39. Голос из пропасти. Эссе о творчестве

Время - это прОпасть, в которой недолго и пропАсть. Снкунды, минуты, часы - словно крылатые и невидимые вампирчики - вгрызаются в тело человека, а помимо всего они ещё и душееды. Дряхлеет жизнь, всё больше маленькому "да" противостоит большое "нет". Несётся через вихри переживаний и ситуаций, разного рода случайностей - прямо в зыбь настоящего и в пространство грядущего слабый голос Творца - глас вопиющего в нашей пустыне несметных толп. Творчество - это не пудовые кулаки, грозная пасть или золотая нора богатства - оно и должно быть слабым внешне, словно агнец, которого ведут на заклание. Оно является вопрошанием неустроенной в быту, мятущейся души о смысле жизни, добра и зла, мира и человека на Земле - и индивидуальным ответом на все противоречия реальности. Оно всегда ищет лучшего но не находит такого лучшего, что можно реализать в социуме целостно и без искажений. Творчество - тоска по идеалу, приобщение к нему. Оно - нежная фиалка - её очень легко растоптать сапогами глупости, превратить в маленькую могилку равнодушием, осмеять чванством. Но в слабости творчества его сила. Легкоубиваемое, оно вновь и вновь воскресает, столь же необходимое, как вообще стихия идеальности. Оно призрачно, подобно свету, но точно также, как свет пронзает тьму своими факелами и светлячками. Пока существует сама человеческая потребность в творчестве, оно возрождается и изменяет постепенно сам лик цивилизации - новое Слово и новое Дело человека на новой земле. Многое, вопреки всему, доходит до читателя и становится необходимым элементом общей культуры. Но много талантов, идей и прозрений погибает в своей глуши - любимое лакомство Времени! Рукописи горят столь же ярко, как дрова.  Где есть святыня, там ищи и мучеников во славу её!  Доходящее до потомком меньше того, что не дошло. Жизнестойкое в целом, творчество уязвимо в частностях, в конкретике жизни. Если творчество удел избранных судьбою на деяния света, то творцы всегда в меньшинстве, а их миры противостоят миру обыденной материальности. Проходят века и продукция творчества в области, например, литературы и гуманитарного знания, отдаляется от вульгарной массы с её мелкими запросами и потребностями. Более того, творчество, часть творений, становится вдруг духовной проституцией и кричит о своём величии на всех углах мира. Во все века более всего обыватель желал хлеба и зрелищ. Да и всегда были корыстные творцы, сделавшие из своего таланта кормушку для пропитания и средство житейских выгод. Творчество здесь из самоцели превращается в "средсто достижения другого". К тому же творец находится в огромной зависимости от чинов, денег и случая. Порою лишь случайная встреча с добрым дядей-спонсором определяет то, что книга будет издана. А порою книга не имеет спроса у читателей не в силу своих недостатков, а, напротив, в силу своих достоинств. Творец теряет веру в себя и в своё Дело. И всё же поначалу раненая птица, вместо падения, пытается взлететь выше прежнего.  Но с высоты падать больнее. Успехи творца в любое время могут поменяться на неудачи.
Уже по своей природе творчество трагично, оно не находит удовлетворения и творчество отдельного субъекта неизбежно приходит к своему концу. Старое перестаёт волновать, для нового нет уже сил, не хватает таланта; вдруг обнаруживаешь что другие творцы более искусны. Чуждая среда,утопические чаянья, напрасные воспоминания... И мечется творец по миру в поисках самого себя - нового, созвучного современности, в поисках новых тем и озарений. А Время, источник всех одряхлений, тут как тут. Множество монстров окружает творца - сомнение, тоска, пессимизм, отчаяние... И когда-нибудь он находит свою пропасть - и прыгает в неё. В лучшем случае он становится Голосом из Прошлого. Потребитель может не расслышать этот тихий голос и призрак творца напрасно будет носиться над головами толпы, не привыкшей смотреть вверх.
Самое ценное для творца, пока он жив, найти родственные души - читателей или таких же любителей Слова, как он сам. И творец понимает: если в глобальном масштабе погибнет Творчество - погибнет всё. А порою кажется, что лучше отсутствие жизни вообще, чем жизнь без творчества.
Октябрь, 2002.