Денизина любовь

   
                Запомните мой завет:
                никогда не выдумывайте ни фабулы, ни интриг.
                Берите то, что даёт сама жизнь.
                Жизнь куда богаче всех наших выдумок!
                Никакое воображение не придумает вам того,
                что даёт иногда самая обыкновенная,
                заурядная жизнь, уважайте жизнь!
               
                Фёдор Михайлович Достоевский

           Гадание

На улице лил проливной дождь, штормовой ветер раскачивал соседский фонарь и моя свежеподстриженная лужайка в мечущихся лучах света походила на кипучее море.
Каждый год шестого января в канун русского Рождества в двенадцать часов ночи перед тем, как лечь спать, я включаю телевизор. У меня есть моё собственное гадание. Слова, доносящиеся с экрана, я считаю предсказанием на наступивший год. На этот раз красивый мужчина на экране застегнул ширинку, надел пиджак,  поцеловал красотку, лежащую поперёк огромной кровати.
– Аривидерчи!
Камера переползла с кровати на лампу в стиле «Арт Деко». Значит фильм был американским, только у них показывают такие лампы.
 По экрану чёрными слезами потекли титры. Я расстроилась, что лампам  было уделено мало внимания. В последний момент камера вернулась назад в спальню, где, разметав на подушке длинные прямые тёмные волосы, лежала то ли мертвая, то ли спящая красотка. Думай что хочешь...  Фильмы, как и жизнь, нужно смотреть с  начала и до конца.
 «Аривидерчи» – Что бы это могло значить?  Он её убил и ушёл! Любовь, заканчивающаяся смертью?
От начинающегося года я не ждала ничего хорошего, но  решила  об этом не думать. Вербализация мыслей – вещь мистическая! Мысль записанная – опаснее вдвое .
Одна моя знакомая написала  в рубрике «о себе» на каком-то очередном сайте: «Люблю всё своё, свои дома, свои машины, своих детей, своего мужа!». Обратите внимание, всё во множественном числе, кроме мужа! Может быть и прожила бы она всю жизнь с ним, не похваставшись своим благосостоянием в интернете?
Как известно, любовь – это болезнь. А болезнь может закончится летальным  исходом, то есть, на медицинским языке, смертью. Если это так, то современные психиатры могли бы спасти и Ромео и Джульетту и даже
Анну Каренину, просто прописав антидепрессанты нового поколения. Если же любовь не заканчивается смертью, то она проходит и наступает выздоровление.
 Стараясь ни о чём больше  не думать, я тихонько выключила телевизор. Завтра первый рабочий день нового года.

            Работа
               

Когда я въезжаю в деревню, где я уже много лет работаю,  у единственной в деревне многоэтажки, стоит подросток. Он машет красивой мужской рукой всем проезжающим машинам, ожидая  своего автобуса, который везёт его его каждое утро в школу. В Голландии автобусы возят в школу только дурачков. Мужчины сигналят ему, женщины просто улыбаются. Про то, что он дурачок, знаю только я.  Это я определила пятнадцать лет тому назад , что он никогда не будет умным. Нам всем приятна теплота, и не важно от кого она исходит!
   
