Глава 33. Тень ужаса

      Наутро Эстелла запланировала вылазку из дома, но внезапно у неё поднялась температура, а на шее выросла припухлость размером со сливу. Чола до полудня отпаивала хозяйку целебными травами, но лихорадка не проходила. Головная боль, слабость и жуткий озноб сковали девушку. Самочувствие Эстеллы ухудшалось буквально по часам. Маурисио велел Чоле идти к доктору Дельгадо, но, пробегав час, служанка вернулась с сообщением: доктор прийти не может.

      — Что значит «не может»? — скрипнул зубами Маурисио.

      — Ну, он в госпитале, так служанка его сказала.

      — Что значит служанка? А с самим доктором ты разговаривала?

      — Нет, я ж говорю, он госпитале, — Чола украдкой зевнула.

      — И где ты была целый час?

      — Ну… я болтала с Бией, докторовой служанкой. Да вы не переживайте, сеньор. Сеньора Эстелла оклемается, а Бия сказала, доктор занят в госпитале, ему некогда. Там мертвяков же полным-полно. Он вообще тип опасный, энтот доктор, нельзя с ним связываться, мертвяки поди уж вселились в него, — Чола говорила с восторгом.

      Маурисио едва удержался от пощёчины, вложив руку в руку и хрустнув пальцами.

      — Идиотка! — выругался он. — Моя жена умирает, а ты занимаешься ерундой. Живо топай наверх и ухаживай за Эстеллой! Если ей станет хуже, я тебя убью, дрянь цветная! Пойду сам за этим докторишкой. Плевать мне, что он занят. Я его кнутом сюда пригоню, как безродного мула.

      Отсутствовал Маурисио пару часов. Явился взвинченный, но с доктором Эухенио Дельгадо — чуть не за шкирку его приволок. Некогда красивое лицо доктора было неузнаваемо. После смерти сына и жены он дневал и ночевал в госпитале, осунулся и постарел; отчетливо проявились морщины у его губ и глаз. Осмотрев Эстеллу, доктор огорошил сразу:

      — У неё все признаки чумы. Видите этот узел на шее? Я бы на вашем месте отправил её в госпиталь.

      — В госпиталь?! — взбеленился Маурисио. — Чтобы моя жена валялась на полу в грязном госпитале? Ни за что! Она останется дома, а вы обязаны её вылечить!

      Доктор Дельгадо развёл руками.

      — Маркиз, в данном случае я бессилен. Люди умирают сотнями. Эта зараза неизлечима, она уничтожила полгорода. Нам остаётся ждать конца или чуда.

      — Тогда какой из вас доктор, если вы ничего не умеете?! — в гневе Маурисио схватил эскулапа за воротник и потряс его, как мешок с опилками. — Шарлатан проклятый! Вон отсюда! — он вытолкал доктора Дельгадо из замка взашей.

      Эстелла бредила, крутясь во все стороны, и с губ её срывалось имя Данте. Маурисио бесился, не зная что предпринять. Даже Чола была поражена, увидев его искреннее отчаяние. Зато Мисолина расправила пёрышки. Узнав о диагнозе Эстеллы, она нацепила ярко-красное платье с декольте и велела Чоле принести бутылку вина — «отпраздновать эту новость».

      — Но, сеньора, — заспорила Чола, — чего тут праздновать? Ваша сестра больна, у ней чума. Как вам не стыдно?

      — А почему мне должно быть стыдно, а, служанка? — фыркнула Мисолина. — Всё складывается донельзя удачно. Эта гадюка сдохнет, Маурисио овдовеет и женится на мне. Мы же с ним любим друг друга, а моя сестра всё портит.

      Чола ушла, а Мисолина радостно и долго выделывала бальные па. Но горничная была так возмущена, что нажаловалась Маурисио. И тот закатил скандал.

      — Ах, ты, неблагодарная! Эстелла тебя приютила из жалости. Я был против, но не выгнал тебя ради неё! Как ты смеешь радоваться её болезни?

      — А я должна плакать что ли? — Мисолина невинно похлопала голубыми глазами. — Не вижу повода для грусти, вот-вот на меня упадёт счастье! Не кричите, мой любимый маркиз, давайте лучше отметим это событие. Вино, кальмары, пирожные… Скоро вы станете вдовцом, и мы наконец-то будем вместе, — Мисолина на цыпочках подкралась к Маурисио, выпятив полуобнажённую грудь, и сложила губки бантиком. — Лучше не нервничайте, а поцелуйте меня.

      — Да ты совсем больная! — вскричал Маурисио. — Закрой рот и не смей оскорблять Эстеллу!

