Маркову. Тот дал направление в городскую Плешановскую больницу, где и была проведена операция по удалению правого глаза. Следователи установили, что доход пострадавшего составлял 260 рублей в год. Суд принял решение обязать хозяина лесопилки выплачивать пожизненную пенсию, исходя из 86 рублей 67 копеек в год, причем с ежегодной предоплатой.(ГАСО,Ф.8,оп.3,д.2308,с.1).
Чтобы защитить себя от суровых юристов, предприниматели разрабатывали кодексы прав и обязанностей рабочих, заставляя последних подписывать бумагу при заключении трудового соглашения. В расчетной книжке рабочих паровой мельницы дома «М.Б. Боберман с с-ми» за 1890 год значилось следующее: «Заработанные деньги выдаются 2 и 17 числа каждого месяца. Рабочий может пользоваться квартирой, баней, харчами. Обязанности: 1. Если по вине помощника машиниста произойдет нагревание подшипников в машинном отделении – штраф 50 копеек. 2. За неправильную работу форсунок кочегар штрафуется на 30 копеек. 3. За небрежное выполнение своих обязанностей дневальных, поручение другим рабочим надевать приводные ремни на шкивы – 50 копеек. 4. За прогул по уважительной причине взыскание не налагается, за прогул без причин – штраф в размере дневного заработка за каждый день. 5. За несвоевременную явку на работу и за самовольную отлучку с работы до 30 минут – штраф 1/5 дневного заработка, свыше 30 минут – ; дневного заработка. 6. За несоблюдение осторожности с огнем – штраф в первый раз – ; дневного заработка. 7. За несоблюдение чистоты и опрятности в помещении – штраф 1/5 дневного заработка. 8. За неисполнение законных требований старших лиц – изымается ; дневного заработка. 9. За приход на работу в пьяном виде – штраф ; дневного заработка. 10. За принос спиртных напитков в рабочее помещение – штраф дневной заработок. 11. За устройство недозволенных игр на деньги в карты и орлянку – штраф ; дневного заработка». (ГАСО,Ф.8,оп.3,д.500,с.17).
Могик Брохерович Боберман в соответствии со своей национальной традицией, кажется, предусмотрел все, но его накрывало исками. 19 июля 1903 года Андриан ВасильевичЗверев в должности дневального с месячным заработком 15 рублей оказался затянутым в машину при надевании ремней и погиб. Вдова подала иск, и закрутилось дело. Экспертиза показала: «Смерть Зверева произошла по вине администрации мельницы. Ремни надевались на ходу, вручную без предохранительных приборов и людьми неуполномоченными». Старший фабричный инспектор Самарской губернии А.Б.Фейгин полностью встал на сторону вдовы. Суд принял решение в пользу семьи потерпевшего, обязав ответчикаБобермана выплатить единовременно по 70 рублей вдове и дочери и по 5 рублей ежемесячно по день смерти или по выходу замуж. Оплату проводить за месяц вперед. По окончании процесса судья подарил торговому дому рекламный проспект фирмы «Ф.И. Розенталь в Москве», которая продавала безопасные патентованные надеватели ремней на шкивы во время хода машины. Юрист сказал, что вся эта защитная штуковина стоит 18 рублей, а вы все экономили, извольте теперь платить. Боберман писал кассационную жалобу в Саратовскую судебную палату, но получил отказ.
Конечно, рабочие получали травмы не только от детища научно-технического прогресса. Тем не менее суд все равно вставал на сторону потерпевшего. При разборке старого амбара купца Якова Гавриловича Соколова чернорабочему М.Ф. Андреянову на левую ногу упала балка. В Земской больнице ему ампутировали два пальца. Соколов в виде компенсации сразу выдал пострадавшему 30 целковых и взял расписку, что Андреянов претензий не имеет. Однако рабочий все-таки стал инвалидом, сильно хромая на левую ногу. Он подал в суд на хозяина.(ГАСО,Ф.8,оп.3,д.530). Однако дело в производство не приняли, так как хитроумный купец представил расписку об отсутствии претензий и о полном вознаграждении за увечье, подписанную собственноручно покалеченным. Судья сказал: «Что написано пером, не вырубишь топором. Эх ты, голова – два уха...»
Более умело повела процесс вдова Татьяна Никифоровна Скоробогатова. Ее муж в пьяном виде близ станции Кинель подлезал под вагон готового к отправлению поезда при переходе через железнодорожные пути. Поезд тронулся, и человек погиб. Адвокаты вдовы доказали, что Управление Самаро-Златоустовской железной дороги не обеспечило пешеходов переходом в районе станции Кинель и заставили выплатить единовременное пособие в сумме 750 рублей в связи с потерей кормильца 29 мая 1915 года.(ГАСО,Ф.352,оп.1,д.41,с.6).