В  моём рабочем кабинете был включен свет, значит сегодня работает Дениза, одна из двух моих ассистенток.
У меня были две ассистентки – Дениза и Йока. Разница между ними была такая, что я даже не буду начинать  её здесь описывать. Очень большая разница! 
 Дениза всегда весело сновала по консультации, как ткачиха-многостаночница  в известных документальных фильмах времён наших отцов, а Йока целый день сидела, не поднимаясь, на стуле на своём приличных размеров заде. Самое неприятное было то, что она его не поднимала даже, чтобы налить мне чашку кофе или чаю. Когда Йока всё–таки приносила мне чай,чтобы рассказать что-то из своей жизни, я необыкновенно радовалась и слушала её рассказ, запивая чаем.  Как же наша жизнь зависит от настроения других! В такие минуты я чувствую себя настоящим стадным животным. Сердиться на Йоку не имело ни малейшего смысла. Йокин муж, капитан дальнего плавания, большей частью не бывал дома. Был в плавании. Вернувшись из плавания, капитан  первым делом напивался до эпилептического припадка. Как-то припадок застал его в спальне на втором этаже, пришлось помимо скорой, вызывать пожарную команду, чтобы через балконную дверь подъёмным краном спустить его гигантское тело к карете скорой помощи. Это видела вся деревня. Йоку мне до сих пор жалко, поэтому я прощаю ей нерегулярно подаваемые чай и кофе.
– Ночевал дома! – Дениза внесла в кабинет чашку дымящегося  чая. Это она про своего мужа, у которого был крутой роман с немкой моложе нас. Немка молодая, красивая с высшим экономическим образованием. Борьба Денизы с немкой за своего законного мужа была неравной и нечестной, как сама жизнь.
Моя команда состоит из пяти женщин.  Две медсестры, две ассистентки и один врач – я. Четыре коренные голландки  все с соломенными волосами и я, русская. Кроме меня пользуется косметикой и другими анти-эйджен средствами только Дениза. Остальные разрешают природе делать со своей внешностью всё, что ей угодно. Я часто прихожу в ужас, наблюдая, как быстро развивается процесс старения.
«Любви, заканчивающейся смертью, здесь точно искать не нужно», –успокоилась я.
– Говорит, что остался навсегда, что с ней всё покончено.
– Советую верить. На вере мир держится!
– Ты права, не может же он меня просто так взять и отодвинуть! Он же миллионером стал, потому, что я день и ночь на него пахала. Всё было на мне и дети и дом, а он!.. А он мог свои парикмахерские строить.
Святая правда!  Дениза работает только для своего удовольствия. Деньги – или, вернее, копейки, которые мы здесь зарабатываем, совершенно не  могут влиять на её семейный  бюджет. Её муж владелец сети  успешных парикмахерских в Голландии и последнее время –  в западной части Германии. От неё я узнала всё, что касается идеального ведения хозяйства большого голландского дома.
Хочу здесь пояснить про мою работу. Моя работа – это чистейший пример русского понятия «вляпалась». Я начала её много лет тому назад, подтвердив в Голландии свой диплом врача. Мне тогда казалось, что я одним махом убиваю сразу нескольких зайцев. Работа на полставки, всё–таки, врача, и больше свободного времени для моей маленькой тогда дочки. Со временем моя работа превратилась в эпицентр социальной жизни голландского общества для граждан с детьми от нуля до четырёх лет. Центром этого смерча был врач детской консультации, то есть я.
Если раньше народ жаловался на трудности общения со мной из–за моего акцента, то теперь всем было плевать на мой акцент и от меня требовали советов, направлений и иногда просто очищения души и индульгенции. На мой акцент уже никто давно внимания не обращал, хотя он практически не изменился.
Я включила  компьютер и уж хотела посмотреть, кто сегодня придёт на приём, когда в консультацию ввалилась Клавдия. Клавдия – медсестра, и самая молодая среди нас.. У Клавдии отличная фигура и одета она всегда по-спортивному. Она всегда и везде ездит на велосипеде. Вот и сейчас она, несколько запыхавшись, выпалила:
– У меня две новости: плохая и хорошая. С какой начинать?
– Начинай с какой хочешь.
– Первая – семья Де Фриз переезжает жить в Хаарлем. И к нам ходить больше не будут.
Я оторвалась от компьютера и подняла большой палец вверх.
– Это, я так поняла,– хорошая новость. Давай плохую.
– Она опять беременна!
– Нет! Этого  не может быть! Она мне сама говорила, что ей сделали стерилизацию после последних родов.
– Хорошие семена, прорастают даже ....ээээ... и в стерилизованной почве.
Внутри я радовалась, что нас миновала участь заниматься тем, чем мы меньше всего любили: лишать кого-то материнства.
Госпожа Де Фриз имела уже пятерых детей от разных особей мужского пола.  В Голландии лишают материнства по каждому ребёнку в отдельности, то есть оставляют надежду на то, что следующий ребёнок   не будет спать, как собака, на полу на голом матрасе, и, что самое страшное, в совершенном одиночестве, когда госпожа де Фриз будет наслаждаться ночной жизнью в нашей популярной у туристов деревне на берегу Северного моря.

– И последняя новость – мы тоже будем «строить команду» – будем делать Менеджмент Драйвс.
  Я уже много слышала про этот проект. Наше руководство купило эту программу, чтобы скрепить работающие обособленно коллективы и тем самым улучшить качество работы. Специфика нашей работы заключается в том, что мы все работаем маленькими группками в разных местах провинции.  В каждодневной работе у меня нет контакта с другими врачами, они работают каждый  на своём «острове». Последнее время нам помогает Фейсбук. Фейсбук включен у всех во время работы и через него мы можем срочно проконсультироваться с коллегами или быстро найти себе подмену через «закрытую группу».
– Фейсбук – это служебная необходимость. И никаких комментариев! – сказала я Йоке, когда та стала ныть, что она должна заниматься чёрт-те чем на старости лет.
Потом начался приём. Прививки, советы, направления в больницу. Чтобы выполнять эту работу, нужно иметь железное терпение и способность переместить своё понимание  в сознание матерей различных социальных слоёв – от наркоманок до аристократок.
Новорожденный ребёнок, три недели от роду, весом полтора кило, жалко попискивал на моём  столе. На  крошечном личике была недовольная гримаса. Видно было, что радости ему белый свет не доставлял. Родился недоношенным и худым, потому, что мать курила всю беременность. Никотин убивает не только лошадей!  Не повезло ему с родителями, которых, как известно, не выбирают.
Мать с тремя дочками, у которой были гигианские долги от покупок вещей через  интернет. Социальная служба помогала ей расплатиться с долгами, вела контроль за её расходами и доходами. Женщина и дочки были прекрасно одеты и производили впечатление счастливой семьи. Всё таки – деньги делают людей немного более счастливыми!?
Потом марокканка рассказывала мне, что она занимается тем, чтобы перевести  мужа из немецкой тюрьмы в голландскую. Потому что в Голландии самые лучшие тюрьмы в мире!!! Муж сидит за перевозку наркотиков.
На голове у неё был платок, на шее висела золотая цепочка толщиной в мой палец (пальцы у меня не очень толстые), а из декольте выглядывали новые силиконовые груди – подарок мужу к освобождению. Двухлетний сын был красив, как ангел, избалован, как падишах, и умён, как обычный двухлетка, лавирующий между двумя культурами.
Прививки, советы, направления в больницу, звонки в детский сад.
В конце рабочего дня пришла Вильма. Последнее время Вильма была задумчива и несколько отстранена от нашей производственной жизни. Недавно она вышла замуж за господина старше её на двадцать лет. Мысли и высказывания Вильмы повзрослели сразу тоже на двадцать лет. Мы теперь сто раз должны были подумать, о чём  с ней говорить, кроме работы. Ответы  и сентенции теперешней Вильмы мы переваривали несколько дней, чтобы понять и уместить их в контекст разговоров.
Последнее время рабочая атмосфера изменилась, и не в лучшую сторону. Может быть действительно Менеджмент Драйвс поможет нам всё исправить?!
               