      — Я лишь называю вещи своими именами. Эта плебейка мне немало крови попортила. А когда она женила вас на себе, я так страдала, так страдала! — и Мисолина театрально приложила руку ко лбу.

      Хлоп! Маурисио закатил ей оплеуху. На щеке Мисолины проступили отпечатки его пальцев.

      — Дрянь!

      — Зачем вы меня бьёте? — не унималась Мисолина. — Давайте не будем драться, а лучше займёмся любовью!

      Маурисио среагировал бурно. Взлетев по лестнице, он ворвался в комнату Мисолины и начал вытрясать из шкафа её вещи.

      — Что это вы делаете, милый? — жеманно пролепетала Мисолина, появляясь на пороге. — О, я знаю! Вы хотите сделать мне подарок в честь нашей будущей свадьбы и обновить мой гардероб? Ах, как чудесно! — она захлопала в ладоши. — А то мне стыдно уже ходить в этих обносках, каждое платье я надевала не менее двух раз.

      Маурисио молчал и, пыхтя от злости, распихивал одежду Мисолины по тюкам и баулам. Когда вещи были запакованы, он выбросил их с балкона.

      — Пошла вон из моего дома!

      Мисолина такого не ожидала и не поверила Маурисио, даже когда он вытолкал её на улицу, захлопнув дверь ей в нос.

      Он вздохнул с облегчением, наивно полагая, что избавился от прилипчивой девицы. Как бы не так! Спустя время, в гостиной раздались грохот и звук разбивающегося стекла. Мисолина швырнула в окно первого этажа булыжник и через этот импровизированный вход залезла обратно. У Маурисио аж вся злость пропала.

      — Ты… ты вообще здорова? Ты же просто дура! В голове не укладывается…

      — Я — будущая хозяйка этого дома, будущая маркиза Рейес. Я ваша судьба, милый, и я вас не отпущу, — повиснув на Маурисио, Мисолина смачно поцеловала его в губы.

      Он, с яростью оттолкнув её, выбежал на улицу с криком:

      — Я с тобой в одном доме не останусь! Сумасшедшая!

      — Возвращайся, любимый, я буду тебя ждать, — ангельским голоском пропела Мисолина ему вслед.

------------------------------
      Данте шевельнулся, чувствуя боль в боку. Оказалось, он лежит на берегу, а под ребро ему впивается камешек. Данте сел, стряхнув с себя листья, и огляделся. Река, лес — их с Эстеллой любимый берег. Смахнув с глаз прилипшие волосы, Данте проморгался. Голова болела дико, до слёз, а мышцы как свинцом налились. Чёртова мигрень! Данте уткнулся лбом в колени и некоторое время так сидел. Он не помнил ни чуму, ни месть, ни Тибурона с Ией, ни даже рассказа Кларисы о родителях. Но, когда боль немного отступила, он вспомнил Эстеллу. Она не любит его. Она сказала это ему в лицо, а потом её арестовали, а потом… потом он взял её вину на себя и попал в ад. Вспомнил он и предательство семейства Ортега, когда они отправили его в Жёлтый дом. Ни разу не навестили, не побеспокоились о нём. И плевать им было, что его держат на цепи, как собаку. А дальше — полный провал.

      Данте мотал головой, но память упорно не возвращалась. Он потрогал себя за шею — цепей и ошейника там не было. Неужели ему удалось выжить и не сойти с ума? Данте взглянул на свои руки. Изумрудный перстень, надетый на левый мизинец, искрился и дымил, и у Данте стучало в висках. Ему было так плохо, что внутренности едва не лезли через горло. И юноша сдёрнул перстень — с груди мгновенно упали оковы, а в голове будто зажёгся луч света.

      Данте глянул и на обручальное кольцо, ледяное, как сосулька. Но, стоило его коснуться, и оно выпустило струйку чёрного дыма. Данте откровенно испугался. Неужто с Эстеллой случилось что-то плохое?! Обида, гнев, боль мгновенно ушли на второй план. Да, Эстелла полюбила того чванливого маркиза, забыв свои клятвы. А он, Данте, отдал два года сырой тюремной камере, где бегали крысы, а узников подвергали изощрённым издевательствам. Данте не знал ничего о жизни и судьбе Эстеллы. Последний раз он видел её, когда спас Мисолину из борделя. От комиссара узнал, что с девушки сняли обвинение в убийстве. И всё. Наверное, Эстелла счастлива и давно забыла о нём. Ему нет места в её жизни, и он туда не полезет. Но поведение кольца настораживало Данте. Главное условие Чар Любви — взаимность, Эстелла его не любит, но кольцо живо — странно это.

