Зеркало

[Основано на реальных событиях].

- Катя, ты опять пьешь?
Я молча опускаю граненый стакан на стол и оборачиваюсь. В дверях стоит Светка и смотрит на меня осуждающим взглядом. Руки в бока, ноги широко расставлены, да еще и пристукивает правым кроссовком, словно учительница-надзирательница, что тренировала меня на сдачу Единого государственного экзамена два с лишним года назад. Это что, столько времени прошло?! Кошмар, как быстро летит время.
- Кать, ты меня слышишь вообще или нет?
Я не обращаю внимания на крики и молча смотрю на свою гостью. Она стоит в своей неизменной обозленной позе. Как всегда, разукрашенная до невозможности и одетая весьма странным образом. Типичная рокерша: странная шапка на голове, из-под которой выглядывают светлые волосы с кое-где прокрашенными ярко-розовыми прядями. Поверх легкой белой футболки надета черная «косуха», а ноги облачены в модные порванные джинсы. И обута девчонка была в черные легкие кроссовки. Да, и это-то в нашем холодном ноябре.
- А ты меня когда-нибудь будешь слушать и одеваться по погоде? – иду я в атаку и с этими словами поворачиваюсь к столу, беру бутылку и наливаю себе еще больше отвратительного качества алкоголя.
- Ты сама далеко не всегда по ней одеваешься, - огрызается Светка, прикрывая дверь и проходя в комнату. – На себя-то когда в последний раз смотрела? Вечно растрепанная, тушь недельной давности по всему лицу размазана, ох! – девушка, подойдя к столу, ищет что-то среди вороха грязной посуды, пачек упаковок и бутылок.
- Ну, и что? – спрашиваю я и опустошаю стакан. – Что с того? Я не люблю на себя смотреть.
- Вот именно, что на такую тебя смотреть всем неприятно, - Светка, найдя среди мусора упаковку влажных салфеток, подходит ко мне и начинает салфеткой вытирать следы туши на моем лице.
- Фу, блин, убери эту цитрусовую гадость! – почуяв тошнотворный запах от салфеток, я спешу отодвинуться.
- Странно, ты же вроде апельсины любишь, - недоуменно пожав плечами, Светка кидает упаковку куда-то к рукомойнику. – Иди хоть умойся, а!
- Потом, - отмахиваюсь я, беря в руки бутылку.
- Да у тебя вечно все «потом», да «потом!» - возмущается девушка и отнимает у меня бутылку.
- Эй, так нельзя! – злюсь я и тянусь за бутылкой.
- Обождет, - злобно кидает Светка и ставит бутылку на пол. – Не любит она на себя смотреть… А ты сделала хоть что-то для того, чтобы полюбить свой внешний вид? Выглядишь уже как бомжиха, честное слово.
- А я такая и есть, - глупо улыбаюсь я, глядя куда-то в стену.
- Ну, да, если бы такой была, пила бы среди грязных коробок в компании таких же, как и ты. А ты пока что все еще в комнате, правда, не пойми чей, - Светка, состроив вредную мину, пристально смотрит на меня.
- Я не пойму, чего ты от меня хочешь? – вздыхаю я, беря с тарелки кусок дешевой колбасы.
- Чтобы ты вновь превратилась в человека, а не в бесконечно пьющую машину, - отвечает девушка, вставая и подходя к подоконнику и ища что-то уже там.
- А может, я не хочу, - ухмыляюсь я. – Толку? Ты же помнишь, я была человеком, и чем это закончилось?
- Вот именно, - поворачивается Светка, держа в руках старое зеркало. – Я помню тебя человеком. Улыбчивой, веселой девушкой. Пусть и со своими тараканами в голове. Я помню талантливую писательницу и поэтессу, человека, который за свое творчество мог голову оторвать кому угодно! Помню человека, который, несмотря ни на какие мнения, не обращая внимания на критиков, писал, много и много! Помню человека, который публиковался в сборниках, получал раз за разом награды! Помню человека, который шел к своей цели, несмотря ни на что! Шел по головам! Вспомни себя трехгодичной давности! Тебе все говорили, что ты – ничтожество! А ты всем им доказывала, что ты – человек, что ты – личность! Вспомни, как все те, кто смеялся над тобой, были поражены наповал, узнав, что у тебя золотая медаль! Да они желчью своей подавились, когда ты, в красивом красном выпускном платье, с шикарной прической, яркая и возвышенная, самой первой шла получать аттестат, а вместе с ним – ту самую медаль, за которую ты перегрызла глотки всем одноклассникам и учителям! Вспомни, как ты смело написала этот ЕГЭ! Вспомни, как ты карабкалась и грызла этот гранит науки! Что теперь с тобой стало? Что?! Посмотри на себя! – поставив зеркало на стол прямо передо мной, Светка хватает мою голову и насильно подтаскивает к зеркалу. Я жмурюсь.
- Нет уж, смотри! – кричит Светка. – Смотри, в кого ты превратилась! Всего лишь два с лишним года прошло! И какой там университет, ты специально на заочку принципиально поступала, чтобы идти работать! И работать толком не смогла! Только пить стало твоей радостью! А теперь смотри на себя, смотри на себя истинную, в кого ты превратилась! В запойную алкоголичку! В ничтожество! В того самого человека, кем ты всегда боялась быть! Смотри на себя! Смотри!!!