           Голубая ваза               

Прошло, наверное, месяца три  от начала нового года. Гадание на Рождество совершенно стёрлось из моей памяти. Жизнь катилась по накатанной дорожке. Как-то после работы я заехала в магазин  венецианского стекла.  На улице начиналась весна, цвели крокусы и хотелось чего-то праздничного.  Магазин венецианского стекла – это всегда праздник света и цвета.У меня  всегда поднимается настроение в этом магазине. Разноцветное стекло. Совершенно прозрачное. Меня привлекали основные цвета: красный, синий и жёлтый. Вазы были расставлены так, что можно было самой составлять новые цвета, просматривая через несколько ваз одновременно. Купить изделия из венецианского стекла мне не представлялось возможным из-за их цены. Но я всегда выбирала вазу, которую я бы хотела купить в этот момент. Мне понравилась новая ваза аквамаринового цвета, овальной формы метровой высоты. Ваза очень подошла бы к голубым витражам в моём доме, которыми я очень гордилась. Я стала представлять себе, куда бы я её поставила у себя в доме, но метраж моей гостиной совершенно не подходил для такой огромной шикарной вазы. Нужно сломать стенку, разделяющую гостиную с кухней, и увеличить тем самым площадь гостиной, подумала я.
Я представила гостиную без стенки с голубой вазой и моей икеевской кухней. Кухню нужно было менять тоже! И срочно! И вместо икеевской купить кухню совершенно строгого дизайна, которая бы подчёркивала совершенство вазы. «Разломав стенку и поменяв кухню», я вспомнила про пол. Вместо моего дешевого ламмината постелить дубовый паркет, на котором, как в модных журналах по устройству интерьера, отражался бы солнечный цвет из окна, преломляясь в голубой вазе. Наклонив голову, я любовалась найденным сокровищем. Тут мой  взгляд упал  на цену вазы, потом  я прикинула цену дизайнеровской кухни, перестройки дома и нового паркета. Как в фильме, который прокручивают назад, я поставила всё опять на свои места: стенку, кухню, паркет, и тихонько вышла из магазина. Странный это был магазин! Я никогда не видела кого-нибудь, кто покупал бы эти вазы, я вообще редко видела в нём покупателей.
– Инна, доктор Инна, – орал мужчина с буйной соломенной шевелюрой. Я даже оглянулась для уверенности, но оклик относился ко мне.
Странно, что меня кто-то знал в этом маленьком городишке, который лежал в некотором удалении  как от моего дома, так и от  места работы. У меня есть несколько таких адрессочков, по которым я езжу... хмм... типа сама по себе, с трудно объясняемой целью. Муж подозревает меня в неизвестной ему части моей личной жизни только раз в году, когда пробег моей машины оказывается в два раза больше, чем пробег его «фиата», при том, что он работает гораздо дальше от дома, чем я. Я всегда делаю вид, что не понимаю что он имеет в виду. На этом подсчёт километров обычно и заканчивается.
– Кофе? Я угощаю!– это был Ян, муж Денизы. Рядом с ним стояла худая дама.
–Моя сотрудница, – пролепетал Ян
–Эмма,–уверенно протянула руку незнакомка. Тут я поняла, что это и была та немка, про которую говорила мне Дениза.
–Привет, Ян! Это будет моя восьмая чашка кофе с утра и ни одного кусочка хлеба...
– Понятно! Пойдёмте дамы, я знаю здесь отличное кафе для ланча на берегу.
Кафе было, действительно, отличное с прекрасным видом из окна на море.
Я стала незаметно рассматривать Эмму. Если сначала мне показалось, что она не представляет из себя ничего особенного, то через полчаса я была просто сама влюблена в Эмму. Шоколадного цвета волосы и голубые глаза. Правильные черты лица с высоким арийским лбом. Но дело было совсем не во внешности Эммы. Эмма была раскрепощённой, уверенной в себе западной женщиной. Она спокойно ела бутерброд с овечьим сыром и мёдом, подлизывая капельки стекающего мёда языком. Нож и вилка лежали нетронутые рядом. Эмма была женщина, которая не знала ни бедности, ни коммунизма, ни комплексов неполноценности. Если в начале моей жизни в Голландии я считала,что русские женщины и умны, и красивы, и воспитаны, и умеют приспособиться ко всяким обстоятельствам, то со временем я поняла, что приспосабливаться ни к чему женщинам не нужно, всё должно быть гармонично и естественно. Про остановку коня и делания из всего конфетки здесь никто ничего не понимал. У женщины на западе привилегированное положение в обществе только потому, что она женщина. Это-то и демонстрировала Эмма каждую секунду. Она была натуральна, как сам воздух, которым мы дышали.  Я поняла, что не Ян выбрал Эмму, а жизненные меридианы Эммы и Яна пресеклись в одной точке совершенно непредсказуемым образом, и Яну ничего больше не оставалось делать, как обожать Эмму. Мне показалось, что будь в той точке пространства любой другой мужчина, с ним случилось бы тоже самое. Под другим мужчиной я не исключала и моего мужа. Эмма – это природное явление, как молния или ураган. Выбор всегда принадлежит ей. По крайней мере, мне так показалось.  Мы разговаривали о пользе спорта. Впрочем, какая разница о чём мы разговаривали? Я смотрела на Эмму и думала, что есть что-то общее между Эммой и Денизой.
Мне пора было уходить. Вспомнился анекдот про Штирлица, который я раньше рассказывала, чтобы непроизвольно закончить разговор. Но для того, чтобы рассказать анекдот про Штирлица, мне нужно было долго рассказывать, кто такой Штирлиц, и что слово « конец» имеет в русском языке различные значения. Это одна из негативных сторон эмиграции – потеря коллективной памяти. Хотя, Эмма была из тех женщин, которые могли понять что такое «вне игры» в футболе и «старый русский Новый Год» у русских.Это у моего мужа был всегда тест интеллигентности для женщин – понятие «вне игры».
Вместо этого я неожиданно для себя выпалила: « Можно ли выпить кофе в постели, если ты живёшь один? Да! Но для этого нужно встать,  одеться, сварить, раздеться, лечь и выпить!» Мы с Эммой закатились от хохота, Ян два раза хихикнул из приличия. Я допила капуччино и распрощалась. По дороге к авто я поняла, что общее между Эммой и Денизой – это безукоризненное чувство стиля. Короче, Ян выбирает один и тот же тип женщин.
 Домой я вернулась в полном смятении.
               