      Перед возвращением в город Данте решил окунуться в реку. Про чуму он не помнил, а о запрете купания в водоемах и не слыхал. Сняв рубашку, Данте уже готов был нырнуть, однако от безрассудства его спасло чудо. За спиной раздались пронзительный свист и хлопанье крыльев. Данте обернулся — прямо на него летела чёрно-алая птица, крича и закрывая собой вид на облака.

      — Янгус?! Янгус! — вне себя от счастья Данте ринулся питомице навстречу.

      Словно время повернуло назад и он опять стал юным мальчиком, друзьями которого были порывистый ветер, грациозная лошадь и бесстрашная птица. За эти годы случилось много и хорошего, и плохого, но ужаснее всего — он потерял Эстеллу. И себя. И, наверное, уже не найдёт.

      Янгус камнем упала на Данте. Встряхнулась и любовно постучала его клювом по макушке.

      — Не может быть… Ты жива, Янгус, — пробормотал Данте, размазывая слёзы по лицу.

      Некоторое время он прижимался к птице щекой. Она булькала и топорщила перья. Но залезть в реку не позволила — клюнув Данте в ухо, вцепилась когтями ему в спину — аж кровь пошла.

      — Янгус, что с тобой? Ты не хочешь, чтобы я купался?

      Птица замахала крыльями, надрывно крича. И Данте послушался. Надел рубашку и отправился в город, унеся Янгус на плече.

      Миновав мост и выйдя на улицу Святой Мерседес, Данте был поражён. Горели костры, стоял смрад, ходили люди, с головы до ног закутанные в плащи и с масками в виде птичьих клювов, сновали повозки с… трупами? Данте протёр глаза. И правда трупы. Куда он попал? Янгус закурлыкала ему в ухо, но юношу это не успокоило.

      — С дороги! Прочь! — телега, гружёная обезображенными мертвецами, едва не сшибла Данте с ног.

      Кучер злобно рыкнул, но Данте не обратил внимания. Его мутило, в голове всё смешалось. Он ухватился за дерево. Немного отдышался и двинулся вперёд. Квартал за кварталом он наблюдал картину смерти, пока не дошёл до Бульвара Конституции. Вот и белый дворец с колоннами, хранящий воспоминания об их любви с Эстеллой. Теперь он был пуст. Окна заколочены, а сад зарос сорняками.

      — Эсте, Эсте, — позвал Данте глухо. — Где же ты? Куда все делись?

      Он метался по округе, пока не вспомнил о замке Рейес. Всю дорогу Данте бежал, едва не теряя сознание, Янгус балансировала над ним, роняя пёрышки ему на голову. Вот он, мрачный дом на улице Святого Фернандо. Каменный замок, похожий на тюрьму. Данте остановился у калитки, вглядываясь в табличку с нарисованным на ней гепардом. Что делать? Не звонить же в колокольчик и не спрашивать у Маурисио Рейеса, как поживает Эстелла.

      Но ситуация разрешилась сама. Открылась парадная дверь, и Данте спрятался за грушевые деревья, что росли у забора. По дорожке прошествовала дама в траурном платье, с чёрной пейнетой в волосах и с мантильей на плечах. Данте узнал Мисолину. Она вышла за калитку и огляделась, словно ища кого-то. Если он подойдёт, наверное, это не будет очень грубо, ведь однажды он вытащил её из борделя…

      — Сеньора, сеньора, подождите! — Данте вылез из кустов и рванул к Мисолине.

      Стоя вполоборота, она высокомерно глянула на него. Впечатление Данте производил странное. Дорогая одежда Салазара — шёлковая белая рубашка, бархатные кюлоты, сапоги из кожи крокодила, — была порвана, а спутанные волосы висели петлями.

      — Милостыню я не подаю, — отрезала Мисолина. — Идите куда шли и не мешайте мне, я занята, — она вздёрнула нос.

      — Я не прошу подаяния, — смутился Данте. Да, видок у него ещё тот, раз его приняли за бродяжку. — Вы меня не узнаёте?

      — Разумеется, нет, — скривила губы Мисолина. — Я не общаюсь с нищими, я — птица другого полёта.

      — Я Данте. Вы помните эпизод во «Фламинго»? Простите, что напоминаю, — спохватился он, — но это я тогда привёз вас домой. Помните, со мной ещё был мой… эээ… знакомый, Клементе? — Данте хотел сказать «брат» или «друг», но, вспомнив о предательстве Клема, раздумал.