Иногда трагедии на производстве случались при совершенно диких обстоятельств. В феврале 1899 года по распоряжению купца Петра Семеновича Аржанова чернорабочий Иван Богатов рыл в песке яму. Началась подвижка почвы, и несчастного засыпало. В связи с потерей кормильца вдова и мать получили пожизненную пенсию по 7 рублей каждая.(ГАСО,Ф.8,оп.3,д.465,с.1). А вот что случилось 22 октября 1903 года с водовозом Кузьмой Юдиным. Он привез воду на подворье к купцу Павлу Ивановичу Шихобалову, что проживал на Ново-Соборной. Богач решил удивить город и незадолго перед случившимся поставил огромные, обитые железом ворота весом 50 пудов. Ворота захлопнулись и ударили Юдина по голове, проломив череп и повредив левый глаз. Следователи выявили, что водовоз зарабатывал до 45 рублей в месяц. Суд постановил выплачивать потерпевшему 20 рублей в месяц до конца жизни, причем за каждые полгода вперед.(ГАСО,Ф.8,оп.3,д.505,с.45). Потомственный почетный гражданин кусал локти, что поставил такие тяжелые ворота, они ведь стали воистину золотыми. Так что самарцы, прогуливаясь, порой шутили: «Вот они, золотые ворота».
Некоторые предприниматели, изучив законодательство, старались решить конфликты, не доводя до суда. К ним относился А.Ф. фон Вакано. 30 июня 1912 года на пивоваренном заводе случилось следующее: на голову рабочему Яну Засаде упала доска. Повреждений не оказалось, но началась нервная болезнь. Хозяин сразу назначил пенсию по нормам 1903 года в 25 рублей 32 копейки ежегодно. Потерпевший все равно подал в суд. После проведенной экспертизы ему в иске отказали за отсутствием увечья. Альфред Филиппович похлопал неудачного истца по плечу: «От моей пенсии не отказываются».
Случались процессы, на которых наказывали истца. Парадокс, но это так. 11 ноября 1910 года наемный работник кирпичного завода Густава Богдановича Ротмана поехал на лошади за дровами по распоряжению хозяина. Лошадь понесла, и Яша Сергеев упал с телеги. Хотя никаких повреждений он не получил, но тем не менее дело завел и выставил претензию в 3 тысячи рублей. На суде выяснилось, что трудоспособность работник не потерял, а потому все судебные издержки в сумме 186 рублей 67 копеек возложили на самого упавшего по халатности с телеги. (ГАСО,Ф.8,оп.3,д.2009,с.1).
А вот как сутяжничал дворник и истопник Петр Осипович Ульянов. На работе в Управлении Самаро-Златоустовской железной дороги он щипал лучину для топки и занозил руку. Хотя реально никакой травмы не получил, он стал бегать по судам, требуя пожизненной пенсии от железной дороги. Иск и апелляцию отклонили как в Самаре, так и в Саратове с определением: «Жалоба не заслуживает уважения».(ГАСО,Ф.8,оп.3,д.912,с.1). Еще более курьезная ситуация возникла с работницей Богатовского сахароваренного завода Аграфеной Кирюхиной. 22 декабря 1905 года она подала иск на руководство завода в связи с тем, что во время работы на нее якобы упала лестница и переломала ребра. Выяснилось, что на самом деле ее избил пьяный муж, а потом семейка решила выколотить деньги из предпринимателей, видимо, на новую выпивку. Очевидность подлога вызвала лишь смех и на заводе и у самих юристов.(ГАСО,Ф.8,оп.3,д.541,с.1).
Так на конкретных примерах мы видим, что в Самаре труд учился отстаивать свои права, а капитал привыкал к ответственности. Это первый шаг к гражданскому обществу.
 
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Государственный архив Самарской области
Фонд 1.          Самарское губернское правление.
Фонд 3.          Канцелярия Самарского губернатора;
Фонд 8.          Самарский окружной суд.
Фонд 32.        Самарская духовная консистория.
Фонд 170.      Самарская городская Дума.
Фонд 191.      Самарский городской маклер.
Фонд 228.      Самарский губернский прокурор.
Фонд 287.      Самарский биржевой комитет.
Фонд 352.      Присяжные поверенные. А. Г. Елшин.
Фонд 430.      Самарское дворянское депутатское собрание,
Фонд 465.      Самарское городское полицейское управление.
Фонд 468.      Самарское губернское жандармское управление.
Фонд 558.      Общество археологии, истории, этнографии.