Я с усилием пытаюсь вырваться, но цепкие руки Светки крепко держат меня. Зажмуриваю глаза, но снова в ушах раздается звон от громкого голоса:
- Смотри, я сказала! Смотри!!!
Ну, держись. Смотрю!
И в тусклом зеркале отражается существо. Не человек, а именно существо. Растрепанные и запутанные длинные волосы колтунами висят на голове. На сером квадратном лице тут и там виднеются невесть откуда взявшиеся синяки. Нижняя губа разбита, и ярко заметна рваная рана. Под глазами мешки расплываются чуть ли не на половину лица. А глаза… Это единственное, что осталось ярким среди всей этой серости. Даже в тусклости этого зеркала глаза все равно горят ярко. Темно-синие, с желтой радужкой вокруг зрачков, они внимательно всматриваются в своего обладателя. Только где-то в глубине глаз, там, где за радужкой прячется душа, где-то там осталось сознание и злость на окружающий мир, та самая злость, которая позволяла тогда идти по головам и сражаться за свою жизнь в этом мире власти, денег и связей. Злость, она по-прежнему где-то там, только словно в коме находится, словно заснула. И надо бы ее пробудить, да как? Я ж ничтожество, ничего не умею, и единственное мое достижение – та самая золотая медаль…
Да ради этого я сражалась?! Ради этого я шла по головам? Ради этого я не спала ночами, готовясь к очередным заданиям? Ради этого я вырывалась вперед своих более богатых и успешных одноклассников? Ради этого я грызла гранит науки наперекор учителям, хотевшим завалить мое звание отличницы? Ради старой сырой комнаты?! Ради дешевого пойла и закуски? Ради зябкого существования?! Да никогда!!!
Ведь именно этого все они и добивались! Именно об этом и мечтали мои соседи, одноклассники и учителя! Чтобы я скатилась! Чтобы я стала никем! Чтобы я стала ничтожеством!!!
Я никогда не буду действовать по их приказу! Кто они такие, чтобы указывать мне, кто я есть в этом свете! Я – Личность, я – Человек, и только я приказываю, какой я должна быть!!!
Со злостью отталкиваю от себя зеркало, оно падает на деревянный обветшалый пол, но не разбивается. Лишь толстая линия проскакивает через всю зеркальную поверхность. Я смотрю вниз, прямо в это зеркало. Мое изображение перечеркнуто, и все мое лицо разбито на две части, словно на две сущности. И одна из них – серая, опухшая, другая – молодая и сильная, с плотно сжавшимися кулаками. Выход есть. Бороться!
Скидываю с себя руки Светки и подхожу к рукомойнику. Мою всю накопившуюся посуду, вытираю. Хватаю все упаковки, кидаю со злостью в мусорное ведро. Нахожу старую тряпку, мою пол. Потом выкидываю и дешевую закуску. И та самая недопитая бутылка летит в помойку. Выхожу на площадку, кидаю пакет в мусоропровод.
Иду в ванную. Нахожу старый кусок мыла.
Спустя минут двадцать выхожу. Нахожу расческу, пытаюсь расчесать колтуны. Ничего не получается.
- Давай помо… - начинает Светка, но я грубо ее отталкиваю:
- Сама!
Глядя в то самое злополучное зеркало с трещиной на голове, расчесываю запутанные волосы, кое-где выдираю их клочьями, но эта боль меня не беспокоит. Она отражается в моих глазах вместе со злостью, вместе с правом доказать и выйти вперед, к поставленной цели.
Спустя полчаса мне удается это сделать. В побитом шкафу нахожу свое голубое платье, которое я так ни разу и не надела. Я уже даже не помню, зачем я его покупала. Не важно. Сейчас оно пригодится. Надеваю его, застегиваю.
Под продавленной кроватью нахожу коробку с голубыми туфлями. На какое мероприятие я в них собиралась, память уже не хочет подсказывать. Ну и ладно. Обуваю туфли на небольшом каблуке. Сначала слегка покачиваюсь, но потом, злобно стукнув каблуком по дощатому полу, беру себя в руки.
В своем старом рюкзаке нахожу свою косметику. Наношу на глаза ярко-синие тени, подвожу их черными тенями, делаю яркие «стрелки». Как раньше. Маскирую синяки и мешки тональником и пудрой. Крашусь еще немного. Хорошо. Так и надо.
Спустя часа три после всего в комнате идеальный порядок. Раскрыты створки окна, и ветер словно уносит весь хаос, что был тут два с лишним года. Пусть уносит. Не жалко.
А на столе стоит то самое зеркало с трещиной через всю его площадь. Светка протягивает руку, чтобы его убрать, но я ее останавливаю:
- Нет. Пусть оно стоит тут. Обязательно.
Светка улыбается. Она свое дело сделала.
- Надо было раньше тебя к этому зеркалу подвести, - говорит она, поднимаясь со стула.
- Нет, - отрицаю я. – Надо было раньше его разбить.