      Щёки Мисолины порозовели. Она вгляделась в исхудавшего Данте и, наконец, узнала в нём красавца, что вытащил её из борделя несколько лет назад.

      — Не понимаю, о чём вы. Вы меня с кем-то перепутали, — буркнула она. — Я никогда не была в этом заведении, я приличная дама!

      — Я видел ваше лицо. Когда вы упали в обморок, пришлось снять с вас маску. Я знаю, вы сестра Эстеллы… — голос у Данте дрогнул.

      — Чего вам надо?! Вам нужны деньги? Теперь вы будете меня шантажировать?! — вспыхнула Мисолина, тотчас выдав себя. — Но у меня нет ни гроша. После смерти мужа я осталась ни с чем. Его родственники украли у меня наследство. Грязные варвары и пройдохи! — наврала она и глазом не моргнув.

      — Не оскорбляйте меня, сеньора, мне не нужны ваши деньги, — печально сказал Данте. — Не бойтесь, тот эпизод навсегда останется между нами. Я пришёл по другому поводу, а вас увидел случайно и подумал, что вы меня вспомните и поможете мне…

      — И что вы хотите? — голос Мисолины смягчился.

      — Я хотел спросить про… про вашу сестру.

      — ЧТО?

      — Да, про Эстеллу. Я не сделаю ничего плохого ни вам, ни ей, я лишь хочу знать, всё ли с ней в порядке…

      — Да что ж это такое?! — рассвирепела Мисолина. Нежное личико её налилось кровью, она капризно надула губы. — Все только и спрашивают о ней. Эстелла, Эстелла, Эстелла! Все вокруг неё бегают. А я чем хуже? Я ведь гораздо красивее её! Но ничего, скоро это закончится, — она злобно сверкнула глазами. — Хотите знать что с вашей распрекрасной Эстеллой? Я вам скажу — она при смерти. Сдохнет максимум через недельку. Наконец-то я отмучаюсь! — взмахнув юбкой, Мисолина побежала по аллее. А на Данте словно небо рухнуло.

      — Подождите! Стойте! Сеньора! — он бросился следом. Догнал Мисолину, схватил под локоть.

      — Отстаньте от меня, я вам всё сказала!

      — Нет, не всё! Что с Эстеллой? Почему она умирает? Чем она больна?

      — Тем же, чем и весь город — у неё чума! — радостно выкрикнула Мисолина. Увидев подъезжающий экипаж, она запрыгнула в него и была такова.

      Чума… Чума… бред какой-то… Данте обхватил голову руками. В отличие от Эстеллы, он не разбирался в медицине, но знал — чума бывает у быков. Волна её несколько лет назад прокатилась по многим поместьям, где выращивали скот. Но у людей… В одной книге Данте читал про бубонную чуму. «Чёрная смерть» — так её величали. И в книге описывались чумные доктора в масках с клювами — они сейчас и ходили по городу. Но то было столетие примерно тринадцатое. Откуда взялась чума теперь?

      Обручальное кольцо вдруг сжало Данте палец, и у него сердце ёкнуло. Эстелла! Она больна, умирает! Он должен её увидеть! Любой ценой. А если этот напыщенный маркиз ему помешает, он его убьёт! Данте вернулся к замку Рейес и нагло позвонил в колокольчик. Открыла калитку Чола.

      — Чего вам угодно? — метиска взглянула на него, как на кучку мусора. Так домашние слуги смотрели на нищих и бездомных, видя своё преимущество перед ними.

      — Я хочу поговорить с сеньоритой, сеньорой Эстеллой.

      — Это невозможно. Сеньора больна и лежит в постели, — важно протянула Чола. Она явно гордилась своей миссией глашатая дурных вестей.

      — А мне наплевать! Я её увижу! — направив на Чолу руку, Данте выпустил из пальцев ледяное пламя. Волосы Чолы, брови и ресницы мгновенно покрылись инеем, и она застыла на месте, а Данте вошёл в замок. Янгус сидела на дереве, не шевелясь и дико вращая глазами — за Данте не полетела. А он взбежал по лестнице и нашёл Эстеллу, открывая двери наугад.

      Вот она — комнатка с шёлковыми обоями и розовой мебелью в итальянском стиле, настоящая спальня инфанты. Эстелла лежала в кровати, утопая в белоснежной перине, и тихонько посапывала. Выглядела она безмятежно. Только синяки под глазами и припухшая шея выдавали в ней больную. Данте смотрел на неё, пока до него не дошло — всё это правда. Она умирает! И он рухнул на колени у кровати.