Фонд 663.      Самарский губернский предводитель дворянства.
Фонд 815.      Головкин Константин Павлович, краевед.
Фонд 3500.    Воспоминания революционеров. И. Ф. Демидов.
Фонд 4940.    Струков Олег Сергеевич, краевед.
Фотоальбом Егора Никитьевича Аннаева.
Личные архивы
Лемана А. В., Саганбекова Ю. С., Наякшина К. Я., Жарова Н.В., Ивойловой Е.Н., Варламовой М.П.
Газеты
"Волжский день" "Волжское слово" "Голос Самары" "Самарская газета" "Самарские губернские ведомости" "Самарский вестник" "Самарский курьер" "Самарский листок объявлений", «Самарский справочный листок».
Журналы
"Горчишник" /"Хулиган"/, «Родина» 1993-2003гг.,
 
Литература
Адрес-календари и Памятные книжки Самарской губернии за 1867-1916 гг. г. Самара.
Алабин П. В. Двадцатипятилетие Самары как губернского города. Историко-статистический очерк. Самара, 1877 г.
Алексей Толстой и Самара: Из архива писателя. Куйбышев,1982г.
Антон Николаевич Шихобалов. М., 1912 г.
Баянский Н. Почему М.Д. Челышев не попал в 4-ую Государственную Думу. СПб..1913г.
Булгаков С.Н. Христианский социализм: Споры о судьбах России. Новосибирск,1991г.
Вся Самара. 1926 г. Самара.
Гарин-Михайловский Н.Г. Избранное. Куйбышев, 1980г.
Годы и события. Хроника, т.1. Самара,2000г.
Гулишамбаров С.С. Всемирная торговля и участие в ней России. СПб, 1898г.
Живописная Россия. Т. 8, ч 1. СПб., 1901 г.
Журналы Самарской Городской Думы за 1904, 1909, 1911 гг.
Историко-культурная энциклопедия Самарского края. Персоналии. Самара, 1994г., 1995г.
История уделов за столетие их существования. Часть 1-2. СПб,1903г.
Клопов А.А. Отчет по исследованию волжской хлебной торговли.СПб,1889г.
Кони А.Ф. Избранное.М., 1989г.
Константин Павлович Головкин.Самара,1992г.
Кошко И. Ф. Воспоминания губернатора /1905-1914 гг./ Новгород-Самара-Пенза. Петроград. 1916.
Кропоткин П.А. Записки революционера.М..1988г.
Лещинский М.Я. Судебные записки. М., 1995г.
Лишин И.А. Очерк Николаевского уезда Самарской губернии в статистическом и сельскохозяйственных отношениях. СПб,1880г.
Лишин И.А. Проект положения о Юго-Восточной хлебопромышленной и сельскохозяйственной выставке в Самаре в 1890году. М.,1887г.
Лишин И.А. К вопросу обводнения и облесения степной полосы Самарской губернии. М..1892г.
Максим Горький и Самара. Куйбышев, 1968г.
Наумов Александр. Доклад самарского губернского предводителя Дворянства ХХ очередному губернскому дворянскому собранию. Самара, 1914г.
О России и русской философской культуре. Философы русского и послеоктябрьского зарубежья. М.. 1990г.
Покровский В.И. Сборник сведений по истории и статистике внешней торговли России, том1.СПб,1902г.
Преображенский П.А. Очерк истории Самарского края, Самара,1919г.
Протопопов. Столетие Самарской губернии. Самара,1901г.
Путешествие в прошлое. Самарский край глазами современников. Самара,1991г.
Розанов В.В. Уединенное.М.,1991г.
Селиванов К.А. Русские писатели в Самаре и Самарской губернии. Куйбышев, 1953г.
Самарский краевед: Историко-краеведческий сборник. Самара,1994г.
Самарский спутник, 1890г.
Сводный сборник статистических сведений по Самарской губернии,том8,выпуск1-й,изд. Сам. Губ. Земства .Самара.1892г.
Трехсотлетие царствования дома Романовых. М., 1914г.
Фабрично-заводские предприятия Российской империи. Петроград,1914г.
Челышев М.Д. Главная причина нашего несчастья. Изд.3-е. Самара. 1907г.
Юбилейная научная конференция «Самарский край в истории России». Самара, 2001г.
В книге звучат стихи Михаила Авдеева, а также песни в исполнении шансонье Андрея Елиссева и Андрея Демидова.

Песни можно слушать на OLOLO.fm Андрей Демидов Михаил Авдеев,Андрей Демидов Дмитрий  Спасский, Андрей Демидов Андрей Елисеев, Андрей Демидов "Детектор лжи"