           Менеджмент Драйвс

После ужина я заставила себя открыть сайт с вопросами по Менеджмент Драйвс.
Оказалось, не всё так просто! Прежде, чем компьютер присвоит тебе определённый цвет, нужно ответить на массу вопросов в себе и о своей работе. И не просто «да» или «нет», а нужно распределить выделенные десять очков от страшного негатива до нездорового позитива.
На вопрос: «Скучно ли тебе на собрании, когда всё вопросы уже решены и люди продолжают пережёвывать уже давно решенное?»  десять баллов нужно было распределить между:
– Нет, я учусь находить нужное решение.
– Немного, но мне интересно мнение товарищей.
– Мне всё равно, так как рабочее время ещё не закончено.
–  Да, мне скучно.
– Я просто бешусь от ненужной болтовни.
– Ой!
Я решила отвечать так, как бы хотели слышать мои работодатели, но вопросы повторялись снова и снова, в несколько иных выражениях.
Довольная собой, тем, что я создала образ от которого должны были бы прийти в восторг начальники всего мира, я нажала на кнопку  «результат».
Оказалось, что мой цвет ЖЕЛТЫЙ с примесью ЗЕЛЁНОГО. Это значило, что у меня практически всё управлялось логикой и анализом, что социальная сторона работы (мы же социальные работники) у меня присутствует , но в большей мере, как любопытство. Что у меня слабо развито лидерство и нет привязанностей   к  традициям. Чем дальше я читала эту радужную муть, тем больше я узнавала в ней себя.Мне стало даже несколько не по себе. Это похлеще китайского гороскопа!