      — Эсте… Эсте… девочка моя… — он прижался губами к её руке. — Как же так? Почему? Не умирай… Хоть мы не будем вместе, но ты должна жить. Ты должна быть счастлива, улыбаться, видеть солнце, траву. Эсте… Эсте…

      Он беззвучно плакал, держа её за руку, и Эстелла открыла глаза. Они были чернее обычного и блестели ярко, как звёзды.

      — Данте?

      — Эсте…

      — Данте, — увидев на его лице слёзы, она погладила его по спутанной шевелюре. — Не надо. Не плачь.

      — Нет… нет… Эсте… Эсте…

      — Ты зря пришёл, я могу тебя заразить. У меня чума. Я слышала их болтовню. Они думают, я не знаю, и говорят, что это простуда, — она звонко рассмеялась, а Данте потёрся мокрой щекой о её ладонь. — Данте, послушай. Не повторяй моих ошибок, не мучай себя. Я не хочу, чтобы ты меня оплакивал. Я хочу умереть легко, зная, что ты найдёшь в себе силы жить дальше. Пожалуйста.

      — Но ведь можно ещё что-то сделать…

      Она опять рассмеялась, задорно, как ребёнок.

      — Нет, Данте. Сделать ничего нельзя. Я же осуществила свою мечту — получила диплом фельдшера. Меня не обманешь. Лекарства от чумы нет.

      — Но…

      — Данте, послушай. Когда закончится этот ад, а он закончится, я знаю, езжай в столицу к своему отцу. Возьми с собой Кларису. Ты больше не один, у тебя есть семья, прекрасная семья. Они тебя полюбят, тебя нельзя не полюбить, — Эстелла ласково вытирала ему слёзы, но у Данте ум за разум заходил от горя.

      — Я не понимаю… ничего не понимаю… — задыхаясь, он тряс головой, волосы прилипли к его мокрому лицу. — Какая семья? Моя единственная семья — это ты, так будет до конца моей жизни. Я знаю, что недостоин тебя, что я тебе не нужен, но это не важно. Эсте… Эсте, ты должна бороться, ты не можешь умереть, — сев на кровать, он обхватил девушку руками, уложив голову к ней на живот.

      — Данте, не надо, ты заразишься. Чума — это не шутки. Меня уже ничто не спасёт, но ты ещё можешь спастись. Надо выбраться из города окольными путями, минуя ворота…

      — Я никуда не уйду. Плевать мне на чуму! Я останусь с тобой. Если нам суждено умереть, мы умрём вместе.

      Он плакал навзрыд и обнимал Эстеллу крепко, боясь — она вот-вот испустит дух. А сердце девушки выпрыгивало от счастья и тревоги, что Данте тоже заболеет. Но он пришёл! Её Данте. Рядом с ним и умереть не страшно.

      Наконец Данте убаюкал Эстеллу и она погрузилась в сон. Юноша понимал, что не должен её компрометировать — Маурисио, похоже, дома нет. Но он вернётся и закатит скандал, а Эстелле нельзя волноваться. Но уйти Данте не смог.

      Город накрыла тьма. На небе не было ни луны, ни звёзд — все светила потухли, точно костры, залитые водой. Сидя на полу у кровати, Данте не заметил как отключился. Проснулся от назойливых толчков в плечо.

      — Эй! Эй, проснитесь!

      Эстелла спала, даже не шевелилась. Данте протёр глаза, убирая со лба нечёсаные волосы, и увидел, что рядом стоят две женщины: Чола с поджатыми губами и… Либертад.

      — Вы как тут оказались? — спросила последняя, уставив руки в бока.

      — А этот безбожник ещё вчера явился, меня чуть не порешил, — пожаловалась Чола. Данте смерил её таким злобным взглядом, что на лбу метиски выступила испарина. — В любую минуту воротится сеньор Маурисио, — Чола спряталась за Либертад, — а у нас дьявол в доме. А я тута одна. Всю ночь не спала, думала всё, смертушка за мной явилась. Он же разбойник, сразу видать. А сеньора Мисолина пошла искать хозяина и тоже пропала. Я поэтому тебя и позвала, Либертад. Сделай чего-нибудь, а то ж ведь боязно. Может, сбегать за жандармами?

      Внимательно оглядев Данте, его несчастный, взъерошенный вид, Либертад попросила Чолу выйти. Та испарилась, с досады топая как бегемот.

      — И чего вы тут делаете? — поинтересовалась Либертад. Данте про себя отметил, что вид у неё измученный.

      — Я пришёл к Эстелле, — недружелюбно ответил он. — Уйдём на балкон, а то разбудим её.

      Они вышли на балкон, окружённый каменными перилами со штырями — некогда Данте лазал через них.

      — Вы разве ж не знаете, что у сеньоры Эстеллы есть муж, который любит её? И она счастлива! — прошипела Либертад укоризненно.

      — Знаю. Но Эстелла больна, — еле сдерживая слёзы, Данте облокотился о перила, наплевав, что может пораниться о них. Глянул ввысь — ни облачка, а дополуденное солнце нещадно светило прямо в лицо.

      — Сеньора Эстелла давно забыла о вас. И вас не должна волновать её судьба, — продолжила Либертад.

      — Это моё дело, тебя не касается, что меня волнует, а что нет, — огрызнулся Данте. Сузив глаза, он сверкнул ими из-под ресниц, как хищник, выслеживающий жертву. — Где этот хвалёный муж? Что-то я его не вижу. Можно долго и красиво говорить о любви, но слова лживы, если не подтверждены поступками. Этот аристократишка где-то шляется, пока Эстелла умирает! В чём же его любовь?

      — Умирает? Вот глупости! — не поверила Либертад. — Чола сказала, что у ней обычная простуда.

      — Чума! У неё ЧУМА!!! — если бы Данте мог убить взглядом, Либертад уже превратилась бы в кучку пепла.

      — Как чума? — горничная явно этого не ожидала. — Но… но… Чола мне не сказала…

      — Послушай, Либертад, ведь тебя так зовут?

      — Ага.

      — Мы должны что-то сделать. Надо спасти Эстеллу. Она не может умереть, — весь дрожа пробормотал Данте. Либертад скривила губы.

      — Ничего тут не сделаешь. Ежели у сеньоры чума, она помрёт. Мой муж тоже… помер от чумы несколько дней назад… Сеньора Эстелла приходила к нам в дом, поди там и подцепила… — она говорила монотонно, спокойно, будто убаюкивая саму себя.

      — Я не верю, что Эстеллу нельзя спасти, — в очах Данте полыхало синее пламя. Беспомощность его раздражала. Неужели нет способа вылечить Эстеллу? На других ему наплевать, но Эстелла должна жить! — А вдруг есть какое-то лекарство и его можно достать? Пожалуйста, Либертад, подумай! Я в этом не разбираюсь, да и я… я только сегодня вернулся в город, — сочинил Данте. Не признаваться же, что он ничего не помнит. Либертад явно сочтёт его умалишённым и будет недалека от истины. — Я только сегодня узнал про чуму и про Эстеллу. Я готов на всё, лишь бы она жила.

      Либертад задумчиво почесала подбородок.

      — Поймите, Данте, — вздохнула она, — люди умирают сотнями. Ежели б можно было их спасти, их бы давно спасли. Хотя… слыхала я одну ересь…

      — Говори!

      — Так в городе болтают, — пояснила Либертад. — Скорее всего, это враньё, которое придумали обычные люди для успокоения себя. Говорят, будто бы у нового алькальда есть лекарство. Люди считают, что Алехандро Фрейтас специально чистит город от неугодных. Но это же бредни пьяного осла! — добавила Либертад, видя, что Данте напрягся.

      — Я знаю что делать! — выпалил он громко.

      — Чего?!

      — Надо залезть в Ратушу и найти лекарство в кабинете у алькальда.

      — Залезть в Ратушу?! — видя его настрой, Либертад испугалась. — Да вы в своём уме? Это ж подсудное дело!

      — Мне всё равно. Я должен спасти Эстеллу!

      — Может, вы и правы, — безучастно согласилась Либертад. — Сеньора Амарилис, тётя подруги сеньоры Эстеллы… я с ней общаюсь иногда, хотя сейчас уже думаю, зря я с ней связалась, Боги меня за это наказали… Она… очень странная, у ней тоже муж на днях помер в госпитале, она его туда сбагрила и думать о нём забыла. Но вам она, наверное, сможет помочь. Она тоже считает, что лекарство от чумы существует.

      — Идём к ней! Немедленно! — выпалил Данте, ответив на задумчивый взгляд горничной.

      Он умылся и причесался у Эстеллы в ванной. И переоделся, обнаружив в шкафчике мешки со своими же вещами. Сопровождаемый Либертад, скоро Данте оказался возле уютного кирпичного дома, где сад заполонил дикий шиповник. На звон колокольчика откликнулась темнокожая и очень юная служанка. Молча она провела Либертад и Данте в дом. Амарилис сидела в своей знаменитой гостиной с лилово-розовой мебелью. Утянутая в платье с меховой оторочкой, она вышивала наволочку.