          Новая тайна

На следующий день была суббота. Как водится, я валялась в постели до десяти. Муж мой, наоборот, активен и бодр в эти утренние часы выходного дня. За то время, что я пребываю в постели с каким–нибудь романом или просто сплю, он успевает погулять с нашей таксой Сениной и съездить на велосипеде на станцию за бесплатной газетой «Метро». Когда я спустилась вниз, он сидел за накрытым столом с чашкой кофе и читал газету. Я села напротив и стала намазывать масло на хлеб и поневоле читать первую страницу газеты «Метро», которой муж закрывался от меня.
На первой странице была заметка про вооруженный налёт в кафе «Дюны», вчера в четыре часа дня.  В кафе на этот момент находилась только одна пара средних лет и хозяин заведения. Когда вооруженный преступник наставил свой пистолет на хозяина с требованием открыть кассу, женщина, применив приём карате, выбила пистолет и обезоружила преступника. Приехавшая через десять минут полиция установила, что пистолет был игрушечным, но преступнику было предъявлено обвинением в вооруженном нападении. В суматохе не удалось установить личность женщины, потому что к моменту задержания она и её спутник исчезли. Всех граждан, что–либо знавших об этом событии, просили звонить по телефону.
– Ты читал? – спросила я мужа.
– Что?– промычал муж из-за газеты.
– Про нападение...
– Ааа.... пистолет-то был не настоящий. Может быть это была шутка, а не нападение...
– Ничего себе шуточка, – промямлила я и стала жевать бутерброд со старым сыром.
Только в обед меня осенило, что кафе «Дюны» – это было то самое кафе, где мы пили кофе с Яном. В то время в кафе было четыре человека: я, Ян, Эмма и хозяин. Я ушла из кафе в половине четвёртого, чтобы до прихода мужа быть дома. 

           Тренинг               

Тренингом по Менеджмент Драйвс заправляла психолог – Марайка. Мы должны были рассказать коллегам о своих цветах, то есть о своих сильных сторонах и недостатках.
Йока была синяя, то есть всё по буковке закона и всё отлично документировано.
Дениза была зелёно-фиолетовой – комбинация домашних традиций с любовью к людям.
Клавдия – зелёная (жизни общества и ближних превыше собственных интересов), а Вильма – сине-зелёная и с небольшим оттенком красного. Это означало, что зачатки лидерства в нашем коллективе всё-таки имели место. Рассказы моих коллег мне показались логичными, никаких сюрпризов.
А дальше был ланч, во время которого все говорили о предстоящих отпусках. В Голландии говорят об отпусках, когда не хотят говорить о чём-нибудь существенном.
После ланча Марайка завела модную песенку «Формидабль». Песня мне тоже нравилась, но ситуация была очень далека от формидабль.
– А теперь обсудим и те цвета, которые вам не нравятся, от которых, прямо говоря, вас воротит, и расскажете об этих ваших цветах не вы сами, а дадим высказаться вашим коллегам.
Мне повезло, что я там была одна врач. Думаю, врачи бы обо мне высказались иначе,что я совершенно не вписываюсь в трафарет голландского врача. Клиенты только меня называют в нашей консультации на ты. Одну из всей нашей команды!
Начали с меня. Вяло высказывались. Йока: что я ненавижу синий цвет то есть бумажки, и она заполняет за меня карты для вакцинации, и что это не входит в её обязанности.
У Денизы и Клавдии замечаний не было. Вильма сказала, что у меня нет красного и мало оранжевого, что отражается на лидерстве в коллективе, то есть в нём нет лидера. И что я завожусь по пустякам, а именно когда не работает компьютер или родители опаздывают на приём. 
Ну, где–то так! – подумала я.
Обсуждение  нелюбимых цветов Йоки вылилось в настоящую склоку. Стали вспоминать друг другу всё что можно, и не только цвета. Марайка ничего не могла с этим поделать.
Разогревшись на негативных цветах Йоки, все дружно перекинулись на Денизу. Тут я насторожилась. Мне казалось, что у Денизы нет негативных сторон. Это я объясняла тем, что Денизе работала для души, а не для денег, как мы. Но в запале вседозволенности Йока сказала, что отсутствие отрицательных сторон действует на окружающих ещё сильнее, чем наличие таковых. Йока высказала предположение, что Ян покинул Денизу именно поэтому. Что ему нужна настоящая женщина, а не робот в юбке. Так и сказала: «робот в юбке».  Скандал закончился ровно в пять, когда наступило святое время расходиться по домам.
 
                ***
Дома я заснула у телевизора. Муж накрыл меня пледом, на котором обычно спала моя такса.
Ночью я проснулась от от боли в правой коленке от неудобной позы на маленьком диване в совершенно тёмной комнате. Плед вонял псиной. Я с наслаждением вдыхала родную вонь, лежала, смотрела в тёмный потолок и думала: каким цветом можно объяснить любовь к собачьему запаху?
Утром коленка распухла так, что о работе не могло быть и речи.
Я считала, что мне повезло, потому что идти на работу после вчерашнего мне совершенно не хотелось.



          Свет в конце туннеля

На следующий день утром часов в десять пришла Дениза с куском итальянского мыла. Она мне часто приносила эти замечательные куски ароматного мыла. Мыло я клала в большую мыльницу на кухне, и запах распространялся на весь дом, вытесняя запах псины.
– Долго  думаешь проваляться со своим коленом?
– Чем дольше,тем лучше! После вчерашнего нет ни малейшего желания...
– Рентген хоть  сделай, может, там инфекция.
– Ходить совсем не могу, кофе делай сама.
Дениза уже заряжала аппарат на кухне, и дом наполнялся запахом свежего кофе.
Мне стала уютно и приятно, как будто вчерашнего дня и не было.
– Уехал вчера опять в Кёльн, – начала Дениза про своего мужа.
 – Не знаю, любила бы я его так без этой немки или это она так на меня влияет. Мы с ним так давно вместе! Казалось, что мы стали чем-то одним. Он часть меня. Это же я его таким сделала. Я понимаю эту немку: его нельзя не любить!
Я научила его всему: видеть детали, манере одеваться, даже юмор у нас с ним одинаковый.
Это у вас в России мужики всё. Поэтому и довели страну до ужаса. Правда же?
– Последнее время я не знаю, где это «у нас», там или тут.
– А я вот себя чувствую русской, когда думаю, как я его люблю,так любят только русские женщины! – в голосе Денизы звучала нежность и решимость.
– Не отдам я его ей, –  почти прошептала Дениза.
– А про вчерашнее не думай. Это просто клапаны сорвало на паровом котле. Дальше ничего не будет. Всё будет, как всегда.
Я слушала Денизу, а представляла себе Эмму. Ланч с Эммой был весной, а сейчас уже бушевало лето. «Бушевало» – это так, для красного словца. Разница с весной была только в том, что на деревьях были листья, а крокусы сменили гортензии. В остальном разницы в периодах года в этой стране у Северного моря мало, даже одежду можно не менять. Поэтому дни, когда температура поднимается выше двадцати градусов, здесь используют на всю катушку, то есть снимают с себя почти всё. По телевизору начинается дискуссия «до какой степени голым можно ходить на работу», но она затихает сама по себе, потому что летние температуры держатся не дольше трёх дней.
Мои симпатии перекочевали опять на сторону Денизы. Она отлично выглядела для своего возраста. Тёмное платье в мелкие цветочки, лаковый поясок и лаковые туфельки очень молодили её. Волосы Дениза носила коротко. Проседь в её русых волосах придавала ей королевский шик. Серые глаза и холёная кожа вызывали зависть. Губы слегка подведены светлой помадой. Спокойная речь и мелодичный голос. Конечно же Дениза могла найти себе спутника жизни, но этот вопрос даже не обсуждался. Ей был нужен только Ян.
Дениза поднялась, чтобы уходить и как бы мимоходом заметила:
– У меня нашли метастазы в костях и лёгких.Совсем неожиданно... Пошла к домашнему врачу с усталостью, а  вышло совсем другое...
Десять лет тому назад у Денизы был рак щитовидной железы, который успешно вылечили радиоактивными препаратами.
– Метастазы рака щитовидной железы хорошо лечатся! Только не нужно тянуть с лечением.
– А зачем? – Дениза смотрела, как и Сенина, через окно на улицу.
– Чтобы потом одной долго умирать в моём дворце?
– Лечи коленку! Чем дольше болеешь, чем больше придётся потом навёрстывать. Подмена делает только самое необходимое, сама знаешь.
– Когда мы были маленькими, мы ходили с Яном в школу в соседнюю деревню. Вдоль дороги росли старые деревья, их кроны сходились высоко наверху, закрывая небо. Я всегда боялась ходить по этой дороге, мне казалось, что это не дорога, а глотка великана, и он может в любую секунду нас проглотить. Но когда Ян брал меня за руку, мне становилось не страшно и я видела кусочки неба за кронами деревьев. Мне сейчас очень страшно и некому меня взять за руку. Я боюсь, что великан меня всё таки проглотит.
Пересилив боль, я подошла к окну, чтобы посмотреть, как Дениза садится в машину.
Сенина легонько подскуливала, ей явно хотелось брехать через окно во весь голос, но она боялась получить от меня нагоняй за брёх без цели. Небо было почти синим. Облака в этот день не плыли, а проносились по небу справа налево так, что приходилось поворачивать голову, наблюдая за их движением. Облака были похожи на бюсты Ильича в различных ракурсах. Сейчас половина голландского населения отпросилась с работы и лежит на пляжах, таращась в небо, потому что никто не купается в холодной воде. Все смотрят на облака, но то, что они похожи на вождя революции знаем только мы, русские. И он опять объединяет нас друг с другом, наш Ильич.

В ту ночь мне снился свет в конце туннея из сросшихся деревьев. В конце стоял кто-то большой и расплывчатый. Он спрашивал: «Была ли у тебя в жизни большая любовь?» И я отвечала: «Большой не было, были маленькие, но я знаю, что это такое. Я видела, я чувствовала, я слышала».