      — Добрый день, сеньора, — сказала Либертад. — Я привела молодого человека, который очень хочет поговорить с вами.

      Амарилис взглянула на гостей, склонив голову к плечу. В чайных глазах её полыхнуло что-то хищное.

      — Здравствуй, Либертад. И вам добрый день, — кивнула она Данте. — Присаживайтесь, будьте любезны, — королевским жестом Амарилис указала на канапе, напоминавшее откормленную хрюшку. — Либертад, оставь меня наедине с гостем. Сходи пока в кухню и скажи Ханне, чтобы она подавала дневной чай.

      Либертад и Данте переглянулись — Амарилис ничего не спросила и не удивилась его визиту. Но, не посмев перечить, Либертад ушла. Расправив на коленях юбку, Амарилис убрала шитьё в малахитовую шкатулку.

      — Сеньора, — начал юноша, — меня зовут Данте, Данте Ньетто. Я пришёл…

      — Я знаю, зачем ты пришёл, — улыбнулась Амарилис спесиво. — Я давно тебя жду.

      Не понимая как реагировать, Данте сглотнул.

      — Не удивляйся, Да-а-анте, — протянула она, словно пробуя на вкус его имя. — Я многое знаю, больше, чем ты думаешь… Я знаю, что тебе нужно лекарство от чумы.

      Открыв рот, Данте уставился на женщину, но спросить ничего не успел. Ханна — маленькая горничная, что отворяла дверь, принесла ароматный травяной чай, а также булочки, рогалики и вафли. Либертад вернулась с ней, но Амарилис мигом всех построила.

      — Спасибо за чай, Ханна, — улыбнулась она ласково и тут же добавила тоном военнокомандующего: — А теперь обе — вон!

      Либертад и Ханна молча скрылись в дверцу за лестницей.

      — На чём мы остановились? — продолжила Амарилис. — Ах, да, я сказала про лекарство. Ты обратился по адресу, будь уверен! Конечно, лекарства у меня нет, но я дам тебе наводку, где его искать. Ты и сам — человек умный, Данте, хоть и действуешь по наитию. Но ты на верном пути. Ты собираешься в Ратушу, так? Но у алькальда нет лекарства.

      — Значит, не стоит туда идти? — вырвалось у Данте. Он боролся сам с собой. Интуиция подсказывала: доверять этой женщине нельзя. Что-то в ней есть такое… От её взгляда мурашки по коже. Но желание спасти Эстеллу перекрывало доводы разума.

      — Ммм… — почесала переносицу Амарилис. — Я бы не стала утверждать. Сам Алехандро Фрейтас не связан с чумой и лекарствами от неё. Народ болтает ересь, кем-то выдуманную с политической целью. Но! В Ратуше, в кабинете алькальда, есть вещь, о силе которой никто не подозревает.

      Данте похлопал глазами, ощущая себя дураком.

      — Ты ведь маг, и не отпирайся. Я это чувствую. Я заприметила тебя ещё в церкви, на свадьбе моей племянницы Сантаны, будь она неладна, — Амарилис произносила слова мягко и вкрадчиво, словно гипнотизируя ими. — Прости, что говорю так прямо, но я нисколько не жалею о её смерти. Она была очень гадким человеком, любящим сунуть свой нос в чужие дела. Это вышло ей боком.

      Данте ничего не знал о судьбе Сантаны и решил, что та, как и многие, умерла от чумы. Но расспрашивать не стал — туда ей и дорога.

      — Значит, вы магесса? — напрямую спросил он у Амарилис.

      — Разумеется, — она усмехнулась, отставив чашку из-под чая.

      — И никто об этом не знает?

      — Нет, конечно, — Амарилис поправила серёжку с огромной чёрной жемчужиной. — О таких вещах не распространяются, Данте. Люди у нас трусливые, тёмные, запуганные церковью, а я вращаюсь в высшем свете. Зачем мне неприятности? Так вот, вернёмся к алькальду. В его кабинете есть серебряная статуя единорога, у которого рог усыпан алмазами. Её надо оттуда забрать.

      — Это ещё зачем?! — мгновенно рассвирепел Данте. Эта женщина издевается что ли? Для чего ему статуя, когда ему нужно лечить Эстеллу?! Он хотел было ляпнуть гадость, но Амарилис жестом остановила его.