           Лето

Через неделю коленка моя прошла и всё пошло, как и было, как будто никакого Драйвса и не было. Йока сидела, не вставая, на стуле, обсуждая последние сплетни нашей деревни с родителями. Дениза не работала. «Начала лечение», – подумала я.
И опять прививки, советы, осмотры клиентов от нуля до четырёх.
Мать двух детей, которая жила под девизом: «Дети – моё всё!». С медицинской точки зрения с детьми было всё отлично, но у меня не хватало аргументов убедить её, что матери нужно строить свою личную жизнь, независимую от детей. Что рано или поздно дети захотят жить самостоятельной жизнью, а она останется ни с чем – без работы, без интересов, вне общества. Что дети не будут воспринимать её всерьёз, так как она никакой роли в обществе, где им предстоит жить, играть уже не будет. Что её ждёт страшное разочарование в будущем. Так относятся к кошкам, про которых в соцсетях тоже пишут, что они «наше всё». Но кошки навсегда остаются кошками, а из детей вырастают люди! Но как в этом убедить супермать, сидящую передо мной?!
Два отца-гомика, которые усыновили дочку из Америки. Они были возбуждены и счастливы. Один из них работал домашним врачом в Амстердаме. Мы знали друг друга давно, это был их второй усыновлённый ребёнок. Первым был красивый темнокожий Армстронг. В котором они души не чаяли.
– Она похожа на тебя, – сказала я домашнему врачу. Он расплылся в счастливой улыбке.
– Мне все это говорят.
Они наперебой рассказывали, как проходило усыновление и как им здорово повезло с девочкой. Жаловались, что всё стало дороже, что заплатили состояние, но ни о чём не жалеют, так как дети – это самое прекрасное в их жизни. Я как-то видела, как они вчетвером делали покупки на главной улице деревни. Счастливее лиц я не видела уже давно в моей жизни.
Последней была мать трёхлетней девочки, которая боялась отдавать свою дочку в детский сад, после голландских скандалов с педофилами. Рассказала, что она уже два месяца берёт отпуск без содержания и что все сбережения семьи из–за этого на исходе. Я убедила её, что незаметными действия педофилов для детей не проходят, что внимательные родители, заметят перемены в поведении ребёнка. Для подстраховки мы договорились о встрече через месяц, чтобы всё ещё раз как следует обговорить.
 После работы я поехала к Денизе. Это был ещё один «адрессочек» куда я накатывала свои километры.
Ах, какой у Денизы был дом! Не в рядок, не два под одной крышей, а настоящая вилла. Построенная архитектором, из кирпичей старого разобранного особняка семнадцатого века. В вестибюле широкая, ведущая на второй этаж лестница, снизу видны перекладины высокого потолка второго этажа, отчего дом кажется ещё огромнее. Справа от лестницы уютная просторная кухня, где мы любим иногда выпить нашим женским коллективом и обсудить детали работы. Гостиная слева, не менее уютная,чем кухня, но мы никогда там не сидим. Дом, к которому подошло бы английское изречение: Less  is more. Я с удовольствием хожу в гости к Денизе.
Настроение у меня было пасмурное, несмотря на то, что светило солнце и чирикали птички.
– Нет, –  сказала Дениза, – лечение ещё не начали, но нужно сдать столько анализов и пройти столько врачей, что ходить на работу просто не остаётся времени.
Дениза выглядела как всегда, была аккуратно одета и причёсана. Она сидела на диване с осанкой коронованной особы. На кухне хлопотала прислуга, ставя принесённые мной тюльпаны.
– Всё хорошо! Перспективы лечения прекрасные. Детей я успокоила, Ян уехал в Германию. Всё, как всегда!
Мы перешли на веранду. Пили кофе, и я  любовалась идеальным газоном. Как они делают, что у них в газоне больше травы, чем мха?
– Ты знаешь, я решила отпустить Яна. Я думаю, что мне будет лучше, если я буду знать, что он счастлив с ней. – Она помолчала, а потом добавила: «С Эммой».

                ***
               
Потом мы с мужем уехали в отпуск в Италию. Небо, солнце и истоки христианской культуры – наши лучшие друзья. Никакая страна мира не может сравниться с Италией.
В гостинице я две недели наблюдала за пожилой немецкой парой. Им было далеко за восемьдесят. По возрасту и манерам он мог быть вполне штурмбанфюрером СС – нет, ни в коем случае ни гитлерюгенд – с такими-то повадками! Или повадки появились позже, когда построили стену? Тогда он должен был бы быть высоким офицером Штази. Мадам была не намного моложе него, с горбатой спиной, коротко стриженными каштановыми волосами и сильно подведёнными глазами. Она носила бикини на тонких верёвочках и похоже было, что она совершенно не стеснялась показывать свою висящую и морщинистую кожу. Они мало друг с другом разговаривали. Он методично вышагивал по аллейкам, как робот на трёх ногах, постукивая палкой, а она  совершала множество ненужных телодвижений, как моя Сенина во время прогулки, рассматривала растения, звонила по телефону, пыталась читать афишки в парке. Их можно было видеть везде на пляже, в парке и у бассейна. Когда мы уходили вечером спать, они ещё сидели на террасе с  огромными округлыми бокалами красного вина, а утром, когда мы приходили в ресторан для завтрака, они уже пили шампанского.  Они ни с кем не разговаривали, я слышала её голос только, когда она говорила по телефону, старушищий, скрипящий. Видно было, что им никто не нужен и им хорошо вместе.  Она таскала за собой огромную сумку, устраивала для него место на лежаке у воды, намазывала ему бутерброды и наливала ему утром шампанское. Он позволял ухаживать за собой, как что–то само собой разумеющееся. Они вызывали хорошую зависть. Я смотрела на них и думала про Эмму и Яна..

            Конец

В сентябре нам поменяли график работы, вместо четверга мы стали вести приём в пятницу по просьбе родителей.Многие голландцы с детьми работают четыре дня в неделю, выделяя таким образом больше времени для детей. Они называют это «длинный выходной».
Оказалось, что это было правильное решение, В пятницу к нам приходило больше отцов, настроение у всех было слегка приподнятое. Слышался смех и шутки. Папаши приносили часто что–нибудь сладкое  к  кофе, которым они охотно пользовались в комнате ожидания. Без мужчин мир станет серым и блеклым, как ни  обидно в этом признаваться нам, женщинам.
По пятницам  к нам стал ходить мой «любимый папаша». У меня всегда бывают « любимые» папаши. У меня почему–то у меня  никогда не бывает «любимых» мамаш.
Это был парень лет тридцати пяти, который жаловался, что его дети умнее его и во многих случаях он проигрывает интеллектуальную дуэль со своим двухлетним сыном. Он говорил это совершенно серьёзно и я совершенно серьёзно выслушивала и кивала ему. По специальности он был адвокат. Йока говорила, что очень успешный. А Йока хорошо знала деревенские сплетни. Фамилия его была П'ятак. Когда я ему рассказала, что это обозначает по–русски, он пришёл в бешеный восторг и с этого момента  протягивал мне руку со словами Пятикопеечный.
Про Яна и Эмму я больше ничего не слышала. Дениза не работала, она проходила курс лечения. Мы отослали ей букет цветов со словами «Возвращайся скорее!». Вообщем–то, обычные формальности.
Кончался год, от которого  «я не ждала ничего хорошего». Ничего страшного и не случилось! Я, конечно, не верила всяким гаданиям, но всё таки....
За неделю до Рождества Дениза повесилась  в своём доме на  перекладине  на верху.
Когда Ян после очередного сомнения, решил вернуться к Денизе, она висела на верху, точно в центре пространства над  широкой лестницей
Думаю, что это выглядело эффектно, как и всё что делала Дениза.
 За почтовый ящик Дениза подсунула письмо, в котором предупреждала, что Яна в доме ждёт неприятный сюрприз, что она ему всё прощает и желает любви и благополучия.
Это было для нас шоком, мы даже отменили приём на один день.  Но,через месяц после похорон никто больше не вспоминал ни про Денизу, ни про Яна.
Атмосфера на работе наладилась. Неужели  нам помог Менеджмент Драйвс?
Йока взяла часы Денизы и у нас теперь одна ассистентка.  Она как жила со своим капитаном, так и живёт. Капитан всё так же пьёт, сойдя на берег. Обхват Йокиной талии увеличивается. Она  активно занимается  воспитанием внуков, пока её дочери  занимаются бизнесом по продаже различных приспособлений, обогащающих половую жизнь(очень культурно, считаю, выразилась о продаже дилдо), а зять работает в лавке, делающей татуировки на пляже.
В остальном в нашем коллективе изменений нет. Работы стало меньше, потому что кризис и рождается меньше детей.

Да, мефрау Де Фриз вернулась из Хаарлема назад к нам в деревню. Через полгода она родит и мы будем опять учить её, как кормить и воспитывать детей от рождения и до четырёх лет. Радует, что на нам доверяет больше, чем нашим коллегам в Хаарлеме.
И кто знает, может быть она будет образцовой матерью хотя бы своему седьмому ребёнку.
Сколько разнообразия и непредсказуемости в нашей работе!


            Послесловие.

Использование антидепрессантов в Голландии  настолько велико, что их остатки очень трудно удалять из сточных вод при очистке, не буду вдаваться в технологические подробности очистки сточных вод, скажу только, что количество антидепрессантов в голландской питьевой воде самое высокое в Европе. Поэтому таких историй, как про Ромео и Джульетту и Анну Каренину, здесь произойти не может. Могут иметь место только такие истории, как про Денизу и Яна.