      — Тихо, не кипятись. Статуя единорога — это магический артефакт, — пояснила она. — Очень древняя вещица, которая затерялась сотни лет назад. До недавнего времени никто из магов не знал, где она находится. Её перекупали, перекупали и перекупали тысячи раз, а теперь она украшает кабинет алькальда.

      — А алькальд тоже маг? Откуда у него такой артефакт? — окончательно запутался Данте.

      — Нет, не думаю. Он коллекционер, кстати, неплохой человек. Я с ним общалась и была приятно удивлена. Алехандро Фрейтас — ценитель прекрасного, он любит старинные вещи, дорогие, редкие, с большой историей. Но обычные люди, даже храня у себя магические артефакты, не ощущают их силы.

      — И для чего нужна эта статуя?

      — О, именно она и поможет в том, чего ты ищешь, — усмехнулась Амарилис.

      — Лекарство?

      — Так точно!

      — И Эстелла вылечится, правда?! — с надеждой воскликнул Данте.

      — Ну-у, всё зависит от тебя, — неопределённо сказала Амарилис. — Но я могу помочь. Принеси мне статую единорога, и мы с тобой сварим одно зелье.

      — Но… но кто мне её отдаст? Или её надо украсть? — Данте был яростным противником воровства, и у него аж под ложечкой засосало. — Я… я не могу воровать! Это жизненный принцип.

      — Я не говорила о воровстве, — фыркнула Амарилис. — Придумай как забрать артефакт иначе. Украденный, он в любом случае работать на вора не станет — закон магии.

      — Но…

      — Могу дать совет, — Данте казалось, что Амарилис над ним смеётся, такое у неё было лицо. — Я слышала, народ давно хочет штурмовать Ратушу, но они трусят, потому что боятся последствий. У них нет лидера, который повёл бы всех за собой. Лидером можешь стать ты.

      — Организовать налёт на Ратушу? Мне? Да вы свихнулись! — взбеленился Данте.

      — Спокойно, не надо нервничать. Уговори людей пойти в Ратушу, чтобы найти лекарство от чумы, которое, как они думают, прячет алькальд. Но, когда вы туда ворвётесь, немного напугаете алькальда, и потом ты вотрёшься в его доверие и отбелишь его имя перед народом. И — вуаля! — он наверняка предложит награду за спасение его драгоценной шкурки. И ты заберёшь артефакт, — Амарилис улыбнулась кончиками губ.

      — Вы явно чокнулись! Я? Лидер?! Разве что предводитель лошадей и быков, — Данте нервно расхохотался. — Да я всю жизнь был одиночкой, я не выношу толпу, я ненавижу людей, как и они меня. Если я начну их подначивать, меня никто и слушать не станет!

      — Но сейчас народ умирает от страха и отчаяния. Люди зацепятся за всякую надежду. А если что-то получится, ты станешь героем, — Амарилис заглянула Данте в глаза, и у него голова пошла кругом. Он зажмурился.

      — Нет-нет, это бред. Получается, сначала я настрою людей против алькальда, организую штурм Ратуши, а затем предам всех, перейдя на сторону врага? И всё ради получения этого артефакта. Я на такое не пойду! Это подло! — возмутился Данте.

      — Не тебе, деточка, говорить о подлости. Ты пользовался чёрной магией и убил нескольких человек, — жёстко отрезала Амарилис, и Данте побледнел — этого он не помнил. — О каких подлостях и принципах ты рассуждаешь? Это смешно! И я думала, ты смелый. Если я не ошибаюсь, ты хочешь спасти кому-то жизнь? Подумай, что для тебя в приоритете: некие эфемерные идеалы, придуманные самим тобой, или жизнь дорогого человека?

      Амарилис явно знала куда бить. При воспоминании об Эстелле грудь Данте заныла. Ради этой женщины он готов на всё. Он душу за неё продаст.

      Тут раздались шаги — появилась Либертад.

      — Я решила помочь Ханне и принесла булочки, сеньора Амарилис, — объяснила Либертад своё появление и невозмутимо поставила на столик корзинку с румяными булочками.

      — Я полагаю, что мы закончили, и виконт уже уходит.

      — Но я не виконт, — растерялся Данте.

      — О, я бы не стала утверждать, — улыбнулась Амарилис.

      — Знаете, сеньора, думаю, вы меня с кем-то путаете. Мне надо идти, — Данте поднялся с канапе. — Я приходил по делу и узнал всё, что хотел. Позвольте откланяться.

      — Я буду вас ждать, — пожав Данте руку, Амарилис велела Ханне проводить его и Либертад до калитки, а сама горделиво взошла по мраморной лестнице на второй этаж.